Читать книгу: «Звезда и пылинка», страница 7

– Кто… – тихо вырвалось из меня, а потом накатило, разожгло изнутри и вырвалось снова уже с опасным светом, я обернулся на Город, – КТО?

Гнев уступил встревожености. В Городе догорал пожар, он уже почти не слепил в тёмной ночи и успел поразить всего один дом. Я направился туда так быстро как мог.

На улице суета, у дома толпа, все смотрят и только трое носят ведра с водой чтобы потушить огонь. Единственное, что меня волновала это где Майа. Я было направился к нашему дому, но заметил её след раньше и он шёл из толпы… С того места, что окружили люди.

– Разойдитесь! – крикнул я, пробираясь через людей, – Пошли вон!

Они не слушали и я раскидал их в стороны, освободив себе проход грубой физической силой. Вышел в центр и замер.

Майа лежала на земле. На грязной пыльной земле, уже сроднившейся с ней общей кровью, пропитавшей пыль. Её тело избито, насмерть израненно… На груди глубочайшая рана, пронзившая её сердце, до конца стремившееся жить и любить, Сердце, в котором никогда не было места для зла и чья сила могла остановить даже меня. Больше нет света… Нет души. Всё ушло и осталась только твердь. Масса тверди у моих ног ещё была похожа на Майю, но она уже опустела, она не содержит её. Нет ни тьмы, ни света, ни силы, ни любви, ни жизни – совершенно ничего, – пусто. Её нет. Майи нет!

Как только я это осознал, раздался тихий треск и волна режущей боли, выбившей из-под меня ноги. Я склонился, припал к телу Майи и мне стало ещё хуже. Невыносимо было смотреть на её лицо! На нём застыла лёгкая улыбка и доброта, и они были лишь следом того, чего нет и больше не будет. Я взялся за голову, она болела, раскалывалась. Боль перестраивала меня, искажала, рушила то хорошее, что Майа так упорно и долго вкладывала в меня… И теперь оказалось совершенно бессмысленным.

В тот момент я впервые в жизни почувствовал боль. И с тех пор не расставался с ней.

Я слышал как люди шепчутся вокруг, смотря на меня:

– Он что, седеет? Так быстро?

– Этот же тот странный…

– Я думал он сбежал.

– Нет, у него же с этой ведьмой тёрки были. Они же жили вместе, а жениться не собирались. Это не настоящий мужчина, говорю тебе…

– А это не он кричал на всю площадь, что сожжёт весь город, если…

Шум…

То был первый раз, когда он стал достаточно силён, чтобы порезать слух. Но и я тогда был громче его.

Я выпустил своё напряжение разом и оно раскатилось вокруг оглушающей волной, сбившей с ног людей, огонь с крыши дома вместе с крышей, заставило замереть ветер и сам небосвод. И это был только первый предвестник Грандиозного Уничтожения, которое я собирался устроить… Яростная буря уже бушевала во мне, копилась, порождаемая болью и я не собирался удерживать её долго.

Люди, кто на корточках, кто на коленях, не торопились подниматься, не понимая и боясь того, что услышали. Я поднялся на ноги, возвысился над ними. В темноте мои глаза светились и мой взгляд был направлен прямо на Главу города. Он видел в моих глазах силу стихии, содрогался перед её мощью, а я в его – смерть сестры Майи и заточение её брата, с которых всё и началось…

Уже не человек и не Глава – пыль, невзрачная и бесполезная, начала быстро оправдываться передо мной:

– Она… Она подожгла дом! Есть свидетели! Она сопротивлялась! Она… Она ударила…

– Замолчи, – мой голос раскатом грома оглушил их, я видел как они в опаске, закрывают руками уши, но не понижал тон, – Вы ничтожества. Каждый из вас!

Кто-то закричал, обнаружив, что из ушей потекла кровь и только после этого я стал тише. Я хотел сказать им насколько они грязны и глупы, что они убили самое лучшее из того, что было в этом мире, что злоба и грех настолько плотно засели в их телах, что они заражают ими даже своих новорожденных детей. Что они не изменяться, они жестоки… Невероятно жестокие для своих размеров и алчные, ненасытные пылинки, а в их сердцах кромешные и плотные чёрные дыры. Им всегда и всего будет мало, они всегда будут с презрением смотреть на то, что не похоже на них! Лучше их! Зависть и эго каждый раз будут вынуждать их избавляться от прекрасного, потому что они не терпят оказаться в сравнении с тем, что выше и ярче их; не терпят оказаться тусклыми, понять насколько они слабы и невзрачны по сравнению с Ним!..

Я многое хотел им сказать… Мысленно проиграл свой монолог за миг и отказался озвучивать его – в его оглашении не было смысла. Их время вышло, они не запомнят моих слов, а судя по их взглядам на меня, моё лицо и без того выражало всё, что было нужно.

Мне было больно.

И боль, став катализатором, пробуждала во мне жажду удовлетворения первородного инстинкта к разрушению, обнажала саму мою суть… Я так давно не делал ничего подобного, что в преддверии нового акта уничтожения во мне пробуждался всё больший азарт, радость к тому, что собирался сделать. Я представлял как всё здесь изменится раз и навсегда! Как я и хотел с самой первой жертвы Майи, как она была этого достойна… Наконец-то!

– Пф-ф! Ха-ха…

Мне уже не терпелось в преддверии грандиозного веселья! Мой смех раздался чужеродно в тишине, он стал аномалией в затишье. И я уже не мог сдержать его и бурю внутри меня, не хотел сдерживать – достаточно! Наконец-то достаточно!!!

– Ах-ха-ха-ха-ха! Пф-ф, ха-ха-ха! – безумный, злой смех стихии – предвестник настоящей катастрофы, – Нам с вами будет та-ак весело! О-о-о, вы запомните это до самой смерти! Ах-ха-ха-ха!!!

Кто-то из толпы сказал:

– Он демон!

– Он обезумел…

– О, нет! Конечно, нет, – как ни в чём не бывало ответил я, резко оторвавшись от смеха и воспламенился до того как позволил себе, став ослепляющим, смертоносным жаром, поджигающим ближайших людей, а они начинали кричать и убегать, так смешно спотыкаясь об остальных! – Я всегда был таким, глупая пыль!

___

Я не просто уничтожил Город – я стёр его с лица Земли.

Он исчез даже из истории человечества. Не осталось ни единого упоминания и я единственный, кто помнит о его существовании и Грандиозном Уничтожении.

То была последняя ночь существования Города и на утро от него уже ничего не осталось. Ни единого выжившего, ни единого камня – я вспорол землю, выдрав из неё даже сам его фундамент, корни Города, а потом сжёг, обратил всё в пыль и смешал с твердью, которая его породила. И когда взошло солнце, я не остановился. Менял ландшафт, срезал горы и ломал русла рек, навсегда меняя это место и всё, что его окружало, делая всё, что было дорого мне неузнаваемым и чужим – бесполезным, не способным стать напоминанием обо всём, что здесь было. А боль не проходила. Боль порождала новую жажду разрушения и её удовлетворение было мимолётным облегчением от неё. Я горел и земля горела, и сияла на следующую ночь гигантским ослепляющим факелом, режущим жаром боли, которую я испытывал. И когда я уже решил, что люди лишние в настоящем Мире и следует избавиться от них всех, появились Охотники на чудовищ.

Не те человекорожденные герои, что убивали земных монстров, а те, что пришли из тьмы космоса и убивали таких как я. Жили тем, что ловили и пленили моих сородичей всё своё существование. Они заметили Грандиозное Уничтожение издалека, а из-за моей первой раны, трещины на ядре, лишившей меня цвета, я больше не мог слиться с вечной ночью, я стал заметным и не мог скрыться от них во тьме. Потом долгое преследование… Боль мешала думать, вызывала тупую ярость, которая была только на руку Охотникам и в конце концов им удалось рассеять меня. Я стал вещью, деталью в бездушном механизме… Они тянули из меня силы, лишили воли и возможности сопротивляться, а внутри я всё горел. Мне всё также было больно, во мне также кипела ярость и её выход был только на руку тем, кто использовал меня.

Охота за мной продолжалась. Меня то и дело пересаживали в новые механизмы. За меня дрались, за меня умирали. Как же я жаждал высвободиться и уничтожить их всех… Низвести в прах Охотников, а затем вернуться на Землю и избавить её от паразитов-людей.

Много механизмов сменилось, прежде чем моя злоба утихла и сил осталось достаточно мало, чтобы потерять страсть к разрушению. Иногда я думал, что же произошло тогда с Майей на самом деле, переживал наш последний день вместе. Она никогда не хотела смерти, она презирала её, и её вера не позволяла ей добровольно отказаться от жизни. Убила ли она свою племянницу сама, чтобы избавить её от страданий? Действительно ли, она устроила поджёг, чтобы Город наконец забрал её вместе с остальными членами семьи? Почему она не попросила моей помощи хоть в чём-нибудь? Почему не позволила взять её душу и уйти вместе со мной? Мир больше, чем думают люди, и способы перенести душу и разум в новое тело давно открыты, я и сам способен на это… Но почему?! Насколько же противоречивая, глупая пылинка Майа! А я и того хуже – послушал её, потому что был очарован, хотя всегда знал как будет лучше… В любой момент мог спасти её от всего этого! Унести, уберечь! Она бы изменилась, да, но она была бы и сейчас со мной. А теперь, в ином мире, я уже не достану её душу. Она ушла. И настоящий Мир стал бессмысленным и пустым без неё, бесполезным…

Эти мысли, чувства, которые они вызывали становились разрушительными и проявлялись новыми трещинами на моём ядре. Становилось больнее, становилось невыносимее, механизмы вокруг меня сменялись всё реже. А я всё думал. Не мог не думать о ней, хоть воспоминания с ней больше не могли меня исцелить, они потеряли силу вместе с ней, изменились в обратное, стали ядом, вызывающим только больше боли.

Когда всё, что от тебя остаётся – это беспомощный разум, ничем кроме размышлений заняться больше нечем. И я продолжал думать, продолжал страдать, медленно умирая от энергопотери и ран. В какой-то момент я даже хотел этого. Но однажды механизмы закончились.

Я стал слишком слабым для них. Меня хотели уничтожить и использовать осколки ядра в качестве деталей поменьше, но не успели, меня выкупил один Коллекционер.

Я больше не был в механизме, силы из меня не тянули, но я всё также был в оболочке, не дающей мне вырваться. В месте, в котором он меня держал, было много света, я наконец мог хоть немного зарядиться и со временем Коллекционер начал становиться интересным в моих глазах. Он использовал меня в качестве украшения своего кабинета, я наблюдал за ним. Иногда он забавно говорил в слух и его мысли почти всегда имели захватывающий ход рассуждения. Я потихоньку начал восстанавливаться физически и ментально, немо поддерживая его внутренние монологи и открывая для себя новые вещи в его работах. Я уже почти не думал о Майе, думал над открытиями Коллекционера, над всей сложностью настоящего Мира, которую он стремился познать.

Он размышлял о физике, философии, духовности, их взаимосвязям друг с другом, влиянии мыслей и ментальных установок на реальность, и взаимосвязях Великого и ничтожного Всего. Он задавался вопросами, над которыми я даже не задумывался. И это было интересно. Это было тем, чего мне долго не хватало. Его мысли подпитывали меня и осознанность медленно возвращалась ко мне вместе с силами. И хоть было бессмысленно копить их чтобы вырваться, я был рад, что боль уже не казалась настолько невыносимой, я свыкся с ней, позволил стать полноценной частью меня самого, и у меня есть своеобразный «собеседник».

Но Коллекционер, как и все пылинки, ушёл быстро. Его смерть не вызвала у меня чувств, только досаду, что спокойное время закончилось. С его уходом, вокруг меня снова всё стало меняться…

Меня снова поместили в механизм, но они недооценили те силы и знания, которые я получил у Коллекционера. Я стал умнее, расчётливей, я смог разрушить корабль изнутри, источником энергии которого меня поставили. Корабль потерпел крушение и я оказался совершенно один и относительно ненадолго. Пылинки, которые обнаружили меня не понимали чем было моё ядро. Они были глупы и быстро поплатились за своё невежество, когда появились те, кто знал истину моей природы. И снова за меня стали драться и умирать, и мне уже было всё равно, что происходит вокруг. В одном из таких сражений они совершили тотальную ошибку – потеряли меня. Возможно, они собирались вернуться за мной, возможно, они были слишком недальновидны, раз решили даже извлечь меня из оболочки, но так или иначе, меня снова нашли. И уже не они.

Когда меня подняла Пылинка, мне на мгновение показалось, что это Майа снова прикасается к самому ценному во мне. Словно, она снова была рядом… Конечно, это было невозможно и я запретил себе думать об этом и даже вспоминать о ней.

Так или иначе, я не мог отделаться от мысли, что «на слух» Пылинка и Майа очень похожи. И почему-то, от этого мне было только спокойнее…

___

Воспоминания, длиной больше, чем время миллионов человеческих жизней, заняли и полностью захватили меня всего на несколько мгновений.

И вот теперь, здесь и сейчас, Пылинка сидела передо мной на кровати. Совершенно нагая, открытая, с душой на распашку, в которой я видел каждую деталь, каждый изгиб её Души…

Я смотрел на неё и чем дольше, тем больше убеждался в немыслимом – у Пылинки душа Майи. Не такая всеобъемлющая и яркая, как в первую мою встречу с Майей, она уже не могла осветить мир наравне с солнцем, а сжатая и осторожная, окружённая границами и мраком, полученных от зла в прошлой жизни; те же раны, те же искривления от боли, то же необъяснимое стремление разгореться до невероятного и развеять весь мрак, что есть в этом мире, и всё же уже недостаточно сильная для этого; не намного сильнее, чем души других людей – такая душа, какой я видел её в последний раз…

Я не мог поверить.

Возможно, они просто очень похожи, возможно, мне так только кажется… Может ли это быть правдой? Случайностью? Я знаю, что происходит с душами после смерти, но разве возможно, чтобы после забвения и перерождения их было возможно встретить снова? Чтобы спустя столько времени, спустя столько боли и страданий, снова встретиться и сидеть рядом? Вот так просто?! Вот так вот!..

Пылинка приблизилась и заглянула мне в глаза:

– У тебя так сильно зрачки расширились… – с тихим восторгом произнесла она, – Что случилось? Ты будто нечто поразительное увидел…

– А? Да… – я отвернулся от неё, внутри меня всё накалилось, я сжался; правда казалась настолько пронзительной, что я боялся принять её, боялся, что всё обман.

Пылинка прижалась ко мне сзади, обняла со спины и заключила в объятия, положив голову на моё плечо, и сказала:

– Ты настоящее чудо… Ты знаешь об этом?

– Пф! Ха! – я болезненно усмехнулся, зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться во весь голос; что она говорит!

– Наверное, это имя тебе бы больше подошло, да? Белый – как-то скучно, – заключила она.

– Перестань… – с тихой злобой сказал я; её слова резали, поднимали всё, что я хотел больше никогда не знать…

– Ладно, – ответила она, поцеловала меня в щёку и отстранилась, – Я не надолго.

Она встала с кровати, собираясь в ванную, я поднялся в след за ней и окликнул, я не мог ждать с её ответом:

– Пылинка, подожди.

– Что?

– Твоё имя… – я опустил глаза, казалось, я был не достоин знать его после всего, что сделал, – Как тебя зовут?

Я намеренно не спрашивал, имя – отметка души, знак её значимости в этом мире. После того Грандиозного Уничтожения, я решил, что не стоит знать имена пылинок. Я отрекался от близости с ними, я стремился никого не выделять и относиться ко всем одинакового, видеть их теми, кем они в действительности являются, незначительными, хрупкими оболочками для слабых душ, но она…

Она улыбнулась:

– Я думала ты уже не передумаешь спрашивать… Майа.

Её слова как удар сверхновой…

Меня подкосило, я облокотился о стол за мной, чтобы удержаться на месте. Меня парализовало, хотелось распылиться прямо здесь и сейчас! Нет, это слишком!!!

– Что? – удивилась она, – Да, странное, но так уж повелось, – она виновато развела руками, – У нас в семье принято давать имена бабушек и дедушек. Третью дочь в моей семье всегда называли Майей. Не смотри на меня так! – она отвернулась от моего пронзительного взгляда, – Имя не выбирают и ты сам спросил.

– Да… – я совсем потерял голос, – Да, я знаю…

– Что с тобой происходит? – осторожно спросила она, – Я могу как-то помочь?

– Нет, я… Просто дай мне немного времени.

– Хорошо… – она не хотела уходить, волновалась за меня, но всё равно ушла по моей просьбе.

Она направилась в ванную, я остался наедине со всем невероятным, что только, что произошло и о чём она совершенно не подозревала…

Всё, что я так долго хоронил в себе, всё о чём я обещал себе не вспоминать вдруг всплыло, обнажилось и потеряло всю свою силу, став ничтожным. Я не смел надеяться, что подобное когда-либо произойдёт, я был уверен, что всё это невозможно… То, что она здесь, что нашла меня именно она, что она нашла путь обратно в настоящий Мир именно тогда, когда я был здесь, что мы вообще встретились – настолько невероятно в своей правде, что кажется чудом. Да… На такое чудо ни одно волшебство не способно и всё же оно случилось. На то это и чудо, самое настоящее, реальное, близкое!.. И я участвовал в нём и едва позволял верить в его действительность.

Её тянуло ко мне не просто так. Да, это уже другой человек, другое тело и память, от прежней Майи осталась только душа и она вела её ко мне, рвалась снова встретиться со мной, не имея возможности дать ей осознать почему! Она ждала меня, как и обещала, также любила ещё с прошлой жизни и потому смогла настолько насытить меня собой… Она пришла в этот мир ради меня. Она никогда меня не предавала.

Я помню, что сказал той, прежней Майе, на поле по поводу необходимости семьи. Она думала, что её семья обречена на погибель, но ведь у неё осталась выжившая сестра, которая ушла из Города вместе с мужем и его братьями до Грандиозного Уничтожения. Выходит, они выжили… Их семья продолжила жить. Столько поколений её семьи рождалось и умирало, и всё только для того, чтобы в нужный момент снова привести её душу в этот мир и она могла встретиться со мной… Она смогла. Она смогла! Она здесь! Здесь и сейчас – со мной!!!

От всего этого меня бросило в дрожь, реальность казалась невероятно яркой и резала глаза. Я пощурился и наконец шевельнулся, а по лицу что-то скользнуло и капнуло на пол.

Стоило мне понять, что я делаю, как невольно вырвалось:

– Пф, ха-ха… – я вытер глаза от влаги, – Совсем отуземился…

Нет больше бесконечной боли, нет больше страданий, они ушли и осталось свободное место, которое стремительно и приятно заполнялось новой действительностью, счастливой и чистой, той самой какую хотела Прежняя Майа, какую мы оба хотели…

Улыбка не спадала с моего лица, я поражался сам себе, насколько счастлив прямо сейчас. Казалось, во мне столько сил, что я легко бы разрушил и Землю, и Солнце, и без особых усилий стёр всю эту звёздную систему из ткани Вселенной и, при всей возможности, совсем этого не хотел. Инстинкт разрушения стих настолько, что казалось, перестал существовать вовсе и обещал не проснуться ещё долго. Майа снова была здесь и стала самым важным для меня. И этого мне достаточно. С ней я полон.

Я услышал, что она собирается выходить и, когда дверь в ванную открылась, я уже стоял в коридоре возле зеркала и двери.

Она вышла радостная и счастливая. Улыбнулась мне и развернулась к зеркалу, расчёсывая перед ним свои волосы. Я подошёл сзади и обнял её со спины, положил голову ей на плечо и прижался. Материальная, живая… Точно я и не видел её мёртвой, сроднившейся кровью с землёй и это всё мне только почудилось.

Она спросила, продолжая приводить себя в порядок:

– Что такое?

– Спасибо тебе… Майа, – как же не привычно говорить с ней и быть услышанным, какое Чудо…

Она улыбнулась и её душа ярче засияла своим уникальным светом. Я поблагодарил её в первый раз за всё время и, кажется, это сделало её чуточку сильнее.

– Посмотри в зеркало, – попросила она.

Я посмотрел. На моём лице уже не было шрамов, белые волосы стали длиннее, хоть цвет и не вернулся к ним, для самых старых ран понадобиться больше терпения, но они уже не болят. В моих глазах с вертикальными зрачками-щелочками холод и опасный отблеск силы, которая может низвести в ничто что угодно. Но Майа видела другое.

– Я и не замечала, что мы так похожи… – заключила она.

– Думаешь, похожи? – я подумал о похожести наших душ.

– Ну, ты посмотри, – кивнула она в отражение, – Черты лица… Форма глаз, носа, изгибы губ… Нас бы легко сочли родственниками, если бы ты не был таким светлым.

– Это невозможно, – просто сказал я.

– Да, я знаю, просто… – она широко улыбнулась, подбирая слова, – Знаешь, у людей есть интересный миф – в настоящей жизни, мы получаем лица тех, кого очень любили в прошлой. Совпадение?

– Интересная мысль, – согласился я.

Я не хотел признавать, что это правда. Вообще не хотел чтобы она знала всё, через что нам пришлось пройти в прошлый раз. Я никогда ей об этом не расскажу, не позволю ей снова пережить нечто подобное, ведь в конце концов это уже не имеет какого-либо значения и силы. Я крепче обнял её и уткнулся лицом в её волосы. Теперь не отпущу её…

Она приласкала меня в ответ, я слышал, с каким усилием дался ей этот жест:

– Ты устала, – заметил я.

– Не слишком…

– Ложись спать.

– А ты?

– Я буду рядом. Останусь и никуда не уйду.

Она сама не представляла сколько сил отдала мне сегодня, не удивительно, что её уже клонило ко сну.

Мы легли. Она заснула, не отпуская меня. Даже во сне, даже в бессознательном, она находила радость и счастье в том, что я был здесь. Она погрузилась в счастливую и мирную «тишину», и я слушал и наслаждался ею, представляя, что тоже способен спать так же сладко…

___

За окном стояла глубокая ночь.

Майа видела уже десятый сон, а я всё думал. Размышлял о том, что было и что ещё может случиться.

Испытания неизбежны. И пока Майа жива, она всё время будет проходить через них и они будут менять её, именно за этим души и приходят в настоящий Мир. Я этого не хочу. Не хочу снова видеть, как её душа будет меняться под натиском вещей, над которыми у неё нет власти. Испытания либо сделают её сильнее, либо ранят ещё больше, а она и так уже гораздо слабее, чем способна быть…

Я выскользнул из её объятий, навис над ней и приложил большие пальцы к вискам, а остальные запустил под её волосы. В этот раз я не собирался стирать ей память, я намеревался аккуратно высвободить её всю. Собрать её разум и душу, и запечатлеть в себе, запечатать, и таким образом сохранить. Так она никогда не умрёт, никогда не будет страдать, навсегда останется со мной… Но и никогда не станет как раньше, у неё не будет возможности стать сильной. Я замер. Я ещё раз задумался, правильное ли это решение, ведь в конце концов, я обрекаю её быть запертой, как и я сам был заперт немыслимо долго…

Я так хочу оградить её от жизни, что собираюсь забрать её… Совсем как та грязь и зло, от которых я её защищал и вопреки всем моим правилам. Я убрал руки от неё. Она перевернулась во сне и продолжила сон.

Оставить её в нынешнем состоянии, значит, снова подвергнуть её риску быть сломленной или… Нужно подумать, есть ли способ помочь ей снова сиять. Я встал с кровати, прошёлся по комнате. И что лучше – остаться такой как есть, сломленной и бессмертно вечной внутри меня, или пойти на большой риск и в полной мере пройти свою короткую человеческую жизнь в надежде и стремлении вновь обрести ту силу, которую лишила её прошлая жизнь? Я не могу спросить её. А она и сама не знает. Не думаю, что у неё будет ещё одна возможность вернуться ко мне после смерти…

Я остановился у окна, смотрел на город с высоты.

Этот город не такой как тот, что я уничтожил. Он большой и шумный, он настолько перенасыщен всем, чем можно, что ему нет дела до таких прекрасных душ как её. И она сможет жить здесь спокойно, слившись с остальными пылинками, которым всё равно друг на друга. Многое изменилось со времён Прежней Майи… Может, в этот раз у неё больше шансов? Если я останусь рядом и буду вмешиваться в решение её проблем, даже не смотря на её протесты… Возможно, тогда ей хватит времени и достижений, чтобы снова засиять наравне с солнцем и тогда, если она захочет, я смогу запечатлеть её в себе и она не будет жалеть об этом, достигнув наивысшей точки своего духовного развития, взяв от жизни всё, что возможно и я навсегда запечатлю это состояние… Да, так будет лучше всего. Пока она ещё настолько скована как сейчас, зло будет сильно касаться её, но чем сильнее она станет, тем меньше, пока оно и вовсе перестанет существовать для неё.

Я развернулся обратно к кровати и задел стол, с него упал лист бумаги. Я поднял его, прочёл текст, оставленный её рукой:

«Список желаний на 2024 год:

– Пройтись по центру широкой автодороги без машин;

– Сходить на каток;

– Спасти чью-то жизнь;»

– Пф, – тихо усмехнулся я, – Глупая Пылинка…

И зачеркнул последний пункт.

Я чувствовал с каким трепетом город, Шум, отзывались на то, что должно было произойти завтра, но Майю, казалось, это совершенно не волновало. Сначала мне казалось, что она просто не подвластна общему наваждению, теперь увидел, что у неё попросту нет желания. Отсутствие желаний – плохо для неё, ведь только через их исполнение её душа и наполняется силой. И она не хотела поддаваться духу праздника, потому что меня не было и она потеряла желание участвовать в нём, но теперь…

Я посмотрел на неё через всю комнату. Спокойную, мирную в сладком сне и улыбнулся свету её души, который скромно сиял внутри неё. Радостно видеть, что после всего произошедшего он стал чуточку ярче, нашёл путь стать ровнее.

Потом я вышел на кухню, от туда на балкон и тихо закрыл за собой дверь. Выходить через входную дверь бессмысленно…

___

За эту ночь я случайно устроил две аварии и напугал беспутного бродягу. Совсем отвык от полётов…

Я несколько раз возвращался в квартиру Майи, убеждался, что она не проснулась, проводил свои приготовления и улетал снова. Я поднялся высоко в небо и изменил воздушные массы, некоторые привёл с севера, другие отогнал дальше в горы и оставил погоде время подготовиться к пробуждению Майи. А потом, когда уже начало светать, направился и того дальше, к месту Грандиозного Уничтожения…

Я прекрасно помнил где нужное место, вот только место меня уже не помнило.

Здесь процветает древний хвойный лес, простилающийся на сотни километров вокруг без гор и препятствий. Земля поглотила разрушения, приняла их, окропила оставленный мной пепел жаждой Природы к жизни и создала нечто совершенно новое на месте своей неизгладимой раны, окончательно исцелив эти места. Здесь тихо. Здесь больше не осталось зла и никаких былых ран это место не тревожит. Мне было здесь спокойно. В такой тишине я быстро нашёл то, что оставил в прошлый раз и поторопился обратно. День обещал скорое наступление полудня.

С моим возвращением погода в городе окончательно изменилась в планируемую мной сторону. Его накрыли снежные тучи, я немного задержался, подровняв их к нужным позициям. В снежном небе, белый на белом, я почти был невидим для всех на земле, а крупные хлопья снега, так стремительно падающие вниз, лишали людей возможности лишний раз смотреть наверх, поэтому я вернулся также как ушёл – через балкон.

Тихо открыл дверь и прислушался. Пылинка всё ещё спала, я усмехнулся её невероятному сну.

Вот она, тихо спит в постели, мирная и спокойная, никто её не тревожил пока меня не было. Я ещё раз осмотрел комнату, расставил последнее детали на свои места, и лёг в постель рядом с ней. Убрал волосы с её лица, едва коснувшись её щеки.

– Пылинка, просыпайся.

Она заворочалась и тихо простонала, не проснувшись:

– Пылинка… – я осёкся, усмехнулся; конечно же, это чуждое ей имя, – Майа, пора вставать. Так и новый год проспишь.

– А? – сонно переспросила она и открыла глаза, увидела меня, улыбнулась и прижалась ближе, – Ещё пять минуточек…

– Нет, вставай. Садись.

– Не-е… – так сонливо, что даже забавно.

– Давай-давай.

Я сел сам, посадил её. Она умудрялась дремать даже держа спину ровно и совсем не хотела просыпаться. И всё же начала пробуждаться. Сонно посмотрела на меня, улыбнулась. Потом осмотрела комнату. И чем больше она замечала изменений, оставленных мной, тем больше они её будоражили. Ночью я сделал бесполезные для себя вещи, – украсил комнату цветной бумагой и гирляндами; занёс и установил хвойное дерево ростом до потолка, и устроил небольшую перестановку мебели, чтобы для него было достаточно места; раздобыл яркую посуду и напитки в красивых бутылках, – я сделал целый ряд бесполезных дел, а всё для того, чтобы застать её в тот момент, когда она поймёт, что произошло. Она неуклюже встала с кровати, осмотрела всё это…

Душа её так и затрепетала от восторга:

– Белый, ты что?! – воскликнула она.

– А что? – улыбнулся я.

– Я!.. Как… – она взялась за голову и с опаской посмотрела на меня, – Как долго я спала?!

Я усмехнулся, встал с кровати и подошёл к окну, скрытым за плотными шторами:

– Не волнуйся, самое интересное ты не пропустила, – взялся за полотна штор и махом раскинул их в стороны, и оглянулся на неё.

Она смотрела на погоду за окном широко открытыми глазами. Подходила к нему осторожно и с неудержимым трепетом. Увидела снег, пыталась отличить, что скрыто под ним… И искренне радовалась. Не могла найти себе место от восторга и всё же оставалась сдержанной. Она посмотрела на меня:

– Это ты устроил? Вчера же двенадцать градусов тепла было…

– Да.

Она опустила глаза, тихо сказала, снова глядя на улицу:

– Ничего себе… – помолчала и снова глянула на меня, – Для меня?

– Да.

Снова опустила глаза. Её душа колебалась по возрастающей, наращивая свою силу. Майа не просила всего этого, но в душе хотела и теперь радость возрастала в ней, и наконец, пересилила неверие происходящего и нашла выход в виде прыжка на месте и звонкого возгласа:

– Ах! Это всё так волшебно! – она накинулась на меня с объятиями и я принял их, – Белый, ты просто чудо!

Я усмехнулся, уже было не так тревожно слышать это слово, оно снова стало близко мне.

– А что там под ёлкой? – спросила она, отстранившись от меня, – Камень? Такой большой…

– Метеорит.

– Метеорит?! – воскликнула она во весь голос.

Подарок из прошлой её жизни, который я не успел вручить. Но всё-таки сумевший принести ей радость в новой…

___

Майа сияла в своём счастье и озаряла меня.

Я не стал сильно украшать дерево, предоставил основной процесс ей и она отнеслась к нему со всем своим чувством прекрасного. Мы ели, отдыхали в близости друг к друга, рассекли метеорит и установили его гладкий пласт на самое видное место, и много общались.

По большей части она рассказывала о том, как раньше проходил для неё главный зимний праздник, а я всё слушал и слушал… Всё это ново для меня. Непривычна вся эта суета и волнение миллиарда душ за окном из-за события, которое они сами себе придумали, хотя на деле Земля всего лишь вошла в условную исходную точку на орбите. Ещё и животных к годам зачем-то привязали… Ещё и без очевидной логики, ну как к реальным видам можно дракона привязать? Не понимаю. Хотя Майе от факта того, что наступающий год будет годом дракона, становилось ещё немного радостнее в моей компании.