Читать книгу: «В потоке творчества: путешествия и подвижничество. Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах и дневниках. Книга четвёртая»

Когда мне не хватает смыслов, то я подолгу смотрю на закат, представляя его рассветом, и тогда многое становится понятным.

Терентiй Травнiкъ

© Ирина Михайловна Соловьёва, 2020

ISBN 978-5-4498-1518-7 (т. 4)

ISBN 978-5-4498-1519-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Башенка «Ключ» – один из символов города Ивантеевки Московской области открывает вход и в эту книгу.

От путешествий к подвижничеству

Четвертая книга семикнижья «В потоке творчества: путешествия и подвижничество» – не просто своеобразная вершина радужной серии книг о жизни Терентия Травника, но, пожалуй, и самая долгожданная. С интересом работала над предоставленными мне материалами, открывая нового Травника и для себя, и для почитателей его таланта, уверена, с не меньшим трепетом ждущих это издание. Радужной эта серия именуется потому, что по задумке, обложка каждого нового тома имеет свой цвет – один из семи цветов радуги. Данная четвертая книга – зеленая, словно окрашена цветом самой жизни. Находясь в преломлении семицветья, зеленый как бы вобрал в себя три теплых оттенка – красный, оранжевый, желтый и три холодных – голубой, синий и фиолетовый. Таким образом к предыдущим трем книгам, посвященным таким сторонам личности Травника, как художник, музыкант и поэт с этой книгой присоединяются еще две, пожалуй, самые главные его грани – путешественника и подвижника, в совокупности представляющие тот прочный фундамент, на котором зиждется миропонимание Терентия.

И путешествия, и подвижничество не только питали и обогащали внутренний мир моего героя, но и укрепляли его волю, способствовали духовному росту. Символично и то, что на обложке книги фотография, где Терентий стоит на крыльце крестильного домика после совершенного над ним таинства крещения. Крестильни больше нет, ее снесли при строительстве нового храма, но именно крещение и дало тот самый импульс к развитию всей дальнейшей творческой жизни Травника, открыв желание и возможность к странствиям. Сколько стихов и книг было задумано и написано им именно в путешествиях, сколько сочинено музыки, пронизанной ветром и солнцем, сколько создано картин из сердца, наполненного свободой вольных просторов родной земли. Можно сказать, что путешествия, и выросшее из них подвижничество – есть корень, маточный раствор, из которого произрастает все творчество Травника, воплощая в реальность его сакраментальную формулу «Три плюс один», символизирующую скрытые отношения его с Богом, где тройка есть Божественная Троица, а единица – сам Травник в своем служении. В какой-то степени книга символизирует восхождение Травника по ступеням творчества, начиная с художника, музыканта, поэта и далее к главному пику своей жизни – к духовной природе собственного «я». По его словам, за годы путешествий ему удалось не только увидеть красоту жизни, но и многое понять, каждый раз постигая ее по-новому. И вот, наконец, вершина служения, когда Терентий предстает перед читателем не только как художник, музыкант и поэт, но и как путешественник, подвизающийся в своих странствиях при храмах и монастырях. Таким образом все пять граней личности моего героя и легли в основу служения его творчества Богу и людям.

Предлагаемая книга состоит из двух частей. Первая посвящена поэту-страннику, поэту-ходоку, романтичному пилигриму, идущему на зов собственной души по нехоженым тропам земли русской, вторая – его подвижнической жизни. Важно понимать, что в основе любой деятельности Терентия всегда присутствует структура. Так и его путешествия никогда не были хаотичными (куда хочу – туда лечу), а всегда четко систематизированными, подчиненными ранее составленному им маршруту и плану, а потому и описание их в книге мною также структурировано и сориентировано по сторонам света, начиная с северного направления, далее к южному, западному и заканчивая восточным, с приложенной ко всему подробной картой с обозначением маршрутов, указанием городов и населенных пунктов, где удалось побывать поэту.

С самых первых страниц читатель будет знакомиться с широтой замысла поэта-путешественника, начиная от Москвы и «до самых до окраин» нашей необъятной Родины, вместе с дневниками поэта откроет для себя многое, чему тот научился, что узнал о жизни, с кем встретился на «неведомых дорожках» интересного и во многом таинственного мира непознанного. Вместе с Терентием мы побываем в горах, степях и даже болотах, узнаем о том, что случилось с его другом в Карелии, поймем зачем Травник, несмотря на опасности, каждый год в течение почти тридцати лет отправлялся в подобные, сопряженные с риском странствия, какие цели и задачи он ставил, и что нашел и потерял, день за днем преодолевая, как трудности пути, так и не меньшие препоны в собственной душе, превозмогая присущие многим из нас лень и страх, тревогу и сомнения в продвижении к поставленной цели. Маленькими жемчужинками рассыпаны по книге афоризмы Травника, рожденные в путешествиях.

Встречаясь с Терентием и слушая его рассказы о походах, в моей памяти невольно всплывали факты из жизни Иисуса Христа, который прежде чем начать проповедовать, не один год посвятил странствиям, набираясь жизненного опыта и знаний. Известно, что так поступали Мухаммед, Будда, пророки и явители духовных знаний на земле. Шли этим путем и многие творческие люди, ученые и философы, отправлялись в дальнюю дорогу, чтобы узнать и попробовать «жизнь на зуб», оставляя мудрость открытых ими знаний в своих будущих произведениях. К примеру, Антон Чехов набирался подобных знаний на Сахалине, Николай Гоголь и Федор Достоевский – в поездках по монастырям. Изучив немало монографий, пришла к выводу, что невозможно создать произведение, достойно влияющее на души других людей и несущее им духовное обогащение, пользуясь обычными поездками на отдых, где «все включено», в них нет правды жизни, нет той самой диковинки, того дичка, что дают именно котомочные странствия с посохом.

Я восхищаюсь людьми, которые не позволяют никому вмешиваться в их жизнь. Они сами ищут истину, по крупицам собирают свой мир, не обращая внимания на удивленные, а зачастую и осуждающие взгляды окружающих. Эти люди прекрасны и многогранны. Они живут в согласии с собой, живут так, как им подсказывает сердце. Обычно в миру их считают чудаками, но пред Богом это самые верные и преданные любви жители Земли. Именно к таким гениям-чудакам в полной мере относится и герой моего повествования: художник, музыкант, поэт, а теперь путешественник и подвижник – Терентий Травник…

Вторая часть книги органично вытекает из первой и посвящена подвижничеству Травника, можно сказать, самому главному пути человеческой жизни. Думаю, что именно здесь и кроется ответ на интересующий многих поклонников его творчества вопрос откуда в созданном им столько любви, откуда столько смиренного понимания и знания жизни. Ответ существует: именно в соединении с путешествиями, подвижничество и дало то самое качество произведениям Травника, которое в последствие стало способным влиять на человеческую душу самым благоприятным образом, цели́ть ее словом. Именно с полей подвижничества пришло для Травника время и созидания, служения.

Перед тем, как предоставить читателям шагнуть вместе со мной в удивительный мир странствий моего героя, скажу, что помимо прямых бесед с Травником, в основу предлагаемой работы легли многочисленные дневники и заметки, а также краткие исторические справки «о городах и весях», храмах и монастырях, в которых ему довелось побывать. В начале описания каждого населенного пункта размещен герб, символически отражающий исторические традиции местности, что создает и заключает в логический орнамент все изложенное мною. Помимо этого, книга богато иллюстрирована фотографиями из личного архива поэта и, безусловно, адресована самому широкому кругу читателей всех возрастов.

С уважением и теплом,

автор Ирина Михайловна Соловьёва

Путешествия

Большая дорожная карта путешествий

Когда-то в детстве, а точнее в 1971 году, в первом классе, мама Игоря Алексеева, будущего Терентия Травника, Людмила Георгиевна подарила ему книгу «Земля и ее жители».

Подолгу рассматривая многочисленные рисунки, он часами путешествовал по картам, представленным в этой книге: поднимался в горы Тибета, пересекал на папирусных лодках океаны. Тогда это были только его фантазии. Из книги он узнал о первооткрывателях земель, мореплавателях, о подвигах землепроходцев и о том, что они видели, путешествуя по всему земному шару: в стране вечных льдов, в знойных пустынях, в непроходимых джунглях, и на скрывающихся в облаках горных вершинах, узнал о морях, континентах, островах нашей планеты Земля. Сей факт, по его словам, и послужил тому что, повзрослев, он уже с восьмого класса стал приобщаться к коллективным походам, а к 25 годам – самостоятельным путешествиям. Маршруты выстраивал сам, а цель была одна – познание страны, в которой родился и вырос, изучение ее истории, жизни и быта народов, живущих здесь, особенностей их культуры.

Первые, скорее не путешествия, а «бытовые» или экскурсионные турпоездки – в гости к родственникам, в санатории, а то и в пионерлагеря, Терентий начал осуществлять ещё с родителями примерно с первой половины 70-х годов прошлого столетия. В то время эти были, в основном, культурно-ознакомительными. Всё, как у всех: поездом дальнего следования, но чаще электричкой или автобусом, поскольку машин в личном пользовании почти ни у кого не было. Тогда по профсоюзной линии предлагалось много экскурсионных однодневных и многодневных туров по Золотому кольцу России, экскурсии выходного дня по Москве и ближайшему Подмосковью, заезды в дома отдыха, а также поездки в города союзных республик. Такие путешествия в своей основе носили массовый культурно-развлекательный характер. Подобные путевки можно было запросто приобрести на каждом предприятии через профком за 10% от полной стоимости.

Трудовое население в СССР вполне могло себе позволить за 10 рублей съездить на выходные в Киев или на море в Одессу, причем в эту цену включался не только отдых, но и авиаперелет в оба конца, трехразовое питание, проживание в гостинице, экскурсионная ознакомительная программа – пешая или же автобусная по городу. По нынешним меркам – фантастика! Средняя зарплата была в те годы сто рублей, а это десятая её часть. Сегодня средняя – тридцать тысяч, следовательно, десятая часть – три тысячи. В наше время на три тысячи ты туда-обратно и не слетаешь. Такими «окультуренными» путешествиями в советские годы пользовались многие, выезжая на выходные целыми отделами.

Таким образом, Игорь с родителями ещё в подростковом возрасте побывал в Киеве и Ленинграде, Риге и Вильнюсе, в Ташкенте, Ашхабаде, Сочи, посетил Симферополь, Ялту, Севастополь, был во многих городах Белоруссии, а в детском возрасте не один месяц провел в Евпатории – санатории имени Тараса Шевченко. Его родители любили путешествия и старались приобщить к этому и сына. В своем архиве нашла письмо от Терентия, датированное 6 мая 2015 года: «Я будучи еще пацаном, с папой объездил практически всю европейскую часть СССР. Ездили и на машине с его друзьями, и своим ходом, жили „дикарями“ в палатке. Было здорово и очень интересно! Везде люди приветливые и словоохотливые: расскажут, подскажут, покажут. В наше время многое поменялось. Мне не раз было неуютно ночевать в провинциальных городишках (то, кого-то изобьют, то ограбят, с начала 90-х народ пошёл какой-то иной). А ведь раньше даже не задумывались – где остановишься, там и заночуешь».

Позже, как правило, Терентий ездил в одиночку то за травами, то, как он сам называл, за радостью душевной. «Наш ковер цветочная поляна, наши стены сосны великаны» – это про меня и таких, как я», – говорил он. Людей хоронился, бродил лесами да полями, но случалось, бывал и в городах.

«В Киеве раз шесть был и самый первый – в 1978 году. Помню, я такой счастливый приехал оттуда, как в раю побывал, и это несмотря на то, что тонул в Днепре, прямо напротив Киево-Печерской лавры, когда вместе с другом Ваней отдыхали в Гидропарке. Нас спасли, даже в газетах писали, что наградили нашего спасателя, фото его поместили. Говорят, что Киев наикрасивейший город, и это действительно так. Позже мне довелось побывать во всех республиканских столицах, кроме, пожалуй, Еревана и Баку. Мои любимые – это Тбилиси, Ташкент, Таллин и Киев, но более всех именно Киев».

Внимательно изучая дневниковые записи Терентия, мне на глаза попалась заметка-впечатление о его первой поездке в Киев. Запись была сделана позже, в декабре 1995 года, видимо, после очередной его поездки на Украину, спустя пятнадцать лет после того самого первого путешествия. Описание оказалось большим и весьма обстоятельным, а потому приведу небольшой фрагмент, отражающий чувства и ощущения Терентия от его первого визита в один из древнейших городов мира, столицу киевской Руси – Киев. Пишу, точнее цитирую его воспоминания на этих страницах с неким налетом грусти, причина которой, думаю, станет понятна каждому, у кого когда-нибудь в руках окажется эта книга.

Поездка в Киев

Из дневника Терентия Травника:

23 декабря 1995 года. 21:04. Ясенево. Москва.

«Давно замечал эту особенность у дневников и воспоминаний: сколько бы лет не прошло, но стоит только приступить к записям, так все открывается в памяти настолько ясно, как бы оно произошло только вчера. К сожалению, дневников школьной поры у меня сохранилось немного, утеряны и те, где я писал о нашей первой поездке в Киiв. Поэтому воспользуюсь нынешними навыками моего писательства и постараюсь изложить все заново, надеясь не упустить ничего важного. По возможности буду краток и приятен для читателя. Итак, погружаюсь на семнадцать лет в прошлое и… вспоминаю, что «…вчера закончились школьные экзамены, позади восьмой класс, а впереди целое лето и отдых, а самое главное, похоже, что состоится давно запланированная с моим другом Ваней Ламочкиным и его мамой долгожданная поездка в Киев. Едем в гости! В гости к их дальней родственнице, приме Киевского театра оперетты тёте Любе. Сегодня Татьяна Ивановна, мама Вани, наконец-то купила три билета в купейный вагон. Еще немного, каких-то пару недель и вперед!

Время не стало нас испытывать на прочность, пролетело незаметно и вот он – вечер предвкушения. С самого утра и до вечера мы с Ваней собирали чемоданы. Завтра – в дорогу! Насколько помню, но для меня сбор вещей всегда был интересен. Я мог забыть положить носки, рубашку, трусы и все, что угодно, но я всегда детально собирал, то, без чего мое пребывание в походе, а в данном случае в Киеве, казалось мне просто невозможным. И первым, как водится, на дно чемодана легли книги, причем с пяток, далее пара альбомов для рисования, краски, карандаши, фотоаппарат, пленки и кинокамера: узкопленочная семимиллиметровка, работающая на квадратной батарейке. Папа впервые доверил камеру мне, а это о многом говорило.

На сцене Киевского театра оперетты в центре тетя Люба. Фото Игоря Алексеева из театральной ложи. 1978 г.

Книги я собирался прочитывать долгими вечерами, а фотографировать, и, конечно же, рисовать на прогулке. Опыт подобных поездок упорно показывал, что ни одной книги, взятой мною так и не читалось, а потому, когда мама появилась у меня в комнате со стопкой глаженных вещей, первое, что она сделала, так это вынула из чемодана книги и положила их на стол. Спорить не стал – понял сразу. Не буду расписывать тревожность ночи перед поездкой, но разбудили меня с трудом, потому как всегда под утро разоспался.

В поезде пили чай, играли в шахматы, а проснувшись пораньше сидели и смотрели в окно на необъятные просторы страны. Киев встретил нас теплой погодой, цветением акаций и каштанов. Повсюду зеленела и радовалась жизнь, а на мосту, перед домом шла бойкая торговля фруктами и творогами со сметаной. Подходя к дому, в котором мы должны были жить и переходя небольшой мост через водный канал, Татьяна Ивановна одним махом купила целое ведро абрикосов по цене, как за московский килограмм, полведра клубники с ароматом до сумасшествия вкусным и литровую банку густой деревенской сметаны у женщины с «солохой» на голове.

Довольные, мы пришли в дом к тете Любе, помылись и с удовольствием растянулись на отведенных для отдыха кроватях. Вскоре нам с Ваней принесли по миске клубники со сметаной и сахаром, по пиале абрикосов, и я понял, что вот она и начинается – настоящая жизнь!

Отобедав борщичком, через пару минут мы с моим другом, в позе главнокомандующего из верховной ставки, склонились над картой Киева для туристов, купленной на вокзале сразу по прибытии. Продолжая уплетать необыкновенно вкусную клубнику со сметаной, стали скрупулезно выстраивать завтрашний маршрут. Планов было громадье. К тому же Ваня, осознав в последний момент, что едем ко всему ещё и на Днепр, сообразил прихватить в поездку рыболовные снасти. Так что с наступлением темноты было решено идти ломать ветки для изготовления удочек.

Остановились мы в Русановке. Этот остров – уютнейший и весьма респектабельный район города. Метрах в пятидесяти от нашей шестнадцатиэтажной башни был мост и проходил водообводной канал, вытекающий из Днепра, в котором, собственно, мы и собирались рыбачить.

В башне слева от моста гостили Игорь и Ваня с мамой. Фото 1979 г.

По вечерам прямо из воды канала били фонтаны, причем с меняющейся цветной подсветкой. Зрелище по тем временам запредельное даже для москвичей.

Солнечное утро и запах молодой листвы тополей, пролезший через полуоткрытую балконную дверь, ознаменовал собой начало первого дня нашего отдыха. Перейдя на другую сторону канала, сели на трамвай и направились в сторону старого города. Миновав мост Патона и, оставив слева Выдубицкий монастырь, с ветерком понеслись вверх, по бульвару Дружбы народов в центр города, откуда так призывно еще со вчерашнего вечера сияли купола Киево-Печерской лавры. Выйдя из трамвая и направились в сторону Крещатика, главной улицы украинской столицы, что-то вроде московской Тверской, но только и шире, и масштабней. Шли в хорошем настроении, уплетали медовые груши и персики, шутили, смеялись и заходили во все сувенирные магазины для приобретения чего-то на память о поездке и для подарков друзьям.

Киев. Крещатик конца 70-х начала 80-х.

Город Киев был изумительно красив: зеленый, свежий, немноголюдный, отчего казался и светлым, и просторным. Поразило огромное количество ухоженных клумб с живыми, необорванными цветами, преимущественно розами. Настроение было мажорное, самый, что ни на есть «цэ дур¹», а потому нравилось все: и пение птиц, и голубое небо, и очень приветливые, шумные и разговорчивые киевляне: отвечали на любой вопрос, а когда узнавали, что мы еще и из Москвы, то были готовы стать нашими личными гидами и еще более основательно всё рассказывали и объясняли, прежде, чем попрощаться. К москвичам в Киеве было на редкость дружелюбное отношение, казалось, что киевляне хотят нам понравиться, произвести самое положительное впечатление. Мы это замечали и ценили.

В тот день нам удалось побывать в Лавре, в её дальних и ближних пещерах, посетить памятник Святого князя Владимира – крестителя Руси. Гуляя, меня постоянно не отпускало ощущение праздника, и я поделился этим с Ваней, уплетающим тем временем огромную булку, на что он, как бы согласившись, утвердительно кивнул, поскольку рот был забит свежей душистой мякотью халы, что, мол, и у него такое же состояние. «Ремонт взуття», – читаем вывеску на доме, смеемся и идём дальше в сторону дома с надписью «Перукарня» и так до позднего вечера.

Жили мы во всех отношениях замечательно. Дни пролетали, «яко птицы над Днiпром шо ни голубь, то ласточка», а проще, один за другим. Вскоре на карте значками посещения были отмечены Софийский собор, Андреевская церковь, Михайловский Златоверхий монастырь, Владимирский собор, Андреевский спуск и Андреевская церковь, Университет Тараса Шевченко, музей Булгакова, Киевский фуникулер, Гидропарк и Ботанический сад имени Гришко. Ходили с утра до вечера, досконально изучая и дотошно отмечая все посещения на карте города спецзнаками, разработанными еще в Москве. Кстати, карта до сих пор жива и хранится в подшивке всех карт с путешествиями нашей семьи. Отец, куда бы не приезжал, первым делом всегда в привокзальном киоске покупал карту местности.

Вспоминаю день, когда мы побывали в Ботаническом саду. Тетя Люба сказала, что быть в Киеве и не посетить это место, особенно розарий, все равно, что в Москве не побывать в Кремле. Ну, аргумент, что называется – наповал. Сказано, значит – сделано! А потому легли спать пораньше, чтоб с утра в саду быть первыми.

День был будний, а потому и народу мало. Попав сюда мы с Ваней, наслаждались и свободой, и нашей раскованностью – фотографировали, смеялись и, конечно же, шалопайничали.

Вот он – знаменитый киевский розарий! Скажу сразу, что то, что я увидел, едва мы вошли «у сад», на меня произвело такое сильное впечатление, что три цветных отечественных кинопленки, и одну фотопленку «Orwo» производства ГДР, взятых с собою и рассчитанных на все время отдыха, я без сомнения здесь и «просадил». Каких только роз, да ещё и в таком количестве, тут не было! Я почувствовал себя малышом из «носовского» Цветочного города, эдаким Вспышкой или Окуляркиным, это что больше по душе, и только потом учеником московской школы №933 Советского района. Ни в Москве, ни в Ялте, ни в Евпатории, ни на Кавказе я ничего подобного ни разу не видел. Роз было море и запаха от них на целый океан. Это просто ошеломляло! Повсюду стоял гул: жужжали шмели и пожужживали пчелы, а витиеватые гаревые дорожки, украшенные по обочинам огромными валунами, мирно дремлющими в кошенной салатовой-пресалатовой траве, манили своей необычностью, по крайней мере, в Москве ничего подобного я не видел.

Красивый, свежий, чистый, пестрый от цветов и зеленый от листвы сам Киев, лично для меня больше всего напоминал в те годы радугу: да-да самую настоящую радугу! По улицам то и дело сновали поливальные машины, сбивая местную теплынь, а каштаны и акации, получив желанную порцию влаги, будто в знак благодарности ещё больше начинали источать свои удивительные ароматы. Даже когда пару дней шел дождь, их всё равно также поливали – мощные струи днепровской воды били метров на двадцать из флегматичных поливальных машин, разлетались на бесчисленное количество капель, капелек и капелюшек, и стоило солнцу хоть на минутку показаться из-за тучи, как этот удивительный каскад свежести моментально превращался в настоящую радугу, и тогда, казалось, по всему Киеву раздавались веселые детские голоса: Ма! Па! Смотри, смотри – радуга!

Дожди в Киеве гости не частые, особенно летом, но если льют, то основательно и от души, так словно хотят всем и сразу и угодить, и доказать, что это вам не какая-то там бесправная Африка, это – самая, что ни есть настоящая Украинская Советская да ко всему еще социалистическая республика! Земля украинская плодородная, родит и кормит всю страну, а потому попить любит, вот дожди и стараются вовсю свою «дождяцкую» силушку.

Кстати в один из таких дней мы решили посетить украинскую ВЫставку ПЕРедовых ДОСтижений, сокращенно ВЫПЕРДОС, что-то вроде нашей ВДНХ. День был совсем пасмурным, да к тому же все павильоны оказались закрытыми. Поблуждав между выставленной на улице сельхозтехники, мы остановились у павильона Радяньской Науки и стали фотографироваться. В этот момент дверь в павильон открылась, и к нам вышла женщина средних лет в строгом костюме учителя. Поинтересовавшись откуда мы и, узнав, что из Москвы, она, сразу предложила нам войти в павильон и попросила подождать несколько минут, пока она не позовет экскурсовода. До сих пор не могу забыть, что нам, мальчишкам-подросткам из Москвы, специально открыли целый павильон и провели для двоих пацанов преинтереснейшую занимательную экскурсию. Помню, как почти час, приятная женщина-экскурсовод в очках с гордостью водила нас по огромному залу, включала макеты, демонстрирующие и Днепрогэс, и Запорожский металлургический комбинат и всякие новаторские устройства, типа роботов-уборщиков снега и рассказывала обо всех тонкостях научной жизни республики. Это была самая большая сказка нашего путешествия. Не знаю, что на работников павильона произвело такое впечатление, то ли то, что мы из Москвы, то ли ещё что-то, а может они просто люди такие хорошие оказались, а может все сразу сложилось, но праздник, скажу я вам, удался на славу.

Пишу сейчас и думаю, как же все поменялось. Был в Киеве пару лет назад, в начале 90-х. Люди хорошие, а вот город подурнел, каким-то больным он мне тогда показался, уставшим. Купил клубнику, поел, прогулялся к Днепру, что-то не так стало с городом. Да и в Москве все было тогда не так, все серенько и тоскливо. Обе столицы как-то запаршивели тогда, скукожились. Время перемен дышало какой-то неведомой и тревожной не прохладой, а скорее сыростью. Сейчас чуть лучше, по крайней мере в Москве.

И все-таки тогда, в далеком 1979 году мне Киев показался чудом, даже в сравнении с Москвой. Помню приехав, я весь вечер, взахлеб рассказывал родителям об увиденном. Из Киева я привез куманек в подарок маме и фигурку художника. С 1979 года этот живописец Тарас, так я его назвал, не покидает мою комнату в доме у родителей.

Через некоторое время, мы приехали в Киев с мамой к нашим родственникам. Я снова попал в город-сказку, но то первое впечатление больше не повторилось. Пусть все увиденное и поразившее меня тогда так и останется в моей памяти истинным лицом этого великого и прекрасного города – столицы Украины – Союзной Советской Социалистической Республики».