Читать книгу: «Эмансипантки», страница 4
ГЛАВА 10
Наконец-то пришло лето! Как я люблю эту замечательную пору года. Теперь можно вставать на полчаса позже, потому что дети остаются дома. Их каникулы – это мои каникулы. Что за прелесть налегке выбегать на работу, легко втискиваться в троллейбус. Неудобство в том, что каждый час-два надо звонить домой и спрашивать, что они делают. Аленке уже – 13 и можно на неё положиться. На редкость положительный ребëнок. Сашке – 8, конечно как все мальчишки чудит, но в рамках дозволенного и пока слушает Алëнку. Теперь надо решать проблему с тем, чем их занять летом. Конечно не на три месяца. Один месяц я посвящу поездке с детьми куда- нибудь. Наверное в Прибалтику. Наш завод имеет возможность нанимать для сотрудников квартиры у местных жителей в Паланге. В прошлом году в Прибалтику ездила Соля, ей понравилось. Это один месяц, а каникулы три. Что с ними делать два месяца? По дороге меня осеняет мысль о пионерском лагере. Вот и выход. У завода свой пионерлагерь в Солнечном. Мы даже там проектировали бассейн. Надо будет поспрашивать, что собой представляет этот пионерлагерь. И есть ли ещë путевки?
В обеденный перерыв поднимаюсь этажом выше. Здесь расположился профком. Такой же зал, как наш проектный, только в нем сидит одна дама, а в нашем зале – 27 человек. Профкомовка занята, беседует с какой-то женщиной. До меня доносятся обрывки фраз «я узнаю», «попробуем помочь»… Я с интересом поглядываю в их сторону и думаю о том, долго ли ещë ожидать конца беседы.
Придется поизучать стенды, которые делались в нашем отделе у оформителей. Вот на снимке сам главный профкомовец. Довольно молодой парень, кудрявый до неприличия, с располагающей улыбкой. Говорят злые языки, что очень себе на уме. Соорудил себе уже и «Волгу», и импортную мебель, и всякую аппаратуру, никак, правда, не может выбить квартиру. Видно не хочет ехать в район новостроек, они действительно у чёрта на куличках, а в хорошем районе, поближе к работе, видать, не получается. Вот директор нашего завода. Только недавно показали мне как он выглядит. А выглядит холёно, уже возрастной, довольно подтянутый, хорошо сидит костюм. И вообще видно, что привык к объективу, знает как встать, как посмотреть, чтобы соответствовать. Про него злые языки говорят, что ходок. Да и немудрено. Какая же заводская женщина устоит перед его деньгами и импозантной внешностью. В настоящее время у него, говорят, новая пассия, начальник планового отдела. Наверное чуть моложе меня, года 33, но уже разобралась что к чему, хотя на заводе совсем недавно. Она тоже на фото. А как же! Приятно показать, какая у тебя молодая любовница. Я её тоже знаю, потому что она, как говорит наша Галына, путалась с нашим Большим Гарри. Он у нас многостаночник. Настя уже привыкла, что периодически ныряет в паралельные миры.
Потом пошли фотографии с объектов культурного и социальнобытового назначения, как будто бы профком проектировал, строил или эксплуатировал все это. Для профсоюзов характерно гордиться тем, к чему они не имеют отношения. Их задача заступиться за работающего человека и быть на страже его интересов, а не на каждом шагу подчеркивать свою любовь к большим и сильным. Я не помню ни одного случая, чтобы решение профкома шло в разрез с решением начальства. Эта придворная братия видит свою работу в том, чтобы раздать нужным людям всё нужное и лучшее: хорошие путевки, импортные товары. Рядовой сотрудник хороших путевок никогда не получит, всегда ответ: «Надо было прийти раньше». Импорт, который поступает на завод, конечно делиться так, чтобы не дай бог не обделить себя любимых, начальство и их близсидящих и близлежащих. Так что недорогие путевки в Палангу и в пионерлагерь, я получу, эти путевки не котируются, потому что условия пребывания оставляют желать лучшего.
Слышу звук отодвигающегося стула и оглядываюсь. Аудиенция у профкомовской дамы окончена и оказывается женщина, которая собирается уходить, мать Толика. Толик, когда то меня с ней познакомил, и я здороваюсь. Глаза у неё полны слёз, она вытаскивает скомканый платочек из кармана большущей кофты. Я подхожу ближе и прошу её подождать меня, потому что хочу выразить ей сочувствие и вообще поговорить. Она охотно соглашается и присаживается неподалеку. Как я и предполагала получила всё, что хотела и без труда. Путевки в пионерлагерь на июнь и август, а на июль курсовку на троих в Палангу. В пионерлагерь с 30 процентной скидкой, а в Палангу скидку 30 процентную дали только мне, а детям за полную стоимоимость. Платить буду через бухгалтерию, потому что это довольно круглая сумма, но учитывая отпускные, потяну.
– Ну, здравствуйте ещë раз, – говорю я маме Толика. – Давайте я вас проведу и заодно поговорим. Может, что новое о Толике?
– Ничего. Никаких изменений с тех пор, как Толик пропал. Уж куда я только не ходила. Даже ездила в Почаев, молилась за его душу. Хотя гадалка, у которой я была пару месяцев тому, ничего толком так и не сказала. Сказала придти через какое-то время. Вот соберусь с духом и пойду. Моя подруга не верит во всё это, а сама идти никак не решусь.
– Могу пойти с вами.
– Да?
– Ну да, хочу хоть чем то вам помочь.
– Спасибо.
– Вы держитесь, – сказала я расхожую фразу и стало самой противно, но так хотелось её поддержать, а как назло ни одной умной мысли в голове.
– Не очень получается. Я два месяца болела. Подруга посоветовала пойти в профком, попросить материальную помощь. Я ведь тоже работаю на заводе.
– Да что вы! – искренне удивляюсь я.
– Я здесь уже 25 лет, – говорит она. – Пришла на завод девчонкой. Сначала посадили на пайку, а потом перешла в гальванический цех, там дают молоко и надбавка за вредность.
Как-же, знаю гальванический. Динка и я делали какую-то этажерку в гальваническом и пошли посмотреть, на место, как лучше её поставить. Форма одежды у нас цивильная, без халатов и спецовок, поэтому работающие там женщины приняли нас за дам из месткома. Видно жаловались на условия работы и подумали, что соизволили отреагировать. Женщины окружили нас и стали жаловаться, что не работают вытяжки. Это совершенно недопустимо, ведь в этих цехах очень вредные испарения. Было видно по женщинам, у них землистые лица и проблемы с дыханием.
Так Толика мать почти моя ровестница! По самым скромным подсчётам сорок с небольшим, а мы все держим её за старушку. Теперь, когда я пришла к такому выводу, стало интереснее с ней говорить и я более внимательно её рассмотрела. Аккуратная фигурка, красивый овал лица, большие серо-голубые глаза, похожие у Толика, только у него синее. Несмотря на работу во вредном цеху, хорошие зубы. А вот помню у Толика зубы были никуда. Он когда-то мне жаловался, что идет от зубного, ему обпиливали зубы, чтобы поставить два моста, передний и боковой. Звать её Лена, что совсем непонятно. Может она сама модифицировала свое имя, не будешь спрашивать, но по акценту слышу, что русский для неё не родной язык, хотя хороший запас русских слов и довольно свободно говорит.
– Я вот все думаю, что такое он знал или видел? – сказала вдруг Лена.
– Да я думаю, что всех это интересует. Какая-то мутная история.
– Когда ж он успел в неё влезть, ведь не ахти сколько проработал. Занимался зубами, вы знаете, у него были плохие зубы, весь в отца. Кроме того хотел поступать в Политех, собирал учебники, он неплохо учился в школе. И вот на тебе… – опять заплакала Лена.
Мне было её невыносимо жалко. Действительно, я знаю, что Толик у неё был единственный сын. Муж не то умер, не то разошлись, она растила Толика сама. И вот такой удар. Судьба несправедлива. Куда бы Толик не влез, он должен был остаться живым. Хотя бы ради Лены.
– Ну так что, вы со мной пойдете к гадалке? – робко спросила Лена.
– Пойду. Давайте через неделю, мои архаровцы уедут в пионерлагерь, будет посвободнеё и пойдём. Хорошо?
– Спасибо вам, Жанна, это меня как-то поддерживает, я вам обязательно позвоню.
На этом мы разошлись. Я оглянулась ей вслед и подумала, что у Лены и ноги красивые и даже бесформенная кофта не портит её изящную фигуру.
ГЛАВА 11
– Дорогие дети! Хочу вам сообщить, что завтра вы едете в пионерский лагерь в Солнечное.
– А мы не хотим, – дружно заорали мои архаровцы
– Что я там буду делать, – заныл Сашка. – Я никого там не знаю.
– Ну так узнаешь.
– А что брать с собой? – спрашивает Алена.
Она знает меня, если уже объявлена поездка, то она состоится, хоть бы «падали пеньки», как говорит наш папа.
– Давай сделаем так. Ты собираешь вещи, которые считаешь нужными, зовешь меня и мы обсуждаем, что брать, а чего не брать.
– Хере, – соглашается дочка и быстренько исчезает в своей комнате.
Сашка носится по квартире и сбивает спокойный ритм наших сборов.
– Слушай, пойди погуляй во двор, я видела мальчишки играют в футбол. Только прошу тебя не лезь в лужи или ещë куда- нибудь. А то в прошлый раз приходила мать Артёма и жаловалась, что ты его уговорил залезть в бочку и он пришел домой весь в краске.
– Никто его не уговаривал. Я залез в бочку, в засаду, а он полез за мной, —сообщает Сашка, и быстренько намылевается на улицу, только двери хлопнули.
Было слышно, как заработал лифт. Сашка любит наш двор и охотно мотается с мальчишками в футбол, а зимой в хоккей. Артём его дружок со второго этажа. Они даже чем-то похожи. Но, когда они вместе, то верховодит Сашка. Вот и с этой бочкой. Рабочие что-то красили во дворе суриком, да так и оставили бочку в месте, которое обычно используют мальчишки для своей игры в войнушку. Ничего умнеё, чем спрятаться в бочку, вернеё в засаду, Сашке не пришло в голову. Я бы никогда не пошла выяснять к матери ребенка, почему другой ребëнок уговорил залезть в бочку. А вот мать Артёма пришла за объяснениями и мне полчаса пришлось оправдываться, что Сашка тоже пришел грязный и что я с ним проведу родительскую беседу.
Без Сашки работа пошла споро. Примерно через полчаса Алёнка позвала на смотр вещей.
– Оперативно, – говорю я и захожу в дочкину комнату.
Куча довольно большая.
– Ты что собираешься там зимовать? – показываю на кучу.
– Ну почему? Там все, что мне надо, – оправдывается практичная Алёнка.
– Ой ли, – говорю я и начинаю перебирать вещи.
В куче оказались теплющие штаны, свитер из овечьей шерсти, который дедушка привез из Карпат, лыжные ботинки, для походов, даже длинный теплый шарф. После логических размышлений куча стала вполовину меньше. Потом мы с Аленкой быстренько собрали Сашкины вещи и начали решать во что бы это всё сложить. Алёнка резонно предложила всё сложить в одну сумку. Если Сашке будет что-то надо, то он придет к ней. Она пойдет с ним в камеру хранения и достанет нужную вещь. А для небольших и подручных вещей решили использовать кульки, в которых носили в школу спортивные формы. Всё было готово.
Завтра под завод приедет автобус и заберёт всех детей. Их отвезут в лагерь, распределят по отрядам, а в родительский день я приеду и посмотрю, как они устроились.
Утром, как говорится, весёлые и счастливые, мои дети стояли у завода, в ожидании автобуса. Мальчишек и девчонок оказалось предостаточно, во всяком случае все места в автобусе были заняты, когда я с последними напутствиями зашла. Здесь были и Настины племянники примерно того же возраста, что мои дети. Они тоже решили ехать автобусом, хотя у них машина. Наконец-то все расселись и автобус тронулся. Дети уехали.
Я чёртовски устаю от Сашки с Алёнкой, да ещë работа, но когда они уезжают к бабушке или в лагерь, или куда-нибудь без меня, всегда за ними скучаю. Они ещё и до лагеря не доехали, а я уже начала тосковать.
Так с мыслями о уехавших детях, я сидела на рабочем месте, когда за кульман заглянула Динка.
– Ну что отправила своих красавцев?
– Да, уехали.
– Хоть отдохнешь, устроите себе с Олегом медовый месяц.
– С твоим Олегом устроишь, его нет, он на съемках, в поле.
– А— а— а, – протянула Динка, она в курсе, что Олег геодезист и летом часто на изысканиях и я мотаюсь одна с детьми.
– Не медовый месяц так хоть посплю. Смогу лечь пораньше, встать попозже и не вызванивать каждые два часа домой.
– Это кто ж там мечтает поспать? – объявилась Соля. – Мечта идиота, потому что несбыточна. Я сколько раз пытаюсь поспать, когда нет моей Ируськи, ничего не получается. Проснусь в пол-седьмого и таращусь в потолок до восьми, а потом встаю, что валяться.
Консилиум затянулся, пока Большой Гарри громко не объявил, что сегодня после работы все остаются на собрание. Интересно, какая тема? Скорее всего будет делить премиальные. Это конечно громко сказано, что будет делить. На самом деле уже всё поделено так, как ему хочется, а нам просто будет объявлен результат. После объявления результатов такой дележки, он хищно ждет, кто с кем будет выяснять отношения. Ничего нет хуже. Но это факт, который заметили все более-менее проницательные сотрудники. Мой друг Мыхайло когда-то резонно подметил:
– Хочешь посмотреть, что собой представляет человек, дай ему поделить деньги. А на другого посмотреть, когда его обделили.
А наблюдательная Слава Кусько с презрением отозвалась о нашей сотруднице, у которой высокопоставленый муж:
– Я тоби скажу, Наконечна, що николы не думала, що вона така захланна. Я розумию, якбы щось сказала Соломия, або навить Галына. Жинкы без чоловикив. А ця… Выясняты видношення за десять карбованцив, николы б не подумала, якбы сама не чула…
Да, что и говорить – это права. Чем богаче, тем скупее – аксиома.
В обед забежала Линка и предложила вечерком пройтись с заходом на 50 грамм. Ведь примиальные. Пришлось сообщить, что у нас только намечается дележка, так что вряд ли получится.
– А я скажу Дяде, чтобы он невзначай зашёл и предложил свернуть побыстрее весь этот маскарад с мнимым народовластием. И так ничего не высидете, а смотреть как Гарри ломает Ваньку, кому охота?
Конечно мы с Солей получили меньше всех, или почти меньше всех, но расстраиваться совсем не хотелось. Как сказала Линка, так и получилось. В середине пламенной речи, в которой говорилось, что каждый получил столько, сколько заработал, кто ж сомневается, зашел Дядя и что-то пошептал на ухо Большому Гарри. Речь борца за справедливое распределения материальных благ была резко сокращена и через 15 минут мы уже дружно хохотали, вспоминая подробности резкого сокращения прочувствованной речи.
– Линка, ну ты мне скажи, что можно было сказать? Герман Анатольевич, если вы сейчас же не прекратите вешать лапшу, у вас вырастут ослиные уши и будет просто неудобно перед сотрудниками.
– Или, – cмеясь сказала Соля, – немедленно отпустите околпаченых. Пришли из ОБХСС и будут тестировать на детекторе лжи как распределяется премия.
– А ещë проще, – вытирая слезы, вставила Динка. – Пришла жена и сказала, что все деньги, которые Гарри прятал в банке, в трехлитровой, под кроватью, она случайно нашла и купила себе шубу.
– Ха— ха— ха, – заливалась компания. – А ведь деньги то на горы. Как раз в июне, после того, как получили все доплаты, он едет их проматывать. На Кавказ, на горнолыжный курорт, – покатывались мы со смеху… – А они пропали, деньги в банке… ха— ха— ха…
– А может он просто сказал хватит п… ть, – предположила Линка, зная солдатский лексикон Дяди.
Как бы не было, деньги поделены, настроение отличное. Пятьдесят грамм сделали свое благотворное дело. Дружной гурьбой вываливаемся из нашей забегаловки с твердым намерением пройтись до центра. Погода то какая! Цветут каштаны, теплынь, жить хочется! А то совсем одичали. В городе почти не бываем, работа – дом, дом – работа. Как говорят у нас: «Скорей бы утро и снова на работу».
Идём по улице, на которой наша Альма Матер – Политех. Каждый раз вспоминаю, как было хорошо в годы учёбы. Хоть учиться, теперь понимаю, было тяжело. Боже мой, сколько этих курсовых, зачётов, экзаменов! Все время что-то надо было сдавать. А чего ты сюда пришёл, собственно? Разве не учиться? Учиться! Ну вот и учись. Я, конечно, себя не очень изнуряла, но всё равно далась мне эта учеба! Особенно диплом. В тот год, в мае, я вышла замуж и мало времени осталось до защиты диплома. А конь не валялся. Нет, идея уже была, черновики готовы, почти был готов макет, но ни одного подрамника. А их должно быть дюжина, размером метр на метр. И вот за месяц с небольшим, я сделала дюжину подрамников. Рецензия была на «5», но поставили «4». Сон, что я стою перед комиссией и отвечаю на вопросы, снится до сих пор.
Через парк Костюшка, в центр, намечаем маршрут. Подходим к новенькому красивому готелю «Днистер», который проектировала наша преподаватель Нэлли Послова.
– Давайте зайдем в «Днистер», – предлагает Линка. – Там такой хорошенький барчик!
– И не один! Я там была недавно с родственниками. Очень уютно. И вообще мне нравится, как готель запроектирован. Нэлли (так мы звали Послову), здорово всё продумала. У неё архитектурная семья: и она, и муж, и обе дочери, – ни с того ни с сего сообщаю подробности.
С одной из дочерей я училась. В глубине души всегда ей симпатизировала и по доброму завидовала. Ей было с кем посоветоваться и не надо было изобретать колесо, как нам всем. Как здорово, когда родитель может тебе навязать избирательность во всём: в искусстве, в музыке, в архитектуре. Мы пришли из семей, в которых представления не имели об архитектуре. Сколько ценного времени было потрачено нами на эмпирику. Всё методом тыка – это тяжело.
Заходим в «Днистер». Наши интуристовские готели не для слабонервных. Надо быть хорошо одетым, очень увереным в себе, чтобы пройти и выпить чашку кофе во всегда пустые рестораны и бары. Просто физически ощущаешь, как тебя взвешивают на невидимых весах, что за птица? Может незнакомая проститутка, а может знакомая идёт в номер к знакомой? А просто так без всякого, просто попить кофе, слабо? Нас взвесили и пропустили.
Открыта веранда, чудно веёт ветерок из парка. В такие минуты просто радуюсь, что живу во Львове, что работаю по специальности, что есть дети и муж, что просто так могу посидеть с подругами в хорошем месте, поболтать не о чём, выпить бокал шампанского. Но не очень то и хочется болтать. Итак хорошо…
Каждый думает о своём. Соля решает быть или не быть со своим журналистом. Динка, наверное, о муже, как он там, на зароботках? Сибирь довольно загадочная земля, для нас западенцев. Мы все родились и выросли здесь. Каждый каким-то образом соприкасается с культурой, людьми и образом жизни Западной Украины. Например я замужем за западным украинцем. В свое время училась в школе, которая была наполовину украинско-русская. Мальчишки из украинских классов бегали за девчонками из русских классов и наоборот. В одном из них училась я, а в украинском классе учился Олег, но познакомились мы в институте, хотя он меня приметил ещë в школе, так говорил он сам и моя школьная подруга Кира, но я этого не замечала.
Солина семья вся с Западной Украины, по материнской линии есть поляки, а замужем она была за парнем, родители которого приехали из Харькова.
Про Линку и говорить нечего как там все намешано. Бабушка полька, поэтому полное имя Линки – Паулина (в честь бабки). Дед с восточной Украины. Муж с Западной, но пьёт больше любого русского. Хотя, по мнению Линкиной бабушки, западных украинцев пить научили москали. Да и можно согласиться, если послушать стариков. До войны ставили на свадебный стол поллитра монопольки (государственной водки) и пиво, а гуляла вся деревня два дня. Теперешний любовник – Дядя, русский, но предпочитает только местных женщин, как он когда-то признался Линке. Правда ли это или просто так, чтобы поддержать её, во время любовных игр? Я мало верю таким опытным ходокам, но Линка же верит.
– Девчонки, я видела Толика мамашу. Она хочет ещë раз пойти к гадалке и зовёт меня с собой.
– Ой, а где она нашла гадалку, я бы тоже сходила, – говорит Соля.
– Да и я непрочь, – поддерживает желание Соли Линка.
– Да в общем-то почему не пойти всем желающим? Как только Лена позвонит, я вам скажу, на когда орентироваться.
– А как она гадает?
– По фотографии. Правда может ещë как-то умеет, на картах или воск льет? Не знаю. Лена говорила только про фото. Надо будет узнать подробности, когда она позвонит. Если что скажет конкретно, сообщу.
– Так неохота домой, – говорит Динка. – Но надо совесть иметь. Мама целый день с Денисом, надо подменить. Я, девчонки, пойду.
– Вот видишь, Динка, как плохо быть старой мамашей? Вышла бы замуж раньше, так пацан бы уже в школу ходил, – подкалывает Линка Ди.
– Ну не все же на расхват в восемнадцать лет, – не остается в долгу Динка.
– Ну не в восемнадцать, но долго не сидела, девки товар скоропортящийся. Я это усвоила ещë в 10 классе.
– Усвоение прошло в полном объеме или частично? – включаюсь я
– В полном, Жанночка, в полном, – заливается Линка.
Все дружно засобирались. Какие же мы всё таки клуши! Никогда не забываем о семьях. Ведь есть же девки, завеются на целый день и ищи ветра в поле. А мы все вроде эмансипантки, а дом и дети прочно сидят в башке. Прогулку в центр, через парк, продолжили только я и Лина. Мне можно ехать домой из центра, больше транспорта, а Линка опять шла к Дяде.
– Ну что Линчик, опять идешь к старперу?
– Ой, Жанка, не говори так, а то донесу на тебя, будешь иметь проблемы.
– Да я, в общем-то, не очень и боюсь. Ну что он мне сделает? Сядет на мое место? А может в наказание захочет покатать на машине? Как ты думаешь, Линок?
– Думаю, что если бы мог, покатал бы на своей машине всё женское народонаселение, да машина уже не та. Поизносилась в пути.
– А ты как опытный механик каждый раз реанимируешь механизм.
– Ох, Жанка, доболтаешься ты у меня.
