Читать книгу: «Эмансипантки», страница 3

ГЛАВА 7

Сегодня я еду в командировку. Поездка далекая, в Межгирье. Я проектировала в этом небольшом городке АБК (административно бытовой корпус). Довольно большое здание, которое соеденено с цехами. В нем размещаются бытовки, кабинеты администрации и столовая. Со мной едут сотрудники ОКСа, Игорь и Лина. Игоря я знаю, Лину не очень, но в общем то не проблема, познакомимся. Ехать долго, поездом. Я взяла с собой бутербродики, термос с кавой и с чувством полнейшей вооруженности заняла место в вагоне, у окна, в ожидании Лины и Игоря. Лина пришла первой, потому что приехала сегодня очень рано, заскакивала на работу за сметой. Игорь чуть не опоздал.

Наконец то поезд тронулся. Сначала говорить совершенно не хотелось. Мы с Линой кимарили, каждая в своем уголке вагона. Игорь сначала читал вчерашнюю «Комсомолку», а потом, заложив руку за руку, тоже задремал. Примерно через полтора часа сонливость прошла и мы дружно стали пялиться в окно. За окном со скоростью поезда бежали деревни. Я люблю рассматривать деревенские подворья. Надо сказать, что западноукраинские деревеньки довольно ухоженные и даже самые бедные дворы из последних сил стараются сохранить достоинство. В основном все сложено в порядке, проведено примитивное зонирование, как говаривали в институте. Зона складирования дров, выпас курей и гусей, подход к огороду, цветники и фруктовые деревья имеют свое место. Почти на каждом окне аккуратные занавесочки и горшочки с цветами. Влияние польской культуры несомненно. Попадаются и добротные дома. Очень редко, но можно увидеть домик, который мне понравился и в котором я бы жила. Хотя я знаю, что это невозможно. Жить в нашей деревне очень тяжело, даже на западной Украине. Конечно есть кое-какая инфроструктура, то есть транспорт, магазины, фельдшерские пункты, но это все в таком бедном и недоразвитом состоянии, что городскому человеку совершенно невозможно привыкнуть к этим деревенским «благам». А по сути, конечно, если бы было по-человечески, почему не жить? Мне нравиться тишина и размеренность деревенской жизни, общение с живностью. Например кормление курей или кроликов, взращивание огорода, цветов, посадка кустов и собирание урожая. А вот, если спроектировать дом по своему, с большой столовой, кухней, камином? Что бы все было со вкусом и добротно. С деревянной лестницей на второй этаж, где уютные комнатки и хотя бы небольшая мастерская. Тогда – совершенная красота! Да чтобы фасад белый, как впрочем и интерьер, да крыша из красной черепицы! Хотя, наверное, рискованно так красиво жить в нашем бедном селе. Сначала село должно стать богатым и красивым, а тогда там жить. Иначе обзавидуются и подожгут дом-мечту.

– Давайте попьем кавы, – говорит Лина, перебивая мои мысли.

– А давайте, – говорит Игорь.

– А давайте, – говорю я, вынимая из сумки свой термос и бутерброды.

Кофе ещë горячий, с удовольствием отпиваю мой любимый напиток. Кто бы мог подумать, что ещë на третьем курсе я не брала в рот кофе и не любила его Как сейчас помню, что первой кавой меня угостил наш лаборант Генка. Он пришел на кафедру архитектуры и сразу стал со всеми знакомиться. Я тоже попала в круг его внимания и поэтому была прглашена на каву. Когда Генка узнал, что я не люблю и не пью каву, удивлению его не было границ. Как он был прав! Как можно не любить этот чудный напиток? Просто удивительно. Что может быть лучше, чем чашка горячего кофе в компании приятных людей.

Лина, я вижу, несколько стеснена моим присутствием. Я знаю за собой такое свойство смущать малознакомых людей. Меня всегда это удивляло. Я стараюсь не умничать в новой компании, не распространяться о себе любимой, умею слушать, тогда почему смущение? Единственной, как мне кажется, причиной, как ни странно, может быть моя специальность. Не знаю почему, но люди смущаются, когда слышат, что я архитектор. Наверное потому, что думают об архитекторах, как о каких-то неординарных людях. Я считаю, что это неправильно. Моя специальность, как любая, собирает разных людей. Конечно есть гении, или может не гении, но очень талантливые, как мой сокурсник Вовка Ванюшин, но в основном это средние способности и средние умения. Кроме творческих людей есть и случайные, правда их значительно меньше, чем скажем в педагогическом или на бухгалтерских курсах, потому что поступление и учеба на архитектурном предполагает всеже хотя бы небольшие, но способности. Это наблюдение как бы изнутри профессии и моё личное. А основная масса людей на нас смотрит со стороны и им кажется, что мы талантливые и необыкновенные все поголовно, но это не так.

Тем не менее мнения о элитности бытует и даже простые ситуации и вещи в руках архитекторов кажутся необычными. Например моя приятельница Люда, когда узнала, что я архитектор, стала вспоминать институтских ребят архитекторов, с которыми она была знакома. Её восхищение выразилось в том, что ей нравилось, как они носили шарфы, не так как все, а богемно. Ну не смешно? Другую мою знакомую всегда восхищало, что архитекторы ходили с этюдниками, которые на самом деле очень тяжелые и ношение их предполагалось только в крайних случаях. Моя родная сестра нравилась некоторым мальчикам из моей группы. Однако она считала, что ничего не может получиться. На мой вопрос: «Почему?», ответила, что слишком стесняется что-нибудь сказать в их присутствии, потому что они такие остроумные и смешливые, что она просто не переживет, если попадет в просак.

Видать и Лина не составляет исключение. Интересно, что во мне её смущает? Может то, что я тоже ношу шарф? Или, может, этюдник, который я один раз принесла на работу. Отдел ехал за город и я думала порисовать (не удалось). А может то, что мы с девчонками смеёмся на перерывах, имею склонность похохмить, но только со своими, в узком кругу и без обид. Какой бы причина не была, но Лина упорно молчала, пила кофе, смотрела в окно и разговор, очень вяло, велся между Игорем и мной. Правда в свете последних событий, Игорь тоже был какой-то сам не свой, но его здравый смысл победил и мы уже начинали все веселеё трепаться. Он рассказал пару анекдотов и Лина, как-то повеселела. Как ни странно, но настроение стало ещë лучше, когда поели бутербродов, моим, с докторской, было далеко до Лининых с ветчиной. Вообще благодатное влияние вкусной еды уже было исследовано, но мы об этом ещё не знали, а просто настроение стало хорошим и все тут.

На вокзал в Межгирье мы приехали друзьми. Оказывается нас ждал и встречал сам директор филиала Иван. Я говорю так фамильярно, потому что я его помню по институту. Хотя он и был директором филиала министерства электронной промышленности, но Иван окончил строительный факультет, учился на вечернем. Мы крайне редко пересекались с вечерниками. Однако я, как ни странно, пересеклась.

У нас был большущий проектный зал, в который ходили все, у кого не было возможности работать дома. И так случилось, что мы с Иваном примерно в одно время делали курсовую. Знакомство было шапочным, привет-привет, но он мне запомнился. Парень был неординарно красив. У него были такие синие глаза, что не обратить внимания невозможно. Мало того, что глаза голубые, ещë и лицо смуглое и волосы темные, поэтому взгляд был просто ослепительный и поражал как лезвие бритвы своей остротой и синевой. Не обидел бог и фактурой. Рост выше среднего и природная статность, делали этого парня очень заметным.

После института прошло более десяти лет, но он изменился до неузнаваемости. От былой стати и красоты остались только синющие глаза. И лицо, и тело представляло сильно пьющего человека. Конечно моя констатация осталась у меня в голове. Мы приветливо поздоровались, сели в новенькую «Волгу» и поехали с ветерком.

Не откладывая, сразу же на объект, каждый по своей теме. Филиал, надо сказать, был в хорошем состоянии. Строительство АБК продвигалось, уже сделали перекрытие над третьим этажом и стало видно, что корпус получился компактный и функциональный. Небольшая перепланировка, из-за которой я приехала, не вызвала со стороны прораба сильных возражений. Прораб оказался толковым парнем, согласился с моими проектными предложениями. Может потом ничего и не сделал по моим замечаниям, кто знает? Я больше в Межгирье не была. Игорь и Лина не смогли согласовать изменения по смете, поэтому пришлось оставаться на следующий день.

Иван пригласил нас на ужин в ресторан. Оказывается, что межгирский филиал был очень любим львовским начальство именно из-за этого ресторана, который имел свое рыбное хозяйство и все приезжающие, особенно львовяне, могли отведать жареного карпа. Иван любезно угощал нас. Лину и меня поил белым вином, а сам с Игорем с удовольствием пил водку. Разговор за столом крутился вокруг филиала, строительства, заводских львовских сплетен. Поскольку тема была всем понятна и близка, вечер получался непринужденный и симпатичный. Как хороший хазяин, Иван, после ресторана, пригласил нас к себе домой, на чашку кавы.

В Межгирье все рядом, поэтому, чтобы попасть на чашку кавы, достаточно было перейти через дорогу. Квартира Ивана оказалась в новом доме. Трехкомнатная, довольная большая, с хорошей мебелью. Расположились в гостинной. Иван быстренько сварганил кофе, вытащил из серванта коробку львовских конфет «Золотая нива» и закарпатский коньяк. Разговор стал ещё более откровенным. Оказывается жена Ивана уже пол-года не живет с ним. Уехала к матери во Львов. Но никакой жалости ни в голосе, ни в лице не промелькнуло. Оказалось, что он висит на волоске. Начальство вроде и довольно его работой, но все чаще спрашивать стало за пьянство. Уже несколько испытательных сроков прошло и теперь, как стало понятно, шел последний.

Печальное это зрелище, деградация человека, особенно, если помнишь его молодым и синеглазым. Бессвязные речи Ивана стали раздражать. Игорь старался скрасить поведение пьяного Ивана. Начала нервничать Лина. Её поведение становилось просто неучтивым. Она пару раз сказала что-то нелицеприятное типа «пить надо меньше», но Иван уже выпал из нормы воспитанного человека, сидел свесив голову, и не реагировал на колкости. Игорь посоветовал нам идти в гостиницу, а сам остался.

Мы опять перешли через дорогу и попали в заводскую гостиницу. Гостиница была маленькая, всего пять номеров. Нас поселили с Линой в одном. Помылись, привели себя в порядок, на сон грядущий, и улеглись. Спать не хотелось. Вдруг ни с того ни с сего Линка стала извиняться. Я сначала и не поняла, по какому поводу. Оказывается за те слова, что она сказала Ивану. Я, конечно, её успокоила. Мне было понятно её раздражение, тоже не люблю пьяниц. Она посмотрела на меня внимательно и сказала, что не любить чужих пьниц просто, а вот когда у тебя свой пьяница, то просто черти берут.

– Я представляю каково его жене, если несмотря на достаток, все бросила и уехала. Что за идиот! Все есть, на такой должности, одно условие не пить и не может держать себя в руках, – негодовала Линка.

– Да ладно заводиться, ну чего ты? В конце концов хазяин— барин. Я его знаю по институту, помню каким он был деять лет назад. Вот ты бы удивилась, если бы могла сравнить его сегодняшнего с институтским. Я, когда его увидела на вокзале, чуть не охнула. У него теперь лицо Сатира.

– А это ещë кто такой?

– Да есть такой мифический греческий герой, которого скульпторы изображают морщинистым и страшным.

– Вот посмотреть бы! Показала бы своему идиоту. Ты думаешь, что я просто так завожусь. Имею право, потому что свой такой, через десять лет, если доживет, тоже будет, как там ты говоришь?

– Сатиром.

– Да, Сатиром, если не перестанет пьянствовать. Да разве он меня слушает? Чуть ли не каждый день нахляный.

Тема видать была актуальной. Лину невозможно было остановить. «Да, – думала я, – что этому мужику не хватает? Красивая, двое детей. А, может, в нем живет чувство неполноценности? Интересно посмотреть как он выглядит? Сомневаюсь, что под стать Лине».

Лина, настоящая украинская порода. Черноволосая, чернобровая с иконописным лицом, хорошей кожей. Фигура на зависть многим. Большая грудь, стройные ноги, уже в теле, но ещë не разъелась. Работа, ранние подъемы и переезды, держат фигуру в форме. Трудно располнеть, если ешь в столовой, все время думаешь о работе или о семье. По себе знаю.

– Да я тебе скажу, я уже давно бы с ним разошлась, если бы не хлопцы, – не унималась Лина.

– Это ты правильно думаешь. В нашем отделе есть Слава Кусько, ты её с виду знаешь. Так вот она разошлась. Мне кажется, что она когда-нибудь протянет ноги от перенапряжения.

– Да вот я и думаю, что самой мне не потянуть. Да и его мать живет с нами, хоть ничего не хочет делать, все на мне, так хоть за хлопцами приглянет.

– И на том спасибо, – отозвалась я, чувствуя, что засыпаю.

Утро было замечательным. Выспавшиеся, подкрашенные и позавтрикавшие, мы сидели у Ивана в кабинете. Он всё не шел. Секретарша переодически заглядывала и обънадёживала, что начальник уже на подходе. Мы успели рассмотреть весь кабинет, сходить в ОКС, попить каву. Наконец, в пол-десятого, явился Иван, с лицом невыспавшегося Сатира. Он стремительно прошел к графину с водой, выпил два стакана подряд одним духом и налил третий. Как говорили у нас в институте: «В пьянстве замечен не был, но по утрам жадно пил холодную воду». Потом начал расшаркиваться и извиняться так активно, что стало не по себе. Памятуя нашего непьющего Большого Гарри, было странно видеть начальника в униженном состоянии. Мы дружно делали вид, что у нас временная амнезия на вчерашнюю попойку. Игорь панибратски заверял:

– Все нормально, Иван, все нормально!

Да и правда, все нормально. Что нам! Мы в час дня сядем в поезд и уедем, а он останется со своим испытательным сроком, со своим пьянством, со своей большой и красивой квартирой, без жены. И скорее всего без друзей. Потому как какие друзья у запойного начальника? Настоящий друг, если и был, уже устал бороться с запоями, а прихлебаи, которые при каждом начальнике трутся, уже поразбежались, потому что ни для кого не секрет, вот-вот придет конец испытательному сроку и придет новый шеф. Так стоит ли прогинаться перед этим пьяницей?

В поезде Игорь попытался живописно рассказать о продолжавшейся попойке после нашего ухода, но Лина строго сказала:

– Ну хватит, противно слушать, сразу видно, что ты мало знаком с этой темой. Если б ты знал, что это такое пьющий человек, то у тебя не было бы такого восторга.

Игорь растерянно посмотрел на Лину потом на меня и замолчал.

Тема пьянства всегда была на первом месте в нашем обществе. Пили все.

– Кто я такой, чтобы не пить? – говорил Жванецкий.

И это правда. На моих глазах спивались хорошие парни и девчонки. Может надо быть более непримиримыми, чтобы заломать их, пьниц. Но, как ни странно, к пьяницам всегда было отношение как к больным или капризным детям. Когда я работала в проектном институте, не прийти на работу без оправдательного документа, мог только пьяница. Если заболел ребëнок, тащись к врачу, будь любезен больничный. А вот, если 5 дней на работу не пришла очень пьющая Элла, надо войти в положение…

ГЛАВА 8

Сегодня суббота. Дел дома не в проворот, но кому интересны мои дела, да ещë дома. Надо ехать на работу, кое-что поменять в чёртежах, чтобы в понедельник выдать задание смежникам и спокойно отвязаться от этого объекта. Пусть ищет крайних в других группах. Я сначала не планировала выходить на работу, но позвонила Динка и сообщила, что в мое отсутствие уже поднимался вопрос об исправлениях и мол дело за мной, надо меня поторопить и т. д. С одной стороны тоска уходить из дома, когда и дети, и муж дома, а с другой хорошо. Троллейбус пустой, приехать можно и к десяти. По дороге можно зайти на каву и спокойно постоять, выпить кавы и съесть кексик. Примерно через час спокойно вхожу в отдел. Оказывается я не одинока в своем желании отдать государству нерабочую субботу. На столе у Большого Гарри разложены бутерброды, а в углу шипит чайник. Начальство с сопровождающим лицом готовится перекусить. В отделе никого, видно опять занимаются в архиве документами. Архив небольшое и темное помещение, в котором сложены все наши чертежи. Кроме того это очень хорошее место для всяческих конфиденциальных бесед и встреч.

Мое место далеко, в конце зала, у окна, сразу и не поймешь есть я или нет. Большой Гарри и Настя возбужденно перетирая какую-то тему, вошли в зал. Пришлось выйти из-за кульмана и засветиться, чтобы не подумали, что интересно слушать их сплетни. Большой Гарри перекусил, при чем все время было слышно, как Настя предлагала съесть ещë кусочек, на что он милостиво соглашался. Потом долго пили чай, о чём-то шептались и наконец-то засели за работу. Примерно в час дня Гарри начал каждых полчаса хлопать дверями, выходить на перекур, а потом во всеуслышание объявил, что идет домой. Настя тоже засобиралась. Наконец-то ушли. Ну и слава богу, через полчасика после них и я пойду домой.

Я не очень люблю оставаться одна в этом огромном пустом зале. Везде тишина. Что-то где-то поскрипывает, в другой раз что-то щелкнет, а то и совсем непонятный звук, то ли кто-то вздохнет, то ли передвинет какой-то предмет. Вдруг я совершенно отчетливо услышала как в отдел кто-то вошел. Судя по шагам далеко не стал заходить, а остановился у стола большого Гарри. Пошуршал бумагами на столе, и слышно стало как полез к ящикам. Стараясь не шуметь, долго возился, видно не мог подобрать ключ, но потом все же открыл ящики и затих. Я тоже затаилась. «Вот, – думаю, – а если ему придет фантазия пройтись по залу и посмотреть есть ли кто-нибудь, ведь зал открыт». Неизвестный дальше возился у стола. Так прошло с полчаса, а может меньше. Потом она или он вздохнул и стал закрывать ящики стола. Отодвинул стул, немного постоял, ещë раз вздохнул и пошёл на выход. Чёрт возьми, столько страха натерпишься! Всё! Собираюсь домой. В коридоре никого. Двери не только надо закрыть, но и опечатать. Пренеприятное чувство вдруг охватило меня. А вдруг меня этот кто-то увидит и догадается, что я могла слышать как он рылся в столе? А с другой стороны, какие могут быть секреты у Гарри в столе? Но ведь шеф закрывает стол, значит может в столе что-то и спрятать. Пока я возилась у двери с печатью, услышала, что где-то совсем рядом скрипнула дверь. Надо быстренько сматываться, отдать ключ на проходной и бегом домой. Когда буду отдавать ключ, может увижу какой ключ отсутствует? Кто сегодня выходил на работу?

Вахтер кимарил на своем рабочем месте и я могла присмотреться к доске с ключами. Вроде из ОКСа не было ключа, то есть из Линкиного отдела, надо будет спросить, может знает, кто у них работает по субботам.

ГЛАВА 9

В понедельник с Солей, в обеденный перерыв, зависали на каве. Решался вопрос стоит или нет ей дальше встречаться с «человеком». У него как оказалось много хороших качеств и двое детей. Я не люблю быть совестью одиноких женщин, но в глубине души считаю, что из таких связей ничего хорошего не получается. Как-то не поворачивался язык сказать, что я не поддерживаю Солино увлечение. Поэтому говорила в основном она, а я слушала. Встречи длились уже прилично, может с полгода. «Человек» каждый раз клялся в любви до гроба, но Соля, как здравомыслящая женщина, не верила заклинаньям.

– Ты представляешь, он говорит, что жена фригидная корова, а сам гуляет. Я ж не идиотка вижу как он таращится по сторонам, когда мы ходим в людные места.

– Ну так на тебя в людных местах тоже таращатся, я свидетель.

– Да брось ты, кто там таращится какие то старперы и малолетки. Хоть бы раз, что-нибудь порядочное потаращилось.

– Ну вот и случай подоспел. Ведь Владик по твоим словам человек при деле.

– Да при деле, но все же двое детей…

Я, конечно, не сомневалась, что для неё это камень приткновения. Двое детей- это серьезно, повыпендриваться можно, ну а дальше? Вопрос риторический. Так мы стояли, ломали голову, а тут как тут и Линка.

– Вот уж явление! Ты разве сюда ходок? Никогда не видела тебя здесь.

– А я тебя искала. Зашла в отдел, а мне и говорят, что в обед ты или в столовке, или на каве. В столовку не пошла, далеко. Думаю а вдруг на каве? И попала. Имею на тебя счастье.

– К счастью ли?

– К счастью, к счастью, – засмеялась Линка

Она примостилась за нашим столиком и огляделась вокруг.

– Так здесь все наши, я и не думала, что это сугубо наш змеёвник.

– Да нет! Это только в перерыве наши тусуются, а так обычно пусто, слишком далеко от пассажиропотоков, – блеснула Соля.

Линка глянула неодобрительно на Солю, мол, что это за умничание не по делу.

– Ну как дела? Что у вас новенького, – решила я сменить тему. – Я в субботу выходила, так неохота было после командировки. Эта мода «а ля» Большой Гарри, дневать и ночевать на работе, просто задрала.

– Да я наслышана. Вас нам ставят в пример, мол, люди горят на работе, а вас не загнать, думаю и не загонят, – опять засмеялась Линка.

– Так ваши катигорически не бывают по выходным на работе?

– Во всяком случае сколько здесь работаю не слышала, чтобы кому-то пришла в голову такая шальная мысль. Вообще то у меня к тебе дело.

– На миллион?

– По работе.

– Да, на нашей работе на миллион не бывает, – опять встряла Соля и опять получила неодобрительный взгляд Линки.

– Ладно, я пойду, – сказала Соля и, добродушно помахав ручкой, отчалила в направлении работы.

– Ну и что за дело? – спросила я

– Да это я так, что бы Соля отвалила, – сказала Линка.

– Ты напрасно, она очень даже ничего, умеет язык держать за зубами, да и вообще милая.

– Может быть, может быть… – задумчиво проговорила Лина.

Прогуливаясь, мы прошлись по улицам, которые прилегали к заводу. После того как завод захватил почти все дома, которые его окружали, территория почти что стала заводской. Жилые дома были переоборудованы в заводскую поликлинику, в бухгалтерию, в кабинеты для сотрудников, которые не были заняты в секретном производстве. В этом была своя прелесть, потому что приход и уход не контролировался проходной. В одном из этих зданий находился и наш отдел множильной техники, в котором работал Толик. Я опять вспомнила Толика.

– Слушай, ты там ближе к начальству, не знаешь, что-то слышно об исчезновении Толика?

– Да вроде бы милиция занимается дальше. Мне Дмитрий Сергеевич как-то говорил, что его расспрашивали, как начальника ОКСа. Да и вашего Германа Анатольевича вызывали. Перед своим исчезновением Толик заходил в приëмную к Дмитрию Сергеевичу, спрашивал у Мыроси нужно ли записываться на прием или просто можно зайти, чтобы поговорить. Мырося хотела его записать, но он сказал, что придёт в понедельник.

– Говорят, что в пятницу утром он искал и Германа Анатольевича, заглядывал в отдел, но того где-то носило и он сказал, что зайдет позже. Да— а— а— а, дела. Тайна какая то. Просто всё непонятно.

– Его мать, говорят, ходила к гадалке. Она не сказала, ничего конкретного, может мать пожалела, а может, что увидела страшное, но мать так ничего и не узнала, —внимательно заглядывая в витрину, сказала Лина.

Я тоже заглянула и увидели черную «Волгу» начальника нашего ОКСа. Мне показалось, что рука Лины, которой она держалась за меня, дрогнула. Я глянула на неё, она на меня. Проходя мимо машины, мы увидели, что Дмитрий Сергеевич приветливо улыбается. «С каких это пор он нам улыбается? – подумала я». Хотя ходило мнение, что это ещë тот бабник. Окно плавно открылось, он высунул свою лысую голову и приветливо поздоровался.

– Какой вежливый у нас начальник, – сказала я Лине и её рука опять дрогнула.

– Да, вежливый, – сухо сказала она и прискорила шаг.

Через пару дней Линка зашла опять. Присела около меня, закинула ногу за ногу и принялась рассматривать журнал, который лежал на столе. Она сидела, листала журнал, а я чертила. Гарри прошел мимо Лины. Зная его хамство, я ожидала выпада по отношению к Лине. Он не переносил, когда у нас сидели из других отделов. Не тут то было. Очень вежливо поздоровавшись, Гарри поинтересовался как её дела. «Просто удивительно. Он никогда не станет так вежливо расшаркиваться, видно набирает лишние баллы перед сотрудниками других отделов». Лина просидела до самого обеда. Она прошла с гордо поднятой головой мимо Большого Гарри и он опять подобострастно улыбнулся. «Величественная Линка, – подумала я. – Даже Гарри засмущался». Как это он: «Здравствуйте, как ваше здоровье?» А может человек меняется в лучшую сторону?

– Линка, ты производишь неизгладимое впечатление на моего начальника.

– Да уж подхалим изрядный, – вдруг резко сказала она.

Прошло несколько месяцев. Лина стала почти своим человеком. Она привыкла ко мне и стала звонить даже по субботам. Бывало, что мы брали детей и ходили гулять. Пару раз я с детьми ездила к ней в Стрый. Увидела её мужа и мысленно согласилась с Линкой, пьяница. Всегда неприветливый, какой-то взъерошеный, постоянно непонятно чем занятый по воскресеньям. Поэтому, бывало, Линка приезжала ко мне и без детей, по выходным, и мы с ней шли в город только вдвоём. Так было и в тот раз. Мы возвращались из города и вдруг около нас остановилась машина. Да это же «Волга» нашего Дмитрия Сергеевича! Он вышел из машины и любезно с нами поздоровался.

– Куда милые дамы путь держат? – витиевато спросил он.

Я совершенно обалдело уставилась на него и не нашлась, что ответить. Зато Линка проявила завидную смелость:

– Дамы идут с прогулки.

Я удивленно посмотрела на неё. А она как ни в чем не бывало стала общаться с Дмитрием Сергеёвичем. Они стояли и говорили о какой-то Марии Васильевне и вдруг мне стало ясно, что эти люди хорошо и давно знают друг друга. Теперь понятно почему она Большого Гарри назвала подхалимом. Да он тоже в курсе каких-то их отношений, не иначе. Настя хорошо контролирует ситуацию в отделе и в строительной службе. Кроме того у неё сестра замужем за одним из наших шефов, поэтому она много знает такого, что нам и не снилось. А Дмитрий Сергеевич вдруг ни с того ни с сего сказал:

– Милые дамы, разрешите вас пригласить на обед?

– Соглашайся, Жанка, пойдем покушаем, салатик «оливье», отбивнушку, так есть захотелось.

– Соглашаюсь.

– Ну вот и славненько, – сказал Дмитрий Сергеевич и широко открыл двери машины.

Как и говорила Линка все началось с салата «оливье», потом отбивнушки, потом десерт и шампанское. Через пару часов довольные и немного пьяненькие, мы вышли из ресторана. Чтобы не утомлять своим присутствием, я заторопилась домой. Мило распрощались и я побежала на автобус. Оглянувшись, увидела как Линка села в машину и покатила в неизвестном мне направлении.

– Теперь ты меня понимаешь? – без придварительного вступительного слова, в лоб, спросила в понедельник утром Линка.

– Да, ты умеешь удивить, ничего не скажешь.

– Я тебя люблю, Жанка, знаю, что не будешь меня ни к чему призывать и ничему поучать.

– Почему ты мне ничего не сказала раньше?

– А зачем? Я была уверена, что всё само собой решиться.

– Так вчера ты это подстроила?

– Ну не совсем, но мысль познакомить тебя с Дядей не покидала меня. Не вчера, так в какой-нибудь другой раз, но всё равно ты б всё узнала. Мне стало как-то легче, что ты знаешь.

– Да уж.