Читать книгу: «Странная история драгоценностей графини Воронцовой», страница 3
Глава вторая
Наталья Осиповна мгновенно отскочила и принялась искать спички.
– Что с тобой, Наташенька? – произнесла шёпотом Зиночка, – Я боюсь. Ты будто привидение увидела.
К этому времени княжна нащупала на столе спички, зажгла свечу: одну, другую, третью – при свете не так страшно… Оказалось, что наоборот. Зиночка, вперив свои мёртвые широко распахнутые глаза, неотрывно смотрела на сестру. Наталье почудилось, что та смеётся.
– Уйди! Уйди! Уйди! – повторяла Наталья, убегая от Зиночки, но та не отступала от неё ни на шаг и всё твердила:
– Я боюсь. Я боюсь. Мне страшно. Мне холодно. Я боюсь.
На крик Натальи Осиповны прибежал слуга, запричитал и убежал прочь. Через несколько минут явился барон Александр – его привёл напуганный слуга, фон Крафт подошёл к жене, обнял её и, ни слова не говоря, за руку потянул её за собой.
Наталья Осиповна осталась одна и, едва отдышавшись, без сил рухнула на кровать.
Суаре у графа Корницкого началось в восьмом часу, Евгений Платоныч квартировал в доме князя Гуранова и один занимал весь второй этаж, кроме графа в доме проживало ещё две-три семьи.
Приглашённых было много, сплошь сливки общества, по всему было видно, что московский гость времени не терял и успел свести знакомство со всеми.
Зиночка вела себя как обычно и ничем не выдавала своего ночного поведения. В самом начале суаре к Наталье Осиповне подошёл Александр и извинился за причинённое беспокойство.
– Видите ли, княжна, – говорил он, – в последнее время у Зизи появилась склонность к сомнамбулизму, ночью она совершеннейшим образом теряет над собой контроль и ходит по всему дому. Это и явилось причиной нашего отъезда, – вздохнул барон.
Наталья выразила сочувствие и направилась к Зиночке, беседовавшей с Анной Григорьевной.
– Зинуля, нам надобно поговорить, – неловко произнесла Наталья Осиповна, извинившись перед тётушкой.
– Что случилось? – спросила Зиночка, когда они отошли в сторонку.
– Ты хорошо себя чувствуешь, сестрица?
– Душно немного, – сообщила Зиночка, обмахиваясь веером.
– Нет, не сейчас, а в общем смысле?
Молодая баронесса задумалась и серьёзно взглянула на Наталью Осиповну, той лишь на миг показалось, что глаза сестры снова будто застыли от какого-то необъяснимого страха или… Наталья боялась даже думать о причинах, повлекших за собой странное поведение Зиночки.
– Всё чудесно, Натуля, милая, всё-всё! – и она сжала обе руки Натальи Осиповны в своих и выбежала из комнаты. На этот раз её ладони были тёплыми.
– Куда так заспешила Зинаида Осиповна? – раздался голос подошедшего графа Корницкого.
Наталья обернулась к нему, и губы её расплылись в дерзкой, как ей показалось, весьма ненужной улыбке.
– Сама не знаю. В последнее время Зинуля ведёт себя не так как прежде…
– Семейная жизнь нелегка, – граф развёл руками и слегка улыбнулся.
Нужно было что-то ответить, но мысли княжны путались, не желая обретать словесную форму.
– Вы ведь тоже недавно в Петербурге, княжна? – осведомился граф, чтобы заполнить внезапно возникшую паузу.
– Да, около года, Евгений Платонович, – язык сделался ватным, а ноги предательски подкашивались, – Где же Зиночка? – оглядываясь по сторонам, пробормотала Наталья, – Простите, граф, мне нужно её найти, – и сбежала. Да, не стоит и скрывать: сердце бедной княжны билось с такой силой, что девушка побоялась выдать себя перед графом и поспешила прочь, совершенно не заботясь о соблюдении приличий.
На пути Наталье попался Александр, он был встревожен чем-то и даже не пытался это скрыть.
– Зизи нигде нет, – сказал он без предисловий, – Наталья Осиповна, прошу вас, с ней могло что-то случиться!..
В то же мгновение из дальней залы донёсся сдавленный крик. Гости переполошились и несколько из них, включая Наталью и Александра, во главе с Корницким бросились на звук.
Зиночка лежала на полу под старинным портретом какого-то семейства.
– Господи! – Александр кинулся к жене, тряс её за плечи, пытаясь привести в чувство.
Кто-то принёс воды, Корницкий послал за доктором, но не успел ещё слуга отправиться за ним, как Зиночка очнулась и посмотрела на собравшихся туманным взором, затем встала, опираясь на руку Александра, и не своим – глухим, хрипловатым голосом произнесла:
– Наконец-то я дома. Как приятно после стольких лет…
Наталья не верила своим ушам – это была не её сестра. Княжна пошатнулась и едва не упала – кто-то вовремя поддержал её за локоть, она обернулась, и глаза её столкнулись с невозможным, исполненным нежностью, взглядом Корницкого.
Барону Александру пришлось увезти Зиночку домой, к тётушке, так и не дождавшись врача.
Несмотря на то, что сестра и вела себя, и говорила, и даже выглядела несколько по-иному, никто, кроме Натальи Осиповны не сделал подобных выводов, а все гости сошлись на том, что молодой баронессе стало худо от перемены климата, царившей на суаре духоты и нервического расстройства из-за переезда в Петербург.
Мелкая дрожь овладела княжной – страх перед возвращением в тётушкин особняк. Набравшись мужества, Наталья Осиповна спросила у Евгения Платоныча, чей портрет висит в той комнате, где упала Зинуля, но граф не знал – портрет висел там задолго до его появления в Петербурге. Тогда Наталья подошла к тётушке, та восседала в кресле в углу одна, бледная, и обмахивалась веером.
– Голубушка, – произнесла она, – что же это творится? Поедем-ка домой, деточка.
Наталья Осиповна почтительно кивнула и, помолчав, задала тот же вопрос, что и графу Корницкому.
– Это же бывшие хозяева особняка, – ответила Анна Григорьевна, – сын которых впоследствии продал его князю Гуранову – Каримские: мать, отец, сын, старая княгиня-мать и, кажется, даже прабабка…
Глава третья
Зиночка вроде бы пришла в себя, лишь взгляд её, бывший некогда весёлым, погрустнел. Александр и тётушка всячески ухаживали за ней, не отпуская от себя ни на шаг – столь сильно они были встревожены. Наталья же приглядывалась к сестрице, выискивая следы её вчерашнего помешательства, и совершенно забыла, что вечером к ним обещался приехать с визитом один молодой человек – новое протеже тётушки.
Молодой человек, которого звали Петр Василевский, имел приятную наружность, добрый нрав и являлся сыном коннозаводчика, коему со всей свойственной ему страстию помогал в этом нелёгком деле. Анна Григорьевна и Наталья познакомились с ним на одном из балов в губернаторском доме, с тех пор Василевский стал наезжать к ним каждую неделю.
Наталья Осиповна вышла к гостю в новом кремовом платье, её волосы были гладко зачёсаны назад, и Пётр, поднявшись при её появлении, не скрывал, а напротив – выразил своё восхищение.
Анна Григорьевна, закутавшись в большую тёплую шаль, скромно устроилась в уголке, Зиночка занималась вышиванием, сидя рядом с мужем на диване, Пётр и Наталья Осиповна обосновались в креслах у противоположной стены. Василевский был интересным собеседником, так что все, затаив дыхание слушали его.
Подали чай. Анна Григорьевна попросила спеть что-нибудь. Пётр, извинившись за свою немузыкальность, лишь развёл руками, тогда Наталья Осиповна исполнила романс. Когда она закончила, барон вызвался тоже что-нибудь сыграть. Музыка была настолько проникновенной, что тётушка прослезилась, а Наталья Осиповна вспомнила о Корницком, но, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась и, встретившись глазами с Петром, смутилась.
Гостиные часы пробили половину восьмого. Зиночка всё так же, не отрываясь от своего занятия, смиренно сидела, склонив к пяльцам голову, но с последним ударом маятника, баронесса отложила рукоделье, вскинула голову, медленно поднялась и вышла из комнаты.
– Простите, – Наталья вылетела вслед за сестрой, догнала ту в коридоре, – Куда ты? Постой!
Но Зиночка будто скользила по полу, не перебирая ногами.
– Домой, – точно прошипела она, обернувшись на миг, так что Наталья успела заметить тот же страшный взгляд.
– Зина! Зи-на! – это кричал бежавший вдогонку несчастный Александр, – Не уходи! Остановись!
Но девушки уже и след простыл, лишь подол воздушного белого платья мелькнул за поворотом.
Подоспел Пётр, он предложил всем отправиться по следам Зиночки, тем более что извозчик дожидался его в экипаже. Так и сделали.
Зиночка быстро, страшно быстро шла по заснеженным улицам. Её меховая накидка развевалась на ветру, и за разлетающиеся полы её набивался снег. Скорость Зиночки была такова, что извозчик едва поспевал за ней. Дорога показалась Наталье Осиповне смутно знакомой, и точно – Зинуля – или кто это был – привела их к дому князя Гуранова.
Пролетев мимо швейцара, обеспокоенного появлением незнакомой барыни, Зиночка вошла внутрь. Стремглав выбежав из кареты, Наталья Осиповна, Александр и Пётр бросились следом, ещё более напугав швейцара.
Зиночка стояла посреди парадной, озираясь по сторонам. Лицо её сияло жутковатым серебристым светом, глаза улыбались, губы что-то нашёптывали.
Александр порывистым движением устремился было к жене, но Наталья удержала его за руку.
– Стой! Вряд ли она замечает нас… Лучше последим за ней.
– Где ты? Где ты? Где ты? Где ты? – повторяла Зиночка.
– Она кого-то зовёт, – прошептал Пётр.
– Где ты? Где ты? Где ты? – голос становился всё сильней и громче, на шум сбежались слуги и кое-кто из жильцов.
Зиночка подходила к каждому, оглядывала с ног до головы туманным взором и спрашивала:
– Кирюша, ты ли это?
Александр весь вспыхнул.
– О ком она говорит?
Наталья Осиповна глубоко дышала, чтобы замедлить клокочущее сердце.
– Александр Генрихович, это не ваша жена, кто-то говорит её устами.
– Вы хотите сказать, что в Зизи кто-то вселился? – произнёс барон полушёпотом, но вышло громко, и Зиночка повернулась к нему. Глаза её, округлившиеся и вытаращенные, налились кровью, и, поймав взгляд изумлённого Александра, девушка подскочила к нему.
– Сынок! Сынок! Отомсти! Отомсти! Отомсти! – ухватилась за лацканы его пальто, дёрнула и начала оседать вниз, – Отомсти… – снова сдавленный хрип, как вчера вечером, и Зиночка упала без чувств.
– Немыслимо! – воскликнул Пётр и бросился поднимать девушку. Александр же не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Среди собравшихся появился Корницкий. История повторялась.
– Господа! Прошу вас, нужен воздух! Прошу вас, расступитесь. Господа!
– Что же вы, сударыня, за старое? – с улыбкой спросил граф, когда Зиночка открыла глаза на диване в его гостиной. Наталья Осиповна, барон и Пётр сидели рядом в креслах.
– Зизи! – Александр в ту же секунду, что жена его очнулась, обнял её крепко-крепко…
– Где я? – Зиночка приподнялась на локте, – Как кружится голова…
Всё следующее утро Наталья Осиповна пробыла в церкви, молилась за Зиночку. Лёгкая шаль, накинутая на голову, не позволяла княжне видеть стоящих справа и слева от неё, и потому Наталья слегка вздрогнула, услышав над ухом знакомый голос.
– Доброе утро, княжна.
– Евгений Платоныч! Доброе утро.
– Как чувствует себя Зинаида Осиповна? – Наталье показалось или интонации голоса действительно были насмешливы?
– Лучше немного, спасибо, – граф был гораздо выше неё, и Наталья Осиповна ощущала его пристальный взгляд на себе, но не решалась поднять глаз.
– Утро нынче чудесное: снежок искрится на солнце. Не изволите ли пройтись после заутренней?
Эти слова пронзили Наталью Осиповну насквозь.
– Отчего же не пройтись? – нет-нет, не она произнесла эту фразу. Не её губы растянулись в неприлично широкой улыбке.
Глава четвёртая
Утро действительно было чудное: и снежок искрился, и небо сияло лучами, и украшенные инеем деревья, склонив друг к другу ветви, образовывали белоснежный купол, Наталья Осиповна с Корницким неспешным шагом прогуливались под его сенью. Поначалу говорил один граф, а затем уж и княжна, осмелев, вступила в его монолог.
Порядком замёрзнув, молодые люди взяли извозчика.
Подъехав к дому Анны Григорьевны, Корницкий сам открыл перед Натальей Осиповной дверцу экипажа и, как только княжна оказалась на земле, заговорщицким шёпотом произнёс:
– Сделаемте традицией наши прогулки!
«Нет, нет, нет…» – говорили приличия. «Да, да, да!» – взывало неразумное сердце.
– Евгений Платоныч!.. Тётушка, наверное, уже хватились меня. Нехорошо. Прощайте, – и быстрыми мелкими шажками засеменила к парадному входу.
– Ай-ай-ай, голубушка! – недовольно качала головой Анна Григорьевна, – Что же ты, мой свет, делаешь? Да где это видано, чтоб молодая девушка с женатым человеком одна в коляске ездила? Заметил вас кто-нибудь?
– Да Бог с вами, тётушка! – Наталья Осиповна уже раскаивалась в своём столь неосмотрительном поступке, – Этого больше не повториться, – она смиренно поклонилась и вышла из комнаты.
Вечером Анну Григорьевну навестила её приятельница, взяв с собой Ольгу и Ксению. Уединившись с подругами в своей комнате, Наталья Осиповна поведала им о сегодняшнем своём приключении. Девушки в один голос осудили её поступок, втайне завидуя. Наталья Осиповна твёрдо решила не иметь впредь никаких отношений с графом Корницким.
Тётушкина приятельница с внучками уехала, дом опустел, но Наталья любила эту упоительную тишину, устанавливающуюся после приёма гостей. Княжна сидела в малой гостиной, вышивала, греясь у камина. Послышались шаги, и на пороге показался Александр.
– Княжна! Не уделите ли вы мне пару минут вашего внимания?
Наталья Осиповна встрепенулась, убрала нитки и пяльцы.
– Конечно, барон. Вас что-то беспокоит?
– Увы, моя жена, – кивнул он.
– Я давно хотела поговорить с вами о ней, – осторожно начала Наталья Осиповна, – Вы ведь не поверили домашнему доктору, заключившему, что Зиночка в прошлом году впала в обморочный сон?
Александр вздрогнул и сокрушённо помотал головой.
– Я не знал, что и думать: она лежала в гробу, я видел её мёртвой, я просил прощения перед ней на коленях…
– Ваша жена воскресла, Александр Генрихович, и воскресила её я при помощи амулета.
При этих словах барон вытер платком выступившую на лбу испарину, поднялся из кресла и нервической походкой зашагал по комнате.
– Амулет? Что? Что вы такое говорите, дорогая Наталья Осиповна? Кто вы? – вдруг почти закричал он, подскочил к княжне, встал на одно колено и близко-близко поднёс к ней своё лицо, – Вы ведьма? – шёпотом спросил барон.
– Нет, встаньте, прошу вас! – Наталья поднялась сама и отошла от Александра на несколько шагов, – Я расскажу вам эту историю, и никто, кроме вас и меня не будет её знать. Слушайте!
Поведав фон Крафту о графине Воронцовой, Каримском и коллекции его матери, Наталья Осиповна оставила барона одного поразмыслить над услышанным. Проходя через анфиладу залов, княжна бросила взгляд в один из них. Помещение освещала лишь одна свеча, теплившаяся в углу комнаты.
Наталья засмотрелась на причудливой формы косые тени предметов, как вдруг в центре, на большом круглом столе она увидела гроб. Не веря своим глазам, Наталья Осиповна вместо того, чтобы бежать прочь от жуткого зрелища, как сделал бы любой на её месте, ведомая некоей внутренней силой, приблизилась к страшному предмету. О, ужас! В гробу лежала Зиночка. Наталья Осиповна истошно завопила, в мгновение ока примчался Александр и слуги.
– Гроб! Зина! Там – Зина… – её рука указывала в сторону стола, но повернувшись к нему, Наталья обнаружила, что тот пуст.
На следующее утро княжна выглядела бледной, за завтраком почти ничего не ела и не говорила.
– Прогулялись бы, девочки, – предложила тётушка сестрицам.
– Прогуляйтесь, и, правда, Зизи, покуда я смотрю дом, – поддержал тётушку Александр: супруги собирались купить особняк в Петербурге.
– Конечно, – кивнула уж слишком румяная для утра Зиночка, – Ты согласна, Наташа?
Они шли медленно, несколько напряжённая Наталья и странно радостная, улыбающаяся Зиночка. Наталья Осиповна всё ждала, что вот-вот, что-нибудь да произойдёт, но сестра её говорила, как и всегда прежде, не переставая, без умолку, так что княжна почти забыла свои тревоги. Поэтому испуг от внезапной перемены молодой баронессы был столь сильным, что Наталья едва не убежала прочь. Остановившись, Зиночка медленно повернулась к сестре. Лицо молодой девушки искажалось на глазах до неузнаваемости: волосы её поседели, изменился взгляд и черты лица.
– Господи! – только и смогла, что прошептать Наталья Осиповна, непроизвольно прикрыв ладонями рот.
Теперь на месте Зиночки стояла немолодая седовласая женщина с тяжёлым пристальным взглядом из-под толстых полукруглой формы бровей. Губы её были плотно сжаты, и всё лицо выражало то ли отвращение, то ли какой-то вызов. Наталья не могла оторвать глаз от этой женщины, она даже не решилась бы назвать её Зиночкой.
Глава пятая
– Месть! Месть! Месть! – зашипела женщина, надвигаясь на княжну.
– Зина! Зи-ина! – закричала Наталья и бросилась наутёк.
– Наташа! Что с тобой? – это была уже та же Зиночка, ласково и чуть недоумённо улыбающаяся сестре.
Тут уж Наталья накинулась на Зиночку.
– Ты ли это? Помнишь ли ты что-нибудь? Отвечай!
Зиночка совершенно растерялась.
– Не пойму я что-то тебя, Наташа. Ты в последнее время какая-то странная. Уж не больна ли ты?
Наталья Осиповна помотала головой.
– Нет. Увы, больна не я.
Вечером был бал в Дворянском собрании. Как ни удерживали Зиночку дома, а всё же она тоже поехала. Более всего Наталья Осиповна опасалась за её здоровье да ещё это предчувствие встречи с Корницким… На ней было восхитительное тёмно-синее платье с турнюром и живая лилия в волосах. Разумеется, граф прибыл на бал и был ещё великолепнее, чем когда-либо: чёрный фрак и белоснежная сорочка, жилетка и галстук смотрелись безупречно.
В танцевальной книжечке Натальи он был записан два раза. Вальсируя, Корницкий не сводил с княжны влюблённых глаз, а под конец сказал:
– Я очарован, Боже, – он слегка вскинул голову, – как же я очарован вами, Наталья Осиповна.
Потом он напросился к ним в гости и уже на следующий день, пересыпая свою речь шутками и анекдотами, беззастенчиво болтал о том, о сём в гостиной Анны Григорьевны.
Тётушке Евгений Платоныч не нравился, но ведь он был московский гость, и необходимо было соблюсти приличия, к тому же он имел столько связей в высших сферах! Корницкий посетил их и на следующий день, и через день, а затем и каждый день в течение недели.
Раза два ему встречался Василевский, тот, как всегда был добродушен и смешлив, но чуть унылее, нежели прежде. Зиночке нездоровилось, и она почти всё время проводила у себя в комнате, читая или размышляя о своём.
Однажды, в один из тех вечеров, что Корницкий проводил в доме Анны Григорьевны, он и Наталья Осиповна на несколько минут остались наедине. Граф поспешно подошёл к княжне, та сидела за фортепьяно, упал на одно колено, взял её руку в свою и горячим, сбивчивым шёпотом произнёс:
– Вы божественны… Но, мне кажется, одиноки. Вокруг вас множество людей, но в свете одни маски, сплошь притворство и ледяные пальцы. Ваша кожа обжигает меня, знали бы вы, Наталья Осиповна, как мне не хватает тепла…– с этими словами он запечатлел долгий и ласковый поцелуй на ладони княжны. Не успела она проговорить и слова – впрочем, она и не ведала, что сказать – как в коридоре послышались шаги, и граф быстро занял место на диване.
Но кто-то шёл не в гостиную, а мимо, очень быстро. Затем раздался звук ещё чьих-то шагов и надтреснутый голос Александра:
– Зизи! Постой! Господи, что же с тобой такое?!
Наталья Осиповна взглянула на часы – половина восьмого. Неужели, как и в прошлый раз!?
– Евгений Платоныч, принимайте гостей! – протараторив эти слова, княжна, невежливо выбежала из комнаты, не попрощавшись, и, увидев впереди стремительно несущегося по коридору Александра вслед за почти парящей над полом Зиночкой, бросилась за ним.
Наталья Осиповна догнала Александра, и, поймав извозчика, они помчались к дому Гуранова.
На первом этаже Зиночки не оказалось.
– Я знаю, где она! – воскликнула Наталья Осиповна и, торопясь, стала подниматься вверх по лестнице.
Зиночка находилась там, где и предполагала Наталья: девушка стояла перед фамильным портретом Каримских и плакала навзрыд. Взгляд Натальи Осиповны невольно остановился на лице немолодой женщины на портрете: волосы с проседью, тяжёлый взгляд, густые брови. Да это же в неё превратилась Зинуля, когда они прогуливались вдвоём с Натальей!
– Господа! – громко позвал Корницкий – он приехал следом, – Объясните же мне, что происходит!
– Кирюша, ты? – Зиночка обернулась к нему, черты её снова изменились, теперь-то было видно совершенно всем: она и женщина на портрете имели поразительное сходство, как две капли воды.
– Отомсти, сынок!
Корницкий стоял, раскрыв рот.
– Она безумна! Боже мой!
– Зина! – окликнула Наталья, и женщина исчезла.
– Наташенька, Саша! Что со мной? – Зина тяжело дышала и сделалась мертвенно бледной.
– Поедем скорее домой, – встревожено-испуганно произнёс барон и подхватил то и дело норовящую упасть в обморок жену.
Они как-то поспешно уехали вдвоём, оставив Наталью Осиповну наедине с Корницким второй раз за этот вечер.
Глава шестая
Позже, вернувшись домой в этот сумасшедший день, Наталья Осиповна не могла вобрать в голову все события, произошедшие после отъезда фон Крафтов из дома князя Гуранова.
Наталья Осиповна ворвалась в дом тётушки совершенно счастливой, с блестящими глазами и расплывающимися в дурацкой улыбке губами. Но волею судеб, никто в тот вечер не заметил ни отсутствия княжны, ни её позднего возвращения, ни её затуманенного любовью взора.
В Зиночку вселился бес, в этом были уверены все, начиная с тётушки и заканчивая прислугой. Волосы молодой баронессы поседели, к глазам прилила кровь, и, тяжело дыша, она неустанно бормотала, едва приоткрыв рот: «Сыночек, сыночек, сыночек…» Послали за доктором и священником.
Первый по приезду развёл руками и, заявив, что медицина в подобных случаях бессильна, уехал. Священник провёл возле кровати больной всю ночь и наутро предложил провести обряд изгнания беса.
