Читать книгу: «Кусакиро. Книга первая», страница 6
ГЛАВА 15. БРАТСТВО РУКИ
Если меж вами раздор,
Если согласия нет,
Любой безобидный спор
Таких наделает бед!
Нельзя того допустить.
Так значит, окончен спор.
И вы должны заключить
Все вместе такой договор:
За друга стеной стоять,
И кто бы там не грозил,
В беде всегда помогать
Тому, кто лишился сил.
Беречь Хозяйку свою.
(Ну да, конечно, и Дом.)
Бесстрашными быть в бою.
Вот так! Поклянитесь в том!..
(Отшельник)
…Итак, Бывший Хозяин уехал…
Пошли обычные рутинные дни. Всё совершалось как в настоящем Дворце – по распорядку. Утро начиналось достаточно рано. Хозяйке приходилось ухаживать за своей домашней живностью. Их нужно было накормить, напоить, кого-то и подоить…Ведь молоко из коровы само в рот не льётся, ко всему приходится приложить руки, большой труд, терпение и огромную любовь к животным.
Собакам и котам нужно было совершать необходимый моцион, поесть, а дальше им предоставлялось свободное время до следующего принятия пищи и выгула…
Поскольку работы у нашего Братства Руки было немного, а точнее совсем не было, времени на свободное волеизъявление, сон, брожение где хочешь, игрища, размышления и замышления, было навалом. Причём, таким навалом, что иногда просто не знали, чем его занять и «убить», как бы это зверски не звучало.
Почему они назвались Братством Руки, спросите вы? Объясню. Их стало пятеро плюс Кусакиро. Столько, сколько у Хозяйки пальцев на одной руке плюс ладошка. Все они были под её нежной и ласковой дланью. В комфорте и защите.
Поэтому они и организовали братство, взяв на себя обязательство, в свою очередь, защищать Покровительницу и все её добро, включая уток, коров и кто там ещё заведётся, от разных недругов и недоброжелателей.
Понятно, что идею подал наш Кусакиро. Именно ему, как коту, привыкшему руководствоваться законами и принципами самурайской чести, пришло это в его умную голову. Он привык платить добром за добро, любовью за любовь и по-другому жить просто не мыслил. Он служил. Служба его была не техническим отбыванием, исполнением приказов, а велением благородной души. Это было жизненной необходимостью. Как биение его сердца или дыхание.
Сам Кусакиро стал шестым – Главой, Организатором и Предводителем братства. Несмотря на то, что он был самым новеньким во Дворце, все жители маленького Королевства успели оценить его уникальные способности и признать возможность его верховенства над собой. Встать единым кулаком под его руководящую лапу.
Животные очень любили свою Хозяйку. Но раньше жили сами по себе. Теперь они стали единым коллективом из пяти пальцев и одной ладони, объединяющей эти пальцы. Так и создалось Братство Руки.
Поначалу начались споры: братством какой руки они станут – правой или левой? Некоторые образованные коты (мы догадываемся, что это был базилевс) считали, что в этом есть глубинная суть, которую никто, кроме него не может уловить. Когда остальные только удивлённо переглядывались в попытке понять необходимость выбора, Василий гордо топорщил усы, задирал хвост и ходил из коридора в комнаты с видом императора, ничего не говоря. Лишь глубокомысленно пофыркивая и поглядывая на остальных с чувством превосходства.
Остальные, хоть и были далеко не дураками, никак не могли понять смысла споров на эту тему.
"Что правая, что левая рука при сжатии образовывала кулак. Поэтому какая разница," – думали они.
Но не тут-то было! Потянув время, чтобы все смогли в полной мере и до глубины души ощутить всю свою неполноценность перед божественной мыслью базилевса, Василий, наконец, выдал свой непререкаемый довод, доказывающий его правоту.
– Вот, смотрите, – говорил он, – на правой руке большой палец (а это, конечно, я) справа! А мизинец (а это, конечно, Мурыська) – слева! Понимаете? Темнота! А на левой – наоборот!
Все переглянулись.
– И что?
– Как это что? Я – базилевс! Моё дело может быть только «правым»! Что здесь непонятного? А идти вечно «налево» по "кривой дорожке" – это недостойно моей божественной личности! Но вам, тёмным необразованным деревенщинам, не охватить вашим скудным разумом моего величия…
Мурыська призадумалась. Она была простой кошкой с тремя классами образования и легко поддавалась на такие провокации. Люсинде было неприятно слушать заносчивую речь Василия. Но она прикусила язычок, потому, что мисс не должна спорить с джентльменом. Это считалось признаком плохого воспитания.
"Джентльмены сами между собой разберутся, – подумала она. – Они сами решат кто каким пальцем является и куда его можно направить! А я просто выполню их распоряжения."
Робик с Джулией переглянулись. Они, хоть убей, не понимали разницы. Все посмотрели на Кусакиро. Он один молчал, давая каждому высказаться и усмехался в усы. А потом произнёс:
– Ну, допустим, базилевс, ты будешь большим пальцем правой руки. Когда рука ладонью вверх – твое дело «правое». А когда ладонью вниз, то «левое». А кулак можно сжать и в том, и в другом случае. Посмотри на свою лапу. Есть разница с какой стороны ты её лижешь? Она становится другой от этого? Или ты моешь только правую лапу, а левую нет? Когда придет враг и нападёт, ты станешь драться обеими лапами одинаково? Или будешь рассчитывать какой палец у тебя с какой стороны торчит?
Василий завис. Его глаза упёрлись взглядом в потолок и обрели выражение глаз страуса, который, пытаясь со страху воткнуть голову в песок, увидел под ногами асфальт и не успевал затормозить…
Остальные тоже задумались. Все так просто объяснилось. Разгадка лежала на поверхности. Но пришла в голову только самому мудрому из них.
– Даааааа, Восток – дело тонкое…, – гавкнул Робик.
– Да уж, – муркнула Люсинда, – не каждому дано изрекать восточные самурайские мудрости! Так же, как не всем светит ходить в моих женихах!
Она презрительно шаркнула лапкой в сторону Василия, как-будто что-то закапывала… Ну, вы поняли, что…
Джулия просто одобрительно посмотрела на мужа-философа, разбирающегося в тонком понимании Востока и уважительно склонила голову перед Кусакиро. Мурыська, как всегда, всё интересное проспала. Но когда проснулась, тоже согласилась с доводами кота-самурая. Да и кто мог с ним сравниться в оценке истории и жизненном опыте?
Василий, оценивая сложность своего положения, и боясь насмешек окружающих, тоже поспешил согласиться, выдав свои измышления за философские рассуждения великих византийских мыслителей.
Так и порешили. Просто Братство Руки. Создав кулак, боевое подразделение Дворца, где каждому было отведено своё место и своя роль, они дали друг другу клятву о верности и чести.
Во имя пятерых,
Моих друзей и соратников,
Я не смогу вернуться домой,
Предав их на поле боя.
Я сохраню своё имя нетленным.
Я сохраню свою честь незапятнанной
Среди тех, кто погиб с мечами в лапах.
Среди тех, кто выжил в сражении.
Среди тех, кто жертвуя собой прикрыл мою спину.
И да будет так!
Потом они скрепили её, выдернув каждый по одному усику (а это очень больно, хочу я вам заметить. Попробуйте вырвать волосик из носа…) И сплели эти усики в тугую косичку. Как символ неразрывности Братства.
Потом каждый покаялся в самых страшных совершённых грехах, чтобы члены Братства могли полностью доверять друг другу.
Робик рассказал, что втайне от жены зарыл во дворе под левой стеной сарая большую сахарную кость, которой его угостила добрая соседка.
Джулия, стыдливо пряча глаза, покаялась, что иногда засматривалась на соседского цепного пса по кличке Джуманджи. Он был огромным и похожим на собаку Баскервилей из фильма про Шерлока Холмса. И также страшно выл по ночам. Джулия любила мистику и представляла его псом из преисподней. Со светящимися глазами и ярко-красной, пышущей огнём, пастью. Женские фантазии…
Мурыська призналась, что очень любит спать на выглаженных простынях в шкафу. И ещё воровать конфетки из вазочки, чтобы их погонять, а не то, что вы подумали… Она не ест сладкого и следит за фигурой.
Люсинда была так молода и неопытна, что не знала, в чём ей каяться. Но все же решила, что если у всех есть причина, то и у неё найдётся. И она стала рассказывать про себя всё подряд: как иногда проходя мимо зеркала шкафа, поглядывает на себя; как иногда слишком долго смотрит сериалы; как на днях убила муху, а это, наверное преступление в глазах создателя всего живого; как однажды чуть не поймала воробья во дворе – просто промахнулась. Но у неё было преступное намерение, в чём она теперь глубоко раскаивается…
Это могло продолжаться ещё долго, но Кусакиро её остановил.
– Хорошо, дорогая, ты ни в чём не виновата. Теперь покаюсь я. Я сожалею о многом, что совершил. Я участвовал во многих битвах и, как воин, кусал, драл и, бывало, даже убивал своих врагов. Я не смог спасти своего отца, когда его убила рысь. Моя сестра оказалась быстрее меня. Я только отомстил. Я не смог уберечь мать от горя потери отца. И она очень скоро тоже ушла на Радугу. Я оставил двоих жён и своих детей в неведении, что произошло со мной. Я оставил свою стаю. Пусть я не виноват в этом, и это случилось помимо моей воли, и я только следовал за своим сюзереном, как и велит мой долг самурая, но мне от этого не легче. Да-да, моя возлюбленная Люсинда, у меня была семья, и была стая. Роднее их не было никого во всем мире. Но я познакомился с Человеком и Хозяином и принял на себя честь служения ему. По его воле я очутился здесь, бросив на произвол судьбы всех своих родных. Но таков долг самурая. Никто из нас не принадлежит себе. И я рад, я очень рад, что встретил на своём жизненном пути тебя, моя любовь, и тебя, сэр Робик и тебя, миссис Джулия, и тебя, тётя Мурыся, и даже тебя, базилевс. Если бы у меня не было вас, я сейчас не знал бы для чего должен продолжать жить. Вы подарили мне новую стаю. Новую семью. Новую надежду на будущее. Новый смысл моего существования. И я… счастлив сейчас.
У Кусакиро перехватило дыхание от эмоций. Во время своей речи он так расчувствовался, что и правда, словно тяжёлый камень скатился с его настрадавшейся души. Уши встали торчком, хвост гордо поднялся строго вверх, глаза сияли двумя кристаллами. Он выглядел как прекрасная статуя Царя Царей.
Все в глубоком восхищении молчали и ждали пока он прервёт паузу сам…
– Ну а мне каяться не в чем, – испортил очарование момента Василий. – Я, как божественный потомок великих базилевсов, абсолютно безупречен. Во всём!
Робик чуть не подавился от возмущения.
– А кто вчера раскопал землю в горшке с пальмой и свалил это на Кусакиро? – рычал он.
– А кто намедни стащил у Хозяйки со стола колбасу? – верещала Мурыська.
– А кто неделю назад написал на коврик перед дверью и закопал это хозяйскими тапочками? – напомнила возмущенная Джулия. – У меня прекрасный нюх! Я сразу поняла, кто это натворил. Просто не сдала тебя хозяйке, потому, что я – не ябеда, как некоторые!
И Джулия показала Василию свой длинный язык.
– А кто утром подловил меня на улице во время променада, неожиданно выскочив из-за угла, и делая непристойные жесты хвостом, пытался склонить меня к действиям недостойным благородной девушки? – потупя от стыда взор прошептала Люсинда.
Василий аж взвился. Стоя прямо на четырёх лапах он подпрыгнул на месте и поскакал боком по коридору, шипя и отплевываясь. Он боялся, что ярость самурая, услышавшего жалобу своей невесты, возьмёт верх над его разумом, и он получит такую трёпку, которой никогда не удостаивался в течение своей жизни.
Но Кусакиро давно перестал нервничать по пустякам. Философский взгляд на вещи и умение правильно оценивать важность или неважность момента, давно приучили его семь раз отмерить лапами и лишь один раз отрезать зубами.
Он не хотел распрей в новой стае и поэтому принял решение единственно возможное в данной ситуации.
– Мы все рассказали свои тайны друг другу. Теперь мы скреплены клятвой и общей историей. Мы – защита и опора нашего Королевства. Союз Меча (он обвёл взглядом четвёрку своих единомышленников – Люсинду, Мурыську, Робика и Джулию) и Орала, в полном смысле этого слова (он посмотрел на Василия).
В отличии от базилевса, Кусакиро знал, что такое орало (плуг для рыхления земли), а откуда божественному базилевсу знать, что такое орудие крестьянского труда?
(Не царское это дело.)
Василий оскорбился и отвернулся. Клятву нарушить он пока не решался, но то, что его царственную пасть обозвали оралом, запомнил…
…Так прошёл день посвящения в Братство. Все остались довольны проведённым в дебатах временем. Все "выросли над собой на целую голову". Потому, что у них появилось то, без чего любое мыслящее существо не чувствует себя полноценным. Цель и намерения. А ещё понятие о чести и настоящей дружбе. Вскоре домой пришла Хозяйка, отдыхать после трудов праведных, и всё Братство Руки собралось вокруг неё, чтобы получить свою долю ласки от её справедливой нежной длани.
И им было не важно какой рукой она гладила их загривки, чесала брюшки и за ушами. И в какой последовательности расположены её пальцы. Справа-налево или слева-направо. Они любили её, а она любила их. Всех одинаково. И в этом и была величайшая справедливость жизни…
ГЛАВА 16. МИЛОСЕРДИЕ
Велик победивший воин,
Повергнувший всех врагов.
Он славы своей достоин
И к новым сраженьям готов.
Но смелым быть и отважным —
Не значит жестоким быть.
Случается так, что однажды
Ты сможешь и милость явить.
Милость к тому, кто слабее,
Чью жизнь ты держишь в руках.
Кто замер, от ужаса млея,
В глазах расплескавши страх.
Всё вдруг изменится круто.
И сам поймёшь в этот миг,
Что жизнь подарив кому-то,
Вдвойне ты станешь велик…
(Отшельник)
После истории с гибелью уток организованное в срочном порядке Братство Руки взяло на себя обязанность несения ежедневного Ночного Караула. Один из мужчин Замка, по очереди, был обязан каждую третью ночь охранять дворовое хозяйство и сам Дворец с мирно спящей Правительницей и остальными домочадцами.
Женщины всех возрастов были избавлены от этой тяжёлой работы. Во-первых, потому, что в одиночку не справились бы с задачей, если бы ночному вору или воровке приспичило опять полакомиться птицей или украсть яйца. А во-вторых они были девочками, а в нашей стране, слава Богу, ещё есть разделение на женщин и мужчин. И уважение и бережение слабого женского пола у настоящих мужчин впитывается в кровь с молоком матери.
Женщины не должны воевать и выполнять изнурительные работы. Потому, что именно от них зависит продолжение и сохранение рода. Поэтому настоящие мужчины берут на себя всю ответственность по защите женщин, детей и стариков.
Так было и в Братстве. Хотя в животном мире, впрочем, как и в человеческом, когда приходит враг и выламывает двери, на бой выходят все, кто может держать оружие и имеет храбрость биться за свой дом, свою семью, свою территорию.
Конечно, в Кусакиро не стоило и сомневаться. Для него такой расклад был в порядке вещей. В его роду самки дрались чрезвычайно редко. И только в самых крайних случаях, защищая потомство или по велению сердца. Такова была его сестра Мотря.
Робик тоже был настоящим мужчиной. Он любил и берёг свою ненаглядную Джулию. И, разумеется, никогда бы не позволил ей вместо себя нести караульную службу. Василий вынужден был подчиниться, так как дал клятву верности и чести. Хотя совсем не считал себя обязанным защищать от нападения каких-то глупых уток. Да и вообще, по ночам он предпочитал не шляться по морозу, нарываясь на неприятности, а спать в тёплом доме около батареи или, ещё лучше, на кровати самой Повелительницы.
Но делать было нечего. Ночные налёты участились, и отдавая дань доброте и щедрости Госпожи, заботящейся о них всех, собаки и коты приняли решение оплатить свои долги перед ней.
Первым в дозор, как самый опытный и привыкший к ночной стуже, отправился Кусакиро. Он хотел сам провести рекогносцировку местности, сориентироваться, присмотреться, обнюхать имеющиеся следы и вычислить возможное направление нападения противника.
Для него, как для разведчика, это было не трудным заданием. Чуткий нос сразу уловил запахи хищников, тёплой домашней живности, остро пахнущего свежего снега, запах заледеневшей хвои, дыма из печей и людского жилья.
…Много запахов можно уловить на природе. Особенно около леса. Это вам не городская вонь, к которой, конечно, привыкаешь рано или поздно, и в которой тоже огромное количество оттенков. Но разве можно сравнить запах машинной гари, предприятий, химикатов, которыми посыпают дороги, вечно полных гниющих помоек, шаурмы и жареных пирожков в жуткой смеси – и свежий чистый, первозданный запах снега. Запах спящего дерева, постанывающего на ветру и грустно шелестящего пустыми ветвями, скрип и пощёлкивание стволов на морозе, шёпот осыпающихся с веток снежных шапок. Дробь дятла, стрекотание сорок, шуршание мыши под снегом…
"Уууууу, – вспомнил Кусакиро, – мыши под снегом…" Как он любил на них охотиться. Для этого нужна была особая сноровка. Острый нюх и слух и умение безошибочно определить, в какой именно точке мышь остановилась. Иначе, кроме полных ушей снега и обледеневших усов ничего домой не принесёшь…
Он редко промахивался. Его отточенные инстинкты охотника почти никогда не подводили. Вот с белками было сложнее. Они, юркие, так быстро взбирались по стволам и скрывались из поля зрения, что тяжёлый и массивный Кусакиро просто не успевал забраться на дерево с такой же скоростью. Выручал только молниеносный бросок. Но и он чаще оказывался впустую потраченной энергией. А как приходится экономить эту энергию зимой… Когда считаешь каждую потраченную калорию…
Кусакиро вздохнул. Да, раньше жизнь была интересной, но очень тяжёлой. То ли дело сейчас. Заботливые хозяева всегда покормят и обогреют. И даже не требуют, чтобы ты приносил им взамен добычу. Делятся с тобой едой просто так, как-будто ты её заработал. А на самом деле ты целый день валялся, гулял по дому и беседовал с друзьями. Странная жизнь, странные законы. У нас в лесу было не так…
Кусакиро снова вздохнул и пошёл доказывать всем, что он не просто так ест свой хлеб. Проверив сохранность оставшихся спящих уток, которые даже не проснулись от его визита, он заглянул к коровам, мирно сопящим и пожёвывающим сено. Запах хлева… Тёплой огромной коровы… Запах того белого жидкого лакомства, которым его угощает хозяйка. Кажется, люди называют его МОЛОКО… Это такая вкуснятина! Похоже на то, что он пил из маминого животика, когда был совсем крошечным… Надо же, и у коровы в животе такое бывает? Вот чудо-то!
Кусакиро видел, как хозяйка приходила в хлев с большим ведром, садилась возле коровы на скамеейку и начинала гладить её вымя. Корова одобрительно помукивала. И тогда хозяйка тянула за болтающиеся на вымени пальцы, из которых струей вылетало белое, невероятно пахнущее молоко, звонко дренькающее по стенкам ведра. Постепенно дренькать переставало и начинало булькать. Над ведром поднимался ароматный пар… Когда из пальцев переставало брызгать, хозяйка одобрительно гладила корову по боку, благодаря за вкуснейшее из вкуснейшего, что-то ласково говорила ей и уносила ведро домой.
Там все получали по миске божественного нектара. И потом дружно слизывали остатки молока с мордочек и усов друг друга… Приятные воспоминания.
"И откуда в животе такого огромного зверя появляется вкусная еда? – думал Кусакиро. – Вот в моём животе еда только пропадает. А то, что из него потом вываливается, вкусным не назовешь, только прикопать можно. Вот чудо природы! Бочка с молоком, и сама ходит!"
Кусакиро облизнулся. До утра и вожделенной миски молока было ещё далеко. "Дозор, дозор, ночной дозор…" – бормотал он просебя. Тихо. Ничего. Если про лес можно сказать «ничего». Звуков много, но не тех, которые он пытался расслышать. Потявкивание лисиц ему было хорошо известно. Уханье бесшумных филинов, мяуканье сов, цокот белок, вой волков, клёкот хищных птиц в вышине.
"Наверное, сегодня не придёт, – подумал Кусакиро. – Вон, уже небо светлеет, а лиса – воровка в темноте."
Зашевелились проснувшиеся птицы в курятнике, замукала сонно корова в ожидании дойки. Скоро хозяйка выйдет с ведром, пойдёт к корове просить молоко, корова для вида немного повредничает, помотает рогатой головой и хвостом, но молоко всё равно отдаст.
"Мой сегодняшний дозор окончен, – решил Кусакиро. – Сейчас в сарайке ещё мышь отловлю в доказательство того, что не проспал, а работал, и с подарком пойду к СЕБЕ ДОМОЙ."
Каким ещё непривычным было это понятние. Свой дом. Кусакиро начал понимать зачем люди создают огромные коробки, в которых живут сами и пускают жить многих других животных. Дом. Это называется дом. Это такое место для стаи, где всем хорошо. Безопасное, удобное и тёплое.
Мышь в сене была. Кусакиро давно её слышал. И давно её высматривал. Но сегодня эта мышь издавала какие-то странные звуки. Как-будто у неё был не один рот, а несколько. Разноголосое попискивание раздавалось из-под самого толстого пучка сена в самом углу. Кусакиро прыгнул прямо в этот угол. Писк не прекратился, как это случается обычно, ведь мыши тоже хотят жить, и в смертельном страхе замолкают, в надежде, что их не заметят. А здесь писк только усилился и перешёл в крик "КАРАУЛ! СПАСАЙСЯ, КТО МОЖЕТ!" Ну, это в переводе с мышиного, конечно.
Кусакиро быстро раскопал сено и застыл от увиденного. Там было мышиное гнездо. У его присмотренной мыши появилось многочисленное потомство. Розовые, абсолютно голые, слепые червячки, которых и на один зуб не хватит. Мама-мышь прикрывала их своим телом, но они всё равно расползались из-под неё во все стороны. Кусакиро смотрел на мышь. Мышь смотрела на него. В её глазах, маленьких глазках-бусинках, стояли слезы. Она понимала, что пришла смерть. Страшная, огромная, беспощадная, зубастая смерть. Но не убегала. Потому, что должна была защитить своих детей, как любая мать. Она всё понимала, что после неё в пасти исчезнут и её новорождённые червячки, но ничего не могла с собой поделать. Она была МАТЬ. И её инстинкты материнства были сильнее страха смерти. Она не хотела пережить своих детей. Маленькими лапками она всё пыталась подгрести их под своё маленькое тепленькое тельце, хотя понимала – всем им до ужасной смерти оставались какие-то мгновения…
Кусакиро наблюдал. Он не был голоден. Ему не нужно было кормить семью. Он пришёл просто поохотиться. Но никак не ожидал такого развития событий. Мышь смотрела на него с отчаянной решимостью и плакала от бессилия и отчаяния. Она понимала, что даже если бросится этому коту в морду и погибнет в последнем сражении, её груднички замёрзнут ещё раньше, чем умрут от голода …
Кусакиро не был жестоким убийцей. Он жил по законам природы и в согласии с ней. Он убивал только тогда, когда речь шла о выживании его или его стаи.
"Зачем мне эта мышь сегодня? – подумал он. – Она в ужасе, она готова умереть за детей. Но зачем мне такая недостойная победа?"
Он вспомнил, что когда они были маленькими котятами, и спали все под маминым тёплым брюшком и между её лапками и любимой мордочкой, вечно вылизывающей им шёрстку и массирующую их животики шершавым языком, мать также всегда была настороже. И если чувствовала опасность, то вскакивала, прикрывая их всех своим телом. Дыбилась, прижимала уши, шипела и плевалась, рычала и визжала, чтобы дать понять чужаку, что умрёт, но не отдаст своих детей. И многие хищники, зная отчаянность, силу и смелость лесных котов, отступали не солоно хлебавши. Потому, что отчаявшаяся мать сильнее берсерка и последствия такого боя совершенно непредсказуемы для охотника полакомиться чужими детёнышами.
Всё это промелькнуло перед глазами Кусакиро в один момент. "Эта мышь – такая же мать, как была моя. И кем я стану после того, как в охотничьем азарте убью всю её семью? Да и какая это охота? Жертва готова умереть и практически предлагает себя. Нет. Это недостойная охота. Это унижение для чести самурая. Самурай – защитник слабых и обездоленных. Я должен помочь этой мыши выжить, а не убивать её."
Кусакиро вздохнул и прикопал лапкой сено обратно, чтобы последнее тепло не улетучилось из маленького гнезда. "Пойду-ка лучше раздобуду ей что-нибудь поесть, – решил он. – Ведь ей нужно кормить целую ораву малышей."
Вчера он видел, как хозяйка кормила птиц, и там были кусочки белого хлеба. Сам Кусакиро хлеб не ел. Но птицы с охотой его расклёвывали. "Наверное это вкусно, – подумал он. – И для мыши сгодится." Найдя возле курятника достаточно крупную недоклёванную корочку, он аккуратно взял её зубами и, морщясь от отвращения, понёс её в сарай. Там он положил её прямо сверху на солому возле гнезда. Мышь высунула голову, почуяв, что смерть опять сидит рядом, посмотрела в глаза кота и не увидела в них желания убивать. Зато заметила вкусную корочку! Ах, как ей сейчас нужна была еда! Мышата сосали молоко постоянно. Она не могла отойти от них, чтобы найти пищу, потому, что за это короткое время они бы уже замёрзли без её тепла. А этот страшный зверь принес ей еду.
"Что-то я не догоняю, – подумала мышь. – Мир перевернулся!" Но дальше думать было некогда, да и опасно. Мышь схватила корочку и уволокла её поглубже, пока кот не передумал. Кусакиро, довольный собой, пошёл в дом. Он чувствовал себя правым.
"Всегда поступай по совести и чести, и по велению сердца и разума," – вспоминал он заветы предков. Так он и поступил. Ему не было стыдно. Ему было хорошо. Он сочинял очередной поэтический шедевр.
О, мышь!
Закапываясь в глубину норы,
Можешь не торопиться…
Там, в сене сарая, мышей полно и так!
На крыльце его встретила гуляющая Люсинда. Обнюхав его морду и посмотрев в глаза, она поняла, что что-то произошло, что-то важное, но не стала расспрашивать сразу, видя, что Кусакиро не расположен рассказывать историю прямо сейчас.
"Он всё расскажет мне после, – подумала она. – Когда сам решит, что для этого наступил момент."
Потеревшись мордочками и лизнув носы друг друга, они бок о бок отправились в тёплый дом на совместный завтрак.
Да и Хозяйка уже гремела вёдрами…
Самое время…
