Читать книгу: «Звезда и пылинка», страница 6

Она поникла в ожидании моего ответа, хотя думал я не так уж и долго:

– Не хочешь отвечать?

– Не хочу слушать вопросы и искать причины, – сказал я, – Лучше искать поводы, они надёжнее.

– Повод? – удивилась она, – Так тебе нужен повод?

– Нужен, – я не стал говорить, что он нужен не мне.

– Разве? Ну-у…

– Скажи, что чувствуешь, Пылинка.

– Так ты…

– Скажи и узнаешь, – перебил я, – Тебе ведь тоже интересно узнать, куда это может нас привести?

Внутри неё всё сжалось, натянулось… В её душе не суета, а затишье перед бурей и вот-вот должен был ударить первый гром, а она вся сжалась, накалилась, напряглась в ожидании его, хотя её собственные слова и должны были стать тем первым громом. Она колебалась, дыхание и сердцебиение сбились. Она и сама не верила, что скажет правду, до дрожи боялась, что я скажу в ответ. Я не имел права её заставлять, в этом случае всё потеряло бы смысл. Но если она действительно убеждена в том, что сможет любить меня так как себе представляла, ей хватит сил. Она тоже отвыкла от подобного и сейчас боится, и в тоже время страстно этого жаждет и с каждым мгновением всё больше. Насколько же противоречивое создание эта Пылинка…

Я молчал и ждал, а она всё копила решимость. Чувство разогрелось и наконец вспыхнуло мелкой искоркой, в реальном же мире оно проявилась в виде слов. Они вышли туго, с опаской, могло показаться, что она ими подавилась, хотя слова самые обычные:

– Я… Белый, я люблю тебя.

И только после этого она снова начала ровно дышать. Всё-таки хватило сил, глупая Пылинка.

– Я знаю, – ответил я, ухмыльнувшись.

– Ах ты гад космический! – она треснула меня по плечу, я на неё не злился.

– Иди сюда…

Я присел и обхватил её снизу, после чего выпрямился в ногах и она оказалась у меня на руках. Она прижалась ближе, крепко обняла, запустила руки в мои волосы и прильнула своими губами ко мне.

Смотря объективно, такие вещи меня не задевают. Я достаточно бесчувственен как внутри так и снаружи, и единственная моя эрогенная зона – ядро. Все вещи, которые люди относят к интимным, для меня воспринимаются как элементарные жесты, как то же рукопожатие, например, и такие же бессмысленные. Субъективно же и в действительности… Она наполняла меня собой.

В ответ на простые действия в ней накалялись чувства. Она становилась чувствительнее, горячее, более жадной на следующий шаг… Она уже почти не думала, всю её наполняли эмоции и чувства, а я со своей избыточной эмпатией становился их добровольной жертвой. Они сразу резонировали на меня, наполняли… Пока их не стало достаточно много я и не думал, что был настолько пуст всё это время. Я сам стал жадным, возжелав страсть вместе с ней. Я ещё отдавал себе отчёт, что всё это глупо, а со стороны вообще выглядит дико, но с каждым новым действием все эти мысли теряли значение, выжигались жаром чувств, разгоравшихся в ней. Я позволял им насыщать меня, позволял себе разбираться в их оттенках и силе, и слушать их со всем вниманием… Ей достаточно было подумать, захотеть, придать мысли форму и я уже делал то, что она хотела и получал удовольствие вместе с ней. Я уже не думал о том, что покорность – чуждая мне черта, что я никому не принадлежу… Мои собственные мысли покинули разум, в голове остались только её. В тот момент, когда я осознал это, сопротивляться было уже поздно – я отдался ей полностью, я хотел отдаться, потеряться и утонуть в ней…

В один момент я осознал, что под её желанием использовал свою силу и её слова на мгновение вернули меня в реальность.

– Белый, одежда! – я произвёл ею в пепел прямо на ней сам того не заметив; и в какой момент мы оказались сидя на кровати?

– Всё равно, – и на одежду и на кровать!

Она прилегла, я не отставал. Она ждала и ей не терпелось.

И всё же я поддался осознанности в этой короткой передышке. Сейчас она передо мной в первозданном виде, совершенно нагая, абсолютно безоружная и открытая в своей природе. Я склонился над ней. Провёл кончиками пальцев по коже, на ощупь стараясь выстроить в своей голове форму её тела – плечи, бугорки рёбер, талия, бедра… Она меньше, чем я думал.

Она тем временем приложила свою ладонь к моей щеке, а вторую запустила в волосы, подняв чёлку. На секунду буря в ней замерла уступив место удивлению. В какой бы форме я ни был, ядро всегда остаётся на том же месте. И Пылинка увидела его, небольшую круглую отметку на лбу, чуть выступающую за кожу, ядро, камень – саму мою суть. Её руки придвинулись ближе к нему, она хотела прикоснуться…

Я чуть отстранился.

– Болит? – спросила она.

– Да, – признал я, ещё не отойдя от её влияния.

– Я аккуратно… Разрешишь?

В этот момент в ней не было ни капли злости и жалости. Она хотела сделать лучше, но не потому, что испытывала отталкивающие для меня чувства, а потому что хотела помочь. Вот так, не предвзято, просто потому, что она это она и она получает удовольствие от того, что делает. Я позволил, склонился вновь. Она аккуратно прильнула и поцеловала меня в лоб… Касание отозвалось тупой болью во всём теле. Не отнимая губ, она собрала всю силу своих чувств, они накатили на неё волной, собрались и отдали щекоткой в затылке, и без препятствий и предупреждений обрушились прямо на меня… Так неожиданно и сильно, что меня даже слегка тряхнуло. Всё произошло так быстро, что я даже не понял было ли это приятно или не очень. Меня точно звёздным ветром окатило, стало гораздо легче. Боль, сковывающая меня ещё до попадания в генератор, вдруг потеряла половину своей силы. Раны ещё были на месте и зрение не вернулось, но я получил облегчение. Такое долгожданное, настолько приятое… Хотелось полностью расслабиться под его влиянием и в то же время наконец действовать в полную силу.

– Всё в порядке? – спросила она, я чувствовал как бдительно она смотрит на меня.

Я не ответил. В этом не было смысла.

Мне нужен был поток, я снова хотел утонуть в нём, снова получить облегчение, познать насколько мощным он может быть и собрать всю его силу…

Поцелуй в шею с едва подавляемым желанием укусить её, объятия крепче, движения плавнее и она снова горела… И я горел вместе с ней.

Снова буря, накаляющая, всепоглощающая… И когда казалось, что предел уже достигнут, страстное желание, буря внутри неё, возрастала с новой силой, требуя больше усилий. Уже было не важно какую дикость она возжелала, как я пронзил её, не раня, аккуратно и плавно, как она хотела, как это продолжало её подпитывать, накалять уже изнутри самыми простыми движениями, казавшихся бессмысленными… Об неё уже можно было обжечься, но и это был не предел. Её тело перешло в совершенно новую форму существования, в нём не осталось эмоций и мыслей, всё смешалось, напряглось до предела, её пробило на дрожь… Казалось, она может не выдержать того, что испытывала. Она переполненна, но только сейчас открылся путь к высшему чувству, обещающему оглушительно разразиться выбросом космического масштаба в её маленьком теле… Как такое тело вообще способно на подобное? Как я смог подобраться настолько близко и провести её к нему? Настолько тесно слиться с ней, стать единым целым и при этом оставаться отдельным, особым, исключительным для неё, разделить её душу и чувства, утопать в ней, лишившись рассудка, и получать больше наслаждения чем в смертельной битве? Но, что происходит с ней самой!

Чувства замерли в ней, сжались к низу живота, стянув к нему весь её дух и свободу, она сжалась в след за ними, на миг испугалась происходящего, дёрнулась и немой нестерпимый взрыв разразился силой мощнее, чем все бури, что так долго терзали её… Меня точно отшвырнуло! Ослепило, я чуть не рассеялся, в последний момент сохранив форму! Она потеряла рассудок, себя, ещё не могла успокоится и жадно дышала, судорожно балансируя на потоках рассеивающейся силы, которую сама и породила.

А я…

Я вместе с ней.

Я перенасыщен… Я собрал столько силы, что мне и за десятки лет не накопить от солнца с Земли. Её чувства стали моим катализатором глобального восстановления, насытили, залили собой шрамы и трещины исцеляющим нектаром, мгновенно восполнили силы везде, где их не хватало, восстановили всё, чего я был лишён и выстроили давно утерянный порядок. Давно я не был настолько целостным… Настолько полноценным и счастливым. Я чувствую, что снова могу летать…

Кажется, та вспышка мне не показалась, моё тело и вправду на миг распылилось и снова обрело форму, переродилось. Боль не просто ушла, она лишилась источников, многие шрамы пропали… Пылинка ещё наслаждалась остатками своего «взрыва», я же замер, закрыв глаза, точно зная, что увижу её, когда открою их. Я ждал пока рассудок вернётся к ней. Она не торопилась, но и я тоже. В конце концов, время – это всё, что у меня есть.

Она перевела дух и сказала:

– Ты вдруг засиял… Всё нормально?

– Да… Сработало.

– Правда? – ей было сложно поверить.

Она приложила ладони к моим щекам, направила моё лицо к себе:

– Открой глаза.

– Я должен предупредить.

– Что?

– Они другие. Глаза сложнее всего изменить. Они не как у людей.

– Хорошо… Открой.

И я открыл. Медленно, сначала с прищуром, потом шире, щурясь от полумрака комнаты. Сначала она смотрела с недоумением, потому с восторгом:

– Ух, ты! – воскликнула она, – Совсем как у кошки!

Я усмехнулся:

– Пф, это у кошек как у меня.

– Ну, конечно! – она кратко засмеялась.

Я замер, слушая её смех. И дело было совсем не в смехе.

В моих глазах она так открыта, совершенно не прикрыта чем-либо и с душой на распашку. И я увидел её душу. Её форму, оттенок, размер и силу… Она знакомая, я её уже встречал. Давно… В тех временах, о которых я решил не вспоминать.

И теперь не мог не вспомнить, узнав её…

___

В первый раз я оказался на Земле из чистого любопытства и по непредвиденному стечению обстоятельств.

Я был юн и высокомерен, считал, что мудрее своих родителей и могу обойтись без них. Мы поругались, я сбежал и они не стали искать меня – волне обычное событие среди мне подобных. А Земля оказалась первой обитаемой планетой на моём пути. Тогда воздух был гораздо чище, Шум незначительным и не громче других звуков, деревья шире, а высшим мастерством среди людей считалась обработка металла. Стояла зима, леса дремали в снегу. Было обманчиво пусто и непривычно тепло после холода ледяного вакуума.

Я нашёл поселение людей, сначала наблюдал издалека и со временем слился с ними. А потом они вознесли меня и я стал для них богом. Это было не сложно, у людей простые желания, – вызвать дождь, чтобы посевы не погибли; уничтожить паразитов, от которых умирали их дети; указать месторождение металлов, чтобы они могли вооружить своих воинов. Я никогда не горел жаждой власти, это чуждая для меня черта как и собственничество в целом – луны не принадлежат никому, но и им ничего не принадлежит. И всё же, это было забавно и ново для меня. Поэтому я продолжал пока не надоело, к тому же, не существует правил, которые ограничивали бы меня от подобного.

Позже я понял, что люди ненасытны, им всего и всегда будет мало, и стоит хотя бы раз отказать им в просьбе, как они тут же теряют интерес к своему божеству. Их проблемы не меняются и всего через поколение они забывают как их решать, и их снова и снова приходится всему учить – бессмысленное занятие. Уже начинало казаться, что сами по отдельности они незначительны, одинаковые пылинки, единственная задача которых породить новых, прежде чем они сами снова обратятся в твердь. Они были больше похожи, чем индивидуальны, но как оказалось, только в пределах закрытого общества, ограниченного их поселением.

Когда вера в меня как в божество почти пропала я ушёл и в поселение, уже превратившееся в Город, пришли новые люди. Они пришли с миром и искали мира. Небольшая горсть пылинок без дома и с надеждой найти новый в месте, созданным не без моего участия. Я уже не жил там и всё же время от времени наведывался в Город из интереса. И в один из таких визитов, впервые за долгое время, я нашёл для себя нечто новое в нём.

Её звали Майа. Она пришла с теми, кто искал мира.

Люди города тяжело принимали новых поселенцев в своём обществе, но Майю, казалось, это совершенно не волновало. До неё я никогда ещё не встречал душу настолько яркую, настолько жадную до жизни, искренне любящей в ней всё, до чего можно было дотянуться. Она сияла внутри и снаружи, а все невзгоды, казалось, отскакивали от неё не задев и на треть. Её всеобъемлющая душа, могла осветить всю планету наравне с Солнцем из-за чего казалось, что своей природой она ближе ко мне, чем к людям… И видел это только я. Надо ли говорить, что она сразу поразила меня и мы быстро нашли общий язык.

Она была из других мест, она знала другое и умела задавать хорошие вопросы. И чем больше мы общались, тем больше я понимал, что она исключительная. Настоящая аномалия, драгоценный обломок лунного ядра в куче других бесполезных невзрачных пылинок без блеска и назначения. Иногда мне казалось, что мы с ней одной крови и смертное тело досталось ей по ошибке.

Спустя время я понял, что не хочу с ней расставаться, хотел, чтобы она всегда освещала меня незримым светом своей души и я испытывал к ней то, что люди называли влюблённостью. Я надеялся, что это наваждение скоро пройдёт, но спустя три зимы оно стало только крепче, окончательно убедив меня в том, что я люблю её. Мне даже не обязательно было встречаться с ней, одной мысли о ней было достаточно, чтобы исцелить даже самые серьёзные мои раны, и всё же, мы встречались. Её душа сияла настолько ярко… В ней было столько энергии, что я даже потерял тягу к разрушению – невиданная сила. И мне её было достаточно.

Для неё же эти три зимы были тяжелее, чем она хотела показывать.

У неё была большая семья. Дружная и крепкая, у каждого их них было по большому и доброму сердцу, их настолько широкие души смогли принять даже создание такого размера и природы как я. Мне было хорошо с ними, хоть и не так хорошо как с Майей, и несказанно лучше, чем когда ко мне относились как к богу со своими лицемерными молитвами. Казалось, она и её семья давно в Городе, но Город их всё также не принимал. Они справлялись с нападками горожан пока оставались едины друг с другом и горожан это не устраивало.

Сначала, спустя три зимы, забрали старшего брата Майи, его обвинили в краже, которую он не совершал и заточили под стражу. Потом сожгли на костре её сестру за колдовство, которым она очаровала главу города и совратила его к греху, при том, что сама состояла в браке; конечно же, сестра Майи магией не обладала. Отца повесили как предателя, потому, что он не встал на службу; у него не было ноги, раздавило обвалом на пути к Городу, в котором они искали мир. Ещё двое старших братьев пропали на охоте, но я знаю, что в их пропаже виноваты горожане, ушедшие с ними; позже я нашёл их в лесу, они были привязаны голыми к стволам деревьев и комары иссушили их тела, пока они были ещё живы. Потом заболела её тётя и лекарь отказывался прийти к ней, обосновывая это своей занятостью; она долго мучилась, прежде чем скончалась…

Я знал всё.

Я жаждал сжечь в ничто то, что разрушало всё, что было дорого Душе, которую я избрал своим светом и поставил с собой на равных.

Но Майа этого не хотела.

Несмотря на всё, что происходило, она оставалась жадной до жизни, всеобъемлющей, прекрасной в своём внутреннем свете… Она говорила, что если они начнут сопротивляться, Город станет только злее, что несколько случайностей не повод закрывать глаза на лучшее в жизни, что через потери прошлого, жизни ушедших и память о них, стремление живых к миру обретает только большую ценность и разрушение в ответ на разрушение вызовет только больше бессмысленных жертв дорогих душ. Её спокойствие заражало меня и я не действовал по её просьбе. Она говорила, что это закончится, что рано или поздно Город примет их и все наконец станет спокойным и мирным. Я хотел бы в это поверить, но знал Город лучше неё. Ведь я практически сам его возвёл.

Другая её сестра, вместе со своим мужем и его братьями, не выдержали испытаний судьбы и ушли в поисках другого дома. Я пытался убедить Майю тоже уйти с ними и собирался отправиться с ней, найти другое место или создать совершенно новое. Она знала, что мне многое под силу и отказывалась… Она говорила, что не может уйти – её любимые отец и тётя уже похоронены здесь, а значит, теперь здесь земля её предков, её Родина, Дом, и как бы он не относился к её семье, покинуть его, значит, отказаться от всех усилий, обнулить ценность всех жертв, что уже положены ради мира и спокойствия. Мне оставалось только принять её сторону, ведь пойди я против её воли, я испортил бы то лучшее, что так любил в ней и нанёс только новые душевные раны. Майа тяжело переживала уход ещё одних членов своей семьи. Они расстались на злых словах и она знала, что больше не увидит их.

Майа не успела в полной мере отойти от траура к тёте, как из заточения за кражу выпустили её брата. Он вернулся в дом безумным и совсем чужим.

Он был намеренно лишён здравого ума в плену, его травили, издевались над ним – он не был слабым человеком, но у них хватило упорства и злобы сломать его раз и навсегда… Доброта Майи могла бы исцелить его со временем, но он ей его не дал. В один день вышел на улицу и набросился на горожан, его жестоко убили прямо у Майи на глазах. И тогда её душа впервые поддалась всеобъемлющему злу, которым дышал на неё Город. Душа Майи ещё светила, но не так ярко, осторожнее, у неё появились границы и контур, за которым была только тьма. И всё равно она не унималась, продолжала улыбаться и верить, убеждать меня, что это был последний раз и дальше будет только лучше.

А Город… Города продолжал свою травлю.

Её племянницы, дочери сестры, которую обвинили в колдовстве и сожгли, подросли, в их телах только начали формироваться зрелые черты. Они были близняшками – одинаковые снаружи и разные внутри, тесно связанные друг к другу, как единое целое, которым они когда-то были. Я был единственным, кто мог с ходу отличить их друг от друга. После казни сестры, Майа относилась к ним как к родным дочерям и мне они тоже стали близки. Крошечные пылинки вообще очень забавные сами по себе, а эти особенно из-за своей похожести…

Мы нашли их поздней ночью. Они бы так и остались пропавшими без вести, если бы я не вышел на их след. Они были в пересохшем колодце недалеко от Города – одна ещё живая, побитая, со следами самого кровавого насилия и жестокого растлевания, а её сестра лежала у неё на руках… Уже давно остывшая и совершенно неузнаваемая. Это был единственный раз когда они были непохожи и последний когда они ещё были вместе. Больше никогда я не видел настолько расколотую и израненную до лишения рассудка душу, как у той девочки… У неё её практически не осталось. А то, что ещё виднелось было обречено на вечную пытку в скорби над тем, что когда-то было частью её самой.

Майа вернула выжившую домой. Долго выхаживала и страдала вместе с ней, но девочке не становилось лучше. Она пропала. Внутри неё царствовали пустота и непроглядная тьма. Иной раз мне казалось, что она уже мертва, что её душа ушла за сестрой не в силах выдержать разлуки и только её тело оставалось обманчиво живым – тело без души, без жизни, совершенно пустая оболочка. Майе было тяжело на это смотреть, одно воспоминание о том как выглядели девочки на дне того колодца вселяло в неё невероятный ужас и дрожь. То, как племянница смотрела на неё в ту ночь со дна колодца, как грязь и кровь смешались на её лице, изуродованном от ужаса событий, которым у неё не было сил воспротивиться – в конце концов, она всё ещё была девочкой! Крошечной слабой пылинкой!

Я не мог найти себе место от того, что позволил этому случиться, что не уберёг их! Я был так зол, что чуть не сжёг собственный дом, но этого не случилось. Майа оставалась рядом, оставалась живой и сияла, ослепляла, отупляла мою ярость. Уже гораздо слабее, границы тьмы всё плотнее сжимались вокруг её души, что назло им продолжала светить. И она в очередной раз убедила меня бездействовать… Глупо было её послушать, но я не мог ослушаться её. Не смел вредить остаткам её Света, который больше всего любил в ней и поражался его силе в нависшей тьме.

Город наконец насытился жертвами её семьи…

Теперь она состояла только из нас двоих и девочки без души. Прошло долгое время затишья, прежде чем появилась уверенность, что хуже уже не будет. Но ожидать лучшего уже не было никакого желания.

Мы своей скромной семьёй сидели в поле недалеко от Города и смотрели на него. Устроили трапезу на свежем воздухе, а к еде никто не притронулся. Даже меня подташнивало от вида на Город…

Я смотрел на Город из камня и дерева, что обманчиво мирно процветал в свете летнего солнца и представлял с каким удовольствием уничтожил бы его… Потом посмотрел на Майю, на свет её души. Слабый, неуверенный, побитый, но остающийся целостным, он продолжал сиять и я надеялся, что рано или поздно ему хватит времени и заботы засиять также ярко как в первую нашу встречу. И моя ярость к Городу снова остыла. Я был готов ждать. Я был готов оставаться рядом с Майей, с её светом и помочь ему вернуть свою истинную силу, даже несмотря на то, что он уже был не сильнее и не намного ярче, чем у большинства людей. Даже несмотря на то, что ему едва хватало сил касаться меня…

– Чудо… – сказала Майа, так она называла меня.

– Слушаю тебя.

– Думаешь, она ещё поправится? – спросила она глядя на девочку, что лежала на ткани рядом с ней бездвижным, неспящим телом с пустым взглядом; Майа заботливо гладила её волосы.

Я молчал. Знал, что моя правда сделает только хуже.

– Скажи мне, – настаивала она.

– Не буду.

– Значит, ей уже ничего не поможет… – тяжёлым голосом заключила она, уже зная все мои речевые уловки.

– Невозможно помочь тому, чего нет… – заключил я, – Я не создатель и не целитель, Майа. Я тот кто разрушает.

– Я знаю, просто… – она робко вдохнула и вытерла щёку, я отвернулся, не могу смотреть когда она так делает; потом она усмехнулась, блеснув светом своей души, – С тех пор как я тебя знаю, ты ничего не разрушал.

– Пф! – усмехнулся я, – Это только потому, что ты рядом.

Она улыбнулась, стала чуть светлее.

Она закрыла глаза, вдохнула воздух полной грудью. Снова открыла их и я услышал в её мыслях с какой радостью и восхищением выглядит для неё этот мир. Казалось бы, просто поле, немного диких цветов, город на фоне низких гор и ясного неба, но она смотрит на всю эту картину как на нечто поистине прекрасное, совсем не понимая, что единственное прекрасное на всей это планете – она сама. Я точно знаю, я проверял. Глупая Майа…

Мы молчали. Она слушала ветер, а я то, что творилось внутри неё… Она не знала, что делать дальше. Боялась будущего. Знала, что нужно всё отпустить, но ей было больно даже от самой мысли об этом, но и идти дальше с тёмной ношей на душе ей было невыносимо трудно.

– Майа, – обратился я.

– Слушаю тебя, – ответила она.

– Для чего нужна семья?

– Чудо, ну, что за вопрос… – она расстроилась, подумала, что я скажу, что она бессмысленна, как я говорю о многих не безразличных для неё вещах.

И я поторопился с пояснением:

– Её задача провести через себя людей, чтобы они оказались в нужное время и в нужном месте. Своеобразный проход для новых душ в настоящий Мир. Пока они приходят, семья продолжает жить и не важно сколько предков ушло до новорождённых.

– Да… – кивнула она, – Пожалуй, самое лучшее объяснение. Но… – она тяжело вздохнула, снова нежно погладив девочку, – Наша семья уже не имеет нужных врат и обречена на погибель…

– Глупость.

– Что? – она недоуменно посмотрела на меня.

– Ты женщина, Майа. Ты и есть эти врата!

– Но, Чудо, ты же знаешь, это невозможно. Мы же пытались…

– Да, но это не важно, – я говорил ровно, – Не обязательно, чтобы это был я. Послушай, Майа… – я повернулся к ней, заглянул в глаза, – Мне нужна только ты. Но ты угасаешь, я вижу, ты же знаешь. И если новые души смогут снова наполнить тебя, я это приму, какой бы из способов ты не выбрала. Ты можешь создать семью, возродить её, у тебя есть всё, что для этого нужно – ты сама и моя поддержка. Если ты не откажешься от моей помощи, в этот раз всё будет совсем по другому… У тебя ещё есть время, Майа, ты же знаешь! Ты всё прекрасно знаешь…

– Да, – она опустила глаза, – Пожалуй, в этом есть смысл…

– Если хочешь, могу выкрасть для тебя мужчину. Есть пожелания по цвету волос и глаз?

– Чудо! – шутливо воскликнула она.

Я усмехнулся, поддавшись её эмоции. Хотя на самом деле не шутил.

– Я не предам тебя, – она сказала чистую правду; мне казалось, что от таких слов я становился сильнее, хоть в её жертве не было никакого смысла.

– Тогда, может, поискать сироток? – предложил я.

– Перестань… – устало сказала она, – Ты знаешь, как здесь относятся к сиротам. Собаки на привязи и то лучше живут…

– Можем всех обмануть… Не способность лгать, не означает не способность к обману.

– Чудо! – она окончательно вымоталась, вздохнула и задержала дыхание прежде чем выдохнуть и продолжить, снова улыбнулась, – Я рада, что ты здесь. Что пытаешься помочь, но… Некоторые вещи не изменить, понимаешь?

– Любую вещь можно изменить. И разрушить…

– Но ты не человек! – воскликнула она, – Тебе-то, конечно… – звучало почти как оскорбление, но я знал, что она не хотела обидеть, – Просто… Просто давай не думать об этом. Просто… Давай быть здесь… Быть вместе, мне этого достаточно.

Я долго смотрел на неё. Рассматривал все закоулки её души и если бы она знала, насколько обнажена передо мной, она бы каждый раз смущалась моего взгляда. Я видел, что это не совсем то, что она хотела. Она вообще ничего не хотела и мне было не привычно видеть подобное, раньше она не была такой. Я отвернулся, тяжело было видеть следы всего, что так сильно изменило её. Мне оставалось надеяться, что это пройдёт. В конце концов, она живая, смертная, – она сама для себя источник силы и исцеления, и не нужно ей никаких звёзд и чужой силы… Кстати, о звёздах.

– Майа.

– Слушаю, Чудо.

– Я хочу сделать тебе подарок. Я хочу подарить тебе небесное тело. Как думаешь, тебе такое понравиться?

– Небесное тело? – удивилась она, – Ты имеешь ввиду звезду?

– Пф, нет, – усмехнулся я, – Это было бы губительно, поверь. Но есть вещи поменьше. Далёкие вещи, чужие для этих мест…

– А зачем они нужны? Эти небесные тела.

– На самом деле они бесполезны, – об этом я как-то сразу не подумал, но продолжил, – Они остатки той материи из которой были созданы планеты и звезды, лишние кусочки. Маленьких достаточно много у планеты-гиганта. Вон там, отсюда их видно, – я указал рукой точно на пояс астероидов, но Майа видела только синий небосклон с редкими облаками.

Она тихо проследила за мной и широко усмехнулась:

– Иногда ты говоришь совершенно непонятные вещи, хоть и говоришь по-человечески, – она робко посмеялась, – Тебе не нужен повод, чтобы подняться над небом, Чудо, ты же знаешь.

– Сейчас я хочу тебя порадовать, поэтому и спрашиваю… – я виновато посмотрел на неё, – Майа, я хочу хоть немного сделать тебе лучше, понимаешь? Я подумал, что нечто новое, что ты ещё не видела, что никто из людей не видел, может… – я осёкся.

Она положила свою ладонь поверх моей.

– Знаешь, мне кажется, что я уже и боли совсем не чувствую… Наверное, мне лучше.

– Если не хочешь, чтобы я уходил – так и скажи.

– Нет-нет, дело не в этом… – она тяжело вздохнула и посмотрела на меня с улыбкой, – Ты хочешь сделать подарок – сделай подарок. Не обязательно было спрашивать. Как я могу понять понравиться мне или нет, если я даже не знаю, что это? Лети, Чудо. Я подожду.

– Ты уверена? – я заметил, что в её душе что-то дёрнулось и напрягся, – Может, позже? Я вернусь только ночью, это не так уж и близко даже со скоростью…

– Нет, всё в порядке, – заверила она, не дослушав, – Сколько бы времени не прошло я буду ждать тебя. Никогда не сомневайся.

Если бы я был внимательнее, я бы заметил в её словах истинный смысл, который она заложила… Но я был воодушевлён, что наконец смогу сделать что-то хорошее для неё, поэтому поторопился.

Я поднялся на ноги. Она поднялась в след за мной. Приложила ладони к моим щекам, притянула к себе и легонько поцеловала в лоб, за самое нежное… Я улыбнулся, мне нравилось, когда она так делала.

– Чистого неба, Чудо, – сказала она, как всегда говорила, перед моим уходом.

– Да, я быстро! – я отстранился, направился к лесу, собираясь уйти подальше от Города, прежде чем взлететь, – Оставь мне немного пищи на ужин. Люблю тебя!

Я обернулся на неё. Она ничего не сказала, но тоже любила и махала рукой вслед со слабой улыбкой.

Я пробежал через лес световой линией, скрылся за скалами и там принял свою истинную форму, а потом световым лучом поднялся за пределы того, что люди называют небом.

Я без труда прошёл стратосферу и преодолел гравитационное притяжение, оказался в полной тишине, родном холоде, и необъятном просторе… Удивительно, но рядом с Майей я не особо скучаю по ним, а оборачиваясь на Землю видел её не просто синей планетой, а прекрасным, невероятным в своей первозданной красоте, – Домом, в котором меня любят и ждут. В котором меня ждёт Майа, человек с душой луна.

Для людей ожидание дорого, времени у них не много и оно ценно. Я поторопился в поисках подходящего метеорита и, перебрав несколько, нашёл подходящий. Он крупноват, больше её головы, невзрачный и холодный, но я слышал его секрет. Представлял как расколю его перед Майей и она удивиться, что внутри он не однородный, а с жёлтыми полупрозрачными вкраплениями минералов… Он сможет радовать её, пропуская через себя самый тусклый свет и делая его ярким и тёплым.

Я поторопился обратно, скрываться ночью не было смысла – мой естественный окрас сливается с мраком и звёздным небом, меня бы никто не увидел ни с небес, ни с земли. Я падал на поляну плотной тенью и изменил форму в последний момент, тихо приземлившись на траву. Покрывало осталось на том же месте, где мы расстались и я поторопился к нему.

Я заметил девочку на нём, значит, Майа ещё где-то рядом, хотя странно, что они ещё были здесь, а не дома:

– Майа! – крикнул я, подходя ближе, – Майа, я принёс! Где ты?

Я остановился, заметив неладное только сейчас.

Я уже давно привык, что в теле девочки, племяннице Майи, не чувствуется душа, но только с такого близкого расстояния я заметил, что теперь в ней нет совсем ничего… Даже тепла.

Метеорит глухо упал к моим ногам. Я подскочил к ней, осмотрел. Она была мертва. Теперь и физически тоже… Длинный ровный порез тянулся от локтя к кисти по внутренней стороне её руки. Она истекла кровью, умерла тихо и мирно, не страдала, а точно заснула… И в этот раз навсегда.