Читать книгу: «Кусакиро. Книга первая», страница 8
ГЛАВА 19. МАРТ
Весна – не просто время года,
Когда длиннее станет день.
Но возрождение природы
От наших душ отгонит тень.
Освобождается из плена
Зимы холодной этот мир.
Всё происходит постепенно
Под музыку небесных лир.
Весна неспешно к нам приходит,
Всему назначен должный срок.
Хмель в головах весёлый бродит,
Усиливая жизни ток.
Но что же, всё идёт как надо.
От века так заведено.
В душе бурлит весны отрада,
Как в кубке доброе вино…
(Отшельник)
"…Весна идёт, весне – дорогу!" – пел говорящий ящик. Хозяйка смотрела свой любимый фильм "Весна".
Смешной, весёлый, вызывающий ностальгию по чему-то светлому и радостному. Она смотрела, а её неутомимые пальцы неустанно почёсывали лохматых любимцев. Они наперебой подсовывали ей свои мордочки, бока, хвосты и спинки. Всем хотелось ласки. Никто не желал быть обделённым.
Лаки, по добровольно отданному ему праву, лежал на её коленях. И был самым счастливым. Остальные видели это и не ревновали. Ведь они были уже взрослыми и могли уступить часть своей доли хозяйской ласки самому маленькому. Он больше всех нуждался в материнской любви и нежности. Все без исключения жители Дворца Отдохновения старались быть с несчастным, потерявшим мать и чуть не потерявшим жизнь, котёнком, предельно внимательными. Все пытались отдать ему лучший и самый сладкий кусочек из своей миски. Ведь ему нужно было расти и восстанавливать свои силы.
Все они одновременно стали ему родителями. Даже собаки. Они постоянно ходили за ним и охраняли, чтобы гуси не щипали его за усы, петух не клевал в макушку, козы не бодали, а корова случайно не напугала. Она бы и не заметила его под копытами. Лаки очень любил молоко и всё время тёрся возле ног Хозяйки, когда она доила корову или козу.
Молоко так сладко пахло…
Лаки закрывал глаза и представлял потерянную маму. Конечно мамино молоко было вкуснее и пахло по-другому, но мамы рядом больше не было, и бедный котёнок пытался найти её хоть в ком-то, кто хоть отдаленно пах так, как она.
Корова не замечала его. Она спокойно жевала сено и тихо помукивала. Коза была более активной. Она трясла бородой и направляла на котёнка рога, как-будто хотела сказать: "Не подходи ко мне. Молоко моё! И я не собираюсь им с тобой делиться!" И при этом угрожающе мекала. Котёнок топырил хвост, выгибал спину и дыбил шерсть, пугая козу и показывая какой он огромный. Тихонько шипел и даже пискляво рычал. Но коза почему-то не хотела пугаться и продолжала наступать, ковыряя копытцем настил. Лаки приходилось ретироваться, потихоньку отступая задом за двери хлева, стараясь не уронить драгоценной самурайской чести. Как учил его дядя Куся – самый знатный и заслуженный самурай из всех самураев, которых Лаки когда-либо знал.
Дядя Куся всегда говорил ему, что показать врагу спину – величайший позор для самурая. Биться нужно прямо и бесстрашно глядя врагу в глаза. И даже отводить взгляд – недостойно. И не важно каков враг, большой или маленький, много их или он только один, самурай должен всегда быть готов отразить атаку и, если необходимо, отдать свою жизнь.
Лаки пока не мог понять, когда необходимо отдавать свою жизнь, он об этом ещё не думал. Хотя, мы же помним, что он готов был умереть за Василия, пусть неосознанно, и доказал это своим бесстрашием в сражении с лисом.
Итак, воспитателей было много на одного малыша. Но он не был против. Все обязанности были поделены поровну между всеми. Собаки охраняли, Люсинда занималась его туалетом – мыла, расчесывала – и попутно пыталась привить хорошие манеры. Мурыська таскала ему вкусные кусочки из чужих мисок и ворчала, если не успевала стащить из-под собачьего длинного языка, слизывающего полмиски за раз, сердечко или мягкую куриную печёночку.
– Обжоры лохматые… – фырчала она. – Дитё не кормлено, а они всё жруть и жруть… Ненасытные прорвы…
Также тётя Мура рассказывала ему на ночь сказки о хороших и добрых котятах, которые никогда не балуются, хорошо кушают и всегда здороваются со старшими. Лаки, слушая её, приваливался к её теплому боку и засыпал. А с другой стороны его грел Василий.
Василий после происшествия сильно изменился. Перестал язвить, стал чрезвычайно серьёзным и часто задумывался. И правда, пережив такой стресс, никто бы не остался неизменным. Василий как-будто повзрослел сразу на несколько лет. Так меняет молодых мальчиков война. Так меняет молодых девочек появление детей. Так меняет людей смерть родителей, когда ты из ребёнка, пусть и великовозрастного, превращаешься в совершенно взрослого человека над которым больше нет защищающей длани его матери и отца. И, потеряв эту защиту, ты плачешь и горюешь о потерянном ребёнке внутри себя. И теперь только ты являешь защитником. И только ты можешь дать совет, за который только ты будешь в ответе перед своими детьми.
Василий чувствовал именно это. Он взял на себя ответственность за этого малыша. Он дрался за него, он привёл его в дом. Теперь именно он отвечал за него перед всеми. Лаки относился к дяде Васе как к отцу. Кто бы ещё смог сделать больше для него? Дядя Вася деланно отворачивался от бурных ласк, чувствуя стеснение перед остальными, когда котенок с громкими криками счастья подбегал к нему и начинал лизать всю его физиономию, усы, уши, глаза…
А потом напрыгивал, смешно вставая на задние лапы и размахивая передними в притворной угрозе с горящими от любви глазами. Василий брякался на бок и "сдавался".
– Ты победил, мой храбрый воин! – стонал он, закатывая глаза. – Оставь жизнь бывшему базилевсу, бывшему предводителю дворянства, бывшему папе римскому, бывшему депутату Государственной думы… Месье, же не манж па сис жур… Житие мое…
Котёнок покатывался со смеху, глядя, как взрослый дядя Вася, его герой, прикидывается слабым и беспомощным. Все смотрели на этот цирк и ржали как кони, если так можно сказать про лай собак и фырканье кошек.
А что делал дядя Куся, спросите вы? Как всегда! Он растил из маленького мальчика грозного воина, способного постоять не только за себя, но и за любого слабейшего, попросившего помощи. Ежедневные занятия для тела и духа, изучение Куси-до-и-куси-после, точение мечей на лапах и кинжалов в пасти, медитации с целью постигнуть непостижимое – всё это проходило по строгому распорядку.
Кусакиро знал жизнь. Он наблюдал её не из окошка теплого замка. Он жил в настоящем мире, где царят совсем не дворцовые законы. Где глаз берут за глаз, а зуб ломают за зуб. Где любая оплошность может стоить тебе жизни. Где непродуманная тактика может стоить жизни всей стае.
Самурай хорошо знал жизнь. Он выжил в условиях холода, голода и непрекращающейся борьбы за эту жизнь. Он поверил человеку, и человек круто изменил его настоящее. Он обрёл новую семью и новых друзей. Это было наградой за лишения и стойкость. А теперь он обрёл ещё одного сына. Конечно, дорогой, читатель, Кусакиро принял Лаки как сына, а как могло быть иначе?! И он дал себе клятву воспитать его как собственного сына.
Люсинда призналась ему, что не сможет иметь детей. Она была стерильна. Кусакиро не переживал по этому поводу. В лесах Приморского края бегало, наверное, несколько десятков продолжателей его древней крови. Его жизнь будет продолжаться в них. Колесо Сансары…
Лаки станет духовным сыном, что, возможно, ближе, чем сын по крови. Наследником идей, духа и внутренней силы! Люсинда была согласна на такой компромисс. Она очень переживала, что не может подарить истинного наследника своему возлюбленному и боялась, что узнав её секрет, он расстанется с ней, тем более, что начинался март и кошки ходили вокруг привлекательного во всех отношениях самурая косяками, призывно мяукая и томно заглядывая ему в глаза своими раскосыми очами.
У котов в норме иметь много жён. Поэтому Кусакиро не переживал, что его любимая бесплодна. Если будет необходимо, наследники могут появиться и от наложниц. Пока ему всего этого не требовалось. В нём горела любовь. Его обновлённая наступившей весной кровь бурлила. Люсинда давала ему то, чего раньше не могла дать ни одна кошка в стае – романтичную утончённость отношений. Лаки дал ему возможность вновь почувствовать себя отцом, Василий удивил его до чрезвычайности своим поступком, достойным только великих воинов.
– Да, ты и правда потомок великих византийских котов, прославленных воинов, – сказал Кусакиро Василию в тот же вечер, когда тот хромой и израненный, ведущий за собой спасённую жизнь, вышел из леса.
Кусакиро умел признавать чужие заслуги и не кичиться своими.
– Иногда я оценивал тебя не так, как было должно, – продолжал он. – Я был слеп порой. Но теперь прозрел. Я протягиваю тебе свою лапу, как лапу друга. Будем же побратимами. Нам с тобой нечего делить, брат. Здесь нет лишений, а соответственно нет смысла бороться за территории и ареалы охоты. Будем же друзьями!
Василий гордо опустил голову в знак согласия. Древняя кровь византийских котов проснулась в нём, и он ощутил связь с предками и их одобрение, пронесшееся через века.
Кусакиро и Василий лизнули правые лапки и приложили их подушечками друг к другу. Так они стали побратимами. Бок о бок они вышли к остальным и рассказали им о своём духовном родстве. Такого никто не ожидал. Все притихли, даже Лаки, которого без конца расчёсывала тетя Люся, перестал хныкать и вырываться.
– Я тоже хочу быть побратимом! – закричал он.
– Будешь, непременно будешь, – ответил дядя Куся. – Ты им станешь, когда придёт твое время и ты встретишь друга, прошедшего через огонь, воду и медные трубы, к которому ты сможешь спокойно поворачиваться спиной, не ожидая удара сзади. А пока ты должен тренироваться, мой мальчик! Хорошо есть и быстро расти!
Робик побежал на кухню и приволок свою миску с недоеденной мозговой костью. Джулия выгребла из-под холодильника закатившийся случайно (а может специально припрятанный) кусочек сыра, Люсинда вздохнула и пошла напомнить Хозяйке, что маленьким котятам необходимо часто питаться. Поэтому, не пора ли подоить кого-нибудь… Мурыська вытащила из-под ковра недавно сворованную из вазочки конфету (она их не ела, просто любила погонять, как мышь, и почему-то сильно этого стеснялась). Василий и Кусакиро ничего не припрятали, поэтому просто сидели рядом и наблюдали за ритуалом подношений, умилительно щерясь. Этот котёнок странным образом сдружил их всех. Объединил для общей цели.
…Пришла весна – врачевательница заснувших сердец, пробудительница жизненных сил, воскрешательница умерших чувств… Пока ещё достаточно холодно по ночам, но дневное солнце даёт понять, что колесо жизни поворачивается не зависимо ни от чего. Коты и кошки запели мартовские песни-призывы, птицы в лесах по-весеннему загомонили. Медведи заворочались в берлогах, предчувствуя пробуждение. С крыш днём стал сходить снег, выплакивая свою зимнюю тоску длинными застывшими слезами-сосульками…
Природа оживала. Медленно, как бы нехотя, но неуклонно. Кусакиро сидел на крыльце, щурился на яркое солнце и улыбался. Всё, происходившее вокруг, он понимал и принимал. Это был его мир. Знакомый с рождения. Всё было неотвратимо и закономерно…
Когда меня не станет —
Я буду петь голосами
Моих детей и голосами их детей.
Нас просто меняют местами,
Таков закон сансары…
(Василий Вакуленко "БАСТА")
ГЛАВА 20. ПОДАРОК
Придумать имя для ребёнка —
Задача вовсе не проста.
Хоть для козлёнка, для телёнка
Или для юного кота.
Ведь имя очень много значит
И смысл оно большой несёт.
Так – может принести удачу.
Ну, или, вдруг, наоборот.
Придумать имя – не проблема.
Проблема – жизнь с ним дальше жить.
Такая вот стоит дилемма.
Так, с кондачка, и не решить…
(Отшельник)
– Вот это дааааа! – кричала Мурыська. – Она вся такая белая, с меня ростом, пахнет странно и мяукает "мееееееееее".
Все жильцы Замка прибежали на истошный крик Мурыськи, думая, что её хвост засосало в пылесос. Только, как-будто, пылесос молчал, а Мурыська орала. Увидев, что с ней всё в порядке, и страшный гудящий хобот с раструбом не преследует её, что голову ей не прищемили дверью, не наступили на лапу и даже шалунишка Лаки не сбросил на неё с подоконника кактус, звери застыли в недоумении, а потом возмущённо загомонили.
– У меня уши свернулись трубочкой! – гавкнул Робик. – Ты чего так орёшь?
– А у меня чуть сердце из груди не выскочило! – поддержала мужа Джулия.
– А я мышь упустил! – встрял Василий.
– А я описался от неожиданности…, – тихо пропищал Лаки. – Я так испугался за тебя, тётя Мурыся, что написал прямо под троном дяди Куси… Мне очень стыдно.
– Ничего, малыш, это не страшно. Это бывает от испуга, – начала успокаивать котёнка Люсинда. – Я сейчас притащу старый придверный коврик, и мы разрешим эту неловкую ситуацию.
– Ничего я не испугался! – пытался оправдаться Лаки. – Просто я решил, что тёте Муре стало плохо, а в это время пил водичку из миски дяди Куси, а она почему-то полилась из другого места. Я не хотел этого делать. Как-то само получилось…
Лаки опустил голову. Ему и вправду было стыдно. Описался, как маленький котёнок, а ведь он уже был признан Великим Победителем Лиса (так ему рассказывала в сказках на ночь тётя Мура). Как неловко вышло…
Кусакиро задумчиво смотрел в потолок, валяясь на спине. Его не испугал крик Мурыськи. В нём не было интонаций боли или ужаса. Это был крик, скорее, удивления и восторга. То, что случилось с Лаки, он не собирался обсуждать. Все мы были маленькими. И со всеми случался такой казус. Ничего страшного. Это не зазорно. И не смешно. Кусакиро сделал вид, что ничего не произошло.
– Мурыся, уважаемая, может ты всё-таки посвятишь нас в события, которые вызвали у тебя такой эмоциональный шок? – самурай уже достаточно пообщался с благородно воспитанной Люсиндой, чтобы выражать свои мысли гладко, пространно и в меру интеллигентно.
– Конечно расскажу! – вновь пронзительно заверещала Мурыська. – Вот вы тут все дрыхнете и ухом не ведёте, а я одна знаю, что произошло!
Робик прижал уши к голове, насколько это было возможным, чтобы оглушающие мурыськины децибелы так не раздражали тонкий собачий слух.
Джулия ушла на кухню и спряталась за плитой (хоть какое-то препятствие). Василий погрузился в медитацию и временно отключил в своей голове её визг. Лаки прижался к тёте Люсе, испуганно тараща глазки на этот граммофон.
Люсинда прилегла рядом с валяющимся Кусакиро и начала вылизывать ему шерсть на животе. Она любила чистоту и ухоженность. И потом, её это успокаивало.
– Ну так вот! – наконец продолжила рассказ Мурыська. – У нас прибавление! Прямо к празднику всех женщин! И не важно – человеки они или кошки, или собаки, или вообще какие угодно женщины, – подытожила она. – Наша коза сегодня окозлилась! Ой, ощенилась… Нет, вспомнила, окотилась! Как я могла такое слово забыть, сама ведь кошка. Ну ладно, не важно, родила, в общем! Прямо к празднику подарила нашей Хозяйке подарок! Представляете?
– Ух ты! – тут же вышел из медитации Василий. – Теперь у меня две козы будет! Теперь нам в два раза больше молока будут давать!
Он мечтательно закатил глаза, представив две исходящие тёплым паром, полные до краев миски с молоком по утрам и вечерам… А ещё и к обеду было бы не плохо…
– Закатай губу, базилевс! – гавкнул Робик. – А ещё лучше, если есть на затылке пуговица, пристегни её! Слишком ты резвый в своих мечтаниях. Козочка только родилась. Коза её будет молоком кормить. Нам теперь вообще не достанется. Только из коровы нацедят. Хозяйка наша добрая. Нас точно не обделит. Но про козу пока забудь!
– А я слышала, что козье молоко очень полезно для здоровья, – вступила в разговор Люсинда. – Особенно маленьким котятам.
Она с нежностью посмотрела на Лаки и лизнула его в носик. Лаки прижался к названной маме ещё плотнее. Ему было с ней хорошо и спокойно. Почти как с настоящей мамой, воспоминания о которой постепенно стирались в его памяти, унося боль потери, и смешиваясь с реальными событиями. Это было хорошо. Он перестал ощущать себя сиротой. Напротив, у него появилась такая большая и дружная, любящая его семья, о которой он даже мечтать не мог, живя с одной только мамой.
– Как же мы упустили такое событие? – бормотала Джулия. – Ведь должны же мы были предполагать, что коза не просто так потолстела за последний месяц… А мы всё думали, что она сено у коровы ворует… Вот глупцы!
Досадуя на собственную невнимательность, Джулия положила голову на лапы и приготовилась слушать Мурыську дальше.
– Новая козочка, у неё пока нет имени, – продолжила Мурыська, – совершенно беленькая, как и её мать. Она такая маленькая, что Кусакиро рядом с ней смотрелся бы бегемотом!
Кто такой бегемот Мурыська не знала, но слышала, как люди так называют того, кто намного крупнее других. Недавно про соседского кобеля Джуманджи так говорили, сравнивая его с соседской же лайкой Кадаброй. Хотя Кадабра была намного крупнее каждого из них самих.
– Нет имени? Это скверно… Давайте назовем её Брахмапутра, – предложил Василий. Он был образованным котом и часто, смотря передачи по говорящему ящику, запоминал мудрёные названия. Слово ему понравилось. Оно напоминало мурчание кота – бррррррахмапутррррррра.
– Это козочка Хозяйкина, и давать ей имя может только Хозяйка! – заголосила Мурыська. – Или мамаша её, коза. Хотя мамаша может говорить только «мееееееее»! Что это за имя – «Меееее»? Ни смысла, ни приятственности какой. Но твоя Бмахрапрутра, Василий, это перебор. Это же и выговорить невозможно! Прабхамутра… Тьфу, язык сломаешь! А вот подрастёт она, пойдёт на выпас с мамой, как докричаться Хозяйке до неё? Путра, Путра? Брахма, Брахма?
– Да, Вась, – наконец вступил в разговор Кусакиро. – Я, конечно, тебя очень уважаю, и мы с тобой побратимы, но ты, Вась, загнул… Надо что-то попроще придумать, и чтобы по-боевому звучало! Подрастёт маленько – мы её в Братство примем. Сейчас у нас получается Братство Руки плюс мизинчик (он ласково посмотрел на Лаки), а будет ещё и безымянный пальчик – козочка! У неё рано или поздно отрастут рога. А рога, я вам скажу, это оружие не сравнимое даже с нашими мечами в лапах, не говоря уже о кинжалах в пасти.
– Правильно, Кусака-сан, – одобрительно гавкнул Робик. – Она немного подрастёт, мы её дрессировать станем. Всем командам лично обучу: «сидеть», "стоять", "к ноге", "дай лапу", «принеси», "рядом" и главное «фас» и «фу» чтобы знала!
– "Голос" забыл, – добавила Джулия, улыбаясь мудрости мужа.
– Это хорошо, это ладно, – одобрил Кусакиро. – Будет у нас боевая коза. Но и имя ей нужно дать такое, чтобы одно имя её вызывало трепет у врага! Драцена, например. Что в переводе означает "Драконье дерево" или Валькирия. А для себя будем Валей звать или Кирой.
Кусакиро нравились значимые имена. Он понимал, что имя накладывает отпечаток на личность и судьбу всех живых, имеющих прозвища. Имя должно быть звучным и желательно героическим. Это, разумеется не касалось женщин. Они не должны принимать участия в сражениях. Но в их маленькой стае лишние рога, пусть даже женские, совсем не помешали бы.
Люсинда, прикрыв глаза, лежала возле Кусакиро и тихо мурчала. Она понимала, что все они могут сколько угодно представлять себе, что их мнение что-то значит для хозяйки, но на самом деле, никто не станет спрашивать никого из присутствующих как назвать новорождённую. И главное состоит не в том, какое имя дадут маленькой козочке, а насколько сильны её небесные покровители, какая судьбу они уготовили ей. Она представила себе козьих ангелов. Они были похожи на белых огромных стрекоз с крыльями летучих мышей. Рогатых и бородатых. Это выглядело так потешно, что она зафыркала и зачесала нос лапкой, чтобы её фырканье не было воспринято окружающими как знак неодобрения в отношении их речей.
– А может нам можно пойти и поглядеть на нового потенциального члена Братства Руки? – поинтересовался Кусакиро. – Мы же просто посмотрим и познакомимся. Пусть привыкает к нашему виду с младенчества.
– Наверное можно. Пойду спрошу! – сэр Робик побежал навстречу идущей из хлева Хозяйке.
Уже смеркалось и Робик увидел, что она несёт в руках что-то завернутое в плед. Это что-то шевелилось и и тоненько "меееееээкало".
Правительница замка вошла в дом, и села в кресло. Развернула плед, и все увидели маленькую белую козочку. Она была настолько мала, что с лёгкостью помещалась на коленях целиком. Козочка тряслась и издавала нечто среднее между меканьем козы и мяуканьем кошки.
– В хлеву ей находиться пока нельзя, – сказала Хозяйка. – Ночи ещё очень холодные. А она только родилась. Ей нужно тепло. Поживёт пока в доме. С нами.
Никто не был против. Все столпились вокруг ног своей обожаемой Госпожи и уставились на новорождённую. Она была ещё влажной. Мать вылизала её, но оставлять козочку мокренькой в холодном хлеву даже на засыпанном соломой, но всё же земляном полу, было смерти подобным.
– Какая красавица! – воскликнула Люсинда. – Она совсем белая. Как снег! Я бы назвала её Снежаной. Но, как будет угодно нашей Хозяйке. Она такая малюсенькая и пахнет так хорошо. Молоком. Мы все будем любить и охранять тебя, лапушка. Пока ты не вырастешь.
Козочка, согревшись в тепле дома, перестала дрожать. Она оглядывала приветливые морды окружающих её зверей и запоминала их. Это были важные первые впечатления о внешнем мире. И очень здорово, что эти впечатления были положительными. Кто это и что они здесь делают, она пока не осознавала, но скоро она научится определять каждого в лицо, по запаху и голосу. И воспринимать как своих добрых друзей.
Хозяйка ласково гладила её тонкую влажную шёрстку, коты вокруг мурчали ей усыпляющую песенку. Собаки поскуливали от восторга. Козочке стало приятно и сонно. Она только родилась, и ей требовалось много спать и часто есть. Завёрнутая в плед, под присмотром многочисленных глаз, она задремала в кресле, пока Правительница пошла подоить козу, попутно объясняя уставшей матери, что дочь не украли, а временно унесли в безопасное тёплое место, и искала бутылочку с соской, чтобы подкармливать малышку в положенное время.
Лаки никогда не видел новорождённых малышей другого вида, кроме своего. Ему так хотелось с ней поиграть в «догонялки» и в «мышку». Но тётя Люся объяснила, что сегодня это точно не получится. Разве что через пару дней. Когда малышка будет твёрдо стоять на своих крохотных копытцах.
Кусакиро лежал и придумывал новый набор законов, требований и правил поведения для козлят, которыми следовало расширить имеющийся свод правил кодекса самураев Куси-до-и-куси-после.
Вот, например, стоит внести постулат о том, что "в сторону сюзерена запрещено направлять рога как во время игр, так и во время тренировок".
Или что "кроме потребности в освоении окружающего мира, самурай должен расходовать свободное время на поэзию и изучение церемонии неторопливого пития молока".
"Научу писать её танка и хокку, для начала, – мечтал он. – Научу ловить мышей и охотиться на птиц. Выгибать угрожающе спину и дыбить шерсть. А также шипеть и управлять хвостом. Это ей совсем не помешает в жизни.
И он тут же сочинил о новорождённой танка:
В пору рожденья
Козы сродни облакам —
Не потому ль
Стала просторней душа,
Словно небо весною…
Всем стихи очень понравились.
– Дядя Куся, а обо мне ты тоже писал стихи? – спросил Лаки, доверчиво заглядывая самураю в глаза.
– Конечно, малыш, о тебе я думаю постоянно, – ответил Кусакиро и тут же процитировал:
О ветры леса!
Не дуйте нынче ночью, —
Спокойным сном
Забылся мой котёнок
На мягком изголовье.
– Браво! Браво! – тихо зашептали восхищённые слушатели.
Лаки победно оглядел всех вокруг.
– А обо мне? Обо мне ты тоже сочиняешь? – спросила, потупившись, Люсинда.
Кусакиро с обожанием посмотрел на свою возлюбленную:
Если есть сердце,
Будет любовь играть в нём.
И никогда с любимой
Попыток не прекратим
Быть вместе, коль влюблены.
– И вообще, идёт весна, праздник жизни! – подхватил Василий. – Вот и мы с прибытком уже! Весна – женская пора. Всех дам нашего королевства я, как Почётный базилевс и Заслуженный…
Все, зафыркали в лапу, не сумев скрыть весёлости. Василию пока не совсем удавалось избавиться от самолюбования своим красноречием.
Он тут же одёрнул себя, смутился и продолжил:
– В общем, я всех наших дам, включая новорождённую, хочу поздравить с наступившей весной и наступающим женским праздником 8 марта. И я тоже написал для вас танка. Да, друг Кусакиро, твои занятия со мной не прошли даром.
Песнь ручейка.
Птичий нестройный щебет.
Солнце ласкает.
Чистые травы в росе.
Сосны вонзились в небо.
У Мурыськи глаза полезли на лоб.
– Вот это дааааа, – только и смогла произнести она.
Все с уважением воззрились на Василия. Если бы он не был, в основном, чёрного цвета, то, наверное бы, покраснел от смущения.
Из хлева вернулась Хозяйка с маленьким ведёрком и начала кормить козочку парным ещё молоком. Козочка сосала соску с аппетитным причмокиванием. Все с умилением взирали на эту пасторальную картину.
– Надо Госпожу не забыть поздравить с 8 марта – шептались между собой жители королевства. – Давайте придумаем ей подарок. От нас, ото всех. Во-первых, мы будем себя хорошо вести. Ничего не перевернём и не сломаем в этот день. Во-вторых, мы будем аккуратно есть, не разбрызгивая вокруг себя еду из миски. В-третьих, …
– А вдруг я опять описаюсь? – с печалью спросил Лаки. – Хороший же будет ей подарочек…
Все громко рассмеялись. Животные прекрасно понимали, что настоящие подарки для Хозяйки – это они сами. Все вместе и каждый в отдельности. И что бы они не сделали, нарочно или случайно, как Лаки, ничто не отнимет у них её любовь…
