Читать книгу: «Стервец», страница 22

– Спасибо, Морт, – благодарно улыбнулся Корд.

– Тогда я выскажусь следующим, если Диа не против, – подал голос Скрипач и, получив кивок девушки, продолжил. – С самого начала нашего знакомства я, как бы сказать… увидел в тебе тьму, но не увидел зла. Ох, загнул… Хочу сказать, ты сложный человек и способен на всякое. В том числе на альтруизм. Когда я попросил у тебя помыться в душе в день нашего знакомства, ты разрешил, несмотря на то, что я бездомный и другом тогда тебе не был. А после ты меня накормил и дал книжек – им, кстати, сильно обрадовались девочки, помнишь их? Позже, когда я хитростью заставил тебя купить моим людям немного еды, ты без возражений согласился. Но когда ты сам, без просьб и намёков, на Новый год решил подарить нам новые вещи и блюда для праздника, я был ошарашен. Диа призналась: это чисто твоя идея. Я… никогда ни от кого такого не ожидал. Но это всё материальное, мелочи. Гораздо важнее другое. Однажды я спросил Небо, считает ли она тебя хорошим человеком, и она рассказала, что ты пошёл на обман, чтобы Фамильяр не смог от неё избавиться. Я удостоверился в твоей доброте, когда ты не стал использовать моё свидетельство без уверенности, что со мной всё будет в порядке. Ты готов был принять удар на себя, лишь бы с невиновными или близкими тебе людьми не случилось неприятностей. Вот что важно. – Скрипач улыбнулся. – У каждого, даже самого благочестивого человека, есть точка кипения, когда он может перейти свой моральный горизонт событий и стать, как ты выразился, чудовищем. Разумеется, в последствиях ты виноват сам. Но решения были приняты из лучших побуждений, а значит, плохим человеком я тебя считать не могу. Повторю слова Морта: я продолжу с тобой дружить и ни за что тебя не предам. Вот мой ответ.

– Спасибо, – кивнул Корд другу и перевёл взгляд на человека, чьё мнение было для него самым важным.

Если бы Диа сказала, что она сейчас позвонит в милицию и всё расскажет, он принял бы свою судьбу.

– Я… Я… – всхлипнула жена. – Мне нужно… подышать.

Она неловко выбралась из-за стола – живот мешал – и как могла быстро ушла. Друзья услышали, как открылась и закрылась дверь балкона.

– Как считаете, нужно дать ей время или стоит пойти за ней сейчас? – спросил Корд.

– Я бы пошёл сейчас, и курточку захватил, – сказал Скрипач. – Хоть уже май, на улице ночью прохладно, по себе знаю.

Корд послушал совета друга.

Диа стояла, сложив руки на поручень, и смотрела вдаль. Корд подошёл к ней сзади и накинул на плечи куртку.

– Спасибо, – пробормотала Диа. – Обними меня.

Корд послушно исполнил просьбу.

Какое-то время они молча любовались ночным небом. Наконец Диа заговорила:

– Я… послушала то, что ты сказал и что друзья сказали насчёт тебя. И знаешь… Я ведь действительно сейчас размышляла над ситуацией. То, что ты сделал, плохо, ужасно, да, но… Я не хочу тебя потерять. После услышанного я пыталась тебя осудить, возненавидеть, честно. Но… ты сам сказал, что делал это для того, чтобы сохранить своё счастье и не рушить жизни других. Это привело к катастрофе, но мотивация-то хорошая, а результатов наших поступков нам предугадать не дано. Ты самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала, но в то же время самый хороший, и уж точно единственный, с кем я по-настоящему счастлива. А ещё ты мой муж, отец моего ребёнка и вообще я тебя люблю. Поэтому я никому ничего не скажу, если ты пообещаешь больше никого не убивать.

– А больше и не потребуется, – ответил Корд. – Морт верно сказал: я не получаю удовольствия от убийств. История закончится – и дальше всё пойдёт как обычно. Поэтому да, я обещаю: больше никаких смертей от моей руки.

Диа кивнула и прижалась к Корду.

– В общем, я тебя простила. Наверное, я плохой человек.

Корд обнял её покрепче и прошептал на ухо:

– Наверное.

Диа пихнула его локтем в бок.

– Эй, я думала, ты мне возразишь.

– Почему? Ты права. Ты плохой человек. Как и я. Наверно, поэтому мы такая идеальная пара.

– …Гад такой.

Глава 46. Кукловод

1

Друзья не стали долго засиживаться: Корду с утра в Управление и, чтобы не вызвать подозрений, он должен быть бодр.

Овощехранилище работает с 11:00 до 19:00. Работник придёт, скажем, без пятнадцати, затем обойдёт свои владения и заметит, что дверь в одну из ячеек приоткрыта. Естественно, он откроет её и увидит то, что видеть не планировал.

И вызовет милицию. Следователи Первого промышленного района, в котором находилось хранилище, несомненно, узнают своего габаритного коллегу из Центрального управления милиции. Звонок его начальнику – и да начнётся действо.

И вот в 12:30 в кабинете Шефа раздался звонок. В 12:31 ему пришлось опереться на стол, чтобы не упасть. В 12:35 он вызвал по телефону Корда и Стерха. В 12:40 был вынужден сообщить им страшную новость:

– Корд. Стерх. Ребята, держитесь. – Шеф набрал в грудь побольше воздуха. – Форс убит.

Обычно на место убийства ездят без мигалок: торопиться уже некуда. Но в этот раз Шеф разрешил Корду не просто их включить, но и ехать максимально быстро. В итоге на место они приехали почти одновременно со своими криминалистами.

– Он в тридцать седьмой ячейке, – вместо приветствия сообщил судмед. – Я там ещё не был, но ребята уже начали работу. Шеф, можно тебя на минутку?

Стерх чуть ли не бегом ринулся внутрь овощехранилища. Затем послышался душераздирающий крик. Увидев окровавленный труп сводного брата, парень, так стремившийся казаться взрослым, оказался полностью сломлен. Он забился в истерике, заколошматил кулаком по грязной стене, слёзы хлынули из его глаз, а изо рта продолжали вырываться безумные вопли. Парня кое-как оттащили от входа в ячейку и вывели на свежий воздух.

Корд не ожидал такой реакции. Впрочем, он и свою предсказать не смог. Хотя он знал, чего ожидать, но, увидев тело, застыл прямо в проходе. Только сейчас Корд действительно осознал это: конец. Форса больше нет. В кресле же восседал некто восковой, холодный, безжизненный, но не Форс. Не его лучший друг.

– Ты как, Корд? – осторожно спросил подошедший Шеф. Было видно, что он тоже шокирован, но, в отличие от своих сотрудников, держал себя в руках.

– Я… не знаю, – пробормотал Корд. – Это неправильно. Все это.

– Прошу прощения, Корд, и я знаю, что это не по правилам, но сможешь ли ты сегодня работать?

– Вы… позволите? – Корд посмотрел на Шефа. – Расследовать мне смерть друга?

– Я не должен, ведь это дело для тебя личное. Но… вряд ли смогу тебя удержать.

– Спасибо.

Что ж, пора завершить эту грёбаную историю.

2

Пока криминалисты изучали место преступления, Корд допросил работника, обнаружившего тело. Ничего интересного или опасного он не рассказал, но отметил, что замок был грубо сломан.

– А входная дверь? – уточнил Корд, записывая разговор на диктофон.

– Не-е, с ней всё в порядке.

Один из криминалистов доложил, что они закончили. Корд отпустил работника овощехранилища и вошёл в ячейку. Криминалисты, как обычно, поработали отлично и пометили все найденные улики. Те, которые они и должны были найти.

Пора приступать.

Корд подошёл к телу бывшего напарника, осмотрел отверстие во лбу, развороченный затылок, связанные руки.

– Как понимаешь, причина смерти однозначна, – сообщил судмед, стоявший позади кресла. – Орудие убийства найдено, но закопано. – Он указал на кучу проросшей картошки.

Корд лишь бросил туда взгляд и продолжил изучать тело Форса.

– Ему, похоже, нос своротили, – пробормотал следователь. – Вырубили ударом?

– Сомневаюсь, – покачал головой судмед. – Во всяком случае, не заранее.

– Почему?

– Даже если представить, что нашёлся бы некто настолько сильный, что смог дотащить Форса сюда, на полу остались бы следы волочения. Гляди, – судмед обошёл кресло и указал на небольшую чёрную полоску под ногами Форса. – Здесь остался след от ботинок.

– Хм… – Корд сделал вид, что ненадолго задумался. – Ты что-то говорил про орудие убийства?

– Да, оно в картофельной куче. Вернее, его рукоять. Это пистолет.

– Ну вот. – Корд направился к куче овощей. – Его могли привести сюда под дулом пистолета, возможно, измываться, а затем застрелить. Впрочем, это пока лишь предположения.

В одну из картофелин был воткнут помечающий флажок, а под ней, на глубине сантиметров в пять, поблёскивала рукоять пистолета. Вообще-то Корд вчера хотел красиво водрузить его на самый верх кучи, но пистолет никак не желал нормально стоять. А потому Корд решил утопить его в куче картошки, но так, чтобы его легко было заметить.

Что ж, всё сработало как надо: криминалисты не испортили сюрприз.

– Вы сфотографировали? – уточнил Корд.

– Разумеется, – кивнул судмед.

Корд отодвинул картошку и двумя пальцами попытался вытащить оружие. Это оказалось несложно. А теперь – удивительное рядом.

Корд повертел пистолет в руках и весьма натурально удивился. Чёрная рукоять с гербом, серебристый ствол с именной гравировкой…

– Я за Шефом, – отчеканил Корд и протянул пистолет судмеду. Тот ахнул, едва бросив взгляд на оружие.

Начальник беседовал с руководителем следственной группы из Первопрома у выхода из овощехранилища.

– Шеф! Можно вас на минуточку? – окликнул Корд.

Тот кивнул и направился к подчинённому. К ячейке они прошли молча.

– Лучше закройте дверь, потому что здесь бомба, – предупредил Корд.

– Такими вещами не шутят, Корд, – серьёзно ответил Шеф.

Корд покачал головой.

– Я метафорически. Глядите.

Судмед молча протянул Шефу его наградной пистолет.

Шеф сначала даже не понял, что в нём такого особенного. Но затем осознание пришло. Его глаза широко раскрылись, а усы задвигались в такт открывающемуся как у рыбы рту.

– К-как?..

– Шеф, я задам только один вопрос. Это тот самый наградной пистолет, который вы хранили на даче и которого мы там не обнаружили?

Шеф медленно кивнул.

– Тогда получается, – вздохнул Корд, – убийца вашего сына и Форса – один и тот же человек. И похоже, убийство Форса он спланировал как минимум пять месяцев назад.

3

Закончив с овощехранилищем и отдав тело судмеду, следователи отправились в квартиру Форса. Стерх присоединился: истерика прошла, и он, по его словам, был чрезвычайно мотивирован, чтоб выложиться по-максимуму. Форсовский рабочий фотоаппарат он из рук не выпускал даже в машине и периодически нервно проверял, есть ли там плёнка.

На лестничной клетке повторилась та же ситуация, что и в доме Фламинги: в квартире жертвы работали криминалисты, а у противоположной разглагольствовал сосед. Разница была лишь в том, что здесь им оказался не работяга, а представитель творческой интеллигенции. Выглядел он франтовато: в лакированных ботинках (дома-то!), брюках со стрелками, идеально выглаженной синей рубашке, шёлковом шарфе. Седые волосы зачёсаны направо, кончики тонких усов подкручены вверх, козлиная бородка аккуратно подстрижена.

– Я, как вам, должно быть, известно, знаменитый городской поэт, – гордо задрав голову, вещал он. – И не далее как вчерашним вечером, я стал свидетелем возможного преступления!

Корд остановился. Если сегодня он узнает, по какой вариации плана действовать, то выиграет больше времени, чем рассчитывал.

Сотрудник милиции, разговаривавший со старичком, повернулся к Корду.

– Мужчина говорит, что он свидетель. Опросишь сам?

– Нет, я уверен в твоём профессионализме, – покачал головой Корд. – Но мы всё равно поприсутствуем, если вы, – обратился он к дедушке, – не против.

Поэт выпрямил спину и важно кивнул.

– Стерх, пойдём. Поучишься, как свидетелей допрашивать.

Парень удивлённо посмотрел на Корда.

– В смысле? Можно?

– Ну а что, ты прохлаждаться приехал? Работай давай.

Они прошли в квартиру поэта. Чистая, уютная обитель человека, о котором Корд никогда бы не подумал, что он творческий. Почему-то он считал, что у таких людей везде хаос, внешний вид неопрятный, а сами они больше напоминают пациента дома сумасшедших. Хотя возможно, старик занимался каким-нибудь важным и полезным делом – например, был инженером или врачом, – а стишки писал со скуки.

Сотрудник милиции приступил к работе. Взяв у дедушки согласие на аудиозапись разговора и задав несколько личных вопросов формата «возраст – семейное положение – профессия», он объявил:

– А теперь опишите, пожалуйста, всё, что вы видели.

Корд не любил разговаривать со свидетелями, потому что фактически никакой серьёзной работы здесь не было. Требовалось лишь выслушать поток сознания, задать несколько уточняющих вопросов и сообщить, что в случае чего человека могут вызвать для дополнительного допроса, который проводил бы уже следователь.

Поэтому действительно полезных свидетелей днём с огнём было не сыскать. Многие знали: если пойдёшь свидетельствовать, то это надолго. Можно целый день потерять, а в благодарность что? «Спасибо за ответственность, гражданин». И никакой денежной компенсации – ну и кому захочется терять время из-за какого-то убийства?

Социальная ответственность? «А что, я один за всё ответственен?» Люди думали, что милиция сама как-нибудь переловит всех преступников, работа у них такая, а простому человеку в эти дебри лезть не нужно.

Однако это не касалось пенсионеров, особенно одиноких. Те готовы были свидетельствовать чему угодно, лишь бы с ними вежливо побеседовали. Понятное дело, ценность их информации часто была нулевой.

Но не в этот раз.

– Дело в том, – начал дедушка, – что спать я ложусь рано, в восемь вечера, но и встаю с рассветом. Потому что, как вы знаете, восход солнца – самая продуктивная пора для творческой личности, именно тогда мне приходят на ум самые лучшие строки. Но в этот вечер, часы показывали 22:15, я проснулся: меня вдруг обуяло вдохновение…

«Ага, – саркастично подумал Корд, – небось дедовский будильник сработал».

– …Я, хм… плеснул себе в лицо холодной водой, чтоб прогнать остатки сна, и направился к окну. И вот смотрю я на чёрное небо, на звёзды, на растущую луну, и в голове сами собой рождаются чудесные строки:

На ветви ели сидел ворон.

Смотрел он прямо на меня,

Глазами чёрных водоемов

В душу́ мою с тоской глядя.

И молвил ворон мне безмолвно:

«О чём задумался ты, Старец?

Ужель судьбу свою ретиво

Ты ночью жаждешь обуздать?»

Поэт сделал паузу, надеясь на аплодисменты или хотя бы одобрительный кивок. Но встретил лишь безразличные, сугубо профессиональные взгляды. Немного разочарованно, он продолжил:

– Вдруг я опустил глаза и увидел, как из подъезда выходит мой сосед. Хмельно-ой! Сам ноги волочит, опёрся на плечо рослого мужчины – видимо, собутыльника, он тоже ноги еле передвигал. Вы, кстати, знали, что соседушка мой в запой уходил? Всю неделю дома сиднем сидел и квасил, а однажды я столкнулся с ним на лестнице, он с пакетами пустых бутылок выходил. Представляете? Приличным человеком ведь был когда-то… И вот пропали они из моего поля зрения, сосед и мужик рослый этот. А затем я услышал необычный звук… Рокот мотора! Но не автомобильного, а мотоциклетного. Мне кажется, на нём мог уехать мой сосед, вместе с тем громилой… Пьяным-то…

Корд услышал всё, что хотел. Значит, план пойдёт по второй ветке – не такой безопасной, но тоже рабочей.

Поэт продолжил разглагольствовать, а Корд негромко обратился к Стерху:

– Вот так выглядят первичные допросы свидетелей. Послушаешь до конца или пойдёшь со мной?

– Я с тобой, – прошептал в ответ Стерх.

– Минуточку, мы вас прервём, – сказал Корд сотруднику и повернулся к поэту. – Я уже вижу, что ваше свидетельство сыграет решающую роль в поимке преступника, поэтому сообщу заранее: мы вас, возможно, ещё пригласим на дополнительный допрос в наше управление – для уточнения деталей. Спасибо вам за сотрудничество со следствием.

Поэт с улыбкой закивал. Вежливо попрощавшись со стариком, Корд и Стерх направились в квартиру Форса.

Входя внутрь, Корд размышлял, насколько ему следует сократить своё пребывание здесь. Бегло окинув взглядом отметки криминалистов, он понял, что всё идёт по плану: ничего сверх того, что планировалось быть обнаруженным, они не нашли.

Один из криминалистов подошёл к нему.

– Осторожней здесь, на полу кровь.

Корд посмотрел себе под ноги. На полу, на некотором расстоянии друг от друга, осталось несколько небольших пятен крови – натекло из сломанного носа Форса.

– Хм. Видимо, нос Форсу сломали именно здесь. И с замком на двери, как я понимаю, всё в порядке?

Сегодня Корд нашёл в кармане Форса ключ, который сам ему туда вчера и положил.

Криминалист кивнул.

– Получается, Форс открыл кому-то дверь. Кому-то, кого знал… – задумчиво пробормотал Корд. – А следы борьбы?

– Отсутствуют.

– Погоди, что это значит? – спросил Стерх. – Брат знал убийцу?

– Необязательно, – покачал головой Корд. – Есть люди, которым без опаски открывают дверь. Почтальоны, курьеры, милиция, служба ЖКХ… Розовую Фламингу убили так же.

– Я помню. Но ты считаешь, что Форса тоже убил курьер?

– Не знаю пока.

– Корд, – из зала послышался суровый голос Шефа. – Можешь объяснить, что это такое?

На мгновение Корд заволновался: неужели он не забрал все материалы по себе? Но нет, Шеф сжимал в руках стопку листов с журнального столика. Корду показалось, что стопка справочников на столе со вчерашнего дня немного уменьшилась.

– Это материалы по убийству Розовой Фламинги, – спокойно ответил он.

– Я вижу. Объясни, как они здесь оказались.

– Я принёс. Мне же нужно было с кем-то анализировать эту информацию?

– То есть наших сотрудников уже недостаточно?

– Нет. Форс был лучший.

– И его уволили, – Шеф повысил голос. – А значит, ты не имел права предоставлять ему материалы дела.

– Разумеется. – Корд перевёл взгляд на стол и «заметил» чашки. – А… эти чашки тут стояли?

Две чашки из-под кофе, одна полупустая – та, из которой вчера пил Корд.

– Не увиливай от темы! – приказал Шеф.

Корд озадаченно посмотрел в глаза начальнику.

– Если эти чашки здесь стояли, значит, Форс не успел их убрать, а он это делает сразу. Вчера я приходил к нему, как и каждый понедельник и четверг с момента его отстранения. Когда я ушёл, Форс ни чашки не помыл, ни порядок на столе не навёл. Почему? Потому что в этот момент, получается, в рамках всего нескольких минут после моего ухода, за Форсом пришёл убийца. И, Шеф, должен вам кое в чём признаться, – Корд тяжело вздохнул. – Этот убийца – я.

4

Реакцию Шефа сложно было описать – нечто среднее между шоком и недоумением от внезапного и абсурдного признания своего лучшего следователя. А совсем его выбило из колеи, когда на вопросе «Что ты такое говоришь?» Корд заартачился и сказал, что расскажет всё, но в Управлении и на запись. Мол, совесть ему не позволяет молчать, но он хочет, чтобы все прошло официально.

И снова Корд оказался в допросной по ту сторону стола.

Шеф сел напротив, Стерх встал слева от него. Парень был максимально серьёзен и сосредоточен, но Корд ожидал иного: что брат Форса припомнит все былые обиды и начнёт яриться. Но нет. Кажется, парень становится профессионалом.

– Можно, Шеф? – спросил он, протянув руку к диктофону.

Шеф кивнул. Стерх вставил кассету, нажал на кнопку записи и проговорил необходимое.

А теперь – экзамен.

Шеф начал допрос:

– Корд, ты назвал себя убийцей. Почему?

Корд немного помедлил.

– Прежде чем отвечать на этот вопрос, нужно внести немного ясности. Форс вычислил настоящего Стервеца и схему его действий, а я ему не поверил.

– И кто же он?

– Она. Журналистка Розовая Фламинга.

– Но ведь она тоже убита, – возразил Стерх.

– Верно. Потому что Фламинга не убивала собственноручно, а лишь планировала. Убийства вместо неё совершали другие.

Итак, первый этап начался. Свалить вину на мертвеца – весьма эффективное решение. Главное убедительно это преподнести.

– Шеф, если вы изучите материалы, за которые сделали мне выговор, то увидите, что они не совсем о поиске убийцы Фламинги, а скорей о его мотивах. Вы ведь оба ознакомлены с её прошлым, не так ли?

– Да, – подтвердили и Шеф, и Стерх.

– Значит, на ней останавливаться не буду. Важны две детали, которые мне сообщил Форс в тот вечер, когда была убита Фламинга. Первая – она была в толпе зрителей, когда мы расследовали убийство Пиалы. Узнала меня, и в голове у неё начал созревать план. Вторая – Форс расстался с ней из-за этого признания. Он сообщил мне… хм, не помню точную формулировку, но звучала она примерно как «Фламинга хотела тебе поднасрать». Что это означало, я сразу не понял, но потом догадался перечитать её статьи. То, что я раньше воспринимал безобидной писаниной, теперь заимело абсолютно другую форму: Фламинга осторожно пыталась задеть меня в своих текстах.

Шеф и Стерх переглянулись. Оба прекрасно знали содержание статей, о которых говорил Корд. Для хорошей лжи нужна основа, не вызывающая сомнений в своей правдивости. Во всяком случае, с первого взгляда.

– Дальше мы вступаем на путь догадок, которые мы с Форсом, к сожалению, не успели проработать досконально.

– Как удобно, – прокомментировал Стерх.

– Верно. Но всё же послушайте. Одним из главных героев убийств был я. Некто в маске с моим лицом сначала посетил бар, где «нанял» пьяницу для совершения покушения на меня настоящего. Затем устранил неудавшегося исполнителя – опять же, подставив на место убийцы меня. Полагаю, под масками скрывались два разных человека. Есть намёк, что дальнобойщика вербовала сама Фламинга. Если вы внимательно послушаете аудиозапись моего разговора с пьяницей, то услышите: «…он дал петуха, ну прям как баба». За точную формулировку не ручаюсь, но можем проверить. Фламинга пыталась модулировать мужской голос, но вначале ошиблась, и пьяница это запомнил.

Корд перевёл дыхание – дал Шефу и Стерху время осмыслить сказанное.

– А вот убийцей в больнице Фламинга уже не была. Вероятно, им был ваш сын.

– Почему?

– Разве не странно, что Фламинга оказалась в парке в момент нашего расследования? Что, если она была там и в ночь убийства? Пусть и случайно, летом многие до поздней ночи гуляют. Что, если она стала свидетелем чего-то, позволившему ей манипулировать вашим сыном для своих целей?

– Мой сын никогда не повёлся бы на подобную провокацию, – покачал головой Шеф.

– И всё же что-то его заставило, – возразил Корд. – Вряд ли остатки материала, из которого была изготовлена маска, могли оказаться на даче просто так.

Шеф нехотя кивнул.

– Продолжай.

– Не уверен, была ли следующая жертва, то есть хозяйка борделя «Голубые глазки», убита по приказу Фламинги. Со мной это убийство контекстно уже не связано. Зато напрямую отсылает к Фамильяру. Ведь Мадам единственная из всех указала на него на опознании. Поэтому возможно, это преступление стало инициативой вашего сына. Фамильяр, понимая, что всё равно уже погряз в убийствах, решил избавиться ещё от одной проблемы. А заодно и от маски: полагаю, он считал, что ставит точку в череде смертей. Это разозлило Фламингу, и она дала тонкий намёк на убийцу в своей октябрьской статье. М-м-м… Что мы, дескать, поймали Стервеца, но отпустили, и он казнил Мадам за правду. Стерх, может, сходишь, принесёшь вырезки, которые у нас есть? А то я запарился вспоминать, да и вам понятней будет, о чём речь.

– Хорошая идея, Корд, – одобрил Шеф, щелкнув кнопкой выключения записи. – Стерх, будь добр, сходи.

Стерх отсутствовал минут пятнадцать, и всё это время в допросной стояла тишина. Шеф размышлял о том, что рассказанное следователем выглядит действительно правдоподобным.

Когда Стерх вернулся, Шеф перевернул кассету другой стороной и снова запустил запись. Стерх же разложил все статьи Фламинги на столе. Корд взял одну из них и, пробежав глазами, ткнул в нужное место:

– Вот здесь. Я почти с формулировкой угадал.

– «А что, если… если во время первого убийства Стервеца всё же поймали? Поймали – но по какой-то причине отпустили? А Мадам узнала про это и, решив восстановить справедливость, перешла убийце дорогу?» – зачитал Шеф для записи. – И всё же, Корд, я пока не понимаю, почему ты назвал себя убийцей.

Корд смутился.

– Ну, я чувствую себя виновным в смерти Форса, потому что мог раньше догадаться о личности Стервеца. Но давайте я продолжу историю.

Забавно, ведь это и было историей. Вымыслом. Хотя, кажется, убедительным.

– Я не знаю, какими были отношения между Фамильяром и Фламингой. Но думаю, после убийства Мадам она стала следить за своей, простите, Шеф, марионеткой. И когда ваш сын решил застрелить меня, журналистка действовала решительно. Потому что если он расхрабрился, чтобы убить следователя, избавиться от неё для него станет вопросом времени. И Фламинга наняла профессионального убийцу.

– Но откуда у неё деньги? – спросил Стерх. – Я не очень в курсе, но мне кажется, услуги профессиональных киллеров недешёвые.

– Деньги у неё наверняка были. Помнишь, в её квартире мы нашли пустую бутылку из-под дорогого импортного коньяка и диплом лауреата премии «Журналист года»? Это ежегодная премия издательского дома, в котором работала Фламинга. И помимо коньяка и диплома в рамочке, за победу её поощрили весьма круглой суммой. Короче, деньги у неё имелись. По крайней мере, на разовый заказ.

– Нужно будет проверить её банковские счета, – сказал Шеф. – Стерх, напомни мне подготовить бумаги, когда мы здесь закончим.

– Хорошая мысль, – кивнул Корд. – Ну так вот, наёмник, следивший за вашим сыном, понял, что время истекает. Ведь если бы он промедлил, Фамильяра обвинили бы в покушении на убийство и взяли под стражу, и он вполне мог всех сдать. Наверняка наёмник связался с Фламингой и получил указания, как действовать.

– Погоди, дай предположу, – прервал Стерх. – Ты намекаешь, что он убил и моего брата?

– И саму Фламингу. Однако есть один момент… – Корд потёр лоб. – Зачем убийца забрал ваш пистолет с дачи, а затем оставил его на месте убийства Форса? Это связывает оба преступления, но какой в этом смысл?

– Может быть, пистолет был для него трофеем? – предположил Стерх.

– Тогда зачем его возвращать? – ответил Корд.

Стерх пожал плечами и сказал для записи:

– Не знаю.

– У меня была мысль, что наёмник просто избавился от слишком заметного оружия, которое могло его когда-нибудь выдать, но тогда непонятно, зачем он изначально его взял… Хотя, может, он не очень умный… Неважно. Продолжу. Наёмник замёл следы, получил плату за работу, и история закончилась. Ровно до момента, когда Фламингу, как она мне сказала, не заставили «воскресить» Стервеца. Напомню: когда мы допрашивали их главного редактора, она рассказала, что статьи про него значительно повысили продажи журнала и начальство потребовало вернуться к прошлогодним показателям. Вот только в планы Фламинги это не входило. Как и в планы наёмника. Думаю, профессиональный убийца хорошо изучил методы Фламинги. Сначала она работает с одним, затем, когда тот перестаёт быть нужным, намекает на него в своих статьях, а если это не помогает, устраняет с помощью наёмного убийцы. Мне кажется, логическая цепочка была примерно такой. И киллер, чтобы не стать следующей жертвой Фламинги, решил её убрать.

Корд перевёл дыхание.

– Именно тут я облажался, когда не понял, зачем было подставлять Форса. А теперь дошло: чтобы изолировать его от милиции. Ведь убийца знал: Форс встречался с Фламингой и мог в теории знать что-то, о чём ему знать не полагалось. Поэтому убийца вложил компрометирующую открытку в букет, дождался, когда Форса уволят, и прикончил. Хотя у него чуть было не пошло всё прахом, ведь в вечер убийства у Форса был я. Если учесть немытые чашки и тягу друга к идеальной чистоте, получается, я разминулся с убийцей буквально на несколько минут, если не секунд. Не удивлюсь, если он поджидал этажом выше, чтобы иметь возможность проследить, когда я уйду.

– Знаешь, о чём я подумал, Корд? – вдруг осклабился Стерх. – Рассказываешь ты гладко, не спорю. Но от твоего рассказа так и несёт ложью… Потому что никакого наёмного убийцы не существует. Форса убил ты, потому что знал, что он раскрыл твоё предыдущее убийство. Вашего сына, Шеф. Фамильяра.

Шеф покачал головой.

– Стерх, если ты не помнишь, в день гибели моего сына Корд был в состоянии аффекта, а после у него подтвердилось алиби.

– Нет, Шеф, – помотал головой Стерх. – Это ложное алиби. Корд умён, он смог бы такое провернуть.

Корд усмехнулся и протянул руки на стол.

– Ладно, Шеф, Стерх. Вот вам моё чистосердечное признание. Кассета же записывает ещё? Тогда скажу правду: Стерх меня раскусил. Спешу признаться в двух грехах: первый – я действительно убил Фамильяра и Форса, второй – я клинический долбоёб. Ведь я пришёл на позицию стрелка и обнаружил там бутылку, из которой тот пил. И сразу понял: «Это Фамильяр!» Затем принял самое разумное решение: идти убивать вооружённого человека безоружным. Да, я не стал дожидаться экспертизы, чтобы посадить Фамильяра по закону, ведь я супергерой, борющийся с преступностью! Но – о ужас! – мой лучший друг меня раскрыл! И не сдал правосудию сразу, а скрыл это почти на полгода, ведь это так свойственно Форсу! Я, конечно, такого стерпеть не смог, и пришёл его убивать. Но не воспользовался своей дружбой с ним и, например, не подсыпал в кофе снотворного, а затем не убил его каким-нибудь скрытным способом, например воздушной эмболией. Знаешь, Стерх, что это такое? Двадцать, ну, в случае Форса, может, сорок кубиков воздуха в сонную или бедренную артерию и – привет, инфаркт! Затем убираешь следы своего пребывания – и всё! Все будут думать, что мой друг просто спился и умер. Но нет! Я ведь долбоёб, помните? Потому я потащил двухсоткилограммовую тушу хрен пойми куда, чтоб застрелить его из пистолета, украденного из дома Фамильяра. Это, наверное, для того, чтобы вы, то есть мы, короче, следствие, связало оба преступления и впаяло мне больший срок! Вот и всё. Я признался, вяжите меня.

Эту сцену надо было видеть: улыбающийся Корд, опешивший Стерх с раскрытым ртом и Шеф, закрывший глаза и откинувшийся на спинку стула.

Наконец начальник медленно раскрыл глаза и промолвил:

– Стерх, я понимаю, ты хочешь найти убийцу своего брата, но иногда лучше помолчать. Твоя мысль абсурдна, и Корд тебе это продемонстрировал. Но, может, у тебя ещё есть к нему вопросы?

– Н-нет, – смущённо ответил Стерх.

– Тогда будь добр выйти отсюда.

– Е-есть, – Стерх отдал честь и вышел из допросной.

Шеф выключил запись и устало вздохнул:

– Клоунада, сынок, была необязательна.

– Простите, – усмехнулся Корд. – Не удержался. Стерх так внезапно взъярился, мне захотелось поставить его на место.

– Пока ты устраивал представление, мне в голову пришла одна мысль. Если убийца устранил Форса, чтобы тот его не раскрыл, ты можешь стать следующим.

– Знаю, – кивнул Корд. – Но если у Форса было достаточно материалов, чтобы выявить убийцу, вопрос времени, когда это сделаю я. Игра входит в финальную стадию. Убийце нужно спланировать мою смерть, а мне – найти его прежде, чем он попытается меня убить. Поэтому, Шеф, если вы не отстраняете меня от расследования, нам пора возвращаться к работе.