Читать книгу: «Звезда и пылинка», страница 5

Я тяжко вздохнула…

– Интересно, Белый, а что бы ты загадал? – я задала вопрос, глядя на стеклянный шар и улыбнулась, – Хорошую битву, да? Можно было и не спрашивать.

Я спросила по привычке и от одного упоминания его имени у меня в голове снова всплыли воспоминания «из леса», как я начала их называть и они снова привели к тоске, что Белый здесь и по-своему недоступен. Вздохнула ещё тяжелее. Ладно, что уж теперь? И почему я решила, что уже привыкла к этому?

Я вышла на кухню заварить чаю. Пока ждала когда чайник закипит, стала открывать упаковку пирожных. Услышала из гостиной звук, потом крик Кеши, попугая моего. И ещё что-то осыпалось… Неужели?

Уже!

Я бросила пачку и со всех ног побежала в гостиную, и сразу замерла от увиденного… В воздухе комнаты завис плотный световой поток с чёткой границей и недостаточно яркий чтобы ослепить, я узнавала в нём знакомые формы, на одной стороне он возглавлялся стеклянным шаром. Поток изгибался, избегая стены и мебель, менялся, принимая более удачную форму, но места для него оказывалось слишком мало и в итоге он сжался, приняв очертание человека и обрёл полный образ в нескольких сантиметрах от пола. Стоило ему принять вид Белого, как он сорвался, его ноги подкосились, он тут же упал на колени и склонился к полу. Я не могла поверить своим глазам! Ожидание длинное в год, обратилось в жар и восторженный бой сердца. Я так ждала этого и теперь меня это так поразило, что я просто не могла сдвинуться с места!

Белый остался на полу, склонившись. Он немного подрагивал, ещё приходя в себя. В этот раз он другой. Одет в просторную майку и штаны, белые, как и весь он, и босой. На нём множество новых трещиновидных шрамов, они светились пульсируя угасая. Он поднял руку и приложил её к правому уху, я заметила, того нет на месте, только шрам ещё светился. Белый поднялся на ноги, выпрямился. Его глаза также слепы, вид усталый и потрепанный, но такой же прекрасный, каким я его помню…

Он сказал, слепо глядя в сторону:

– Так и будешь стоять весь день, пылинка?

Я сорвалась с места, бегом преодолела комнату и набросилась на него с объятиями! Он в последний момент успел отстранённо поднять руки. Такой тёплый и светлый, такой живой! Снова здесь! Прямо здесь! Мне вдруг стало так легко и приятно, будто я всё время проходила в железных оковах и вот они наконец спали, наконец вдохнула свежий воздух после бесконечного времени взаперти! Белый пахнет озоном, вокруг него воздух как после грозы – чистый и заряженный невидимой силой. Как же я скучала по этому! Мы так и замерли…

У меня внутри всё немного утихло. Я поймала себя на мысли, что без разрешения нарушила его личные границы. Чуть отстранилась и подняла голову, смотря на него. Он стоял с закрытыми глазами и слабо улыбался. Через секунду открыл глаза и сказал:

– Слушаю тебя.

Я прижалась обратно:

– Если нравится, можешь тоже обнять.

– Договорились.

И он обнял меня в ответ. Я глубоко вдохнула и впервые за долгое время расслабилась. Я чувствовала себя в настоящей безопасности, в самом душевном уюте… И в полном спокойствии. Его руки такие тёплые… Я бы с удовольствием стояла так пока ноги не заболят.

Белый поднял голову, сказал:

– Пылинка, чайник сейчас закипит.

– Всё равно.

– Надо выключить.

Я обняла его крепче:

– Не пущу. Не сейчас…

Услышала как он тихо усмехнулся и короткое шипение, за которым плита на кухне отключилась.

Постояли так ещё. Мои ноги начинали болеть:

– Чай будешь? – спросила я его.

– Буду.

И только после этого отпустили друг друга.

Я вернулась на кухню, начала готовить чай, а сама думала с чего начать. Это так странно – я так долго ждала его возвращения, а теперь, когда он здесь я даже не знаю с чего начать разговор. Я отчётливо помнила всё, что произошло год назад… Даже лучше чем весь прошедший год, но стоит ли начать с этого? Действительно ли я тогда видела настоящего Белого или я до сих пор его по-настоящему не знаю? Хотя с другой стороны, как вообще можно знать кого-то «по-настоящему»? Люди то и себя толком не знают, не говоря уже об окружающих. Снова куча вопросов и они снова в неразборчивой каше…

Я обернулась с кружками в руках и подпрыгнула на месте. Я не услышала как Белый вошёл на кухню и сел за стол, его присутствие застало меня врасплох.

– Не хотел пугать, – сказал он ровно.

– Тебе бы колокольчик на шею повесить! – буркнула я, – Как вообще можно так тихо перемещаться с таким-то ростом? – сказала я, поставив кружки на стол.

– Я лёгкий.

– Да, я знаю! Я… А, забудь!

И села за стол. Задумалась.

Белый тоже молчал. Его слепой взгляд безучастно направлен на стол.

– Это… – начала я и решила задать другой вопрос, – Так ты закончил? Со своим долгом.

Он не торопился с ответом:

– А ты как думаешь?

– Без понятия, – сказала я и отпила чаю, – Ты мне ничего не рассказывал. Я даже не знаю, что… – я прокашлялась, от волнения тело меня подводило, – Через что тебе пришлось пройти. Это… Это стоило того?

– Думаю, да, – он поднял на меня голову, – Я же не заперт.

И мы снова умолкли. Я только сейчас поняла насколько сильно волнуюсь… Так, нужно собраться. Спокойно…

– Расскажи мне, – я посмотрела на него, – Расскажи мне всё, что произошло. Через что тебе пришлось пройти?

– Не расскажу, – спокойно сказал он и взялся за кружку, не отрывая её со стола.

– Почему? – я постаралась спросить это как можно спокойнее, но голос всё равно дал слабину.

– По той же причине, что не рассказывал всё время. Ради тишины.

– Ты о «шуме»? Маги говорили, ты воспринимаешь абсолютно всё…

– Это правда.

– И… – я пожала плечами, – Как моё неведение должно было помочь?

Он крутил кружку на столе. Потом поднял голову и сказал:

– Не стану объяснять как, но помогает.

– Это эгоистично, ты знаешь об этом?

Он немного помолчал, потом пояснил спокойным мягким голосом:

– Держать тебя в спокойствии, ограждать от переживаний и лишних волнений? Заверить тебя, что всё будет хорошо и добиться этого? Дать тебе результат, избавляя от подробностей как он был достигнуть? Скажи, пылинка, разве для тебя это плохо? Даже если это эгоистично с моей стороны.

Я недовольно смотрела на него. Потом опустила глаза и сдалась:

– Нет.

– Вот и я так думаю, – заверил он.

Снова сидели и молчали, в тишине попивая чай. Белый всё держался за место, где было ухо. По его шрамам то и дело проходила краткая световая волна и он старался лишний раз даже не шевелиться.

– Сильно болит? – спросила я, глядя на него.

Он не ответил, только сел поудобнее. Неужели ему настолько больно? Что если…

– Не задавай вопросы, на которые не хочешь знать ответ, пылинка, – спокойно перебил он мои мысли.

– Я лучше пожалею, чем не спрошу, – недовольно процедила я.

– Пф! – усмехнулся он, – Твоё право, но не требуй ответ на этот. Он всё равно будет не корректным.

– Ладно, – я сложила руки на столе перед собой и уставилась на него, – Второй способ, – я увидела как быстро улыбка спала с его лица; он уже знал, о чём я спрошу и всё же я продолжила, – Ты говорил, что есть два способа тебя излечить. Один долгий, второй жестокий. Расскажи о втором.

– Ты так отчаянно хочешь помочь? – спросил он, – Почему?

– Ну, эм… – у меня не было чёткого ответа и я вспылила, – Какая разница? Может, я и не помогу. Может, мне просто дико любопытно! Так ты расскажешь или нет?

Я ожидала, что он усмехнётся, но он этого не сделал. Перестал крутить кружку. Посидел молча немного и потом сказал:

– Мой ответ может показаться тебе смешным или глупым. Но ты должна помнить, что я действительно говорю только правду. У тебя самой было множество возможностей удостовериться в этом. Поэтому, каким бы жестоким не был ответ, он именно тот, который ты хочешь услышать. Хотя, вряд ли вообще…

– Да говори уже! – вспылила я, почувствовав, что он снова начнёт разглагольствовать, а мне уже не терпелось.

Он повернул голову в мою сторону и мне показалось, что он действительно смотрит на меня:

– Любовь.

Его мягкий голос прозвучал как всегда спокойно и без эмоций. Но показался оглушающим.

Что? Любовь?! Я, конечно, слышала типовые фразы, что она лечит и всё в таком духе… Но, чтобы настолько? А, как? А… В смысле??? В голове не укладывается!

Я постаралась себе это представить… Так, нет! Он рядом, не лучшая идея. Я хотела ответ, я его получила. Правда, вопросов стало только больше…

– И… – я не стала медлить с одним из них, – На что похожа любовь лунов?

– На сражение, – также спокойно ответил он, не двигаясь, – Жестокая вещь сама по себе, а у лунов ещё и разрушительная.

– А… – я пыталась подобрать слова, – А, ей обязательно быть такой как у лунов? В смысле, она же бывает разной… Нужна именно настолько жестокая? Другая не подойдёт?

– Я… – он нахмурился и впервые выдал то, что я не ожидала от него услышать, – Я не стану отвечать.

Я удивлённо посмотрела на него. Не станет отвечать? Наверняка потому, что уже знает ответ! И знает, что поможет!

Но раз так, можем ли мы… Могу ли я как-то помочь ему? Я ещё не думала серьёзно о нём в таком плане, но если смотреть правде в глаза… Только представить себе эту возможность…

Белый резко встал со стула. Он весь дрожал.

Его пустой взгляд уставился прямо, минуя меня. Он замер так на какое-то время. И не успела я спросить, что произошло, как он развернулся и вышел из кухни, и быстрым шагом покинул квартиру, закрыв за собой входную дверь.

Я осталась на месте в немом потрясении.

Какого чёрта это было?!

Часть вторая. Рождённый из земной тверди

«А… А, ей обязательно быть такой как у лунов? В смысле, она же бывает разной… Нужна именно настолько жестокая? Другая не подойдёт?»

Пылинка… Глупая?

Стоит признать, интересные вопросы задавать она умеет и ей хватает ума обойти мои речевые уловки при моей неспособности ко лжи. Хороший вопрос, и если бы я не знал ответ, он бы бросил вызов моему опыту и от того воспринимался бы как немое сражение, и понравился мне. Но я давно знал ответ и знал, что Пылинке не следует знать его. Теперь придётся основательно поразмыслить куда этот неприятный ответ завёл отношения между нами. Не мешал бы ещё Шум спокойно мыслить…

Стоило мне покинуть её квартиру, как Шум снова начал резать моё восприятие. Он и в квартире был слышен, но за счёт защиты не был так силён. Я чувствовал высоту под собой, далеко внизу простилается простор и ближайшие дома, они достаточно далеко, до них не выйдет допрыгнуть за раз, по одну сторону река и за ней низкие жилые массивы, по другую – город и его Шум. Он состоит из голосов, смыслов, имеет оттенки и формы, он настолько перенасыщен разными составляющими, что сосредоточится на чём-то одном из него сложно и бессмысленно, всё равно, что пытаться расслышать голос каждого в миллионной толпе нескончаемых и жадных голосов. Шума, может показаться, не существует и в то же время он повсюду. Он перенасыщает, забивает голову бессмысленными значениями и иной раз для собственных рассуждений в голове попросту не остаётся места. Иногда кажется, что из-за него я сам начинаю мыслить линейно и медленно, совсем как человек. И всё же, мне удалось найти хоть какое-то спасение от него.

Раз не удаётся избавится от Шума всё равно остаётся выбор какой из его источников слушать, но для этого источник должен быть близко. Для меня это Пылинка. Её спокойствие, её положительный настрой и эмоции… Если на них сосредоточится, Шум легко уходит на второй план и перестаёт быть настолько режущим. Если сосредоточится на том, что творится в её голове, в моей резонансом выстраивается такая же настройка. Иногда это мешает, но чаще даёт облегчение в избыточном давлении перенасыщенного информацией окружения. Я не рассказывал ей ничего из того, что совершил, не хотел портить единственный доступный мне источник «тишины». И, несмотря на всё, «тишина» внутри неё была нарушена по моей вине.

Я слышал как внутри неё всё перестроилось, стоило ей догадаться, теперь она не откажется от этой идеи. Я заметил её увлечение мной уже давно, гораздо раньше, чем её вопрос поднял его из бессознательности в область её восприятия и она сама осознала это. Я не придавал этому значение, как и многим другим бесполезным в моем понимании вещам. И всё же надеялся, что она, став свидетелем моего сражения с полутитаном, погубит увлечение, задавит его на корню новыми отталкивающими сведениями обо мне, хоть я и не собирался беспокоить порядок её души таким потрясающим событием. Полутитан нарушил её «тишину» первым, приведя её на место битвы, но в этом смысле мне это было даже выгодно. Обнаружив её там, я подумал, что она возненавидит меня, испытает отвращение… И мне казалось, так оно и есть, пока она не задала свой вопрос. Я определённо недооценил свои новые раны, моё восприятие ещё больше снизилось и я не заметил, что осталось в пучине её души после того случая, в её бессознательном, которое даже она не понимает, а ведь при первой встрече я без труда различал даже самые отдалённые затворки её души, может, даже лучше чем она сама воспринимает… А может, я уже из-за Шума глохну? Такое тоже возможно, так и рассудок потерять не долго. Нужно уходить как можно скорее…

Я могу сбежать, уйти от Шума и суеты, порождаемых людьми. На Земле достаточно таких мест. Дно океана сразу можно исключить – энергии там слишком мало, а вот Эверест или центр Антарктиды вполне подойдут. Стоит занять место с худой атмосферой, где не проходит связь, нет людей и повышена солнечная радиация, и тогда несколько хороших солнечных вспышек быстро приведут меня в форму… Всего-то останется подождать тройку сотен лет, не так уж и много, а если гоняться из полюса в полюс за «вечными днями» и того меньше. Ну, а Пылинка…

Что ж, я сам определяю меру своего долга. И в отношении к людям оказался неприятный подвох – его невозможно выполнить полностью, потому что люди всегда в опасности. И самое абсурдное – они сами являются источником опасности для самих себя. Я уничтожил всех вампиров во всём регионе. Новые в любом случае скоро появятся, но они уже не будут знать про Пылинку и как я с ней связан, они будут слишком заняты войнами за освободившиеся «охотничье угодья», а под действием моих зачарований никогда её не обнаружат. Маги же закроют глаза на все инциденты, им ничего другого не останется, если я исчезну. Поэтому могу сделать заключение, что мой долг возмещён – все опасности, вызванные контактом со мной, устранены, а остальные уже не под моей ответственностью.

Да и потом, в том, чтобы попытаться как-то уберечь Пылинку нет никакого смысла. Она же дитя тверди, она слаба и проживёт мало, так есть ли разница как закончится её жизнь и насколько долго она продлиться? В масштабе с моей, её время сущий пустяк. Хотя, не могу отрицать, что более короткий срок существования делает каждый промежуток времени её жизни более ценным, во всяком случае для неё самой.

Я знаю чем всё это закончится.

Своим ответом я, сам того не предвидя, дал ей сигнал к действию и теперь она захочет любить. Она возжелает любви, также как желала моего скорейшего возвращения всё это время. И, как бы соблазнительно это не звучало, по итогу всё закончится с отрицательным исходом для большого количества душ. Второй раз я такой ошибки не допущу и не позволю судьбе снова использовать меня для разрушения такого масштаба, о котором я решил не вспоминать. В конце концов, после него и начались все мои проблемы… Сколько может быть после этого и думать не стану, да и смысла размышлять о последствиях нет, их не будет как и самого действия, породившего их.

Значит, решено.

Я уйду. У Пылинки уже есть близкие сородичи и найдутся другие. Иногда я завидую человеческому разуму за его способность стирать болезненное из своей памяти. Сколько бы времени ни прошло, настанет то, когда она забудет и обо мне. Впрочем, я мог бы и сам стереть все лишние воспоминания… Хм, вряд ли она это позволит, но когда дело будет сделано у неё уже не будет претензий, лучше даже не спрашивать. Ну, а я не пожалею об этом. Я буду помнить. И отсутствие жалости во мне сделает эти воспоминания незначительными и далёкими, погребёнными под новыми, как это происходит со всеми моими воспоминаниями, как это происходит со всем, что я разрушил и ещё уничтожу. Да, так и поступлю. Но сначала прощание. Пусть Пылинка и незначительна, она не заслуживает оскорбления. Не было ни одного случая, когда она доставляла неудобств или серьёзных проблем, она соблюдала договорённости, поэтому не вижу смысла отказывать в её просьбе, даже если она всё равно забудет об этом.

Когда я решился действовать свет звезды ощущался с другой стороны. Шум и линейный ход мыслей сделали мои рассуждения невероятно долгими. Не могу предположить сколько времени прошло. А ведь в тишине мне достаточно всего несколько мгновений, чтобы произвести мыслительный процесс такого объема… Я определённо перегружен, как будто одной боли мне было мало.

Пока я дошёл обратно до её квартиры, пару раз столкнулся с дверными проёмами и споткнулся о порог. Я ощущаю реальность гораздо хуже и она ускользает от меня, тонет в нескончаемой боли уже давно ставшей частью меня самого. А на фоне Шума и того может показаться, что я исчезаю, сливаюсь с бесконечным материальным Всем и Оно поглощает меня. Странное наваждение. Но ничего не остаётся как терпеть его столько сколько потребуется, прежде чем восстановлюсь.

Дошёл до нужной двери, открыл и вошёл. Если «тишину» можно считать звуком, то сейчас он казался самым прекрасным из всех, что я слышал. Шум ещё бьётся снаружи, но он достаточно тих, чтобы на контрасте с «тишиной» забыть о нём на какое-то время. Голова стала гораздо легче и я постоял немного на месте, позволяя себе насладиться хотя бы этим облегчением.

Шаги, потом голос рядом:

– Белый! – воскликнула Пылинка, – Ты вернулся! Я уже думала, что…

Глупая Пылинка, сама не понимает чего хочет больше. Стоило ей обратиться ко мне, как внутри неё всё засияло точно вспыхнувшая комета и также быстро всё померкло, стоило ей вспомнить как она переживала, что я уже не вернусь.

Защита дома работает в обе стороны – я не ощущал, что с ней происходит пока она внутри, а я за пределами магической защиты. Я не знал о чём она думала, о чём переживала пока меня не было, но внутри неё остались следы негативных мыслей и они угрожали прорасти новыми волнениями. Она не позволяла им этого. В ней начинала зарождаться вера, что я вернулся ради неё. Вернулся, чтобы остаться. Снова напридумывала себе лишнего глупая…

Не стоит медлить с намерениями:

– Я пришёл, чтобы попрощаться.

– Что? Ну… – её мысли стали беспорядочны, тело тоже отзывалось на них лишними движениями и они стремительно эволюционировали во вспышку злости, – Ну, подожди! Ты не можешь уйти так скоро! Ты же только вернулся! Я… Я ждала тебя между прочим!

– Знаю.

– И поэтому так скоро уходишь? Ты не можешь!

– Могу.

– И!.. – внутри неё всё быстро обрывалось и рушилось, болезненное ощущение резонировало и на меня, – И что теперь?

– Я выполнил свой долг. Тебе больше не грозит опасность и я намерен идти куда решил.

– И куда же? – недовольно сказала она, – Найдёшь себе обитель одиночества и будешь загорать пока не полегчает? Это глупо!

– Таков путь, – я удивился тому, что меня это задело и я не смог толком прочесть основу её осуждения, – Почему глупо, по-твоему?

– Потому что! – воскликнула она и притихла, – Потому что… – в ней было так много мыслей, что она сама не могла отличить хоть одну из них, утомляющий шум, – Потому что есть другой способ, более быстрый и при… – она осеклась, но я понял, – Хороший.

Она шагнула ближе, я чувствовал её тепло всего в полушаге от себя:

– Ты же страдаешь, да? Ты не устал? Ты готов терпеть боль и дальше? Или… – она отстранилась, заметила как я переменился в лице в ответ на её жалость.

Жалость – отвратительное чувство. Склизкое, тягучее, оно налипает на восприятие тухлой гадкой грязью… Помню как мне было омерзительно, когда я впервые столкнулся с ним. От него во мне просыпается инстинкт к разрушению, стремление сделать всё что угодно, лишь бы избавится от его источника. Люди не понимают насколько это опасное чувство, но они устроены так, что оно является неотъемлемой частью их сущности. Я готов был принимать эту часть Пылинки, пока она не давала ей выход, но теперь я только подтвердил верность своего решения.

Она наконец взяла себя в руки и заглушила гадкое чувство, я сказал:

– Раз больно, значит, я ещё жив. Отличное подтверждение, учитывая моё состояние, – мой ответ не сделал её душу легче и я продолжил, – Я не такой как ты, Пылинка. Я чувствую боль иначе и иначе страдаю от неё. И хватит думать обо мне так, я уже давно привык к ней, она гораздо старше, чем ты можешь себе представить.

– Но это не правильно… – попыталась вставить она.

– Нет правильного и неправильного, глупая, – устало сказал я, – Вы, пылинки, придумали это, чтобы облегчить себе жизнь. Мои действия и решения всегда такие, какие требуются. Я вношу в мир те изменения в каких он нуждается, даже если они кажутся неверными для вас, даже если некоторые части будут уничтожены и даже если я не в силах контролировать их. Некоторые вещи не появятся, пока не избавиться от старых. И иногда это может сделать только третья сторо…

– А если я не хочу избавляться от старых!? – крикнула она с такой яростью, что у меня самого волосы встали дыбом и я невольно воспринял её слова как вызов, – Что, если я снова хочу жить на базе? Снова общаться с тобой, проводить время? Ждать по вечерам, спорить по поводу и без… Знать тебя, видеть тебя! Не знаю, насколько наше общение вообще было значимым для тебя, но я… – ей было тяжело внутри, всё закаменело, но она продолжила и с этой ношей, – Я ждала тебя с надеждой, что всё будет как раньше, хорошо! Я… – она громко вздохнула и её голос стал невероятно серьёзным, – Я думаю, я могу дать то, что тебе требуется. Любовь, понимаешь?

Она умолкла, хотя внутри неё всё бушевало и резало саму её суть изнутри обрушивающимися обломками, несущихся на потоках урагана эмоций. Я прекрасно слышал всё, что творилось у неё внутри.

Вот знал же, что так будет. Это стоит уничтожить. Сейчас же, пока снова не полилась жалость и меня тут не распылило до ядра от отвращения.

И всё же, она говорила правду. Я устало следил за её состоянием, предвкушая как совсем скоро всё быстро и легко кончится для нас обоих:

– Подойди ближе, Пылинка.

Она подошла. Я на ощупь прикоснулся к её плечам и провёл ладони выше, едва касаясь её кожи. Щёки, а вот и виски… Я приложил большие пальцы к ним, другие запустил под её волосы, искал нужные места… Нужно дать ровный одиночный разряд, не слишком слабый, но и не слишком сильный. Если ошибусь с силой и местом, уничтожу лишнее или вообще лишу её разума… Уничтожать целые гектары, конечно, весело, но истинное мастерство Разрушителя Миров проявляется именно в таких ювелирных разрушениях. Теперь её разум для меня как раскрытый механизм. Осталось только найти нужное место… Хотел бы я провернуть всё это пока она будет спать, но тогда я не найду нужные воспоминания в её бессознательном состоянии. В её, наполненной целой жизнью, голове это было достаточно сложно, всё не по порядку, много бесполезного… Как неудобно, так и вечность на поиск потратить можно. Нужно, чтобы она мне подсобила:

– Что именно ты хочешь вернуть? – спросил я, – Какое воспоминание на твой взгляд достаточно сильное? Настолько запоминающееся, чтобы дать тебе решимости настаивать на своём предложении сейчас?

Она начала вспоминать и я видел. «Воспоминания из леса»… Холодный лес с худыми деревьями без кроны, пропускающие на лесную подстилку каждый лучик света, свобода и много свежего воздуха… Её гнев, когда она подумала, что я её поцеловал, пока передавал артефакт… Облегчение, при виде меня в первую нашу встречу… Заинтересованность, когда она увидела как свет проходит через мои волосы, пока я стоял по другую сторону витрины «Вкусной точки»… Нет, тише, её впечатления заразны, я и сам начинал чувствовать то, что происходило с ней, что она испытывала тогда и сейчас, к наборам видов и звуков добавлялись ощущения… Ужас, который она испытала в амбаре той ночью… Моё ядро в грязи под дождём – вот оно! С этого начну и цепочка самоуничтожится по взаимосвязям со всеми остальными воспоминаниями. Она, конечно, заметит потерю памяти, но со временем она станет незначительной, она много чего не помнит из своей жизни, для неё это почти нормально. Я мысленно взялся за это воспоминание, оно уже никуда не денется, я точно знаю где оно, теперь нужно определиться с силой…

Резко всё исчезло.

Пылинка выскользнула из моих рук, прижалась ближе, потянулась и прильнула своими губами к моим, короткий наплыв, потом отступление. Её жест не вызывал у меня ничего, кроме досады, что она пресекла мою попытку. Но то, что он вызывал у неё… Заразительно.

В буквальном и переносном смысле, она стала горячей. Она вдруг почувствовала себя такой лёгкой, такой невероятной… Внутри у неё всё взбудоражилось от этого жеста. Проснулась жажда к любви, необузданное желание быть здесь и сейчас со мной, а мысли, напротив, улеглись, стали тише и редкие из них проходили по поверхности сознания спокойной одиночной рябью. Сильное чувство… И как и все, оно начало резонансом дублироваться во мне. Я сопротивлялся, но хотелось сдаться… Кажется, я совсем ослаб, раз не мог воспротивиться ему, и с гневом и осуждением к самому себе, продолжал оставаться на месте, в её объятиях, пока она наслаждалась моим присутствием и заражала меня всё сильнее своими желаниями.

Она молчала. Я думал.

Дать ей то, что она хочет? Почему я обязан? Ей я ничего не должен, но если ей будет хорошо, то и мне тоже – она разделит со мной своё удовольствие и именно это станет той самой силой, которая восстановит меня, так и работает этот способ. Люди недооценивают силу чувств, маги используют их для своего волшебства, ну, а для меня они практически материальны. Для меня они как катализатор для разных процессов. Сам по себе я практически не способен их создавать, луны в принципе не созданы для созидания, но мы настолько связаны с настоящим Миром, что…

– Белый, – сказала Пылинка и подняла голову, не отпуская меня.

Я так увлёкся своими мыслями и ощущениями, которыми она меня заражала, что совсем потерял ход её мыслей:

– Что?

– А ты раньше когда-нибудь любил?

– Да, – я ответил не подумав; совсем контроль от слабости потерял…

– О… – мой ответ не сбил её настроя, напротив, сделал его устойчивее, – Значит, для тебя это не в новинку. У меня также. Но знаешь, это было очень давно.

– У меня тоже.

– Поэтому ты такой?

Её вопрос меня окончательно отвлёк:

– Какой такой?

– Недосягаемый. Всё закончилось плохо, да? Но… – снова в её голове возникла туча мыслей, она взволновалась, – Я хочу сказать, что это ведь каждый раз по разному. Если один раз не вышло, то это не значит, что в другой тоже ничего не получится. Надо пробовать. Нельзя отпускать надежду, что всё может быть хорошо, иначе так можно и одному навсегда остаться!

– Знаю. Но… – я отстранился от неё, – Знаешь, быть одному нормально. С кем бы мы ни были по жизни – в этот мир мы приходим и покидаем его в одиночестве. В каком-то смысле наличие других вокруг не имеет…

– А ты любишь одиночество? – перебила она.

Очередной вопрос, требующий размышлений, я с удивлением заметил, что не могу сразу дать на него ответ. Не могу сказать, что я предпочитаю оставаться один, я скорее привык к этому и это давно перестало сказываться на мне негативно.

Пылинка тем временем продолжила, снова сбив меня с мысли:

– Ты мог сделать всё по-другому. Тебе не обязательно было оставлять меня на базе. Ты мог бы найти место с которого я не смогла бы сбежать, оставить припасов на пару месяцев и вернуться только после того как закончишь свои дела. Не обязательно было делать моё пребывание там комфортным. Не обязательно было проводить со мной время, общаться. Я думаю… – наконец я поймал ход её мыслей и он вызывал у меня тревогу, – Я предполагаю, что ты делал всё это, потому что не хотел быть один. Тебе нужен был собеседник, друг… Тихое место, в которое ты мог бы вернуться и отдохнуть, оставив все свои проблемы подальше. Ты долго был один. Ты долго был заперт, – от последнего я напрягся, от одной мысли зло берёт, – поэтому ты и делал всё это! – продолжала она, положив руки мне на плечи, утешая своим спокойствием, – Ты окружил себя тем, чего долго был лишён. Я не уверена, что всегда понимала тебя верно, но… Когда я обняла тебя вчера, ты… Ты совсем не был против, даже наоборот, ну, выглядело именно так… То есть, я хочу сказать, что твои действия говорят за тебя.

– Пф! – я и сам не заметил как усмехнулся; не говорить же, что всё было ради её «тишины», – И как всё это поместилось в твоей голове?

– У меня был хороший пример, – ей тоже стало немного радостнее, но ненадолго, – Поэтому… Я, наверное, снова не понимаю что-то верно, мне не понятно, почему сейчас ты так реагируешь. Ведь, что может быть плохого, что тебя останавливает? Может, ты боишься потерять свободу? Или последствий… Даже не знаю, они вообще могут быть?

– Любые действия имеют последствия.

– И какие…

– Не такие, о каких ты подумала, – её мысль даже несколько возмутительна, хотя, могу понять чего она опасается, – Конечно, нет. Подобное невозможно.

Она с облечением выдохнула. Её сознание снова стало гладкой поверхностью, хоть и сжато в напряжении в преддверии моего ответа на следующий её вопрос.

– Это потому, что мы существа разных уровней? – осторожно спросила она.

Раньше меня такое не останавливало. Для меня вообще нет каких-либо ограничений когда дело касается любви – она либо есть либо её нет – всё. Может, Пылинка в чём-то и права. Может, я и вправду одичал сильнее, чем мне казалось и отвык от этого. Может, её любви хватит на нас обоих. Эгоистично – да, таким я был всегда. Но ей движет похожее чувство, всё же она хочет завладеть существом, которое никому не принадлежит, даже самому себе. Столкновение двух эгоистов – неплохая борьба, близко к тому, что мне нравится. К тому же, я уже знаю где находится нужное воспоминание и смогу в любой из её снов стереть всю эту историю из её головы – она об этом не вспомнит, а я не пожалею. Я невольно ухмыльнулся.

Когда получу, что мне нужно, так и сделаю, а потом наконец-то покину эту планету. Как же я соскучился по космосу… По бесконечным просторам, свободному плаванью на перегонки со светом, тишине пустоты… В этот раз я не испытываю к пылинке собственных чувств, так что шансы, что выйдет как в прошлый раз, достаточно низки. Но это только теория. Стоит держать на виду мысль, что я ещё ни разу не воспринимал Пылинку целостно и я сейчас имею ввиду не внешность. Без зрения, я не могу увидеть её душу, хотя, не думаю, что это что-то изменит, на слух её душа непримечательна, всего лишь чуть сильнее некоторых других. В любом случае, риски минимальны, любопытство стоит попытки, а если всё пойдёт не по плану есть запасной и надёжный. Что ж, посмотрим куда это приведёт…