Читать книгу: «Странная история драгоценностей графини Воронцовой», страница 4
Тётушка, подумав немного, согласилась, а бедный супруг Зиночки до того опечалился, что не знал, кого слушать и на что соглашаться. Наталья Осиповна, проведя бессонную ночь, будучи в раздумьях то о графе, то о сестрице, надумала, наконец, отговорить Анну Григорьевну от скорейшего прогонения беса и дождаться половины восьмого вечера – авось, что-нибудь и случится.
Сделав задуманное и выдворив священника, Наталья не отходила от постели Зиночки, но вот и день прошёл, и часы пробили половину восьмого, а только больная заснула да и не просыпалась вплоть до следующего утра.
Так безрезультатно прошло ещё три дня. Зиночка чувствовала себя лучше и уже выходила на неспешные прогулки то с Александром, то с Натальей Осиповной, то с ними обоими.
На четвёртый день в гости пожаловал Пётр. Графа Наталья больше и не видела, хотя из-за Зиночкиной болезни она совсем перестала бывать в свете. Правда, сама Наталья Осиповна, сперва страстно желавшая свиданья с Корницким, по прошествии нескольких дней, уверилась в ненадобности их встречи и даже некоей неловкости.
Поначалу в гостиной сидели втроём: Наталья, Пётр и тётушка.
Василевский объявил, что разучил одну прелестную пьеску и, снова извинившись за свою немузыкальность, сел за фортепьяно. Под нескладные звуки нещадно терзаемого инструмента в комнату вошли фон Крафты. Зиночка похорошела, седина в волосах пропала, и девушка даже попыталась подпеть Петру. После чая с конфектами, которые принёс Василевский, решено было играть в преферанс. Слуга распечатал новую колоду, и тут ударили часы: половина восьмого. Наталья Осиповна кинула быстрый взгляд на Зиночку и внутренне напряглась, даже вцепилась мгновенно одеревеневшими пальцами в столешницу.
Зиночка, говорившая что-то, остановилась на полуслове, вздрогнула и ринулась к двери.
– Барон! – вскрикнула Наталья, и Александр тут же закрыл дверь, загородив её спиной.
– Дорогу! Дорогу! – шипела Зиночка и колотила руками то по груди мужа, то по стене.
– Тётушка, как звали мать Каримского? – спросила Наталья.
– Екатерина… – принялась вспоминать Анна Григорьевна, – Екатерина… Дай Бог памяти!
– Прочь! Прочь! – кричала Зиночка, вперившись своим страшным взглядом в глаза Александра. Тот держался из последних сил.
Ошеломлённый происходящим, Пётр, застыв на месте, читал про себя молитву.
– Только не называйте баронессу по имени! – произнесла Наталья, – Тётушка, вспомнили?
– Екатерина… Екатерина Прокофьевна!
Наталья Осиповна медленно подошла к Зиночке.
– Екатерина Прокофьевна!
Кулачок, стучавший по стене, остановился в воздухе. Девушка медленно развернулась, Наталья ожидала снова увидеть лицо княгини Каримский, но этого не случилось.
– Что? – вполне миролюбиво вымолвила Зиночка или княгиня.
– Екатерина Прокофьевна, – повторила Наталья, и голос её дрожал, а коленки, сокрытые юбками, тряслись, – Кому вы хотите мстить?
– Тем, кто украл мои драгоценности! Все они прокляты!
– Но ваш сын, Кирилл Алексеич, отомстил Воронцовым, – осторожно заметила Наталья.
Каримская исказила рот Зиночки и прокричала:
– Не верю!!! – затем она свела голос почти на нет и прошептала:
– Кто-то впервые за пятьдесят лет воспользовался амулетом не по старшинству. Кто-то воскресил дальнего родственника, а не меня. Я отомщу вам. Мой сын отомстит вам, – испустив короткий стон, Зиночка упала.
После того, как Александр отнёс жену в спальню и вернулся, все: Наталья, тётушка, барон и Пётр договорились, что ничего о сегодняшнем происшествии не выйдет за порог дома Анны Григорьевны.
Следующую ночь Наталья Осиповна снова провела без сна. Она думала о спасении Зиночки, о мести вселившейся в неё княгини Каримской. «Она хочет, чтобы её сын отомстил Воронцовым за кражу фамильных драгоценностей, то есть графу Воронцову. Значит, ей неизвестно, что Кирилл Алексеич уже сделал это. И тоже мёртв. Получается, что он должен сообщить матери об отмщении, раз она не верит мне. Получается, что надо ехать в имение».
Глава седьмая
Они отправились на рассвете: Наталья Осиповна, Александр, Зиночка, пребывавшая пока в обычном состоянии, и Пётр, сидевший на козлах вместо кучера во избежание излишней огласки.
Князья Сухимские были одновременно удивлены и обрадованы внезапным приездом дочерей и их спутников. В господском доме пахло сушёными грибами и было намного теплее и уютнее, чем в большом промозглом Петербургском особняке. Старая княгиня Зацепина вместе с Алевтиной Тимофеевной долго не отходили от молодых людей, наполнивших дом неповторимой атмосферой молодости.
В спальне Натальи Осиповны всё было по-прежнему, даже кофейная чашка стояла на столике у кресла. Фон Крафтов поселили в комнату, где останавливалась Марья Филипповна с семьёй, Пётр занял гостевую – бывшую Зиночкину горницу.
Ровно в семь молодые люди после ужина собрались у фон Крафтов. Зиночка вела себя спокойно. Снова играли в преферанс. Пётр и Александр сидели поближе к двери, чтобы чуть что заслонить её собой.
Подкрадывалась половина восьмого. Наталья Осиповна поднялась и громко позвала:
– Кирилл Алексеич!
Никто не отозвался.
– Кирилл Алексеич!
Ровным счётом ничего.
– Кирилл Але…
«Избавьтесь от остальных» – кто-то проговорил прямо в ухо княжны. Она вздрогнула.
– Вы слышали? – спросила она и завертела головой по сторонам.
– Нет. Нет. – закачали головами барон, Пётр и Зиночка.
– Прошу вас, подождите меня снаружи и открыла дверь.
Часы начали бить: бом, бом, боммм…
Зиночка покидала комнату последней, как вдруг какая-то сила захлопнула перед нею дверь.
Боооммм!!… – раздался последний удар. Зиночка часто задышала и превратилась в княгиню.
– Кирюша! Мальчик мой!
Перед Натальей Осиповной возникла полупрозрачная фигура Каримского.
– Мама!
– Где ты, Кирюша? Я чувствую, ты здесь!
– Мама, вот же я, перед тобой.
– Не слышу, не слышу, милый.
– Мама! Мама1 Я уж не тот, каким ты меня помнишь!
– Кирюшенька, где ты, голубчик! Не слышу и не вижу тебя! – княгиня сновала туда-сюда по комнате, натыкаясь на все попадающиеся на пути предметы и ощупывая их старыми, подагрическими пальцами.
– Маменька, маменька! – призрак всхлипнул совсем по-детски и исчез.
– Зина, Зинуля! – закричала княжна.
– Её больше нет! – взвизгнула Каримская и уставилась на Наталью сверкающими злыми глазами, – Месть! Моя месть страшна!
– А-а-а! – закричала княжна и застучала кулачками по закрытой двери.
– Теперь твоя очередь! – злорадно прохрипела Каримская и сдавила своими бугристыми пальцами шею Натальи, та могла лишь лихорадочно глотать воздух и скрестись ногтями по двери.
Дверь открылась рывком, на пороге стоял Пётр. Он тут же схватил княгиню за руки и отцепил её от Натальи. Глаза Каримской с большей силой налились кровью, и она набросилась на Василевского, тот увернулся и швырнул мстительницу в угол.
– Наташа!
Княжна не могла отдышаться, шея её пылала и будто сама продолжала сжиматься.
Зиночка, лежащая на полу, неуклюже поднялась, подбежала к сестре. Петр настороженно следил за ней.
– Наташа, Наташа! Я видела привидение!
Было решено поместить Зиночку в комнату без окон и с крепкими дверьми, у которых поставили слугу, Александр устроился в соседней комнате и всю ночь прислушивался к звукам из спальни жены, но та, кажется, вела себя спокойно.
Это была очередная бессонная ночь подряд. Под глазами Натальи Осиповны образовались синеватые мешки, взгляд потускнел.
Княжна переоделась в длинную ночную сорочку, расчесала волосы, как в дверь постучали. Она накинула сверху бархатный пеньюар и крикнула «Антре». Сквозь дверь проник призрак Каримского.
– Доброй ночи, Наталья Осиповна! – он присел на постель, княжна не сразу заметила, что он не касается поверхности кровати.
– Доброй ночи, князь.
– Давненько вы здесь не были, Наталья Осиповна, – промолвил, тяжело вздохнув, Каримский.
– И как вижу, ничего не изменилось: вы по-прежнему не обходитесь без длинных предисловий.
– Княжна, – призрак сокрушённо покачал головой, – это столичный воздух так подействовал на вас? Вы сделались дерзки.
– Неужели вы, Кирилл Алексеич, не понимаете, что Зиночка нездорова! Ни о чём, кроме этого обстоятельства, я не могу сейчас говорить!
– Увы… – пожал плечами князь и грустно улыбнулся, – вечность скучна, моя дорогая племянница… Не с кем побеседовать о былом. Но-но, простите старика! – предупредил он ответную реплику Натальи, – Вот вам пища для размышлений, – он выжидающе замолчал, – Отсутствие спешки заставляет нас быть медлительными, простите. Так вот. Маменька моя вселилась в Зиночку оттого, что вы, княжна, воспользовались амулетом и воскресили сестру прежде, чем я оживил маменьку. Это вы уже знаете, – Наталья кивнула, – Но ведь я и не мог оживить её – драгоценности были похищены. Затем я поквитался с обидчиками и поплатился сам. Маменьке сие неизвестно, стало быть, ежели вам удастся устроить нам с ней встречу, и я расскажу ей о том, что уже отомстил всем, кто того заслуживал, Зиночка станет такой, как прежде.
– Господи, – всплеснула руками Наталья, – да как же это сделать? Ведь матушка ваша не видит и не слышит вас!
– Найдите амулет и воскресите нас.
Глава восьмая
В эту ночь Наталья всё-таки уснула, но даже во сне она думала, где может находиться амулет. Она проснулась рано и, будто влекомая кем-то, подошла к столику, подняла кофейную чашечку, стоящую на нём. В чашечке плескался недопитый кофе. «Как странно!» – пронеслось в голове у княжны, – «Слуги не могли этого допустить, а я не пила кофей…» Пальцы Натальи Осиповны, ещё не послушные после сна, дрогнули, и кофе выплеснулся на столик. Княжна не успела огорчиться, что испачкала мебель, как тёмная жидкость исчезла. «Это её чашечка!» Не зная, зачем, точно повинуясь чьей-то чужой воле, княжна опустила указательный палец в кофей, тот словно рассеялся и на дне, на месте кофейной гущи Наталья Осиповна, вне себя от радости, обнаружила амулет.
После завтрака Наталья Осиповна рассказала о своей находке и об их дальнейших действиях Петру и Александру. Княжна поразилась готовности, с какой молодые люди решились на поездку обратно в Петербург за тем, чтобы откопать тело княгини Каримской и привезти его в имение. Не медля ни секунды, они отправились в столицу.
Три дня, которые Наталья провела в родительском доме, показались ей адом. Каждый вечер являлась княгиня Каримская и со страшной нечеловеческой силой колотила в дверь – ведь она была заперта в комнате. Родители ни о чём не догадывались, так как днём Зиночка вела себя как обычно и ни в кого не превращалась. Вечером, часов до семи, её отводили в комнату, приносили еду и питьё, Наталья Осиповна читала ей что-нибудь, но как только часы показывали начало восьмого, княжна поспешно удалялась под каким-нибудь предлогом – Зиночка же ничего не помнила – и запирала дверь снаружи.
Последний вечер перед возвращением Петра и Александра особенно запомнился Наталье. Она засиделась в комнате сестры и поэтому перепугалась, услышав первый удар настенных часов.
– Куда ты? – как всегда, удивилась Зиночка, – посиди ещё чуть-чуть, – она удержала Наталью за рукав, – Помнишь, я говорила тебе, что видела привидение? Наверное, ты не поверила, но… Это был мужчина, красивый, высокий, немолодой… Господи, да это же был князь Кирилл Алексеич! – зрачки Зиночки возбуждённо забегали, – Он же пропал, а я видела его! Нет, этого не может быть! Вот, что я хотела тебя спросить – Зачем вы откопали моё тело??? – на Наталью Осиповну зло смотрели глаза Екатерины Прокофьевны.
– Вы увидите сына, княгиня. Пожалуйста, подождите немного, – осторожно отступая на шаг назад, произнесла Наталья.
– Кирюшу? – кажется, и голос, и взгляд Каримской подобрели.
– Да, – кивнула княжна, – я исправлю свою ошибку и воскрешу вас, но, – Наталья колебалась перед тем, как промолвить следующую фразу, – при одном условии.
– Каком? – нетерпеливо спросила княгиня и приблизилась к Наталье.
– После встречи вы выпьете яд и умрёте, иначе это будет противоречить законам природы.
– А как же эта девушка?
– Зина? А что Зина? – осмелев, переспросила Наталья Осиповна.
– Жизнь её так же противоестественна, ведь она уже умерла некоторое время назад.
– Я прошу вас, – взмолилась Наталья, – Вы и Кирилл Алексеич довольно пожили, многое повидали, а Зинуля… Ей всего семнадцать, она совсем ещё ребёнок.
– Хм. Хорошо. Но что ты можешь предложить взамен? – подняла одну толстую бровь княгиня.
– Вы требуете слишком высокую цену.
– Как и ты. Ты даруешь нам жизнь и тут же заставишь лишиться её. Пожертвуй же тем, что сейчас есть у тебя самого ценного!
– Серёжки? – удивилась княжна, – Браслет?
– У тебя странное понятие о ценностях, милая. Ну, так как, договорились?
– Договорились, – секунду помедлив, кивнула Наталья.
Останки княгини Пётр и Александр не рискнули вынуть из гроба и привезли в нём, заплатив большие деньги сначала кладбищенскому смотрителю и паре рабочих, которые сделали всю грязную работу в мёрзлой зимней почве, а затем и за длинный экипаж.
Гроб из экипажа не вынимали до самой ночи, а с наступлением сумерек, вооружившись лопатами, молодые люди вышли к беседке. Но работа не ладилась. Сначала нужно было выкорчевать из ледяной земли скамейку, под которой находилось каменное надгробье могилы сына графини Воронцовой. Там, если верить князю Каримскому, под каменной плитой и покоилось его тело.
– Стойте, господа! – не выдержала Наталья сорок третьей минуты безуспешных попыток работы на морозе, – Я думаю, что достаточно будет оживить лишь княгиню.
Всё состоялось в комнате, где уже который день томилась Зиночка. Она очень испугалась и гроба, и полуистлевшего скелета в нём, к тому же распространившийся по всей комнате запах был омерзителен.
Наталья Осиповна поцеловала амулет, а затем приложила его к губам, то есть к зубам скелета.
Барон, Василевский, Наталья и Зиночка, затаив дыхание, ждали результата.
Кости на глазах светлели и покрывались мясом, обвивались сосудами, сухожилиями и нервами. По мере того, как происходили все эти чудеса, Зиночку крутила и вертела неведомая внутренняя сила, словно выходящая наружу.
Под конец на теле бывшей покойницы появилась кожа, мгновенно выросли волосы и ногти. Княгиня Екатерина Прокофьевна Каримская лежала перед четырьмя молодыми людьми голая, но живая.
– Накиньте! – Наталья Осиповна бросила женщине пеньюар.
К тому времени, как Екатерина Прокофьевна оделась, Зиночка стояла вся порозовевшая, улыбающаяся и абсолютно здоровая.
– Кирюша! – взгляд княгини потеплел, кажется, ей явился сын, но никто, кроме неё, его видеть не мог, включая и Наталью Осиповну.
Молодые люди покинули комнату, чтобы оставить мать с сыном наедине. Вернувшись, они обнаружили мёртвое тело княгини и рядом, на столике – осушённый бокал воды с растворённым в ней мышьяком и записка, написанная неровным старомодным почерком: «Дорогая Н.О., я ухожу навсегда. Любите родных, пока они живы. Не забывайте долгов. Княгиня К.»
Глава девятая
Прошло несколько недель после того, как Наталья Осиповна, Зиночка, Александр и Пётр вернулись в Петербург.
Фон Крафты купили большой дом совсем рядом с особняком тётушки и жили в счастии и согласии друг с другом. Тётушкина приятельница выдала обеих своих внучек – Ксению и Ольгу – замуж за состоятельных и весьма влиятельных в столице людей.
Графа Корницкого Наталья Осиповна не встречала более, так как супруга его захворала, и Евгений Платоныч вынужден был срочно покинуть Петербург. Поговаривали, конечно, что жена лишь притворялась больной, дабы вернуть ветреного мужа домой и держать подле себя – кто знает?
Никакие привидения Наталье Осиповне больше не являлись. Амулет был положен в гроб княгини Каримской и похоронен вместе с ней, чтобы впредь не нарушать естественного хода событий. Загадка о местонахождении драгоценностей графини Воронцовой так и осталась не разгаданной, однако Марья Филипповна, вдова Каримского, упоминала в последнем письме о том, что сынок их, Алёшенька, играя в прятки, нашёл за печкой некую старинной работы шкатулку, открыть которую, впрочем, всеми известными способами не представляется возможным. Поэтому шкатулку эту так и оставили пылиться за печкой.
В жизни Натальи Осиповны тоже произошли изменения. Она вдруг начала хуже себя чувствовать, появились тошнота и головокружение, и в скором времени стало ясно, что княжна беременна. Наталья Осиповна не находила себе места, она совершенно не знала, как сообщить об этом тётушке. Огласка ещё более пугала княжну. Много времени она провела в слезах в своей комнате, боясь выйти, хотя фигура её ещё совсем не изменилась. И вот однажды погожим морозным вечером, когда за окнами тихо падал снежок, слуга объявил о прибытии господина Василевского.
Тщетно Наталья пыталась припудрить красные, опухшие от слёз глаза, прибрать волосы – все черты её выдавали растерянность и грусть. Всё же ей пришлось выйти к гостю, Анна Григорьевна уже заняла своё место в уголке, а Пётр стоял посреди комнаты, всем своим туловищем подавшись вперёд, к двери, в которую мягко, осторожно ступая, вошла княжна.
Василевский, сбивчиво и сильно волнуясь, предложил Наталье Осиповне руку и сердце. Тётушка вытирала слёзы умиления, но когда Пётр замолчал, княжна пожелала переговорить с ним наедине. Они вышли, не обращая внимания на перепуганную таким поворотом событий Анну Григорьевну, и обосновались в гостиной, убранной в японском стиле.
– Пётр Игнатьич, прежде позвольте мне кое о чём предупредить вас, – дрожащим голосом произнесла Наталья, глядя прямо в глаза встревоженному её поведением Василевскому, – Вы в праве возненавидеть или презреть меня, но вы должны меня выслушать, потому как я должна сказать вам это: я жду ребёнка. И… – она выставила перед собой ладонь, закрывая Василевскому рот, – Это ещё не всё. Ребёнок этот графа Евгения Платоныча Корницкого. Я совершила глупость, поддавшись порыву страсти. Я ненавижу себя за это, я падшая женщина, – Наталья Осиповна горько зарыдала, заслонив лицо руками и падая перед Петром на колени, – Я омерзительна вам? Я омерзительна самой себе…– её плечи трясла мелкая дрожь.
Василевский опустился рядом, осторожно положил на плечи княжны обе своих руки и тихо сказал:
– Вы прекрасны, Наталья Осиповна. Я вопреки всему люблю вас.
Эпилог
Они поженились в начале апреля, когда сошёл снег. Свадьба была пышной, богатой, но радость жениха и невесты омрачалась недавно произошедшим событием.
В марте умер дальний родственник Василевского. Хоронили на том же кладбище, где покоилась княгиня Каримская. Наталья Осиповна с тётушкой тоже были на похоронах. Когда церемония закончилась, княжна, проходя мимо могил, бросила взгляд на один из памятников и остолбенела. Тяжёлый взгляд из-под густых бровей испепелял и казался живым. Внезапно Наталья почувствовала сильную боль в животе. То, что произошло дальше, было одновременно избавлением и несчастьем. Пётр уже свыкся с мыслью о своём будущем отцовстве и всею душой, что было ему свойственно, заранее полюбил ребёнка.
Никто, кроме Натальи, Петра и доктора, не узнал о потере ребёнка, как и о его существовании. Утрата была горькой, Наталья Осиповна пролежала в постели два дня, сказавшись простуженной. Но когда на второй день её «болезни» приехала Зиночка, живая и здоровая, княжна обняла сестру и улыбнулась. Легко – впервые за долгое время.
А за окном звенела капель – предвестница новой жизни.
3 часть
Два века разлуки
Глава 1
Под колёсами автомобиля тихо шуршала трава. Стояли последние майские деньки, всё горячей припекало солнце, природа преображалась и жизнь казалась прекрасной.
«Ауди» плавно притормозила у парадного входа большого двухэтажного дома, прячущегося в буйной зелёной растительности старого парка. Анна открыла дверь и ступила на землю. Уфф!.. Когда-то здесь жила дворянская семья, по этой самой дорожке, где теперь стоит девушка, ходили люди в старинных платьях и костюмах, они говорили по-другому, думали по-другому, жили…
Ещё со школы Аня обожала историю, особенно российскую, девятнадцатого века. Всю жизнь её сердце замирало, как только она ощущала почти невидимую, неосязаемую ниточку, связь с прошлым: ей снилось, что она перенеслась на приём к Екатерине Второй, на бал к Александру Первому, она окуналась в этот таинственный манящий мир прошлого, читая романы Толстого, Тургенева, она любила Лермонтова… Любила его не как поэта, а как человека, которого когда-то знала, который когда-то знал её.
Нет, эта девушка не витала в облаках, не грезила о путешествиях во времени, однако уже давно какая-то сила звала её домой, в 19 век, в мир Кутузовских побед, декабристов, золотого века поэзии, отмены крепостного права и зачатков рабочего движения. В мир, мечтающий о великих свержениях и воспитавший великих романтиков, эпоху, лишь предвкушавшую прогресс и не имевшую ни малейших представлений о том, как впоследствии всё это можно легко исказить.
Поэтому, из-за своей необъятной любви к прошлому, Анна была несказанно обрадована, когда её мама предложила махнуть им обеим в загородный дом отдыха, ведь он представлял собой старинную усадьбу, ныне оснащённую всеми современными бытовыми благами, но без утраты присущего господским поместьям вида. Особняк был поделён на несколько номеров с ваннами, спальнями и гостиной, в которых были оставлены некоторые сохранившиеся предметы бывшего интерьера, остальная мебель была стилизована под антиквариат.
Внизу располагалась общая столовая с длинным обеденным столом, стульями с высокими спинками и настоящим камином. Примечательностью парка была тенистая липовая аллея, старый господский пруд, фонтан посреди круглой зелёной лужайки и беседка в самом дальнем уголке со скамейкой с изогнутыми резными ножками. Стоимость проживания здесь, разумеется, была заоблачной, но Анина мама решила позволить себе всё это или – как она выразилась, «побаловать себя любимых».
