Читать книгу: «В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая», страница 4
Особое счастье путешественника Травника
В общей сложности на свои странствия по России Терентий потратил более четверти века жизни. Сначала Москву, потом Московскую область объездил, и везде, где бы он ни был, всегда записывал впечатления в дневник и фотографировал: «Даже не знаю, зачем я это делаю – езжу и езжу… Мне это интересно и необходимо, вот и весь сказ. Не знаю, как объяснить, но дальнейшее чтение созданных в дороге записей, воспоминаний что-то делают с моей душой, с моей личностью, как-то по-особенному расставляют все во внутреннем мире. Будто свет кто-то зажигает внутри меня, когда пишу, а позже перечитываю», – нахожу в его дневнике.
Как-то раз после очередного возвращения Травника из путешествия, кто-то из его друзей подметил, что когда он входит в отчий дом, то от него так и веет волей и покоем, дышится неуловимыми ветрами дальних странствий. Я и сама не раз встречалась с ним после таких поездок, замечала, что от Терентия и впрямь струится аромат свободы, льются пряные и пьянящие, терпкие возду̀хи дальних, неведомых мне далей.
Высокий – за 1,90 ростом, мужественный, всякий раз загорелый и обветренный, полный сил, здоровья и творческих планов, Терентий покорял присущей ему скромностью и неспешностью, так словно бы знал наперед то, о чем его должны были спрашивать, знал, а потому никогда не суетился. Вот и теперь, представший предо мною трогательный широкоплечий богатырь, этот свободный и красивый душою человек, излучал, как мне казалось, наивысшую степень доверия, будучи не способным на какую-либо мелочность, лукавинку, на привычные многим делишки и беготню. Это был русич в самом, пожалуй, верном смысле этого звучащего понятия, воспитанный на любви к Родине, уважении к родителям и трепетно-требовательном отношении к женщине. Таким Терентия знали многие, с таким Травником встретилась когда-то и я. Многогранный и непостижимый, он с легкостью превращался в ребенка: пытливого, доверчивого и любознательного, смотрящего на мир глазами широко распахнутой души и творил. Миг, и перед тобой студент, революционер-разночинец, вольнодумец из девятнадцатого столетия, способный смело и аргументированно обосновать свою позицию, свой взгляд на вещи. Еще мгновение и откуда-то из неведомых мне пространств появляется утонченный, меланхоличный поэт Серебряного века и читает лучшее свое стихотворение. Таким был и есть этот человек: до мозга костей русский, до невозможного столичный, по уши влюбленный в российскую старину, в её глубинку интеллектуал:
Мне по нраву захолустье:
Травы в рост и тишина…
– нахожу и читаю я в его ранних стихах и верю, верю каждой строке написанной этим художником слова.
А ведь действительно, такие путешествия давали Терентию почувствовать не только внутреннюю раскрепощенность, но и духовную сосредоточенность, и ещё то, что сам поэт нередко называл «утешающим плачем его душеньки-души».
На мой вопрос о цели нынешнего путешествия, Терентий ответил, но как бы самому себе: наполниться, насытиться, вызреть и стать… «Знаешь, – очнувшись и теперь уже обращаясь ко мне продолжил он, – нравится мне Россия и всегда нравилась, как-то по душе мне Русь моя бескрайняя. Меня тянуло и тянет в пешие походы именно здесь, тянет в эту свободу, на эти красоты взглянуть, „тянет край заброшенный“… Помнишь, как у Есенина „край ты мой пустырь“, – вот меня-то этот „сенокос некошеный“, эти лес да монастырь и тянут. Я, можно сказать, не на шутку пристрастился к путешествиям, сделав их наиважнейшей составляющей своей жизни, своего духовного мировосприятия. Ты только представь, – тут Травник замер, и как-то тепло, несколько по-детски улыбнувшись, продолжил, глядя куда-то далеко-далеко, – колокольный звон, свечи, ладан, аромат с покосов, пыль дороги и дурманящий запах стойла, а во всем этом с тобою душа, не что-то, а твоя душа – покорная, понимающая, тихая, как девица пред суженным. Вот так-то! А без нее я и не ездил. Что еще делал? А разное: записывал впечатления в дневниках, задавал вопросы встречным людям, зачастую очень умным и знающим, получал ответы, делал выводы и писал… Вероятно таким образом, я неосознанно копировал важные моему эстетическому вкусу черты ищущего славянофила позапрошлого века. Может оно, всё моё творчество, и питалось этими ассоциациями… А впрочем, почему может? Конечно же питалось! И не только питалось, но и цвело, и плодоносило от собранных за время путешествия впечатлений. Сколько замечательных мгновений познало и испытало таким образом моё сердце, когда я, за тысячу верст от дома сидел с альбомом, делая наброски, или что-то напевал, сочиняя музыку, или просто писал стихи, заполняя увиденным дневники. Понимаешь, это особое, скажу я тебе, счастье – творить в таком состоянии. Оно во мне с юности поселилось. Зернышком малюсеньким кинуто, вот и складывалось оно, зрело, росло десятилетиями, а теперь выросло, стоит и не разрушается ни при каких условиях, потому как в нём и правда, и любовь Божия».
«По родной стороне я иду налегке…»
Иногда «катался» Терентий по городам и весям земли российской и «методом тыка»: маршрут выбирал легко, просто слушал и следовал внутреннему голосу, наметит место и ехал. Посетит, порадуется, только галочки и успевает ставить на карте, мол, тут побывал, тут… Никаких особых целей на первый взгляд, казалось, и не было, но не будем спешить с выводами. Как ни странно, несмотря на свою явную религиозность в период девяностых, он даже в Лавре Сергиевой был разы, намечая для поездок и посещений в основном те монастыри, что подальше от Москвы, а то и за пределами Московской области. Что касается самой области, ее монастырей и храмов, то он её объездил, что называется «вдоль и поперек».
Впечатляет обширная география его путешествий по России. Приведу из дневников одно только перечисление (без описания) других краев и областей, где он побывал: Пензенская, Коми, Мордовия, Саратовская, Липецкая, Воронежская, Тульская, Рязанская, Орловская, Калужская, Владимирская, Ярославская и дальше туда за горизонты – в Екатеринбург и Оренбург, на северный Урал, на Тянь-Шань, Алтай, Саяны и Среднюю Азию, в города Западной Сибири. Впрочем, основу его путешествий составляла все-таки европейская часть России. Практически это вся площадь от северных территорий Карелии, Вологодчины и до южных, юго-восточных городов, таких как Таганрог, Барнаул и Сочи.
В бытность существования Советского Союза, когда можно было без труда попасть в любой его уголок, проехал Терентий и по республикам, побывав в Алма-Ате, Тбилиси, Ташкенте, Кишеневе, Самарканде, Минске, а также в городах Прибалтики. Сплавлялся по Оке, Волге, Дону, Оби и Енисею. С группой путешественников был в прикаспийских степях, бороздил Черное и Азовское моря, а вот Восточную Сибирь – Эвенкию, Якутию, где странствовал его друг, известный путешественник и художник Демьян Михайлович Утенко́в, Терентий так и не посетил, не хватило ни времени, ни возможностей. У него была мечта: попасть на Чукотку и на Кольский полуостров, но не сложилось. Что касается предгорья Урала, то с европейской стороны оно Терентием исхожено, по многу раз. Цель этих путешествий заключалась в том, чтобы самим настроем, самим фактом подобного деяния благодарить Бога и жизнь.
«Я шел за чудом благодарения, шел за русской историей, собирал фольклор, мне было интересно создавать фотолетопись тех мест, куда приводили меня дороги, куда ступала моя нога. Именно об этом мне хотелось создать цикл дневников и аудиозаписей. Конечно, я старался узнать тонкости, особенности и тайны тех мест, где я бывал, встречаясь со знахарями, лекарями, старожилами сел и деревень, и местными священниками».
Слава Богу, в большинстве своем, все это удавалось, видимо благодаря его врожденным качествам терпения и коммуникабельности, умению слышать и слушать любого человека.
Из своих дальних путешествий он время от времени присылал мне маленькие смс-сообщения, в которых делился мыслями, рассуждениями, находками, встречами. Они приходили в любое время суток, бывало и по нескольку в день. Я их бережно сохраняла – переносила из телефона на компьютер, обязательно проставляя дату и время получения смс. За годы путешествий Травника у меня собрался внушительный архив из таких весточек. Бывало, что я вопрошала себя: «Зачем я это делаю?» Ответ пришел позже, когда начала работать над книгами о жизни и творчестве Терентия, пригодились они и здесь. Поднимаю архивы и понимаю, что многое из тех целей, которые он ставил перед собой, отправляясь в путешествия, им достигнуты. Травник создал обширный цикл дневников, написал сотни статей, им изданы десятки книг; сформированы многие аудиолекции и радиопередачи – это и «Родная сторона», и «Культурное наследие России», и образовательная программа «Часы», которая выходила в эфире Нижегородского радио, Радио «Вечность» и других. С некоторыми из таких весточек-смс я познакомлю вас прямо сейчас:
10/09/08 20:18
Когда-нибудь я обязательно расскажу и подробно о том, что меня многие годы вело по тайным тропам Руси. Что нашел, следуя им, что понял и что потерял. А пока только в стихах и намеками…
19/09/08 14:44
Цель выполнена. 1) Составил коллекцию тувинских и монгольских сказов. 2) Получил ответы по книге g-ji Daho у китайцев. 3) Взял пояс для Ja Zo. 4) собрал бурятский фолк, ну и новые стихи, и песни написал.
01/05/09 22:50
Был у старицы. Она сказала, что я такой, какой есть сегодня, благодаря предыдущему опыту всей моей жизни! Я плохое перетёр в хорошее. Кто это не понимает, тот не догоняет. Целую.
11/07/09 18:43
Уезжаю бродяжничать. Не могу без воли, ветра, дорог, неба, незамысловатых русских деревенских людей. Эх! Если бы учили на бродяг, не раздумывая пошел бы!
12/07/09 00:53
С возрастом я стал по-особенному любить русскую деревню. Эту грязь на дорогах, покосившиеся заборы, полуразрушенные сараи, запах навоза – все вызывает теплоту в душе. Опять в пути. Еду на газели в Троекурово. Хочу посетить места жизни моего предка Аракчеева.
17:29
Я добрался до места. Буду жить у бабы Глаши. Странничества очень благотворны и целительны для меня. Сначала 8 месяцев труда в городе почти на износ, потом воля, и опять труд – дневники со мной. Я вижу каждый раз как эти русские просторы, эти корни обновляют, умиротворяют меня. Да, физически это нелегко, но исцеляются мысли, а значит и тело. Не может русский человек без этого живого глотка свободы, а тем более русский поэт.
16/07/09 11:53
Сегодня ранним утром у меня было поразительное видение в саду у яблони. Пишу статью-изложение по заповедям Блаженства.
18:18
Видел великосхимника, видимо это был свт. Нил Столобенский (может Нил Сорский, но скорее первый, я недавно закончил статью о нем для новой радиопередачи) с огромной просфорой, с арбуз, и рядом с ним прабабушка моя. Вчера был на ее могиле, еле нашел. Видимо, я совсем низко пал, многогрешный. Это было в 16.45. Вышел во двор. Они были у яблони. Сейчас смотрю, а на этом месте вся трава под круг скошена и мелкие странные желтые цветочки. Поставлю стул здесь и поработаю.
18:23
Хочу поехать в Иоанн-Богословский монастырь запросить церковные книги-синодики о крещаемых, благо редакционное удостоверение с собой. Поищу склеп графа Минкина, говорят тоже на этом погосте. В письме бабушки упоминается двурукий дуб, я его нашел на кладбище. А еще баба Глаша поведала, что в доме ее отец-купец, где-то спрятал клад. Лучше бы не говорила мне. Будет пятый – если найду.
14:45
В месте явления Нила Столобенского под яблоней обнаружил странные листья и еще кое-что в траве. Это покажу позже. Диво дивное. Еще вчера видел анчуток череды, а ранее я видел их на ромашке… Об анчутках я писал в своей книге «Разнотравье»:
Проси силу у них на траву,
Радость, коль анчутка поможет,
Излечит трава сия,
скосит хворь
вострым ножиком…
О книге «Разнотравье»
После путешествий по родной земле родилась уникальная книга, с которой и хочу познакомить вас. Книга называется «Разнотравье» (2009), написана в былинном стиле, в ритме наговоров, нашептов и причитаний, с непременной присказкой в конце каждой части:
О траве не сказывай,
спрячь, да не показывай…
«Разнотравье» стала подлинным шедевром поэта Терентия Травника. Небольшими отрывками из нее украшена и эта книга, подчеркивая уникальность путешествий поэта и его поэтического дара. В начале книги автор обращается к читателям: «Многие годы мне довелось путешествовать по России. Дороги меня уводили и в Сибирь, и в степи Поволжья, в Вологодские леса и к Карельским озерам. И всегда со мной был мой дневник, где я записывал все свои впечатления от встреч с местными жителями и беседы с ними, в которых нередко звучало нечто неведомое и загадочное.
Одной из целей подобных путешествий было желание прочувствовать и сохранить на бумаге тайны сказов и легенд этих земель. Так появились многочисленные тематические статьи и рассказы. «Разнотравье» – это удивительный мир иной реальности, собранной, прожитой и перенесенной на страницы этой книги. Вместе со мной вам его дарит в своих рисунках художник, писатель, путешественник, исследователь тунгусского феномена Демьян Михайлович Утенко́в, проведший в тайге четверть века». В конце Терентий указал имена реальных «ведунов посоветчиков» с кем ему довелось познакомиться и пообщаться:
Дед Седобровка
Бабка Калиня Муромска̀я
Травник Болотарь Пскопский
Лесник дед Куколь Рязанский
Перекинь-бабка
Гуль Воля-волянка
Иван Корень
В общем, что ни говори, Терентий шел своими путями. Для него важно было не просто в местный музей попасть или в Дом культуры зайти, а вобрать в себя всю совокупность чудес и необычности того места, куда он пришел Божьим промыслом. Насладиться вместе с деревенскими жителями и тишиной, и временем, и просто природой с ее заветной красотой: «Что я делал? Я просто глубоко дышал, дышал Родиной, дышал Россией. Как-то так я и влюбился в нее, да так, что не могу надышаться и по сей день. Наверно, это тоже была моя цель – стяжать Родину».
Эта любовь, свежий ветер, воля и свобода очень чувствуются во всем творчестве Травника, когда он пишет о Родине в статьях или говорит о ней в стихах. Он не лукавит, когда утверждает, что очень хорошо знает добрую половину России, практически все ее области: от муромских лесов и красот Плещеева озера с его дивным синим камнем, до Аркаима – бескрайнего южного Урала.
В октябре 2017 года он записал в своем дневнике: «Все как-то сложилось, все я охватил: и литературные места Мураново, Мелихово, Константиново, Ясную поляну и жуткие северные леса вологодчины, и берега Беломорья, и прикаспийские „прерии“ степи. Как-то раз я даже у финской границы оказался под Ленинградом, наткнулся на пограничников. Был и там, откуда задувают ветра Монголии и Китая. Все это сложило во мне определенную четкую картину России. Я не путешествую с 2012 года. Всему свое время. Просто так ехать куда-то мне не хочется. Везде побывал, а то и не раз. Но, когда глаза закрываю, то по карте вновь еду на машине или иду пешком, и знаю, где какой поворот меня ждет, когда через Волгу переезжать надо, а где через Оку поплывем. Все эти „мои внутренние образы-картины“ были подарены в музей моей души. Пришло время их показать, и я обратился к литературе. Теперь уже мое перо путешествует по карте белого листа, опираясь на весь опыт моего дорожного ремесла. Октябрь. 2017».
Я по полю иду, в руках посох держу,
за спиною холщовая сумка…
По родной стороне я иду налегке,
чтоб и видеть, и слышать, и думать.
Я у ветра спросил, кто здесь давеча был,
он ответил: «Такой же, как ты…
Он оставил тебе книгу странствий в реке,
меж страниц свою правду вложил».
Т. Травнiкъ, 1990 г.
Музей души: холсты и полотна путешествий
Пришло время пригласить вас, дорогие читатели, в Музей души Травника и не спеша пройтись по его залам, познакомиться с уникальными сокровищами – отдельными холстами и полотнами увлекательных путешествий моего героя, запечатленных в его душе.
Всё началось, как и полагается, с детства. Замечу, что у Терентия всё самое главное в жизни стартует именно с него, с его детства. И музыка, и живопись, и поэзия зарождались в нём в совсем юные годы, а путешествие, точнее первые мечты о кругосветке посетили нашего героя, когда однажды в доме появился самый настоящий глобус.
В то время его отец Аркадий Павлович, работал в гостинице «Украина», где один из туристов, видимо из Европы, и подарил ему разноцветный глобус с политической картой мира. Он был мягкий, как мяч, но больше размером, а все названия стран, городов, морей и океанов, были сделаны на иностранном языке. Глобус хранился Терентием вплоть до окончания школы, пока однажды не лопнул. Конечно же с ним пришлось расстаться, но свое дело он сделать успел, и в душе Травника навсегда поселилась любовь к географии и путешествиям.
«Собственно с этого самого глобуса всё и началось, – делится со мною Терентий своими воспоминаниями, – папа принес его домой, посадил меня к себе на колени, и мы стали его внимательно изучать. Папа настолько интересно рассказывал, что я мгновенно представлял и океаны, с живущими в них огромными китами и спрутами, и горы с вершинами, протыкающими облака, и непроходимые джунгли, полные опасностей и тайн, и знойную, горячую пустыню, и охваченную безмолвием арктическую даль…
Воображение дорисовывало больше, и я с удовольствием делился этим с родителями, а уже в первом классе у меня на школьном письменном столе, помимо учебников, появились книги, во многом связанные с путешествиями. Мама купила и подарила мне романы польского писателя Альфреда Шклярского, где главный герой Томек путешествует по миру. Книги изумительные и читал я их, перечитывая вплоть до десятого класса. Конечно же у меня была и Детская энциклопедия, мечта многих ребят. Первый ее том был посвящен Земле, и я зачитал его, можно сказать, до дыр. Кстати, эта удивительная книга стала моим внеклассным учебником. Многие статьи из неё я буквально знал наизусть, с огромным интересом штудировал все двенадцать томов, что позволяло мне блистать эрудицией в школе. Замечу, что точно такая же была и у моего школьного друга Леонида Чертова, который и по сей день отличается крайней начитанностью и образованностью, так что книги сделали, как им и положено, свое замечательное дело. Во втором классе мама мне подарила альманах «Земля и её жители», а позже великолепно изданные альбомы чешских художников Йозефа Аугусты и Зденека Буриана «По путям развития жизни» и «Жизнь древнего человека». Папина сестра, тётя Галя, вышедшая замуж за Фуада Аль`Мери, ученого из Сирии, и уехавшая жить в Алеппо, работала в издательстве, и ей удавалось покупать и дарить нам замечательные редкие книги».
Вообще-то книг в доме Травника было и остается очень и очень много. Семья была читающей, а потому даже на даче у Терентия и по сей день сохраняется внушительная библиотека, начало которой было положено еще его дедами Павлом Алексеевичем и Георгием Григорьевичем. Возвращаясь к его путешествиям, скажу, что в третьем классе наш герой соорудил с ребятами плот и осуществил попытку сплава в сторону… Белого дома, который в те годы еще только строился, но не учел, что плыть придется против течения, да и зоркая общественность мальчишек быстро задержала, а потому будущие капитаны успели проплыть лишь с десяток метров в сторону Бородинского моста.
Вскоре начались походы, которые любила вся семья, а организовывал их отец, заядлый турист и рыбак. Терентий с огромным энтузиазмом все это поддерживал, регулярно посещая с папой магазин «Охотник» на Старом Арбате, где продавалось снаряжение и для туристов. «Магазин был сказочный, – читаю в его дневнике, – на стенах висели плащ-палатки, резиновые лодки, каны, рюкзаки, ружья, рыбацкие сети и удочки. Хотелось купить всё и я, как зачарованный рассматривал это богатство, дыша пропахшим смолой, резиной и мазями для лыж, воздухом.
Стены заведения украшали росписи с лесными мотивами, над которыми висели огромные чучела голов оленя и кабана, пафосно венчая замысел создателей интерьера. Подобных магазинов в близлежащей округе больше не было, и я ходил туда, поверьте, как в настоящий театр. Впрочем, недалеко, на том же Арбате, был еще и «Зоомагазин», который я полюбил еще больше, но об этом в другой раз. Скажу только, что в нем я оказался опять же благодаря отцу, который решил разводить аквариумных рыбок. Мама занималась комнатными цветами, но особенно любил цветоводство дедушка. Видимо всё это развило во мне любовь к природе и имеет самое прямое отношение как к моим походам, так и к странствиям вообще».
В домашнем архиве Юлии Фадеевой7 хранятся вещи Терентия, которые были с ним во все долгие годы его странствий по России: рубаха и футболка, дневник, игольница, четки, лампадка, талисманы-игрушки детства, трубочки, повязка на волосы и другие. Часть этого богатства представлена на сохранившейся в архиве «Vano» фотографии.
Походные вещи Терентия Травника. Фото 2000 г.
