Читать книгу: «Кусакиро. Книга первая», страница 5

ГЛАВА 13. ХОДЯТ СЛУХИ ПО ДОМАМ…

Попробуй вот, поди-ка разберись —

Какие-то истории и саги…

Таким известным станешь, что держись,

Коль жизнь твою опишут на бумаге.

Хоть мудрому известность ни к чему:

Он может быть хоть знатным, хоть забытым,

Неся по миру тощую суму.

Но раз опишут – станешь знаменитым.

Что ж, в принципе, на это наплевать,

Когда с тобою верная подруга.

Чего ещё тогда тебе желать?

Идти вперёд и жить, любя друг друга…

(Отшельник)

…Всё шло своим чередом. Утро, день, вечер, ночь… Или наоборот, сначала ночь, потом утро… Кто его знает, где начало и где конец…

Одним прекрасным утром Кусакиро проснулся от назойливого общего жужжания. Сначала он подумал, что в доме проснулась не доспавшая до весны полосатая толстая жужа, за которыми он иногда охотился летом, когда никто его не видел. Ну какой солидный кот, да ещё вожак, будет тратить время на такую ерунду – котеночью забаву – ловлю мух, шмелей, бабочек и прочей летающей ерунды? Вот лягушка или ящерица – другое дело. Там хоть съесть что-то можно, и то не всякую. А жужи … Смех, да и только… Если кто заметит, стыда не оберёшься.

Но это была не жужа. Звук доносился из прихожей, где в чуланчике любила поспать тётя Мурыся. Тётя всем была хороша: и добра, и приветлива, и заботлива, но как некоторые старики немного ворчлива, забывчива и большая сплетница. Собрать сплетни было святым делом. Перетереть косточки всем местным котам и собакам, разнести эти новости по всем соседям, ну и, конечно, своим принести. А то как же!

Поэтому, когда Мурыся не спала, не ела и не следила за мисс Люсиндой, она ходила по дворам и собирала информацию, чтобы было о чём потом поговорить.

Кусакиро сделал вид, что продолжает спать и прислушался. Подойти, сесть рядом и слушать в открытую ему не позволял его сан и привычка не лезть в чужие разговоры, которые не затрагивают его честь. Ну а если честь была затронута, то у говорящего оставалось только два выхода – либо сражаться и умереть, либо упасть на спину, подняв все четыре лапы и полностью признать свою неправоту. За такую провинность лишали статуса, но хотя бы оставляли в живых.

Голосов было несколько. Сливаясь в один звук, они и напоминали назойливое жужжание. Прислушавшись, Кусакиро различил Василия, Мурысю, Робика и Джулию. Голоса Люсинды слышно не было. Видимо она совершала свой обычный утренний променад по двору.

– Вы слышали, что наш новый жилец, корону ему на оба уха, известная на весь мир персона? – урчал Василий с нескрываемой завистью. – Подтверди, Мурыська!

– Правда, правда, я сама своими ушами слышала, своими глазами видела, как старшая внучка младшего племянника Марфы Васильевны из соседского двора говорила подруге троюродного брата жены зятя Маргариты Павловны, а та, в свою очередь, пересказывала свояченице свекрови Олимпиады Матвеевны, что наш новоиспечённый жених, лесной разбойник Кусакиро, очччччень известная персона! Точно!

Робик и Джулия обреченно вздохнули по окончании столь длинной тирады, не несущей в себе никакой дополнительной информации. Но они были воспитанными собаками и уважали старость. Поэтому хоть их и весьма утомляло некоторое многословие тетушки Мурыси, они с почтением и великим терпением слушали её не перебивая.

– Ты толком говори, Мурыся, по делу, не словоблудствуй. Расскажи, что слышала.

– Ой, что слышала, что видела, не поверите! Зашла я к ним этак примерно к обеду, ну, сами знаете, у них рыбка часто на обед бывает, да такая славная, такая вкусная, что…

– Ты что, издеваешься? – прошипел Василий, – Ты дело говори, а не перечисляй свои гастрономические пристрастия. От твоих рассказов живот подвело. Не завтракамши ведь мы ещё…

Голодный живот Базилевса издал булькающий звук. Робик с Джулией синхронно облизнулись.

– Ну так вот, – продолжила Мурыся, – сижу это я под столом, хвостик рыбий доедаю, а они говорят: "Представляете, новый-то кот соседки нашей, которого она взяла, известная на весь мир персона!"

Василий закатил глаза, собаки устало зевнули и стали озираться вокруг, ища укромное местечко куда бы прилечь.

– Ну ладно, главное скажу, – обиженно проскрипела Мурыся. Она заметила, что у слушателей кончается терпение, а ей так хотелось поговорить подольше. – Ну так вот! На весь мир! Они так и сказали! Говорят, что про него какая-то Московская Лошадь сагу пишет!

Собаки заволновались. Они знали слово рагУ, а что такое сагУ?

– В зоопарке, что ли, пишет? Или на ферме? – поинтересовался продвинутый Василий. – Вот до чего дожили, лошади уже саги пишут. Да про кого… Было бы про кого писать-то… Вот про меня, например… А то про какого-то самурая нечёсанного, мышиный хвост ему в зубы…

– Копытами пишет? – робко предположила Джулия, – Или зубами ручку держит?

Робик задумался. Он пытался представить маленькую ручку, которой Хозяйка отгадывала кроссворды в газете, в лошадином копыте. Зрелище получилось настолько чудовищным, что он замотал головой, чтобы сбросить наваждение.

– Сага – это длинный рассказ такой, – пояснил образованный Василий. Как-то раз он посмотрел по говорящему ящику "Сагу о Форсайтах". Ну как посмотрел… Смотрела, конечно, Хозяйка, но он, пользуясь моментом, что фильм был душещипательным, а местами душераздирающим, и Хозяйке было не очень-то до Василия, запрыгивал к ней на колени, и она все серии нежно чесала ему между ушей. Поэтому эту сагу он запомнил хорошо.

– Сага это хорошоооооо, – вспоминая промурлыкал Василий, – это приятно…

– А с чего ты, старая, взяла, что на весь мир? Мир это сколько домов? Или ещё лес? Или поле за лесом – тоже мир?

У Мурыси было весьма размытое мнение о том, что такое мир, поэтому, чтобы не показаться глупой, она начала умываться и сделала вид, что вопроса не услышала.

– Мир – это много! – гавкнул Робик. – Это и лес, и поле, и город за лесом, и много домов!

Джулия с уважением посмотрела на мужа. Она очень гордилась его умом и образованностью.

– Да, похоже, что это так, – подтвердила Мурыся. – Мир – это очень много! Ведь он сам рассказывал, что прибыл из какого-то Приморского леса. А ведь у нас тут лес Уссурийский!

– Так вот, – продолжила она, – сагу читают двуногие, глядя в маленькие коробочки, а потом они начинают туда тыкать пальцами, чтобы поставить "лайку".

– Гав, – сказал Робик, – лайку знаю. На соседней ферме живёт. Зовут Кадабра. Только не понимаю, зачем её ставить на маленькую коробочку? В наказание что ли?

Он опять напрягся и попытался представить

Кадабру с хвостом колечком, стоящую на одной лапе на маленькой коробочке. Зрелище получилось не очень.

– Ррррр, – сказал Робик, – ты, Мурыся, хоть и почтенная дама, но, прости, несёшь какую-то ерунду.

– Ничего не ерунду, – возмутилась Мурыся, – «лайка» – это не собака, это картинка такая в коробочке. Просто называется «лайка». Её ставят, тыкая коробочку пальцем.

– Аааааа, я поняла, – оживилась Джулия, – она дрессированная! Выполняет команды за угощение!

Василий снова закатил глаза… Беспросветные глупцы… Ведь все знают, что никакие лайки в коробочку не поместятся, как ты её туда пальцем не запихивай… Но, что с этих собак возьмёшь? Собаки, одно слово. Да и Мурыська, видать, совсем выжила из ума. Глухая стала и слепая. Лошади у неё саги пишут, лайки сидят в маленьких коробочках…

– Слушайте главное, – Мурыська, наконец, закончила умываться и продолжила. – В этой саге были наши фотки, ну, это то, как мы выглядим. Вы же видели, как двуногие ходят вокруг нас с этими маленькими коробочками и всё время врут: "Посмотри сюда – сейчас вылетит птичка!" Никогда никакая птичка оттуда не вылетала, обман полный! А наше изображение остаётся у них в этой коробочке! Навсегда! Представляете? Вот сидишь ты в неприличной позе, Василий, лижешь свои… Эээээ. Ладно, другой пример. Вот лежишь ты, Василий в неприличной позе и спишь, развесив свои… Эээээ. Ладно. Ну, в общем вы поняли, что так в этой коробочке в этой позе вы и останетесь. А другие двуногие будут на это смотреть и издавать странные звуки, как-будто подавились рыбьим хвостом. Это смех у них называется. Так вот, в этой саге были фотки нашего самурая и его друзей, нас то есть. А теперь, их там не будет. Вместо нашего самурая (мне, конечно всё равно, он мне пока никто, но когда женится на Люсинде, будет родственником) показывают другого кота с холодным оружием. Говорят, московский самурай, Кремль охраняет, вроде. А пишут-то про нашего и про всех нас!

– Это за что же такая несправедливость? – заклокотал Василий, – Почему не нашего рисуют на фотках этих?

– Говорят, что этой Лошади, что сагу пишет, запретили показывать фотки нашего самурая строго-настрого, – вздохнула Мурыся, – А уж он насколько представительнее этого рыжего кота! Это я не потому говорю, что он скоро будет моим близким родственником, а просто потому, что…

Дальше Мурыся придумать ничего не смогла и решила расчесать хвост, чтобы как-то сгладить неудобный момент.

– А почему этой Лошади запретили показывать фотки Кусакиро? – тявкнул Робик. – Он что, иностранный агент? Или разведчик? – Робик вспомнил любимый фильм про Штирлица и начал уважать Кусакиро ещё больше.

– Да кто ж его знает, – проскрипел Василий из угла, яростно почёсываясь задней лапой под подбородком. – Врала, наверное, много в своей саге эта Лошадь. Вот и запретили. Ну и ладно. Ну и пусть этот серый поменьше мелькает на экранах. Меньше видят – меньше любят. Как говорят двуногие "с глаз долой – из сердца вон". Вот и его постепенно забудут, сколько бы саг этих разные Лошади не написали. Тоже мне, все коты, как коты, а он – суперзвезда!

Василий, кривляясь и нервно дергая хвостом, гордо прошествовал мимо озадаченных собак к Кусакиро, который всё слышал и видел. Больше не имело смысла делать вид, что он спит. Самурай встал и потянулся всеми частями тела.

Василий остановился в двадцати сантиметрах от морды Кусакиро, осклабился, презрительно дёрнул хвостом и фыркнул.

– Так-то, бывший король Приморских лесов, теперь ты пфффффф – просто сказка с чужим лицом. Непризнанный вождь! Никто, читая про твою жизнь, больше не поймёт, что написано про тебя! Потерял ты лицо, самурай!

Кусакиро хотел наподдать наглецу, оттрепать его за холку или даже оставить пять глубоких следов на его наглом носу, но вовремя увидал входящую в дом с прогулки Люсинду. И сдержал свой гнев.

Люсинда знала как глубоко ранили Кусакиро слова дерзкого самовлюбленного Василия, какое непростительное оскорбление было нанесено гордому самураю, но допустить, чтобы её возлюбленный начал кровавую схватку с известным итогом, не могла. Ибо никто не выживал после секретного удара правой лапой Кусакиро, переданного ему его покойным отцом.

Подойдя к Кусакиро, она обвилась вокруг него, гася его ярость своей нежностью и твёрдо произнесла.

– Мне не важно, известен ты или нет, мне не важно, благороден ты или нет, мне не важно кто и какие саги про тебя пишет, и не важно, чьё изображение стоит под этими историями. Я люблю тебя таким, каков ты есть, здесь, со мной. Ты – самый лучший, самый добрый, самый красивый и сильный кот, которого я когда-либо встречала. И пусть двуногие сами разбираются между собой. И пусть некоторые неразумные, не буду указывать лапой, думают, что они в чём-то могут тебя превзойти или чем-то оскорбить. Ты – мой самурай – поборник правды и чести. И ты никогда не ронял её. А значит никогда не терял лица. Тебе нечего стыдиться и не о чем жалеть. О тебе всё равно узнает весь мир, что бы ни входило в этот мир: леса, города или поля. Для меня весь мир – это ты, а для тебя – я. Да будет так! А Лошади мы пошлём телеграмму, чтобы вместо фоток показывала нас в рисунках. Рисунки-то ей никто не запрещал ставить!

И они лизнули носики друг друга и счастливые удалились помурковать в покои Кусакиро.

– Ну и кто ты после этого? – спросил Робик Василия? – Жалкая, ничтожная личность.

– Дааааа, – пробормотала всё проспавшая Мурыська. – Точно! Известен на весь мир! Это я слышала своими ушами и видела своими глазами…

ГЛАВА 14. СВИДАНИЕ

Не всегда друг будет рядом,

Жизнь разбрасывает нас.

Что ж тут делать? Знать так надо!

Расставанья близок час.

Эх, надеяться на встречу

Нам предписано судьбой.

И в один прекрасный вечер

Мы увидимся с тобой.

Будут споры-разговоры:

"А ты помнишь?"… "Как ты там?"…

Успокоимся не скоро —

Ночи мало будет нам…

А потом – опять прощанье:

"Ну давай, держись, браток!"

И как клятва, обещанье:

"Я вернусь! Дай только срок!"…

(Отшельник)

…Всё шло своим чередом. Зима мела метели, ветер выдувал свои зимние песни в трубах печей и каминов, солнце светило в окна, серебря на них наледь, растапливало снег на крышах, превращая в длинные сталактиты. Луна по ночам уныло заглядывала в дома, наводя тоску на собак.

Шёл февраль. Самый лютый месяц зимы. В лесах стало голодно. Летний жирок давно растрясли. Холод выжигал последние калории из похудевшего лесного зверья. Провианта попадалось мало. Хищники голодали. Мышей из-под снега стало добывать всё труднее. Да и мыши уже не были такими упитанными как осенью. Их кладовые тоже потихоньку пустели. Лисы стали совершать набеги на людские хозяйства. Пробирались по ночам в курятники, душили птицу.

Вот и Правительнице Дворца Отдохновения не повезло. Ночью лиса передушила почти всех уток и, словно издеваясь, выложила их рядком на снег. Выжили только две, да и то только потому, что Робик услышал среди ночи утиное крякание и разбудил Хозяйку. Он был из породы охотников и умел распознать тявканье лисиц.

Урон был большой. Но делать нечего – уток не воротишь. Робик чувствовал себя виноватым и переживал, сидя у входной двери. Джулия тоже корила себя, ведь и она была из охотников, но так сладко спала, что ничего, абсолютно ничего не слышала.

Итак, они сидели вдвоём у входной двери и успокаивали друг друга. Кусакиро в коридоре рассказывал и показывал "в лицах" Люсинде, Мурыське и Василию как они расправлялись с наглыми лисами у себя в лесах.

Лиса была опасным хищником, но несколько котов могли с ней справиться. Или хотя бы отогнать подальше от своих угодий. Некоторые лисы были больны бешенством. С такими приходилось быть особо осторожными. Они не знали страха и не чувствовали боли. Коты, получившие укусы такой лисы во время боя, через некоторое время умирали. Поэтому только в самых крайних случаях стая принимала сражение – когда лисы пытались похитить новорождённых котят или подростков. Или напасть на слабых и больных стариков.

Хозяйка открыла входную дверь и вошла в дом. За ней ввалился клуб морозного воздуха.

– Вот беда, – бормотала она. – Всех, практически всех передушила, бестия. Как же теперь… Что же… Ой, Кусанечка, я же совсем забыла тебе сказать! Ведь гости у нас будут! У тебя гости! Ведь Бывший Хозяин к тебе едет. Навестить тебя, самурай! Ты рад?

Кусакиро повёл ушами, услышав знакомое имя. Всё время он пытался не думать об этом дорогом для него человеке, открывшем ему путь к общению с двуногими. Показавшем, что с ними можно дружить, общаться и не бояться. Что их можно даже любить и доверять им. Кусакиро был котом и, конечно, человеческие рассуждения и оправдания своих поступков ему были чужды.

…Он помнил первую встречу, своё недоверие и сомнение, помнил постепенно нарастающую приязнь, помнил ужасное разочарование и чувство невосполнимой потери, когда его отдали в семью двуногих, где он не смог существовать. Помнил как Бывший Хозяин снова пришёл и увёз его в какой-то странный дом, где было много животных и двуногие ходили в странных одеждах. Там было тепло и не скучно, пахло зверями. Это успокаивало. Он хотя бы не был одинок в этом доме. Люди прикасались к нему, осматривали, что-то с ним делали. Это было не слишком приятно, но он терпел, потому, что понимал – ему хотят помочь…

Кусакиро был самураем. Философом. Он знал, что ничего в жизни не происходит просто так. Ни одна встреча с кем бы то ни было не проходит впустую. Он принимал свою судьбу. Мирился с ней. Ждал развития событий. Как существо, живущее душой в тонких нематериальных мирах, он чувствовал, что люди хотят ему блага.

…Друг и Повелитель навещал его, приносил угощение, гладил и разговаривал с ним. Кусакиро понимал, что не брошен, радовался каждой встрече. Как самурай, он жил по кодексу Куси-до. Главная мысль которого проходила "красной нитью" сквозь всю его философию – равнодушие к смерти. Настоящий воин должен жить так, как будто он уже погиб, тогда его ничто и никто не испугает. Мужество, чувство справедливости и верность – вот на чём строиться жизнь самурая. Ложь и предательство ложились несмываемым пятном позора на честь. Если честь воина была оскорблена или его господин погибал, самурай должен был убить себя – совершить сэппуку. Таким образом он демонстрировал своё бесстрашие и верность Господину…

Филосовский подход к событиям помог ему не сойти с ума и выжить в условиях непонимания происходящего. Иногда он хотел умереть от отчаяния, когда думал, что больше не увидит своего Друга и Господина. Но всегда оставалась надежда на новую встречу. И кот ждал. Ждал. Ждал…

Пока, наконец, Хозяин не приехал за ним снова со странной коробкой-переноской и не забрал его. Кусакиро не знал, что думать.

"Его забирают насовсем или опять везут в незнакомое место? Его хозяин и господин хочет навсегда отречься от него? Значит он не оправдал доверия, потерял лицо." Это было позором, хуже смерти.

Согласно традиции, перед смертью настоящий самурай должен был написать своё последнее стихотворение. Кусакиро, не зная своей дальнейшей судьбы и готовясь к худшему, сидел в переноске и придумывал свою последнюю танка:

Ныне, сожалея

Об уделе своём,

Всё-таки я

Ни с кем из котов

Не поменялся бы долей.

…Когда его привезли в Уссурийск и передали в руки Новой Госпожи, Кусакиро был готов к последней песне. Хозяин долго беседовал с ним, объяснял, что здесь ему будет хорошо, что он будет навещать его…

Кот обречённо смотрел вокруг. Он понимал, что это место станет его новым домом. Кусакиро не умел врать и предавать. Поэтому он смотрел на своего уже Бывшего Господина и Друга и пытался верить каждому его слову.

"Да, если мой сюзерен считает, что так будет лучше для меня, я обязан подчиниться, хоть бы даже моё сердце остановилось от невыносимой боли расставания. Воля Господина – закон для меня. Я приму свою судьбу и буду служить Новой Госпоже с безоговорочной преданностью."

…Знакомство со звериным царством Уссурийского Дворца весьма облегчило душевные муки и страдания Кусакиро. А новая увлечённость, переросшая в любовь, настолько украсила его жизнь, что теперь он совсем не хотел петь свою последнюю песню. Напротив, он хотел жить, любить, сочинять любовные стихи и петь весенние песни.

Как меня поразило

в первый раз появленье твоё!

Поздно ночью, без стука,

ты, опрысканая дождём,

вдруг шагнула через порог …

…– Кусаня, ты слышишь, что я говорю тебе? – повторяла снова и снова Новая Госпожа? Друг твой едет!

Кусакиро вышел из нирванны воспоминаний. Друг? Едет? Ко мне? Он посмотрел на Люсинду, замеревшую от волнения за него. Нервно облизнувшись, Кусакиро стал ходить направо, налево, не зная, что и думать. Бывший Хозяин едет повидаться с ним? Или опять посадит в странный экипаж и увезёт в неизвестном направлении. Снова? Когда я только что нашёл свой новый дом, свою любовь, своих новых друзей, обрёл Новую Госпожу? Нет! Такого не может быть! Он просто хочет видеть меня! Он скучает по мне, хочет поговорить, обсудить свои дела, почесать за ушами, познакомиться поближе с остальными жильцами нашего Королевства. Наверняка, будет вкусное угощение. Устроим общий пир. Душа Кусакиро возликовала!

– Да, – закричал он в восторге, – я рад! Я так рад! Я счастлив! Я знал, что он не забыл меня, что тонкая нить, соединяющая нас не порвётся легко!

Всё время я считаю дни,

вычёркивая их в календаре.

Когда вернёшься ты,

чтоб встретиться со мною, вновь

взгляну в глаза твои,

услышу голос твой

и расскажу о том,

как я скучал

и думал о тебе

всё это время,

которое тянулось словно вечность…

…Так наступила ночь и пришёл следующий день. Бывший Хозяин приехал с семьёй. Кусакиро задолго услышал урчание мотора и понял, что Друг приехал.

Ему очень хотелось броситься к двери, чтобы первому встретить ожидаемого с таким нетерпением дорогого гостя, но он смирил свои чувства, так как не был уверен в намерениях своего бывшего сюзерена.

Поэтому Кусакиро занял наблюдательный пост под столом и ждал. Открылась дверь. Зашли двуногие. Весёлые голоса наполнили прихожую. Кусакиро ждал.

"Он сам должен вспомнить обо мне, сам должен подойти, – думал кот. – Если он не забыл меня, то подойдет сам!" Нам часто говорят слушать своё сердце, но кодекс Куси-до учит, что это не самая лучшая идея. Когда у тебя возникает чувство, что ты не в состоянии сдержать эмоции, рвущиеся наружу, следование по этому пути может привести тебя к неверным решениям. Поэтому не стоит поддаваться импульсивным желаниям, чтобы получать от жизни меньше разочарований."

Кусакиро сидел под столом и дрожал от волнения. Дрожал от нетерпения и неизвестности.

– Кусаааняяяяя, – вдруг услышал он тихий, знакомый голос. – Где ты, кабанчик? Выходи! Я тебе оленинки привез!

Кусакиро повёл носом. Запах часто рассказывает больше, чем видят глаза. Пахло свежей олениной – редким деликатесом, которым Бывший Хозяин, бывало, его баловал.

Кусакиро вышел из укрытия и…

Дальше начался водоворот эмоций, радостных слёз, объятий, нежностей, вкусностей и всего другого разного, чем любящие друг друга Кот и Человек могут поделиться.

Никто из обитателей королевства не мешал нежной встрече двух сердец. Никто не считал себя вправе втиснуться, влезть, впихнуться носом между этими двумя. Все понимали, что сейчас их время, остальные – лишние. Нужно отойти в сторонку и просто подождать, пока Кот и Человек не получат всей порции выстраданной заслуженной радости от встречи.

Каждый, кто имеет домашнее животное, кота или собаку, кто знает, что такое длительная разлука с ними по причинам, которые ты не в силах изменить, понимает как происходила эта встреча. Сколько было сказано друг другу слов. И не важно на каком языке. В такие моменты все понимают друг друга.

…А потом начался пир на весь мир. Всем ушастым и хвостатым перепало угощение, ласка и внимание. Все перезнакомились между собой, были представлены по всем правилам хорошего тона. Ведь настоящий джентльмен или дама никогда не станет общаться с незнакомцами, не будучи представленными третьим лицом. А именно, Госпожой и Правительницей Замка.

Кусакиро представил свою невесту и получил всеобщее одобрение. Мурыся не преминула напомнить, что она троюродная тётка Люсинды, и поэтому тоже имеет право на свою частичку общего внимания. Робик и Джулия были просто общительными и доброжелательными собаками, приятными во всех отношениях. Но настоящим гвоздём программы стал базилевс Василий. Он обещал лично повести невесту к алтарю, как единственный Почётный Святой, Почётный Папа Римский и прочее, и прочее…

При прощании все дружно обнимались, желали друг другу всего наилучшего, предлагали дружить домами, а ещё лучше, семьями…

Кусакиро и Бывший Хозяин и Вечный Друг на прощанье посидели "на дорожку", как принято в России.

Сидя на коленях, Кусакиро промурчал своему Другу пару глав из Куси-до. О том, что прошлое нельзя изменить, что всему есть своя причина, и это является частью нашего пути в жизни. И то, что вы когда-то совершили, никогда не изменит нынешнего положения вещей. О том, что постоянные мысли о печальном расставании с друзьями мешают продолжать жить. Поэтому, эти мысли нужно оставлять в прошлом.

Напоследок Бывший Хозяин почесал Кусакиро за ушами и сказал, что никогда не встречал столь разумного кота-философа. И что Кусакиро нужно записать свои филосовские размышления, а также сочиненные танку и хайку на компьютерный диск. Чтобы желающие постигнуть истину, могли слушать эту запись на сон грядущий. И не важно, что для людского уха это выглядит просто как мурчание кота. Люди понимающие оценят мудрость и глубокое проникновение в суть вещей, зашифрованную в этом звуке.

…Кусакиро долго смотрел вслед удаляющейся повозке на странных круглых бочках. Он был счастлив и спокоен. У него был дом, друзья, любовь, прекрасные воспоминания и вся жизнь впереди…