Читать книгу: «Welcome to Hollywood», страница 18
Глава 3
Ева Мария Фитцджеральд
Целые сутки меня никто не беспокоил. Я даже сумела выспаться и на свежую голову собраться с мыслями о планах дальнейших действий. Меня не повели в комнату для допросов, оба копа сами заявились в камеру. Усатый злодей с порога набросился:
– Мы изучили твою писанину! Что это за сказки?
– Почему сказки? Здесь каждое слово – правда!
– Какая, к чёрту, правда? – возмутился красноносый коп и процитировал: – Китаец взмахнул волшебной палочкой, и мы провалились в страну Подземелья, путь в которую протоптала Алиса. Это что за хрень? Кто такая Алиса?
– Как? Вы не знаете Алису Кэрролла?
Доминик поморщился:
– Какого ещё Кэрролла?
– Писателя. Он написал книжки: «Алиса в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Их неоднократно экранизировали. Странно, что вы не знаете.
Добрый коп замахал руками, пытаясь достичь компромисса:
– Хорошо, хорошо. Мы поняли. Не надо было добавлять сюда ненужную информацию. Её трудно отсеивать от зёрен.
Но полицейский с усиками уже завёлся:
– И всё равно ты водишь нас за нос!
– Почему вы мне не верите? Я всё изложила в мельчайших подробностях.
– Очень в мельчайших, – хохотнул итальянец. – Мельче некуда. Откроем на любой странице и читаем: «Из носа Стэна потекла кровь. Её вытекло не меньше трети галлона, может чуть меньше. Или больше. Я никогда не видела столько крови. Однажды я прочитала, что у одного мальчика носом вытекло полгаллона крови. Тогда я не поверила. Теперь я в это точно верю. Кровь у Стэна была яркая с отливом, как моё выпускное платье…» И такой дребеденью здесь исписано всё! Зато подробности ваших передвижений практически отсутствуют. Ты за дурачков нас держишь?
– Почему нет подробностей? Я всё описала досконально точно: что, когда, куда.
– Да, где?
– Дайте! – я забрала свой толстый «роман» и, открыв его на первой попавшейся странице, сразу начала читать: – Мы пошли в казино, где я выиграла полтора миллиона баксов. Даже больше. Такую гору фишек я видело только в кино. А именно в фильмах…
– Нахрена нам твои фильмы! – взвился на нервах усатый коп. – Где точное описание ваших перемещений?
– Сейчас, сейчас, так-так-так-так. А, вот! Зачитываю: «Они подхватили меня на руки и потащили в дверь, расположенную левее кассы футов на пять шесть. Может быть на семь. Впрочем, у меня не было с собой рулетки. Дверь была красного цвета, как и покрытие стен в казино. Вот, описываю же? Что по этим описаниям нельзя найти эту дверь?
– Можно! Но нас эта дверь не интересует. Тем более, ты дальше пишешь целую страницу о том, что тебе не нравится красный цвет обоев. И черно-красный тоже.
– Откуда я знаю, какие двери вас интересуют? – я перешла в атаку. – Вы сказали расписать всё подробно. Разве я не подробно расписала?
– А-а-а! Эта тварь издевается над нами! – «злой» коп не находил себе места. – Ещё раз говорю, нас не интересуют ваши передвижения в казино.
– Почему вы мне сейчас об этом говорите? Я целые сутки писала, старалась, не спала. Почему сразу не сказали?
– Хорошо, хорошо, успокойся, – «добрый» ласково взял меня за плечи и усадил на тюремную кровать. – Но согласись, что человек не может ориентироваться по твоим описаниям. Вот ты пишешь, к примеру: «Мы спустились на два этажа ниже, чем в прошлый раз. Здесь справа от нас находился ещё один лифт. Мне кажется, что на других этажах его не было. Мы сели в него и поехали вниз. Внизу мы вышли и пошли по коридору, крашенному синей краской, как и все другие коридоры нежилых этажей. На стене висел огнетушитель. По пути нам попадались разные двери. Мы прошли мимо них и вошли в другой коридор». Сознайся, ты специально так написала, чтобы мы ничего не нашли? С какого этажа на какой вы спустились? С какой стороны от вас было «слева», а с какой «справа»? На какой технический этаж вы приехали? И в какой коридор вы свернули? Разве кто-то может по такому путеводителю хоть куда-нибудь добраться?
Я глубоко и трагически вздохнула:
– Вы поймите, я простая девушка, а не тренированный годами шпион. И не могу запоминать такие мельчайшие подробности, как, к примеру, номер двери или этажа. Я шла за всеми. Нас вёл Стэн и Уилл.
– Кстати! – завопил красноносый, очевидно, вспомнив один из заготовленных вопросов. – Ты не написала, куда подевался Уилл! Почему?
Я зарыдала навзрыд. Слёзы градом покатились по щекам. Голова свесилась на грудь и дёргалась в такт рыданиям. После пережитого за последние дни слёзы появлялись легко и просто по малейшему моему желанию. Думаю, что с этих пор я смогу проделывать подобный «трюк» всегда, стоит только захотеть, даже в свете софитов и перед кучей камер.
– Чего ты ревёшь? – Доминик схватил меня за подбородок и нагло приподнял лицо. Но увидев настоящие слёзы и потемневшее от горя лицо, отстал, проворчав: – Я чокнусь от выходок этой девицы.
– Ева, хватит уже реветь, возьми себя в руки, – ласково предложил итальянец.
– О-он, – всхлипывая, выдавливала я из себя, – о-о-он, о-о-о-н…
– Кто?
– О-о-о-н при-и-ик-ика-а-зал ра-аство-тво-орить У-у-уиллла в ки-кик-ки-сло-о-те.
– Кто?
– А-а-аль-ль-би-бинос…– и я принялась рыдать ещё громче, бросившись на подушку.
Не знаю, что копы делали в моё «виртуальное отсутствие», а рыдала я не меньше пяти минут, но они всё это время молчали, и дали мне выплакаться. Затем рука «ласкового» снова прикоснулась к моему плечу.
– Ну, всё! Всё! Мы сочувствуем твоему горю. Мы же не знали. Он был дорог тебе?
Всё также через всхлипы я сказала:
– Нет. Просто мне было очень страшно. Меня тоже хотели растворить в ванне. А перед этим он, этот Фрид, избил меня до полусмерти. Вот! – и я указала на разноцветные синяки, всё ещё украшавшие мои глаза. – На самом деле я красивая девушка.
И я снова разрыдалась.
Ещё пять минут меня никто не беспокоил. Это хорошо. Моему спектаклю поверили. Да и спектакль ли это был? Не знаю. Добрячок меня вновь стал успокаивать:
– Ева, прекращай плакать, а то мы сейчас тоже начнём рыдать. Я верю, что тебе досталось по полной программе. Не каждый такое выдержит. Но и ты нас пойми. Нам кровь из носа, надо попасть в эти подземные лабиринты.
– Понимаю, – шмыгая носом, я кивнула головой.
– Вот и хорошо. Что будем делать?
– Я постараюсь вспомнить все подробности.
Они ушли, а я села вспоминать новые ненужные подробности. Но и они им очень не понравились. Так продолжалось целую неделю. С каждым днём мои мучители вскипали всё больше и больше. Даже «добрый» коп сбросил маску благодетеля и стал орать на меня громче усатого. Но воз был и ныне там. Я продолжала рыдать, клялась, божилась, обещала. В конце концов, их это совершенно достало и «добрый» полицейский, ворвавшись ко мне в камеру, не сдержал эмоций и саданул меня по лицу. У меня под глазами только-только почти рассосались памятки Фрида. А тут такое. Что ж, ребята, вы упорно продолжаете делать всё, чтобы впоследствии мне вас было абсолютно не жалко. Вот вам совет: будьте добры ко всем! А особенно к тому, кто точно знает, где находится кнопка от вашей «пилюли счастья». Но вы – жадные, жестокие, да к тому же, совершенно тупые идиоты. Для меня ваша сущность видна как на ладони – вы обычные подлецы, отъявленные негодяи, которых никому не должно быть жалко. Итальянец тут же укрепил это моё мнение.
– Если ты, тварь, и дальше продолжишь эту свою игру, то сильно пожалеешь.
Его программную речь продолжил напарник:
– Ты ничего не боишься? Своей жизнью не дорожишь? Тогда знай! Однажды твои близкие выйдут из дома, сядут в машину, но не поедут туда, куда хотели. Почему? Потому что полетят. Вернее, разлетятся в разные стороны на куски. На тысячи вонючих дерьмовых кусков!
Я на этот раз не заплакала, а вытаращила наполненные ужасом глаза:
– Чем они перед вами провинились?
– Чем? Они виноваты не только перед нами! – с трудом смешивал слова со слюнями красноносый. – Они виноваты перед природой! Они не умеют трахаться. Это ж надо: выродить такую сучку, тварь, собачьи экскременты! После этого они не имеют права на жизнь.
– Пожалейте их!
– Нет, ты всю свою оставшуюся никчёмную жизнь будешь нести этот крест! Это твоё упорство их убило!
– Я сделаю всё, что вы просите, только не трогайте родителей, – заныла я.
– Мы тебе не верим! Ты врёшь! Врёшь во всём, чтобы продлить своё жалкое существование. Врёшь даже о том, что ты видела планшет.
– Я его видела. Он такой небольшой, помещается в карман. Его цвет – зелёный.
Полицейские переглянулись. Стало понятно, что они планшет тоже когда-то видели. Наверное, Муленберг демонстрировал им свою игрушку. Может даже, демонстрировал в действии.
– Хорошо! Ты сейчас пойдёшь с нами в отель и там, на месте, покажешь, где вы ходили и каким образом попадали в подвал и в эти самые твои лабиринты, о которых ты столько говоришь, но о которых никто никогда не слышал.
– Нет! Только не это! Я не хочу!
– Что ты не хочешь?
– Боюсь, что на меня вновь нападёт ступор, как в первую неделю. Я ничего не соображала и не помнила, как попала на крышу этой киностудии. Нет, не хочу, не хочу!
– Другого выхода нет, придётся идти, – достаточно миролюбиво подытожил итальянец.
– Снова видеть эти мрачные подвалы! Эти забрызганные кровью стены! А вдруг, злобный альбинос жив?
– Мёртв. Он мёртв, детка. Тебе нечего бояться. Но другого выхода мы не видим. Как бы нам этого не хотелось, но тебе придётся туда поехать.
Всё ясно, они сами до последнего не горели желанием, чтобы я появлялась на людях. Естественно, всем заявлено, что меня уже нет на этом свете. И вдруг полицейские приводят живой труп в гостиницу. Даже при всех мерах конспирации, нет гарантии, что кто-нибудь это не увидит.
– Другого варианта нет?
– Нет.
– Мы уже не в состоянии читать бред больной на голову девочки.
– А если просмотреть видео. В отеле, наверняка, существует система слежения. Она должна была записать все наши передвижения. Привезите эти записи сюда, и я всё спокойно прокомментирую. Мне самой всё станет ясно. Я освежу память и перестану путаться.
Копы вновь переглянулись. Усатый качнул головой в знак того, что я говорю дело, молодой озвучил их общее мнение:
– Молодец. Не ожидал. Это дельная мысль. Извини, что ударил тебя.
На следующий день они привели меня в комнату, оборудованную аудио-видеоаппаратурой. На экране появились кадры пустых коридоров отеля. Нас на них не было. Подтвердилось ещё одно моё предположение: Маркс великолепный хакер. Его старания не прошли даром. Вирусы и спам сделали своё дело. Камеры наше присутствие в отеле не зафиксировали. Видимо они не работали достаточно долгое время. Иначе мы так легко и просто не вынесли бы самого Уилла во двор для загрузки в такси. И вонючие копы не стали бы тратить время впустую, уличая меня. Не стали бы рассказывать о погибших ребятах, родственности Уилла и Стэна и найденном автомобиле. Они просто показали бы мне кадры, где мы вчетвером шарахаемся по коридорам и спускаемся в подвал. Вывод: этих кадров не существует.
– Это мало что мне даёт, – спокойно высказалась я по итогам просмотра.
– В смысле? – возмутился итальянец. – Ты же говорила, что сразу вспомнишь.
– Я вспомнила бы все подробности, если бы вы принесли видео, где засняты мы: я, Уилл, Стэн и Лиз. Я сразу бы сказала, когда это было, где это было, как это было и куда мы пошли. А так, всё бесполезно. По этим кадрам невозможно понять, какой этаж отеля заснят, и какая последовательность наших действий. Картинка не даёт конкретности ощущений. Стены, двери, лестницы. Ничего для меня не понятно, – протараторила я, поставив крест на этой идее. – Почему вы не принесли плёнку, где засняты мы?
– Потому! – усатик хотел меня ударить, но в последний момент удержался, выдавив из себя: – Тварь! Какая же ты тварь!
– Ладно, ладно, всё! – замахал руками итальянец, обращаясь к своему напарнику. – Остался план «Б».
Я прекрасно понимала, что это за план. К нему я и вела всё это время. Получилось вполне предсказуемо. Молодец, Ева!
Усатый повернулся ко мне и зашипел:
– Мы всё приготовим, чтобы нам никто не мешал. Если ты не покажешь то место, где спрятан планшет – пеняй на себя. Потечёшь по трубам вслед за своим Уиллом.
В знак согласия я испуганно закивала головой.
Глава 4
Уилл Маркс
Поправлялся я очень быстро. Уже на пятый день меня перевели из реанимации. Наконец, я вздохнул с облегчением. Причиной облегчения были пластмассовые трубки, которые теперь не мешали мне жить. Казалось, без них выздоровление пошло ещё быстрей. Вскоре я стал самостоятельно ходить. Сначала в туалет, а потом просто так. Единственное, что угнетало – воспоминания и размышления. Где вы мои друзья? Теперь даже Стэна, который всё детство подтрунивал надо мной и раздавал подзатыльники, я воспринимал как самого лучшего своего друга и готов был за него разбиться в лепёшку в любой момент. Где ты Ева? Жива ли? Как ты оказалась одна на крыше павильона? Что произошло с вами после того, как меня увезли в больницу? Я ничего не знал. Связь с внешним миром отсутствовала. Персонал отказывался обсуждать со мной события и новости. Воспоминания будоражили и не давали спать. В кошмарах появлялся ужасный альбинос, который тянул сто своих безжалостных рук к моей единственной худой шее. Зубы его были в крови, в чужой крови. С губ капала ядовитая пена. Даже вспоминать не хочется. Я вскрикивал и садился в кровати. Родители мои тоже до сих пор не знали, жив ли я. Единственным развлечением было общение с навещавшим меня французом. Он рассказывал анекдоты, вспоминал забавные случаи из своего детства и врачебной практики. В общем, делал всё, чтобы приподнять мне настроение. Вместе с ним мы ломали голову, каким образом передать весточку родителям. Но все задумки всегда находили веские причины, чтобы им не состояться. Любой ход планируемых действий всегда упирался в тупик моего вынужденного инкогнито. Приходилось терпеть, терпеть и терпеть. Через две недели пребывания в госпитале Бертран предложил:
– Ты себя уже вполне хорошо чувствуешь. Курс лечения пройден, осталась реабилитация. Может, переедешь ко мне?
Он сделал паузу, чтобы увидеть мою реакцию. Но чего тут смотреть на реакцию? И так всё понятно. Никто не любит лежать в больнице. Примерно что-то подобное я изобразил с помощью мимики и жестов.
– Вот и ладненько, – обрадовался отставной доктор. – У меня после встречи с тобой появился хоть какой-то смысл в жизни. Хочется помочь тебе выкарабкаться из передряг. Я даже пить бросил. Уже две недели ни капли во рту не было.
И я переехал в жилище моего нового старого друга. Он был старше меня лет на двадцать пять. Дом француза находился в хорошем районе. Пасифик-Палисэйдс оказался одним из самых дорогих и престижных городков, входящих в мегаполис Лос-Анджелеса. Как выразился Бертран, вряд ли кто догадается искать меня здесь. Вилла поражала своими размерами и богатым убранством. Раньше я считал, что так живут только мега-звёзды. Француз развеял моё недоумение:
– Это дом моих родителей, в котором я, собственно, и вырос. Они были очень богатыми. Свой дом я продал, так как не смог жить в обстановке, постоянно напоминающей о Сюзанне. Так звали мою жену. Она скончалась от рака. Родительская вилла для меня дороговата. Но пока в моём кармане водятся деньги, я не хочу отсюда уезжать. Бассейном я три последних года не пользовался, но на прошлой неделе вызвал чистильщика. Тебе, всё же, пока рановато купаться. А когда можно будет, то до океана тоже рукой подать. Наступил сентябрь – самый приятный сезон в Лос-Анджелесе во всех отношениях. Поэтому живи и выздоравливай.
На вилле был тренажёрный зал. На третий день я туда явился, осмотрел его тоскливым взглядом, но всё же заставил себя немного в нём попотеть. Ну, как попотеть? Так, чуть-чуть пробежался по дорожке, да по разу опробовал большинство тренажёрных станков. Эх, Стэна бы сюда! Уж он порезвился бы здесь вволю. Но лиха беда начало. Я стал каждый день потихоньку нагружать себя упражнениями, а через пять дней сделал первую пробежку до моря. Лёгкой трусцой, естественно. На седьмой день я уговорил гостеприимного хозяина свозить меня в Сан-Хосе. Он долго упирался, но, в конце концов, сдался. В салоне красоты мне перекрасили волосы и сделали необычную причёску. Для маскировки я напялил зеркальные солнцезащитные очки. Они были первыми в моей жизни. Теперь я ими мог пользоваться, так как вставил контактные линзы.
По тихой улице, на которой стоял родительский дом, мы проехались уже поздно вечером. Мне хорошо был известен каждый автомобиль, припаркованный вблизи нашего дома. Поэтому я сразу приметил чёрный Форд, который прятался в тени дерева на другой стороне улицы. Понятно, значит, они до сих пор меня пасут. Я не хотел встречаться с родителями. Даже в планах такого не было. Вместо этого заготовил письмо, которое собирался бросить в почтовый ящик. Ладно, раз вы такие упорные, мы пойдём другим путём. Бертран подвёз меня к соседям, дом которых задами выходил к нашему участку. Вход в него, естественно, был с другой улицы. Здесь жила милая во всех отношениях пожилая пара. На конверте я дописал: «Уважаемые мисс и мистер Трентон, пожалуйста, передайте это письмо моим родителям. Пожалуйста, никому о нём не говорите – это очень важно». И подписался: Уилл Маркс. В письме я просил родителей: «Не беспокойтесь обо мне. У меня всё хорошо, но плохие люди желают мне зла. Не верьте полиции. От неё как раз и исходит то зло, которого я опасаюсь. Так как ничего предосудительного я не совершал, то надеюсь, что вскоре смогу обнять вас в спокойной обстановке. Никому не говорите, что я жив, это опасно не только для меня, но и для вас. Любящий вас сын, Уилл». Про ребят ничего писать не стал, так как не знал, где они и что с ними. Погони и слежки за нами не было, и мы спокойно вернулись в дом француза.
Успокоившись на счёт родителей, я перенёс все свои треволнения на Лиз, Стэна, Джо и Еву. Просматривал все новости, как по телевизору, так и в инете. Ничего значимого для меня в них не было. В архиве сайта местной телекомпании я отыскал сюжеты о девушке, которую сняли с крыши диснеевской кинокомпании. Да, героиней первого сюжета, несомненно, была Ева Мария. Только выглядела она непривычно странно. Какая-то слишком измученная и отрешённая. А вот во втором сюжете, соглашусь с Бертраном – явно не она. Лица не видно, и фигура, распластанная на асфальте, даже учитывая особые обстоятельства, аварию и типа того, явно была не её. Фигуру Евы я узнал бы даже в полной темноте. Не спрашивайте почему. Но куда могли подеваться все мои друзья? Эта неизвестность мучила меня дни и ночи. Днём я размышлял о вариантах их пребывания: тоже где-нибудь прячутся, находятся в кутузке или в подвалах Муленберга. А ночью мне снились сны на эту же тему. Однажды приснился сон: ребята снова сидели в подвале и проклинали меня. Проклинали за то, что не иду к ним на выручку. Элайза, вскидывая руки к потолку, взывала в пустоту:
– Это тебя я называла суперменом? Ты испугался зомби? А мы с ними сидим уже третью неделю!
Ева Мария, смотрела в пространство отрешённым взглядом и тихо произносила сквозь слёзы:
– Эх, Уилл, Уилл! Я так надеялась на тебя. Ты нас бросил. Но особенного подвига от тебя не требуется. Муленберги мертвы, а их подручные разбежались. Никто не знает, что мы здесь. Дверь заперта снаружи, и некому прийти и выпустить нас на волю. Ещё день-два, и мы умрём от жажды.
Стэн саркастически ухмылялся:
– Я вам говорил, что он никакой не супергерой. Он нас бросил в самую трудную минуту. Так поступают все, кто с детства не следит за своей физической формой. Кто не делает зарядку, не ходит в тренажёрный зал и не бегает в парке – тот не может стать героем! Тьфу, дохляк, я тебя презираю!
Только Джо особо не упрекал меня. Он лишь грустно обмолвился:
– Я понимаю, что ты не мог подумать, что все мы до сих пор находимся здесь. Ты, видимо, посчитал, что подвалы Муленбергов теперь пусты. Но я-то, куда мог подеваться? Я бездомный. Мусорный контейнер во дворе – это место моего постоянного обитания. Ты мог догадаться прийти сюда и расспросить меня обо всём.
Глава 5
Ева Мария Фитцджеральд
Два дня я провела без визитов этой сладкой парочки. Видимо, всё это время они готовили место, планируя провести поиски так, чтобы никто нас не увидел. И вот настал этот долгожданный день. День, когда у меня появился реальный шанс стать свободной. На волю, Ева, на волю! Никогда не думала, что смогу до боли в сердце ощущать истинный смысл слова «свобода». Копы купили мне парик, очки, новые кроссовки и чёрный брючный костюм. Класс! Вдобавок ко всему, я заставила их раскошелиться!
В отеле никого не было. Его так и не открыли после нашего разгрома этого осиного гнезда. Вообще, за всё время поисков зеленого компьютерного «Грааля» я не заметила присутствия в отеле хотя бы одной живой души.
Для начала я вдоволь поводила своих опекунов по коридорам и техническим этажам гостиницы. Показала прачечную, где мы вывалились из короба, двор, в котором нам достался приз от наркоторговцев, номер, в котором мы переоделись для похода в казино. Ну и всё остальное тоже показала. В общем, поиздевалась над ними по полной программе. Злые и измотанные долгой ходьбой, моими дурацкими выходками и рассказами они стали угрожать мне расправой, подозревая, что я по-прежнему вожу их за нос. Поняв, что пришла пора расставаний, я повела их к грузовому лифту, ведущему в подвал.
– Мы уже на нём двадцать пять раз катались! – ерепенился усатый.
– Я вас веду в самую сокровенную часть отеля. Сейчас всё увидите.
Лифт остановился на уровне, где находилась знакомая до боли в глазах прачечная. И не только мне одной. Итальянец выглянул наружу и зашипел:
– Мы это уже сто раз видели. Это место, где вы очутились после того, как китаец взмахнул волшебной палочкой. Смерть от тебя всего в двух шагах. Помни об этом, Ева!
– Зачем вы выглядываете? Разве я просила? Вот, смотрите!
Я откинула крышку, скрывающую дополнительную панель управления лифтом и набрала страшно секретный шифр: 1,2,3,4,5,6…. Набрала так быстро, что копы не успели зафиксировать перемещение моих пальцев.
– Какой номер ты набрала? – поинтересовался красноносый.
– Не скажу. Это гарантия, что я вернусь из бункера альбиноса живой.
– Ну-ну! Дерзай.
Итальянец уставился на дополнительную панель управления лифтом, после чего изрёк:
– У нас в участке такой же кодовый блок для спуска в оружейную. Кстати, чтобы секретный код сработал, нужен ещё и ключик. Он вставляется в эту… А, кто-то сломал его в замочной скважине. Поэтому лифт и поехал.
Точно. Я и не знала ничего про ключ. Спасибо тебе, мой неизвестный друг, за помощь!
Мы спустились вниз, и я их подвела к стене с секретной дверью, открывающей путь в нарколабораторию.
– Теперь слушайте меня внимательно, – подспудно мной был создан образ экскурсовода-диггера, проводника по таинственным голливудским катакомбам. – Как видите, в этом коридоре есть дверь. Она ведёт в техническое помещение. Что-то типа бойлерной. Можете проверить. Но уверяю вас, что там ничего интересного нет.
– Ты уже достала всех своей ненужной информацией. Зачем ты нас сюда притащила? Чтобы показать дурацкую бойлерную? – уже привычно напал на меня усатый.
– Погодите минуточку. Если здесь ничего кроме технического помещения нет, зачем тогда в лифте секретный пульт для спуска в этот коридор? Вот! Задумались? Мы тоже задумались. Но, слава богу, с нами был компьютерный бог, хакерский сатана – Уилл. Он, каким-то образом, совершенно волшебным для нашего понимания, смог разгадать эту загадку.
– Ближе к теме!
– Вы уже в теме. Вот здесь, – я похлопала стену, противоположную той, где была дверь в бойлерную, – находится секретный сейф, в котором хранится заветный зелёный планшет. А также огромная куча бабла, полученного от наркоторговли за последние пять лет. Не знаю, сколько его там. Но не миллион, это точно. Может, миллиард. Я не знаю. Мы не считали.
Красноносый стал ощупывать панели, пытаясь отыскать подтверждение моих слов. Возможно, он хотел найти заветную дверку и открыть её самостоятельно. Не знаю. Но, сломав ноготь, поморщился и немного успокоился, уставившись на меня. Я продолжила:
– Дверь толстая, бронированная. Её даже взорвать невозможно. Скорее дом рухнет. Но эту дверцу можно открыть. Открыть только одним способом. Слушайте внимательно. Вы убедились, что в этом коридоре, кроме бойлерной ничего нет? Да? Но вы не правы, кроме данного технического помещения, в нём есть два лифта. Они находятся в противоположных концах коридора. Если нажать кнопку вызова любого из них, то приедет кабинка лифта. Но если нажать обе кнопки одновременно, то откроется дверка пульта с клавиатурой для ввода секретного кода. Его Уилл тоже взломал. Для хакера его уровня это было не трудно. Третий человек должен стоять в этом месте.
Я указала на пол.
– Зачем? – с сомнением спросил итальянец.
– В стене сенсор. Надо рукой легонько давить вот на эту панель
– Почему именно на эту, а не на соседнюю? – вновь задал вопрос тот же коп.
– Это седьмая панель от ящика с пожарным гидрантом.
– Что-то мне, Коуэн, кажется, что она врёт.
Он прав. Я врала напропалую. Инициатива была на моей стороне, поэтому я могла врать красочно, безнаказанно и убедительно. Но что мне ещё оставалось делать? Мне надо было, чтобы они оставили меня одну в этом самом месте. Именно поэтому я соврала про сенсор.
– Не вру. Присмотритесь внимательно к полу. Видите это место, на котором мы стоим, вышаркано гораздо сильнее, чем любое другое.
Они уставились в пол и убедились, что так оно и есть.
– Зачем кто-то здесь топтался, если в коридоре только одно помещение? – указала я на дверь в бойлерную. – И оно находится на противоположной стороне коридора. Не молиться же кто-то сюда приходил. И не плакаться. Это место мало похоже на «Стену плача».
– Допустим, это так. Что ты предлагаешь? – «злой» полицейский был осторожен.
– Вы идёте каждый к своему лифту и по моей отмашке нажимаете на кнопки. Я буду держать руку на сенсоре, и доступ к дверям сейфа сразу откроется.
– Она хочет таким способом сбежать от нас. Это факт, – красноносый был последователен в своих подозрениях.
– Как? Каким образом я сбегу? Бойлерную вы можете осмотреть прямо сейчас. Из неё другого выхода нет. Мы находимся ниже уровня земли. Поэтому окон здесь нет. Дверь в бойлерную вы можете при желании запереть любым удобным для вас способом.
Доминик сходил в техническое помещение и через пять минут вернулся.
– И что? – спросил его напарник.
– Не знаю. Странно, но она права. Оттуда нет другого выхода, и дверь не закрывается изнутри.
– Может, запрём это помещение?
– Это трудно сделать. Мы потеряем много времени. Давай лучше подумаем, какие ещё есть варианты для её побега.
Они внимательно осмотрели весь коридор. Но выбраться из него можно было только на лифте. Лестницы здесь отсутствовали. Кудрявый итальянец поделился своим мнением с напарником:
– В принципе, ясно, что отсюда она не сбежит. Какие ещё есть варианты?
– Кому-то из нас остаться здесь и держать руку на панели, а её послать к лифту давить на кнопку вызова.
– Нет, Доминик. Думаю, что она на это и рассчитывает. Коридор длинный, мы не успеем помешать ей сбежать на лифте.
– Если бы я планировала такой побег, то вызвалась бы нажимать кнопку изначально, – парировала я обвинения.
– Отсюда, из центра коридора, она не испарится при всём желании, – высказал своё мнение усатый. – Мимо нас не проскочишь. Ну что, Люк, будем соглашаться на её вариант?
Молодой тщательно потёр морду обеими руками, пытаясь сосредоточиться. Не придумав новых аргументов, он обратился к красноносому копу:
– Других вариантов нет. Надо попробовать. Это ничем нам не грозит. А вот ей, если она соврёт, будет совсем плохо. Здесь, в этом безлюдном месте мы её и прикончим.
Доминик кивнул и взял меня за подбородок, глядя прямо в глаза.
– Ты поняла, крошка?
– Поняла, – кротко согласилась я.
И они пошли в разные от меня стороны. Дебилы! Так вам и надо! Это только начало моей мести! Они шли и непрерывно оглядывались. Тем не менее, мне удалось выкроить отрезок времени, когда они смотрели не в мою сторону, а по ходу своего движения. Я сумела незаметно приоткрыть дверь в бойлерную и нажать кран брандспойта. Каждый из них уже подходил к своему лифту, когда стена подалась вовнутрь, и я нырнула в образовавшийся проход. Представляю выражения их лиц, когда они развернулись и обнаружили, что меня уже и след простыл. Жалко, что нельзя увидеть выражение физиономий этих лохов. Стоя у лифта, невозможно заметить открытый секретный проход. Проскользнув в потайную дверь, я сразу закрыла её за собой. Поэтому, вернувшись к «Стене плача», они, несомненно, сразу побегут искать меня в бойлерной. Для этого я дверь туда и приоткрыла. Это даст мне некую фору во времени. Не стоит считать противника глупее себя. Они вполне могут додуматься повернуть пожарный кран. Поэтому, в надежде, что их не скоро осенит, я сразу же поспешила в помещение с ванной. Зачем? Вполне возможно, что никто не догадался вытащить трупы бандитов, которые задохнулись в канализации. У них с собой было оружие. А у меня руки чесались пристрелить эту парочку ублюдков.
К счастью, в помещении с ванной, в отличие от зомби-камеры, включался свет. В темноте я бы не смогла исполнить задуманное. В кромешной тьме лезть в колодец, заполненный трупами? Б-р-р-р! Даже представить такое не могу. С трудом сняв чугунную крышку канализации, я увидела жуткие морды мертвецов. У них не было глаз. Их съели кислотные испарения. К тому же, кожа имела неестественный цвет маринованного мяса, сильно приправленного карри. В нерешительности я отпрянула. Фу! Меня сейчас вырвет. Я не смогу осуществить замысел. Забрать пистолеты у изъеденных червями мертвяков – на такое я не способна. Представилось, что по моей руке ползут могильные черви. Фу! Но, разве в такой атмосфере черви могут выжить? Люди сдохли очень быстро. Вернее, нелюди. А черви тоже являются живыми биологическими существами. По крайней мере, в ванне с формалином их нет. Это мне вспомнился поход нашего класса в анатомический музей. Значит, и здесь их быть не должно. Немного успокоив себя такими рассуждениями, я набрала полную грудь воздуха и быстро нырнула вниз. Слава богу, умирая, бойцы Снейка держали оружие в руках. На пороге смерти они их выронили, поэтому, не касаясь жутких трупов, я подняла пистолеты со дна канализационной трубы. Один из них был сухим. Он лежал на кучке камней и песка. Второй валялся в луже. Ещё раз я не решилась спускаться. Здоровье дороже. И психическое состояние тоже. Общение с трупами – это не для меня. За запасными обоймами я уже не полезла и, слава богу. У меня защипало руку, которой я вытаскивала мокрый пистолет. Видимо в трубе вся жидкость – сплошная кислота. Вспомнив, каким образом она попадала в трубы, я трусливо и брезгливо сбежала с «места преступления», так и оставив канализационный люк открытым. Фу, фу, фу! Мне скорее хотелось помыть руки. И вовсе не потому, что болезненные ощущения быстро усиливались. Дело не в химии! Очень жутко осознавать, что твои руки замараны растворёнными в кислоте трупами. Вспомнив про туалет, из которого на Элиз вывалился бандит с расстёгнутой ширинкой, я стремглав помчалась туда. Руки и пистолеты были вымыты раз на двадцать. Не меньше! Потом я основательно высушила их под обдувкой. Только после этого до моего сознания дошло, что в моей ситуации лучше не шуметь. Осторожно выглянув из туалетной комнаты, я на цыпочках добралась до середины холла и прислушалась. Фу-у-у! Тишина. Значит, они до сих пор не догадались, как открывается потайной вход. А вдруг, вошли и затаились? Ужас лёгким морозцем пробежал по моей спине, подпрыгнул на трамплине ягодиц и быстро по ляжкам спустился до самых пяток. Если это так, то надо делать ноги. Бежать и только бежать! Но разве ты, Ева, не для того спускалась в колодец, чтобы шлёпнуть этих тварей? Да, я готова их убить! Но я не знаю, где они. И это очень напрягает. Кажется, что за каждым углом тебя поджидает засада. Вдобавок, меня продолжало колотить от вида трупов из колодца. Нет, не сейчас. Очень хочется как можно быстрее покинуть это проклятое место. Естественно, у меня был заготовлен план «Б», который предполагал срочную эвакуацию. Для этого надо было пробраться в склад наркоты. Именно там Лиз и Маркс взобрались по стеллажам в вентиляционный короб. Но в данный момент чтобы туда попасть, мне надо было возвращаться к начальной точке моего побега. Нарколаборатория была первым помещением, которое я посетила, проникнув через секретный вход. Поэтому теперь, мне в любом случае надо было двигаться навстречу моим истязателям. Что делать Ева? Что делать? План «Б» имеет явные изъяны. А других планов у тебя не предусмотрено. Дьявол! Вибрируя всем организмом, я стала красться по коридору. Пока всё хорошо, Ева, всё хорошо. Никого нет. Эти идиоты не догадались повернуть кран пожарного гидранта. Они дураки, а ты умная. Умница, Ева, умница… Непрерывно себя успокаивая, я добралась до нарколаборатории. Столы, за которыми китаянки развешивали героин, представляли хаотичный лабиринт. От стройности рядов не осталось и следа. Где этот чёртов склад? Спокойно, Ева, спокойно. Как и рассказывали ребята, вход в него зиял в дальней стене. Ну да, они же сломали дверь, когда Лиз и Уилл закрылись в складе. Восстановить её теперь некому. Словно ездовая лошадь, почувствовавшая окончание пути, я заспешила, засуетилась и опрокинула стул. Раздался страшный грохот. В тот момент он мне показался взрывом гранаты. Других взрывов я в своей жизни не слышала. Поэтому сравнивать больше не с чем. Корова! Ты себя выдала с головой! Паника лишила меня рассудка, и я со скоростью бешеного скунса бросилась в склад. Здесь было темно, пришлось включить свет. Никаких коробок и мешков в складе уже не было, но, слава богу, стеллажи стояли на месте. Добежав до дальнего угла, я моментально взобралась к самому потолку. И так же быстро юркнула в вентиляционный короб. Только я установила на место решётку воздухоприёмника, как услышала, что загремели дверцы лифта, и кто-то вошёл в нарколабораторию. Значит, мои мучители всё же разгадали секрет потайного входа. Я затихла, словно дохлая мышь в мышеловке и боялась даже пошелохнуться.
