Читать книгу: «Звезда и пылинка», страница 8

Шум становился всё упорядоченее… Он наполнялся надеждами и мечтами, трепетал в ожидании чуда. А чудо вот оно, сидит, игрушку на еловую ветку подбирает. Если поиск чуда был бы соревнованием, то я определённо обыграл все пылинки на Земле, которые никогда его не поймут. Мне всего было достаточно, оставалось только любоваться светом внутри Майи и быть согретым ею.

Наконец она закончила, отошла на два шага назад и осмотрела свою работу последних нескольких часов:

– Красота… – удовлетворенно вздохнула она, – Белый, что скажешь?

Я лениво глянул на ёлку. Срубленное дерево, обречённое на медленное и мучительное увядание, а его ещё живое тело украшено цветными пластиковыми изделиями и всё оно обмотано в электрический провод с беспорядочными источниками света…

Я усмехнулся:

– Рад, что тебе нравится.

– Да, красивая… – воодушевлённо сказала она, – Наверное, самая красивая!

– Ну, других-то мы не видели. Я, во всяком случае.

– Тогда просто поверь мне на слово, – гордясь собой, сказала она.

И я поверил.

Я расслабился на диване и чувствовал себя бесконечно уставшим, и наслаждался долгожданным отдыхом. Моё тело не может устать и ночные вылазки меня не утомили. Но после всего, что произошло до прошедшей ночи… И теперь, царствующие здесь мир и покой, свет Майи, вызывали во мне небывалое облегчение и перебивали всё, что происходило снаружи, заглушали Шум и далёкие угрозы, оставив место только блаженной «тишине».

Все эти украшения, бесполезные на первый взгляд вещи, взывали к забытым воспоминаниям Майи. Ощущениям таинственности и волшебства, временам когда она жила беззаботно и с огромной верой в маленьком сердце, когда было уютно и безопасно, и ничто не способно было обременить её; ощущениям, зародившихся и оставшихся в её далёком детстве, и возрождающихся вновь при виде всех этих бесполезных на первый взгляд вещей. Они возвращали её в те времена и наполняли заново. Она подумала о том, что чем старше она становится, тем меньше её всё это цепляет, детство всё дальше удаляется от неё, но здесь и сейчас она была счастлива, что ей выдалась одна из последних возможностей пережить то, что так быстро ускользает от неё.

Поэтому мне всегда так нравились крошечные пылинки. Они наивны, для них всё ново и всё удивительно, они видят волшебство во всём и пока они способны его видеть, они продолжают расти, а их души набирать силу. Сохранить это видение на всём своём жизненном пути, сделать его частью своей сути и не потерять, пожалуй, одно из самых сложных испытаний, которые выпадают на жребий человеческий. И если людям это удаётся, они продолжают расти несмотря на возраст, находят в себе силы перед любыми испытаниями, формируют реальность своими желаниями и она подстраивается под них. Интересно, насколько люди вообще осознают силу своей веры? Насколько хорошо они понимают, что в каждом из них есть источник той безграничной силы, что может позволить им достигать невероятных результат несмотря на хрупкие тела? Чего они могли бы достичь как Цивилизация, если хотя бы каждому пятому из них хватило веры, смелости, любви и уверенности в себе использовать то, что и без того принадлежит им по праву рождения? Интересные вопросы, обречённые пока оставаться без ответа. Всё-таки люди невероятно сложные в своей простоте создания…

Я глянул на Майю в ответ на её взгляд. Она смотрела широко, открывая во взгляде всю свою любовь и доброту. Она ещё верит… Она наберёт утерянные силы и мне становилось спокойно.

Её всё ещё легко порадовать, она всё также видит красоту и доброту во всём. И этот мрак, что окружает её душу, сейчас казался не таким плотным и ограничивающим. Сейчас, казалось, он наконец начал таять… Если бы Майа увидела себя моими глазами, она бы поразилась насколько необыкновенная сама по себе и какой долгий путь она преодолела, чтобы видеть меня сейчас. Но она смотрела на меня и видела меня таким каким я бы себя не представил. Она видела во мне уйму хорошего и доброго, чего на самом деле осталось совсем не много. Видела красоту внешнюю, которую я не выбирал и вообще не считал красотой. Видела мою жажду поддержки, при том, что я считаюсь одним из самых могущественных существ во Вселенной по своей природе… Она не могла собрать мой полный образ, ведь он шире и старше, чем некоторые земные цивилизации, что уж говорить о его положении в разуме одного человека? И всё же, мне нравилось каким она меня видела. Её видение во мне самом пробуждало надежду, что я могу быть таким не только в её глазах, но и на самом деле. Что я могу быть тем необходимым, что сможет сделать всё, чтобы её Душа засияла также ярко как прежде и осветила весь миром светом, по силе сравнимым с солнцем, и видимый только мной…

Я улыбнулся собственным мыслям и закрыл глаза, как если бы мои желания тоже могли формировать реальность…

Вдруг я встревожился и сел ровно.

– Что случилось? – спросила Майа, выронив пластиковую игрушку.

Я глянул в окно. Снаружи что-то изменилось. Не появилось ничего нового, напротив… Я пояснил свои ощущения, прислушиваясь:

– Шум он… Замер?

– Замер? – переспросила Майа и тоже встревожилась; взяла смартфон и посмотрела в экран, воскликнула, – Белый, без пяти двенадцать! Новый год сейчас наступит!

Вот оно, что… Все люди, на несколько километров вокруг, затаили дыхание перед считанными минутами, отделяющих всё прошлое от будущего. Их сердца полны надежды. Благоговейное молчание в преддверии того, что их ждёт, сковало их мысли и голоса в завораживающем ожидании. Точно затишье… Но они ожидали не бури и они знали, что бури не будет. Они замерли в ожидании новых дней, новых целей и мечт, свершения, каждый из них предался мыслям об этом. И только Майа суетилась, бегала по комнате, не зная за что взяться раньше – за алкоголь или пульт от телевизора.

Руки не слушались её:

– Белый, ты не поможешь? – спросила она, протягивая мне бутылку, – Сейчас начнётся трансляция!

Я взял бутылку, поставил на стол рядом с собой, потом Майю за руку и повёл её за собой:

– Есть идея получше, идём.

Я вывел её из квартиры, потом провёл мимо холла лифта на общий балкон, с которого простилается вид на поле и реку.

– Что ты задумал? – спросила она приобнимая себя руками от холода.

Я отпустил её руку и перепрыгнул ограждение. Не успела она испугаться, как я обратился на лету, вернулся и завис напротив неё по другую сторону ограждения в своём истинном облике, с азартным прищуром глядя на неё.

Она так и застыла от восторга. Мне нравился её взгляд.

– Полетаем? – спросил я.

– Сейчас?!

Она смотрела на меня с невероятным восхищением, оно переполняло её и становилось ослепительным. Она бегло осматривала как моё тело зависло в воздухе точно в толще воды и плавно извивалось за мной, поддерживая высоту, а хвост уходил дальше, в самую тьму, куда уже не доставал свет из окон. Она думала и была права, по поводу того, что все прошлые разы, что она видела меня в истинным облике, я был худ и гораздо мельче по сравнению с тем, каким был сейчас. Удивлялась тому, что я могу летать без крыльев; я не стал говорить, что крылья ни к чему, если мне подчиняется сама гравитация.

Она провела рукой по боку моей морды, удивляясь насколько мягкие мои перья в её присутствии и заглянула в глаза, которые практически не изменились, если не считать размера.

Восторг и мандраж переполняли её, и меня это радовало:

– Давай! – наконец воскликнула она.

Я обнял её передними лапами и прижал к груди в плотную, ей бы ни хватило обхвата ног, чтобы сесть верхном. Медленно отплыл от балкона и взял курс выше, без спешки набирая высоту и следя за её состоянием, не хотел чтобы она испугалась. Ей было тепло в такой близости даже не смотря на то, что она не успела переодеться. И она не боялась, полностью доверившись мне. Я вызвал личную атмосферу, чтобы ей ничего не мешало и поднялся ещё выше. Мы плыли над городом, едва не нарушая нижнюю границу облаков, а снег так и валил.

– Как мы поймём, что новый год наступил? – спросила она, совладав с впечатлением от высоты.

– Я знаю когда. Ты не пропустишь.

Ей хватило моего ответа и она посмотрела вниз. Город в ночи и снегу, горят жёлтые уличные огни и их свет отражается от снега и облаков. В окнах, как маяки для торопящейся к людям надежды, мелькающим цветным светом гирлянды. Майа видела город с такой высоты впервые, но её не покидало чувство, что она уже видела мир отсюда, была так высоко, что она уже летала, может, во снах, а может, когда-то очень давно наяву… Отсюда ей всё казалось таким мирным, таким незначительным и прекрасным в своём очаровании. Она наслаждалась и верила вместе со всеми людьми, что также прямо сейчас ожидали Будущего в окружении тех, кто им дорог.

Я почувствовал как время пришло раньше остальных.

– Закрой уши, – сказал я ей и подождал, пока она прижмёт их ладонями.

Я прижал её ближе и вытянул шею дальше, создал хлопок, волной раскатившейся вокруг и сбившей облака со своих мест, освободив область неба над нами от снежных масс. Стало тихо и чисто, воздух замер в последних мгновениях затишья…

– Смотри… – сказал я ей и выпустил силу иначе.

Она вырвалась тихо из-за пределов моих губ тонкой кометой и разорвалась россыпью искр в нескольких десятках метров впереди. Они вспыхнули так ярко, что озарили небеса подобно ясному дню и неторопливым обширным золотистым дождём осыпались вниз, оставляя за собой вытянутые следы из света. Это стало своеобразным сигналом остальным и стоило последним каплям моего светового дождя окончательно раствориться в воздухе, как из земли стремительно рвались к небесам новые световые цветы.

Они жадно вырывались из своих оболочек, они горели порывом преодолеть границу небес до того, как превратятся в ничто, а потом взрывались, порождая световые бутоны уникальной красоты и гасли в ночи также быстро как и прорастали. Весь город, что его было видно до самого горизонта, сиял в свете этих цветов. Некоторые разрывались совсем рядом, но Майа не боялась, личная атмосфера подавляла громкие звуки и в моих объятиях ей было слишком комфортно чтобы бояться. Она видела то, на что смотрела уже бесчисленное количество раз и всё равно ею овладевало сильное чувство счастья, вызванное лицезрением мимолётного, но такого яркого символа долгожданных перемен. Симфония салютов точно фанфары знаменовали вступление Нового года в силу и мы были в самом эпицентре этого шествия… Я постепенно набирал высоту.

Мы поднялись так высоко, как обычно летают самолёты – над нами луна в своём голубом сиянии на фоне синего неба, ниже – море облаков, мелькающих разными цветами в свете фейерверков под ними.

Мир сияет, а мы над ним. Встречаем новое время в первых рядах.

Вместе, в спокойствии чистого неба. Здесь даже практически не слышно Шума, а звёзды так и манили к себе своим светом, к которому я был совершенно безразличен…

И глядя на них, я заметил то, чего раньше не замечал.

Всё звезды разные. Одни старше и горячее, другие моложе и ярче, некоторые из них кружатся в парах, другие обречены на вечное одиночество. Их можно услышать и их голоса разные, разная температура, разные жизненные этапы, в которых они сияют, но отсюда… Отсюда они все одинаковые. Они кажутся больше похожими, чем индивидуальными, а Луна, которая в тысячи крат младше и мельче их, сияет ярче их всех и сами звезды годятся лишь в качестве фона для неё. Звезды – из горящей, сияющей материи, переполненной энергией; Луна – из тверди, которой так и не удалось стать полноценной планетой для жизни. С этим не поспоришь, но отсюда всё казалось наоборот. Я понял, что нет совершенно никакой разницы из чего состоит тело. Всё зависит от ракурса, с которого на него смотрят и то, что в реальности нечто настолько массивное и яркое как звезда может казаться бессмысленным и ненужным по сравнению с твердью, что в тысячи крат слабее и младше её. В конце концов, звезды и планеты, материя и энергия, твердь и свет – когда-то были частью единого переполненного Всем Целого, обратившегося в пыль и ставшим отдельностями, что сформировали весь настоящий Мир. А значит, всё взаимосвязано через общее Начало и между частями нет никакой разницы… Пф! Нет совершенно никакой разницы!

Осознав это, я почувствовал себя таким незначительным и слабым, точно я сам из тверди и это только Майа может сиять точно как Луна, а я лишь звезда на её фоне… А может, эта и не первая моя жизнь? Может, я тоже когда-то был человеком и от того меня Земля не отпускает? Я так многого ещё не знаю! Эта мысль настолько поражала своей правдой, что рассмешила, но я сдержался.

И прислушался к Майе, чтобы отвлечься.

Она не могла оторвать глаз от всеобъемлющей красоты мира, оставшимся внизу. Она тоже чувствовала себя иначе. Такой лёгкой, такой сильной… Частью самого неба, неотделимой составляющей необъятного и единого Всего. Её душа сияла ярче и луны, и звёзд, казалось, ещё немного и она сожжёт границы, что так долго сковывали её. Словно это в ней заключена вся сила Мира и это она, а не я, может использовать её для Великого; что это она рождена для силы, что по ошибке досталась мне…

– Пф, ах-ха-ха… – я всё-таки не смог сдержаться.

– В чём дело? – спросила Майа оторвавшись от мира внизу, – Ты что-то увидел?

– Да.

– Что именно?

– Ты светишься.

– Разве? – она встревожилась и осмотрела свои руки, и от волнения её душа чуть потеряла свою яркость, – Нет, же! – сказала она мне.

– Ты просто не видишь так как я, глупенькая, – я склонил морду к ней, прижался ближе, она приобняла меня в ответ; я сказал ей тихо, чтобы слышала только она, хоть в этом и не было необходимости, – Я люблю тебя.

В ней точно дёрнулась невидимая струна и она затаила дыхание, обняв меня крепче. В ней возросла и вспыхнула, целая волна мыслей и чувств. Искренняя благодарность; безмерная радость, что я больше не покину её; спокойствие, что она теперь под моей надёжной защитой; уверенность, что всё будет хорошо и исполнение всех её желаний уже настолько близко, что до них оставалось лишь протянуть руку… Она представляла как будет засыпать и просыпаться рядом со мной. Как мы будем посещать славные места и облетим весь мир, а между путешествиями спорить, что же в нём самое захватывающее и сами споры тоже будут захватывающими, без капли злого умысла. Найдём все редкие минералы, построим место только для нас и больше никогда не будем одиноки…

Я слушал её целиком, закрыв глаза и принимал всю её с любовью, хоть она ничего не говорила.

Её желания простые и чистые, они не изменились с прошлой жизни, только обрели новую оболочку. И я хотел исполнить их вместе с ней. Хотел, чтобы пройдя весь жизненный путь вместе с ней, я увидел её в том свете, с которым она пришла в настоящий Мир изначально; я хочу провести её к нему. В этот раз я поступлю по-другому, так как поступал в прошлом году – я буду защищать её от зла так, что она этого не заметит; я лишу её всех лишних волнений и не позволю испытаниям сломать её. Я буду рядом и буду той силой, что сделает её светлее и могущественнее меня самого, ведь именно такой ей и суждено быть, ведь она изначально создана такой. И начнём мы с этого года, новорожденного и чистого, что только что успел начаться…

Она всё не унималась в своих эмоциях, наконец отпустила меня и сказала:

– Белый, я тоже тебя люблю! Так люблю… – она вытерла лицо, её чувства пробились слезами; я ухмыльнулся, в ней снова помещалось больше, чем способно вместить её маленькое тело…

Внизу догорали мимолётные световые цветы. Небо успокаивалось в тишине.

Я сказал ей первым:

– С новым годом, Майа.

Она кратко рассмеялась, широко улыбнулась, набрала в грудь много воздуха и закричала во весь голос, чтобы её слова были слышны и над небесами и на земле:

– С новым годом, чудо космическое!!!