Читать книгу: «Дай нам Бог», страница 3

«Я и буду,– ответил Владимир, – я же в армии водителем был. Всему и научился».

«А мы на что?– загалдели парни.– И мы поможем».

Совсем рядом раздался собачий лай. Всё одновременно повернули головы. К ним с заливистым радостным лаем бежала… молодая Дези.

«Господи, прости! Мужики, ущипните меня, может, я сплю? – потрясённо воскликнул складно скроенный сероглазый высокий юноша, но уже с явными признаками алкоголизма на лице. – Гляньте-ка, он серый, как тот волк, что был отцом Дези. И уши у него такие же торчащие, с чёрным ободком, как у Дези в молодости!».

«Точно, это её дочь! Один в один!» – вторили ему наперебой близнецы. Пока друзья разглядывали подбегающего к ним пса, Владимир узнал в нём ночное лающее чудище, которое сейчас неслось прямо на него. Скован- ный страхом, он стоял без движения. Подбежав к окаменевшему юноше, собака встала на задние лапы, положила ему передние лапы на грудь и дружелюбно лизнула в нос, чем вызвала весёлый смех приятелей.

«Всё, Вовка,– засмеялись близнецы,– Дези выбрала хозяина. Теперь не отвертишься!».

Владимир в некотором замешательстве глянул на овчарку. На него смотрели преданные собачьи глаза . Он погладил её по голове и шутливо скомандовал: «Дези, к ноге!». К изумлению шутника овчарка тотчас выполнила команду. Новый хозяин ласково потрепал собаку по холке. «А что,– с улыбкой сказал он, – верный друг в жизни никогда не помешает. Кстати, парни, а кто из вас точно помнит, что сегодня ночью было?

– А что было? Ничего хорошего не было. Надрались, как свиньи, чуть её (кивок в сторону пса) мамашу не угробили. Вот и всё»,– с оттенком брезгливости ответил один из близнецов, сморщив лицо в гадливой гримасе.

– Всё? – переспросил бывший солдат, машинально почёсывая затылок.

– Всё! – хором ответили все четверо.

«Странно, – подумал Владимир и тут же сам себе удивился,– а я–то к ним, что пристал с глупым вопросом? Сам-то, кроме того, что чуть не покалечил старушку Дези , ничего не помню. Глупо!».

Чувствуя неловкость из-за ночного пиршества, юноши, понурив головы, стали толкать машину по пыльной стезе в деревню.

Между тем летний день, оттеснив прохладное утро, начинал разгораться. Поднявшееся солнце протянуло к ним ещё не жаркие приятные лучи.

Вскоре молодые люди с удивлением заметили – насколько легко им удаётся толкать машину по изуродованной рытвинами просёлочной дороге. Машина словно сама ехала, а они лишь слегка придерживали её сзади и по бокам.

Солнце, затеяв игру с уставшими парнями, то светило им в глаза, то пряталось за лёгкое белое облако. В конце концов, устав от игры, оно ласково осветило хмурые лица молодых людей, стирая с них выражение недовольства жизнью и собой.

… Прошло время. В одном из цирков большого города пятеро гимнастов вместе с овчаркой Дези, показывали чудеса циркового искусства. Чтобы попасть на их представление, люди выстаивали огромные очереди».

Окончив рассказ, Ольга Ильинична, наклонив голову, хитро улыбаясь, проговорила: «Я надеюсь, вы не скажите, что всё это выдумки пьющих людей? В общем, зря спросила. Знаю, что не скажите. Вы, конечно, поняли, что инопланетяне подарили деревенским шалопаям цель жизни, отвратили от пьянства. Меня одарили способностью видеть то, что не видят другие.

…В общем, существование инопланетян, их посещение нашей планеты нам как- то донесли, а вот насчёт наших близких, ушедших в другой мир, мы всё ещё сомневаемся. Напрасно! Уверяю вас – вы грустите, плачете, а ему там плохо. Отпустите и живите своей жизнью, а он пусть строит там свою. Что смотрите? Не верите? Напрасно. Ничего, пройдёт время, наберётесь ещё больше жизненного опыта и поймёте».

Фельдшерица, насупившись, свела брови к переносице, немного помолчала, бросив недовольный взгляд в её сторону, и неожиданно расцвела улыбкой. «Ишь ты! – воскликнула она, – приходил, значит, муж-то».

… Лариса Валентиновна на мгновение оборвала воспоминания, почувствовав, как у неё вспотели ладони, а на лбу появились капельки пота, будто её поймали на месте преступления с поличным. То же самое с ней уже происходило, когда она услышала восклицание Ольги Ильиничны.

Немного помолчав, она продолжила: «Однажды ночью, – рассказала я ей,– я проснулась от того, что мне тяжело дышать. Открыла глаза и села на кровати. Я увидела мужа. Странно, но я ничуть не удивилась и не испугалась. Он ходил по комнате, и мне казалось, что он что-то ищет.

– Ты что ищешь?– спросила я.

Он ответил непонятно:

– Мне надо,– и ушёл в комнату, где обычно спала дочь. Но там её не было, так как она училась в университете и снимала квартиру с подругой. Муж направился на кухню и вновь вернулся в спальню.

Сама не понимая, зачем, но вновь задала вопрос:

–Ты один пришёл?

– Нет, нас по одному не отпускают. Они меня торопят,– ответил он и исчез.

Честно рассказ о визите мужа с того света, я спросила у Ольги Ильиничны: «Это был лишь сон?»

«Нет, дорогая,– глядя куда-то в сторону изменившими цвет газами, ответила женщина,– ваш муж не успел проститься с вами, вот и пришёл, чтобы сделать это. Поэтому же и искал дочь».

Делясь своими непростыми воспоминаниями с бывшей ученицей, Лариса

Валентиновна вдруг вспомнила, что при каждом ответе у фельдшерицы ме-

нялся цвет глаз. А однажды куда-то вообще исчезли зрачки, оставив одни

белки. Ещё она вспомнила, как пугалась пронизывающего взгляда Ольги

Ильиничны. Таким взглядом она смотрела на неё в день их последнего

откровенного разговора перед расставанием в конце путешествия.

– Знаешь, что она мне тогда сказала?– задала риторический вопрос быв-

шая учительница бывшей ученице и сама тут же процитировала её слова:

«Вы умная женщина, Лариса, и наверняка знаете, что каждый человек

может внушить себе всё, что угодно. Вот и вы внушили себе, что несчастнее

вас нет никого на белом свете, а посему вам осталось лишь плакать и стра-

дать. Виду-то вы не показываете, а внутри постоянно стонете. А ведь вы должны знать, что ничего случайного с нами произойти не может. Если происходит, то это для чего-то нужно. Увы, то, что нам суждено, то обязательно сбудется. Вот и наша встреча с вами тоже не случайна».

Вновь в тот раз, глядя на пожилую женщину и увидев как у неё поменялся цвет глаз из чёрного на голубой, я сжалась в комок. Но Ольга Ильинична благодушно подметила: « Я вижу у вас крестик на груди. Крещёная значит. Это хорошо – с богом легче жить. А плакать и стенать перестаньте – хватит уже мужа топить. Дайте ему там спокойно жить. Всё надо уметь пережить. Деревья и те кровоточат, но ничего, по весне опять цветут».

– Знаешь,– немного помолчав, отчего-то смущаясь, вновь обратилась Лариса Валентиновна к бывшей ученице, мне тогда показалось, что меня превратили из учительницы в ученицу, и я решила сменить тему. Мысленно ругая себя, я спросила Ольгу Ильиничну о судьбе её мужа Владимира – того, демобилизованного солдата.

– Скажите, а ваш муж жив?– спросила я её, чувствуя, что неправа. По-моему, даже природа это почувствовала, потому что сильно качнуло корабль, а низко пролетающая чайка испачкала мне лоб.

– Ещё в 60 лет в цирке выступал, а потом раз – и всё,– печально ответила она.– Правду говорят: «что написано там (она подняла к небу глаза), то и будет». И никакие инопланетяне ничего не смогут изменить». Так что жить надо сейчас. Никто не знает, сколько нам отпущено. Я тут на старости лет читать много стала – не вашу современную дребедень, а русских классиков. Они и расскажут, и помогут, и успокоят, и жизни научат. Мне повезло прочесть прекрасное стихотворение русского писателя. Всё не помню, а вот две строки запали в душу:

«…Мы мало видим, знаем.

А счастье только знающим дано».

Вы не подумайте, Лариса, что «знающие»– это люди со сверхспо – собностями; речь о людях, живущих сердцем. Они не думают о сиюминутной выгоде, им неинтересен расчёт. Только любовь! Любовь к жизни, к Родине, к друзьям, к человеку, к природе. С этой любовью познается и настоящее счастье».

– Знаешь, – задумчиво обратилась Лариса Валентиновна к Калерии, как ни удивительно, но когда она говорила (а мы стояли на палубе), пароход рассекал тихие воды реки, и они успокаивающе плескались о корпус парохода. При последних же её словах волна, поднятая ветром, сильно ударилась о корму, и фейерверком брызг обрушилась на палубу. Мне даже подумалось, что это был салют природы в честь настоящего понимания человеческого счастья.

– Извини, я, кажется, опять отвлеклась,– спохватилась Лариса Валентиновна. В общем, Ольга Ильинична при прощании, не скрою, сильно удивив меня, сказала: « Что же касается молодого мужчины, который, как я понимаю, наметил вас в жёны, вы совершенно правы. Ещё наш великий русский поэт Александр Пушкин писал: «Нет истины, где нет любви»».

Окончив рассказывать о своём путешествии на пароходе, Лариса Валентиновна внимательно посмотрела на Калерию, как будто спрашивая: полностью удовлетворила она её любопытство или нет. Оказалось, что нет.

Калерия, не совсем поняв, или невнимательно слушая бывшую учительницу, постоянно думая о ссоре с мужем, не моргнув глазом спросила, как сложились отношения у самой Ларисы Валентиновны с красивым молодым мужчиной. Бывшая классная дама, проводив восхищённым взглядом стройный косяк, куда-то летящих птиц, вздохнув, продолжила с постным лицом воспоминания о своём путешествии по реке:

« …На обратном пути вдовец (а я уверена, что это так) лишь один раз «случайно» подошёл ко мне на палубе, точнее, к нам – я была со своими соседями по столу. Он стоял молча, а я, стараясь быть весёлой, несла какую – то чушь, уже и не помню, о чём: очень хотелось ему не понравиться.

Через какое-то время наше путешествие завершилось. Я распрощалась с соседями и с Ольгой Ильиничной, которую у причала встречали внуки и правнуки. Пароход причалил к знакомому причалу. Все заторопились к выходу. Поспешила и я. Подойдя к трапу, я увидела его. На лице – растерянность, отчаяние. Вероятно понимание того, что он напрасно потратил время, привело его в такое состояние. Его глаза с надеждой скользили по выходящим пассажирам в надежде всё исправить.

Я натянула на голову бейсболку с большим козырьком, скрывающим лицо, и благополучно покинула пароход».

VI

Завершив рассказ, Лариса Валентиновна окинула взглядом окружающие их деревья с блестящими на солнце листочками, вновь задержала взгляд на клумбе и, видимо, забыв о предыдущем опыте, вновь подняла голову к небу навстречу, вынырнувшему из-за облака, солнцу, но тотчас снова ослеплённая его светом, прикрыла глаза.

Калерия, не обращая внимания на слепящие лучи и таившие в её руках две порции мороженого, подняв высоко брови и округлив от удивления глаза, застывшим взглядом смотрела на неё.

– Обалдеть! – наконец заговорила она, – Лариса Валентиновна, а….

– Лерочка, – перебила её бывшая учительница, – мороженое-то есть будем или дадим ему безвременно погибнуть? По-моему, там осталось совсем чуть – чуть, а остальное всё на твоём платье и руках.

– Плевать, – ничуть не смутившись, произнесла Лера и протянула женщине всё, что осталось от большой порции сладкого и холодного лакомства. – Вот, как вы любите: без наполнителей и прочей гадости. А себе я взяла с прочей гадостью – в шоколаде. Жарища какая! Под деревом… и то свариться можно. Лариса Валентиновна, а сколько лет прошло с той поездки, то есть прогулки… ну плаванью на пароходе, о которой вы мне рассказали?

– Кажется… десять.

– Ого! А вы всё такая же красивая. Издалека смотритесь, как девушка. Мне бы такую талию! А то, как платье шить, мама её у меня полчаса ищет. Найдёт и кричит: «Лерка, держи талию, я за сантиметром сбегаю». А вы… вон какая! Ни за что не скажешь, что вашей дочке уже семнадцать.

– Комплемент какой-то сомнительный… но я поняла: сзади – пионерка, спереди – пенсионерка, – шутливо ответила Лариса Валентиновна, и её голос снова раскрасился интонационным многоцветием, а глаза засветились жизнью. – Да! – весело вскричала она, – я вспомнила, что было интересного! Мне кажется, что я там встретила по – настоящему счастливого человека. Помнишь, я тебе обмолвилась о молодом мужчине, похожем на известного артиста? Так вот, он так радовался путешествию: много двигался, смеялся, танцевал. В общем… сломал ногу. Ты думаешь, что, прыгая на костылях, он приуныл? Ничуть не бывало! Всё так же радовался всем и всему и даже умудрялся пританцовывать.

– Ага, вы сейчас опять вспомните слова из песни Михайлова: «Дай нам бог встречать людей счастливых!». Дался вам этот Михайлов! Можно подумать, что, глядя на того бесшабашного счастливчика, вы сами стали счастливее, – пробурчала Лера, недовольная тем, что их разговор уводится в сторону.

Лариса Валентиновна, несколько озадаченная тоном бывшей ученицы, с недоумением посмотрела на неё. Чётко очерченные брови педагога поднялись вверх, за ними потянулись уголки потемневших глаз. Но спустя всего несколько секунд, всё вернулось на свои места; и она с улыбкой ответила:

– Глядя на него, Лерочка, хотелось жить! – и добавила шутливо: – А Михайлов-то снова оказался прав! А! вот ещё… – снова воскликнула она, – чуть не забыла! Мы Геннадия Зюганова видели на проходящем в обратную сторону пароходе. Пассажиры ему что- то кричали, и он что-то им отвечал. Что именно – было плохо слышно. Забавно, да?

– Не знаю, – равнодушно ответила Лера и перевела разговор на интересующую её тему: – А вы ещё когда-нибудь видели того мужчину или что-нибудь слышали о нём? Кстати, вы говорили, что он был красивый. В чём его красота? Интересно просто: какие у него были глаза, нос, рост, возраст?

– Ну, Лерочка, у тебя вопросы! Если честно, то я не помню, какого цвета были у него глаза. Впрочем, кажется – карие. Нос… нос прямой. Рост? Выше среднего, стройный. Но фигура явно не спортивная. Волосы прямые тёмные. Возраст? Наверно, где-то за тридцать. Это всё, что я помню. Что ты ещё спросила? Ах да… Нет, Лера, я больше не видела его и ничего о нём не слышала.

– Всё равно мне непонятно, – настойчиво допытывалась Калерия, машинально потирая ладонью лоб,– ведь вы до сих пор одна. Почему же было не протянуть руку тому мужчине? Вы сказали, что он был красив и талантлив, но и вы ведь то же красивая, талантливая и добрая. Вас все ученики любили. Помните, у нас мальчик один учился… у него ещё мама умерла. Как он хотел, чтобы вы его мамой были! Я так думаю: вышли бы вы замуж за того вдовца, и сейчас были бы не одна; и вообще… нормальные люди, вроде артистов, по десять раз женятся и замуж выходят. А вы… вы, может, от счастья своего убежали!? Ну что опять молчите? Неужели не жалеете?

Лариса Валентиновна продолжала сидеть молча, искренне сожалея о том, что её любимая ученица, вроде бы, слушала о её разговорах с Ольгой Ильиничной, но, как оказалось, ничего не слышала или не поняла. «Значит,– решила она,– надо объяснить ещё раз и немного иначе».

– Нет, Лерочка, не жалею, – наконец ответила она.– И ещё хочу заметить, что красота здесь совсем не при чём. И не верь тем, кто говорит, что красота спасёт мир. Хотя нет, обязательно спасёт, но то будет не внешняя красота, а красота души каждого человека, в которой заключено всё: доброта, честь, справедливость, служение людям и своему отечеству. И ещё… ещё ты должна знать… в общем, я хочу вернуться к твоей ремарке о моём одиночестве…

Калерия, напрягшись, ожидая продолжения, однако Лариса Валентиновна неожиданно резко прервала так горячо начатый ответ. В её ясных глазах засветился необычный свет открывшейся ей истины, что она так бережно хранила в своём сердце. Когда же она заговорила, то речь её была спокойна, в глазах продолжал гореть всё тот же загадочный свет:

– Знаешь, за время работы передо мной проходили и проходят разные судьбы разных людей. Появился опыт, развилась интуиция. Но настоящую тайну истинного счастья мне открыла Ольга Ильинична: «Только настоящая любовь между супругами может сделать их жизнь и жизнь их детей счастливой». Я очень надеюсь, что понял это и тот мужчина. Если он женился по любви, то жена, любя его, полюбит и его ребёнка, и сделает их брак счастливым.

– Ладно, с этим парнем всё понятно, – не унималась девушка, – но за кого- – нибудь другого… вы почему замуж не вышли? Я же знаю (земля слухами полнится) – вам многие делали предложение.

– Я? Я, Лера… – это трудный случай. Все годы после ухода мужа в другой мир я жила работой и стенаниями об ушедших счастливых временах. И только недавно до меня наконец-то дошло, что я мучила любимого, топя его в слезах, не давая ему быть спокойным там, где он находится сейчас. К тому же, я чувствую, что он всегда рядом. Не удивляйся моим словам и закрой ротик. Ещё Николай Гоголь писал: «Что живёт в сознании людей,– может существовать».

Что касается моего одиночества… Я, по-моему, уже объяснила: если нет любви, то… Пойми: любовь – это огромное счастье. Её надо ценить… ценить каждый миг, проведённый с любимым! Беречь любовь! Любовь – это чудо, которое не всем дано испытать… Что так смотришь? Высокопарно?