Читать книгу: «История бродяги. Метаморфозы», страница 3
Женька послушно забрался на стул и принялся изучать дальше содержимое пузырьков и коробочек. От пихал коротенькие пухлые пальчики в разноцветные порошки и поднося их к глазам с восторгом рассматривал как переливаются на солнце опасные реактивы.
Пока я устранял результаты Женькиных исследований, неугомонный Дергачев подготовил мне новое поле деятельности, рассыпав на пол содержимое одной из пробирок. К обеду я пришел к выводу, что пора браться за воспитание малолетнего исследователя, пока моя хижина не взлетела на воздух. Я усадил Женю на диван и со всей строгостью, на какую был способен внушил ему никогда ни при каких обстоятельствах не подходить к моему столу и тем более ничего оттуда не брать. Дергачев внимательно выслушал меня и понимающе кивнул. Целый час он молча сидел на диване и перебирал какие-то тряпки, которые нашел на полу. Я начал привыкать к тишине, и даже успел занести в тетрадь новые наблюдения, когда Дергачеву надоело бездействовать и он решил составить мне компанию, забравшись мне на колени. Я тяжело вздохнул и отложив в сторону записи, решил показать ему фокус. Достав свечки и запалив зажигалкой фитили, я приготовил в чашке смесь уксуса и пищевой соды. Дождавшись, пока реакция закончит свою работу, я «полил» на огонь воздухом из чашки и загасил свечки. Женька взмахнул ладошками и с восторгом прижал их к пухлым щекам. Тогда я снова решил удивить его, поднеся к самому краю стелящегося дымка зажженную спичку. Огонек пробежался по невесомой струйке и заново запалил погасший фитиль. Дергачев не отрываясь следил за моими манипуляциями и восхищенно бормотал что-то себе под нос.
«Ты настоящий ученый! – со знанием дела громко произнес он и наконец переключил свое внимание на остальные предметы в комнате.
Ближе к вечеру я решил прогуляться по берегу и взял с собой Женьку. Тот ухватил меня за пальцы и уверенно потащил вдоль воды, рассуждая обо всем, что попадалось ему на глаза.
Мы с ним дошли почти до самого его дома, когда Женька неожиданно потянул меня обратно.
«Я хочу спать, – заявил он – и есть!»
Я уставился на мальчишку и неожиданно вспомнил, что за весь день ни разу не предложил ему ничего из еды. Вот черт, мысленно выругался я, хорош опекун, сам не ем и других морю голодом. Подхватив на руки Женьку, я помчался с ним в хижину, по дороге припоминая, что из продуктов осталось у меня с прошлого раза.
Приготовив ужин, я усадил засыпающего приятеля за стол и проследил, чтобы еда из его тарелки отправилась по назначению. Женька уснул прямо за столом и переложив его на диван, я свалился с ним рядом и тут же заснул.
Утром я был разбужен весьма болезненным пинком в спину. Обернувшись, я увидел Женьку, безмятежно спящего рядом со мной. Только теперь это был другой Женька. Вместо пятилетнего смешного карапуза за моей спиной развалился взрослый мужчина, которому можно было без труда дать года сорок три. Я готов был поклясться, что мои расчеты оправдались, и Дергачеву удалось догнать свой утраченный возраст. Он едва слышно сопел, перевернувшись на живот и подтянув под себя одну ногу. Стараясь не шуметь, я поднялся с дивана и беззвучно натянул на себя разбросанную по полу одежду. Вчерашний день оказался слишком насыщенным, что бы у меня оставались силы наводить за собой порядок.
Мои манипуляции не разбудили стремительно повзрослевшего Дергачева, и я с нетерпением принялся ждать окончания его сна.
Наконец он завозился, и подняв лохматую голову с изумлением уставился на меня. Он как две капли воды напоминал того, прежнего Женьку, которого я уже и не надеялся увидеть.
«Ты кто такой? – хрипло пробормотал Женька, недовольно скривившись»
Я вздохнул и представился. Видимо вся прошлая полученная им информация странным образом растворилась во время крепкого сна.
Женька понимающе кивнул и к чему-то прислушался.
«А я кто такой? – с грубым недоумением поинтересовался он. – и что я делаю у тебя в комнате?»
Я промолчал, дав ему возможность самому вспомнить события прошлого дня.
«Слышь, мужик! – не пожелал напрягаться воспоминаниями Женька, – ты мне не ответил! Что я делаю в твоей хате?»
Необычность интонации удивила меня, но не подав вида, я решил не посвящать его в подробности, отделавшись кратким:
«Ты здесь спишь.»
«Че, всегда? – уточнил Женька и поднявшись, огляделся. – чет как-то невесело у тебя тут.»
В мои планы не входило создавать для Дергачева атмосферу веселья, а желание поддерживать беседу и вовсе пропало, поскольку его хамоватая манера вести диалоги вызывала непонятное раздражение. Я снова никак не прокомментировал его замечание, продолжая наблюдать. Женька осмотрел себя с ног до головы и недовольно хмыкнул:
«Слышь, мужик, а где моя одежка? Как-то неловко торчать тут в одних трусах…»
«Меня зовут Тихон, – напомнил я, – а что касается твоей одежки, глянь за диваном»
Женька снова недовольно скривился и перегнувшись, извлек из-за спинки смятые джинсы, в которых ходил еще до начала всех своих превращений. Натянув их, он присел на диван и снова огляделся.
«Да, мужик, стремная у тебя хата…И сам ты какой-то… хрен поймешь кто … – презрительно протянул он. – ты тут один что ли живешь?»
Мне захотелось врезать Женьке за столь непочтительные речи, а больше всего за то, что он совершенно ничем не напоминал мне моего доброго друга, тихого и скромного Женьку, исчезнувшего неизвестно куда. Оставив вместо себя трамвайного хама, принявшего его облик. Женька, не дождавшись моей ответной реплики, сурово покосился в мою сторону и поинтересовался:
«Че как неродной? Ты хоть говорить умеешь?»
«Умею, – холодно отозвался я, – просто ты не вызываешь желания поддерживать разговор. Так как тебя зовут, ты вспомнил?»
«Не, мужик, не вспомнил, – хмыкнул Женька, – слышь, сготовь че пожрать, а? Я ж типа у тебя гость! И это… как там тебя… плесни че покрепче, а то скучно тут с тобой…»
Я не верил самому себе, слушая Женькину речь и наблюдая его поведение. Где молчаливый Дергачев, рассудительный и добрый парень, заботливый и внимательный к другим? Тем временем, Женька прошелся по комнате и наткнувшись взглядом на заставленный реактивами стол, недоверчиво протянул: «Ого, а ты из этих, что ли? Ну, кто дурь варит? Молоток, приятель! Я-то подумал, что ты какой-нибудь нудный заучка, а ты ниче так, деловой!»
Дергачев не успел продолжить свои отзывы, потому что в дверь настойчиво постучали. Женька метнулся к дивану и присев в самый дальний угол, напряженно замер в ожидании, бросая на меня озлобленные взгляды. Я распахнул дверь и с удивлением увидел на пороге свою недавнюю гостью, бывшую жену Дергачева. Она видимо снова потеряла Варвару и теперь ищет ее по побережью.
«Простите снова мое вторжение, – улыбнулась она, не сводя с меня глаз, – я вчера не поблагодарила Вас за помощь в поисках моей дочери, это было невежливо с моей стороны…»
Я мысленно усмехнулся, припоминая, что никакой помощи ей не оказывал, что Варвара нашлась сама, но не стал заострять на этом внимания.
«Не стоило так волноваться из-за таких пустяков, – улыбнулся я, – надеюсь, ваша Варвара не станет исчезать слишком часто»
Наверняка не станет, мысленно продолжил я, учитывая, во что превратился ее обожаемый Женя.
«Как поживает ваш сынок? – продолжала щебетать Марина, прорываясь в дом, – такой хорошенький мальчик. Где он?»
Я воспитал чудовище, подумал я и усмехнулся.
«У меня нет сыновей, – признался я настырной дамочке, – и дочерей тоже. Тот мальчик был … мой… племянник. Он уже уехал.»
Марина заметно ободрилась и показательно вздохнула:
«Как жалко, но ваша жена наверняка подарит еще вам наследников…»
«Я не женат, – обрадовал я Марину еще раз и незаметно подтолкнул к выходу. В мои планы не входило проведение церемонии знакомства с ее резко изменившемся бывшим, сидящим сейчас в моей конуре и с интересом прислушивающимся к диалогу. Дамочка фыркнула и пожелав мне приятного дня, исчезла за дверью.
«Классная телка! – подал голос из своего угла Женька, – зря ты ее выгнал. Ты ей понравился, сразу видно. А че она там про сынка твоего говорила?»
«Ты невнимательно подслушивал, – отозвался я, не скрывая злобу, – и вообще, наверно, тебе пора. Возвращайся к себе …»
Женька недовольно хмыкнул и поднялся.
«Что ты за человек-то такой? – возмущенно забормотал он, бестолково кружась по комнате, отыскивая одежду. – позвал ночевать, накормить не накормил, гонишь теперь… а ты вообще по жизни, кто?»
«А ты? – огрызнулся я в ответ, – чем занимаешься, где живешь? Чего достиг, раз так смело раздаешь свои замечания по любому поводу? А?»
Женька замер в центре комнаты и в его глазах едва уловимо промелькнуло знакомое растерянное и доброе выражение. На полминуты передо мной показался тот Женька, которого я знал, но новый, изменившийся Дергачев тут же уверенно занял его место:
«Да кто его знает? – хмыкнул он, – живу, занимаюсь, достигаю… Тебе-то это зачем? Ты ж на меня смотришь, как на говно какое… а туда же… вообще странно, что я в твоей хате ночевал. Ты ж другой совсем. Ладно, мужик, давай!»
Женька гордо мотнул головой и шагнул за порог. Мне была понятна его мысль. Тоже самое, но другими словами и с другой интонацией, периодически пытался донести до меня тот, прежний Женька, навсегда растворившийся в результате моих бесконечных экспериментов.
Не успела дверь захлопнуться за моим гостем, как тут же была распахнута снова. На пороге стоял Дергачев, в восхищении качая головой и совершенно забыв о пафосности недавнего прощания со мной.
«Слышь, мужик! – почти прошептал он, – это твоя тачка возле дома?»
«Я стану разговаривать с тобой в том случае, если ты запомнишь мое имя, – холодно отозвался я.»
«Ладно, – согласился Женька, – как там тебя, Тимофей! Ну так что там насчет тачки?»
Я покачал головой, давая Дергачеву еще одну попытку. Женька взмахнул руками, хлопая себя по коленкам, и неожиданно «вспоминая» мое имя.
«Тихон! – воскликнул он, кривляясь, – не твоя ли тачка торчит возле дома?»
«Моя, – наконец среагировал я, – только к тебе это никак не относиться»
«Да ладно тебе, – примирительно и почти по-человечески отозвался Женька. – дай покататься, а?»
Наглость Дергачева никак не отозвалась в моем сознании, насколько откровенной и вызывающей выглядела в его исполнении.
«Что-нибудь еще? – издевательски поинтересовался я.»
Внезапно Женька разом осунулся и сбавил обороты, насупившись и примолкнув. Помолчав немного, он снова завел ту же песню:
«Чего тебе стоит, а мужик? Подвези меня до города, и я забуду тебя навсегда. Идет?»
Неожиданно идея Дергачева показалась мне вполне жизнеспособной. Я мог бы отвезти его и дальше, если бы он гарантировал мне полное и безоговорочное исчезновение из моей жизни на неопределенно долгий срок. Я коротко кивнул и нацепив куртку, вышел за дверь.
Пока я прогревал мотор, Женька крутился на сиденье, хватаясь руками за все, до чего мог дотянуться и непрерывно комментируя увиденное.
«Не, ну а чо? – делился он впечатлениями, – салон бомба вообще, скок в год выходит за тачку? Тут вообще самый жир! Первый раз такое вижу! Четкий фарш…»
Так или приблизительно так, Дергачев выражал свои восторги, пока я не вырулил на дорогу, ведущую в город. Теперь мой пассажир решил продемонстрировать мне свои знания в области технических характеристик автомобилей.
«А за скок до сотки? – трещал он, наклоняясь над приборной панелью и заслоняя мне дорогу – а разгонись, а?»
Я разогнался, но не по причине настойчивых просьб, а из желания поскорее избавиться от настырного попутчика. Мой автомобильный монстр действительно оправдывал свое имя. В считанные секунды мы летели по трассе с небывалой скоростью, игнорируя знаки и правила. Женька от восторга забыл, как дышать, впиваясь глазами в летевшую навстречу асфальтированную трассу. Просто скорости Дергачеву было недостаточно. Он принялся возиться возле окна, стремясь открыть его, чтобы непременно высунуть свою тупую башку навстречу воздушному потоку. Поняв, что секрет открывания кроется в приборной доске, он перегнулся в мою сторону и принялся шарить по всем кнопкам, которые смог разглядеть. Я оттолкнул недоумка обратно на сиденье и не сбавляя скорости, рявкнул ему, чтобы сидел спокойно и молча и не за%бывал меня своей любознательностью. Женька откинулся на сиденье и тут же заорал во весь голос.
Занимаясь воспитанием своего попутчика, я перестал следить за дорогой, а когда обернулся к трассе, было уже поздно. Прямо на нас неслась огромная фура, теряя управление. Последнее, что я запомнил, была легкая Женькина тушка, вылетающая в лобовое стекло. После чего наступила темнота.
Глава 7.
Сознание вернулось ко мне вместе с писком медицинских приборов, подключенных ко мне с разных сторон. Я разглядывал абсолютно белый потолок и прислушивался к своему организму. Кроме небольшой распирающей боли в грудной клетке и тяжести в голове, я не находил в себе никаких повреждений. Мои руки и ноги слушались мои команды, а в голове то и дело возникали эпизоды недавних событий, так что с памятью тоже было все в порядке. Придя к выводу, что делать в больнице мне больше нечего, я потянулся к тревожной кнопке, желая вызвать персонал. На мой настойчивый призыв откликнулся доктор, напомнивший мне сказочного колобка, натянувшего зеленую больничную форму.
«Как ваше самочувствие, Тихон Филиппович? – склонился надо мной колобок. – что беспокоит?»
Меня не беспокоило ничего. Даже судьба моего попутчика, стремительно покинувшего бомбецкий салон не вызывала во мне банального любопытства. Но, проявляя вежливость и отвечая на искреннее внимание, я все же поинтересовался:
«Что со мной?»
Колобок выпрямился и переключив что-то в приборах, принялся рассказывать мне страшные истории.
«Вы попали в аварию, – объявил он, – у вас не было значительных травм, однако вы потеряли сознание и находились в этом состоянии почти неделю. Сейчас все ваши показатели в пределах нормы, но я рекомендовал бы вам задержаться у нас еще некоторое время»
Внезапно я вспомнил о заблокированном счете и весьма скромной по моим меркам, сумме, оставшейся в моем распоряжении. Пожалуй, я не потяну долгое пребывание в клинике. Судя по всему, частной и дорогой.
«Как называется ваша клиника? – поинтересовался я, прикидывая свои возможности»
Название было весьма пафосным и хорошо мне знакомым по некоторым моим рабочим вопросам. Колобок видимо понял причину моего интереса и тут же обрадовал:
«Ваши родственники позаботились о вашем пребывании у нас, к тому же часть оплаты покрыла страховка. Поправляйтесь, Тихон Филиппович и ни о чем не переживайте»
Упоминание о родственниках нарисовало в моем воображении надменное лицо Филиппа, всем своим видом говорившее мне:
«Ты идиот, тупица и бестолочь, Тихон, и мы хорошо это знаем, но так и быть, я оплачу твое лечение, чтобы иметь возможность и дальше напоминать тебе об этом факте при каждом удобном случае.»
«Как я попал в столицу? – осенило меня, – ведь авария случилась в Ейске? Так?»
Колобок усмехнулся.
«Что они там могут, в этой провинции? – гордо проговорил он, – вас привезли по месту проживания и прописки. Ну и опять же, ваши родственники…»
Понятно. После той страшной истории на побережье мои родственники будут тащить меня через всю страну в столицу при любой простуде, думал я, провожая глазами круглого доктора.
Некоторое время, о котором упоминал доктор, превратилось для меня в томительные однообразные дни, наполненные нудными процедурами и поглощением лекарств строго по часам. Эти процедуры вернули меня в тот не слишком радостный период моей жизни, когда заботливый Женька, выражаясь художественно, таскал меня в зубах, пытаясь вытащить из клоаки, в которую я влез по доброй воле. Только теперь, вместо моего доброго друга, надо мной хлопотали врачи и медсестры, не испытывая при этом никаких эмоций. Ох, Женька! в который раз думал я, вспоминая приятеля.
Как-то, маясь от скуки, я все же поинтересовался у колобка, что стало с моим попутчиком, не находя в себе особого интереса к этой теме.
«Про второго участника мне ничего не известно, – покачал головой доктор, – он вроде бы остался в Ейской больнице, но насколько я понял, он жив и мало пострадал.»
Я мог бы поспорить с добрым доктором о степени повреждений, полученных Женькой, но не стал. От лекарств у меня слипались глаза и, не дождавшись окончания беседы, я медленно провалился в полудрему.
Посетителей ко мне не пускали, да я никого и не ждал, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Когда до моей выписки оставалось пара дней, обо мне вспомнил Филипп, мой дорогой старший брат.
«Тихон, мой мальчик! – знакомо начал Филипп, едва войдя в палату – рад тебя видеть! Как сам?»
Филипп нисколько не изменился с момента нашей последней встречи. Он вообще мало менялся и выглядел одинаково во всех ситуациях.
«Ты здорово напугал меня, – размеренно вещал брат, присаживаясь к моей кровати, – я вначале подумал, что произошло самое страшное…впрочем, однажды и это тоже уже происходило. Ты молодец, Тихон, выкрутился. Что намерен делать дальше?»
В словах Филиппа я слышал откровенную издевку, поэтому ответил ему в той же манере.
«Буду зарабатывать на жизнь, просиживая штаны в муниципальных аптеках. – вышло вызывающе и по-детски, и Филипп тоже это заметил»
«Ну, что ж, – вздохнул он, поднимаясь, – это твой выбор. Поправляйся, брат.»
«Может, возьмешь меня на должность управляющего? – не смог сдержаться я»
Филипп от души расхохотался и, хлопнув меня по плечу, важно изрек:
«Для этого тебе нужно повзрослеть, Тихон!»
После выписки я вернулся в свою московскую квартиру, встретившую меня тишиной и заброшенностью. Первым делом я раскидал резюме по всем давно известным адресам и проверил состояние своего личного счета. Трастовый капитал отныне я не рассматривал даже как гипотезу. Обозначенная сумма не порадовала меня. Придется начинать все с начала, вздохнул я и погрузился в поиски.
Работу я отыскал быстро, и теперь снова ежедневно таскался на другой край Москвы, чтобы обеспечить население аспирином и перцовыми пластырями. Финал всей этой истории с высокой должностью в семейной компании угнетал меня только тем, что теперь я не мог заниматься тем, чем занимался почти всю жизнь- экспериментами и научными опытами. Для меня это стало слишком дорогим удовольствием, учитывая упертость Филиппа и мои нынешние невысокие доходы. И еще одно обстоятельство лишало меня сна. Я отчаянно скучал по Дергачеву. По побережью и своей хижине. Даже по неотвязной Варваре, которую видел считанное число раз.
Стоя за прилавком и рассеянно наблюдая за разномастными посетителями, я все чаще вспоминал того Женьку, в которого превратился мой добрый друг. Моя злоба и презрение к грубому неотесанному парню постепенно прошла, сменившись знакомым сожалением. Я старался убедить себя в своей полной непричастности к маргинальному полубыдле, однако мои усилия легко побеждало осознание моей роли в появлении нового Дергачева. Однажды мои сожаления приняли совсем уже нездоровую форму, и я поймал себя на мысли, что хочу знать, как сложилась судьба того нелепого парня, что так показательно демонстрировал мне свои «лучшие» качества. Вначале это была мимолетная идея, почти мгновенно растворившаяся, однако с каждым днем она крепла, и душила мою совесть, пока наконец, я не принял твердое решение вернуться на побережье.
Дождавшись выходных дней и продлив их неоплачиваемыми отгулами, я арендовал машину и помчался на юг. Я смутно представлял, как буду искать Дергачева, принимая во внимание его полную неосведомленность в вопросах социальной адаптации. А учитывая, чем завершилось наше новое знакомство и вспоминая аварию, я не был уверен, что вообще застану Дергачева среди живых. И впервые за все это время от такой очевидной мысли сдавило сердце.
Я подумал, что логичнее будет начать поиски с Ейской клинической больницы, куда, по словам колобка, доставили моего невезучего попутчика.
Строгая дежурная врач в приемном покое долго рылась в записях двухмесячной давности и многозначительно вздыхала. Потом, запустив программу, щурила глаза в монитор, пока наконец, не обнаружила нужную запись.
«Дергачев Евгений Викторович, семьдесят седьмого года рождения? – важно переспросила она, поднимая на меня пустые глаза»
Я машинально кивнул, ожидая, что сейчас она расскажет мне про человека без документов и паспорта, попавшего к ним после страшной аварии и отъехавшего где-нибудь на операционном столе.
«Его не оформляли у нас, – сообщила она. – при осмотре он отказался от госпитализации»
«Отказался? – тупо переспросил я, тоже отказываясь понимать услышанное. – вы уверены?»
«Так записано в его карте,» – произнесла равнодушная врач, – у него не выявлено повреждений, требующих стационарного лечения»
Я поблагодарил мед работника и вышел на улицу. Скорей всего это какая-то ошибка, думал я, человек, вылетевший через лобовое стекло, навстречу асфальту не мог чувствовать себя совершенно здоровым, если только в обновленном Дергачеве не открылись какие-нибудь новые суперспособности. Мне ничего не оставалось делать, как возвратиться на побережье.
Сидеть в душной хижине не хотелось и я, припарковав машину, двинулся вдоль пляжа, перебирая в голове разговор с дежурным врачом. Незаметно я поравнялся с Женькиным домом, и с интересом оглядел его. Дом выглядел вполне ухоженным и обитаемым. Во всяком случае, возле калитки снова крутилась Варвара, видимо ожидая возвращения Дергачева. Я быстрым шагом направился в сторону Женькиных владений.
«Привет! – обратился я к Варваре. – давно тут сидишь?»
Девочка вскочила на ноги и уставилась на меня.
«Здрасте… – буркнула она и замолчала»
Я тоже молчал, не зная, как продолжить разговор. Наконец я решил, что стоять так и пялиться на забор в любом случае глупо и поинтересовался наудачу:
«Женю караулишь?»
Варя грустно кивнула.
«Он всегда где-то пропадает, – вздохнула она. – я приезжаю в третий или четвертый раз, а его все нет. Мама ругается уже, то что я мотаюсь на побережье…»
«Разве она против ваших встреч? – тупо поинтересовался я, не зная, как отреагировать на Варькины беды»
«Не знаю, – равнодушно пожала плечами девчонка, – она ничего про это не говорит. Она вообще злится на все. И на Роню. Хотя раньше всегда в рот ему смотрела и ругалась, если я не слушала его наставления. Тупой индюк!»
«Когда ты видела Женю последний раз? – решил я придать разговору нужное направление»
«На прошлой неделе, – неожиданно озвучила Варя, – да, в прошлую субботу. Тогда еще Роня с мамой уехали куда-то, ну я и сбежала.»
Я мигом представил, чем могла закончиться эта встреча и уточнил:
«Ты видела Женю?»
«Видела, – улыбнулась Варя. – он мне про аварию рассказал и переживал, что никак не может узнать, что случилось с вами. Даже звонил вам…»
Я машинально вытянул телефон и проверил входящие. За последнюю неделю звонков от Дергачева не было, а более ранние звонки автоматически удалились.
«А как себя чувствует Женя? – наугад поинтересовался я, приблизительно зная ответ»
«Нормально, – равнодушно отозвалась Варвара. – грустный правда все время. Но я думаю, это из-за работы. За последний месяц ни одной командировки, он так говорит.»
«А как он выглядит? – наконец, задал я самый главный интересующий меня вопрос. – и еще… он … ну… не обижает тебя?»
От новой версии Дергачева можно было ожидать всего, но Варвара удивленно поглядела на меня и совершенно по-взрослому произнесла:
«Странный вы какой-то, и вопросы у вас странные…– нахмурилась девочка. – конечно не обижает, он же мой… мой Женя, как он может меня обидеть!»
«А как он выглядит? – не отставал я, чем вызвал полное недоумение в Вариных глазах»
«Обычно, как всегда – неохотно пробормотала девочка и собралась уходить. Мне хотелось задать ей еще пару сотен вопросов, относительно Дергачева, но похоже я и так напугал ее теми, что уже задал. Варвара, не говоря ни слова, развернулась и помчалась к деревне.
Мысли хороводом кружились в моей голове, наползая друг на друга и сливаясь в одну большую мысль. Выходит, Женьке удалось вернуть свой прежний облик, и стать тем Женькой, каким он был раньше? Или нет? От всей недосказанности и полной невозможности выяснить детали в висках заломило, и я прислонился к резной калитке, закрывая глаза и пытаясь прийти в норму.
«Тихон? – раздался возле меня знакомый голос.»
Я с трудом разлепил веки и уставился на осунувшуюся мордаху моего друга Женьки, стоящего в шаге от меня и тревожно рассматривающего мое лицо.
«С тобой все в порядке? – снова подал голос Женька. – пойдем в дом, нечего торчать на жаре. Тем более, тебе наверно нужно придерживаться режима…»
Совершенно прежний, заботливый и внимательный приятель, ухватив меня за руку, потянул за собой в дом. Там, он усадил меня в кресло и протянув стакан с водой, пробормотал: «Ты зачем отправился в такую даль? Неужели в тебе не осталось ни грамма здравого смысла? Тихон! Пей и иди ложись.»
Мне были непонятны его тревоги, что с того, что я решил прогуляться до побережья? В конце концов в рекомендациях врачей не было ни слова о запрете покидать пределы Москвы.
«Ну вообще то у меня есть повод беспокоится, – усмехнувшись, продолжил Дергачев. – после того, что я услышал от врачей, которые увозили тебя после аварии, я подумал, что больше никогда не стану твоим подопытным кроликом, слишком мало они давали тебе шансов»
«А тебе? – не удержался я. – сколько шансов они давали тебе?»
Женька странно посмотрел на меня и пожал плечами.
«Про меня они не говорили, – отозвался он. – я стоял рядом и сам мог им сказать о своих шансах. Удар пришелся на водительскую сторону и в целом не нес угрозы. Там только небольшая вмятина на двери. Ты ударился виском о стойку и потерял сознание. Их больше тревожило состояние, в которое ты впал… они там что-то говорили, я не запомнил. Но судя по выражениям их лиц, ничего хорошего тебя не ждало. Неужели тебе не рассказали в больнице?»
Вероятно, частная клиника придерживалась политики комфорта и не рисковала пугать пациентов страшными новостями. Ничего подобного мне не говорили. Правда, предупреждали избегать разного рода стрессов, но думаю, это стандартное пожелание они адресуют всем своим пациентам.
Я, не отрываясь, разглядывал своего собеседника, его обеспокоенное лицо с темными кругами под запавшими глазами, его подтянутую фигуру, слушал его мягкий голос и странные сомнения заполняли мой мозг.
«Скажи, Женя, помнишь, я заходил к тебе сразу после твоего возвращения из командировки? – задумчиво бормотал я, мысленно возвращаясь в тот день. – мы тогда договорились скататься в Ейск к Варваре…»
«Конечно, – вздохнул приятель. – не стоило ехать…»
«А потом? – не отставал я, – что случилось потом? Ну, на следующий день?»
«На следующий день ты заснул за рулем и в тебя въехал тот идиот, не умеющий тормозить. Разве ты сам не помнишь? – недоуменно проговорил Дергачев. – ну вот в целом и все… я не мог придумать, как узнать про твое состояние. Практически на другой день тебя увезли в Москву. Я пытался звонить тебе, но ты был недоступен. Я очень виноват, Тихон, не стоило настаивать на той поездке…»
«А твое стремительное омоложение? Ты не превращался в пятилетнего малыша под влиянием моих препаратов? А мой пост исполнительного директора в компании Филиппа? А маргинал в твоем обличие? Значит, ничего этого не было? – заданные вслух вопросы звучали более чем глупо и наводили на совсем нехорошие мысли. Во всяком случае, Женькино лицо слишком отчетливо отражало их. Он старался не показывать вида, но место вежливого беспокойства о моем физическом здоровье, занял откровенный страх за состояние моей психики.
«Что с тобой, Тихон? – негромко и медленно проговорил он, не отводя от меня настороженных глаз. – о каком омоложении ты говоришь? Несколько ночей крепкого сна вернули мне свежий и бодрый вид, но надолго не задержали. О чем ты вообще?»
Больше я не рисковал делиться с Дергачевым впечатлениями прошлого месяца, опасаясь оказаться в дурке раньше, чем закончу свой рассказ. Но теперь Женьку распирало любопытство послушать мои откровения. Он готов был слушать любой бред, где упоминалось понятие «опыты», «эксперименты» и «научные разработки».
«А знаешь, – вдруг заявил он, дослушав мой рассказ о его чудесных превращениях, – было бы неплохо придумать способ сбавить пару тройку десятков лет и начать отсчет заново, как думаешь?»
«Думаю, что не готов варить тебе манную кашу и развлекать химическими фокусами, – улыбнулся я, – хотя идея вполне жизнеспособная! Жаль только невыполнимая. Филипп лишил меня возможности проводить испытания…»
Мои сожаления звучали искренно и чересчур правдоподобно, однако Женька весело рассмеялся в ответ на мои стенания.
«Тихон, я не уверен, что за месяц, проведенный в больнице, неделю из которого ты был в полной отключке, ты сумел поуправлять целой компанией, а потом разом лишиться всех преференций. – уверенно заявил он и привычно замолчал, уставившись в стену. – не каждому человеку за целую жизнь удается пережить то, что тебе удалось пережить в своем больничном бреду. Даже во сне у тебя слишком насыщенная жизнь!»
