Читать книгу: «Странная история драгоценностей графини Воронцовой», страница 2
– Я уехала почти на рассвете.
– Разрешите, я составлю вам компанию, Наталья Осиповна? – предложил баронет.
Княжна пожала плечами.
– Разумеется, – и они, запрыгнув в сёдла, помчались, обгоняя друг друга. Вышло так, что проездили молодые люди весь день.
Вернувшись домой, они были встречены Лидией Романовной и баронессой фон Крафт с известием о смерти Зиночки. Александр бросился в её комнату, Наталья Осиповна последовала за ним. Остальные домашние, кроме баронессы и княгини, неотлучно шедших за своими детьми, попрятались по своим комнатам, дабы пережить свалившееся на всех горе.
Оказалось, что Зиночка, желая полюбоваться видом из своего окна, упала со второго этажа, хотя и горничная, и гувернантка её клялись, что не открывали окна, ведь погода в это время стояла обманчивая и от любого ветерка можно простудиться, тем более, что Зиночка с утра чувствовала себя приболевшей.
Весь дом погрузился в траур. Наталья Осиповна проплакала всю ночь у себя в комнате. За окном рассвело, княжна подняла голову и увидела перед собой графиню. Та, как всегда, пила кофе.
– Это я её сбросила, – призналась графиня, – теперь ты выйдешь замуж за Александра и в благодарность за мою услугу окажешь услугу мне.
Наталья обезумела от услышанного, вскочила с постели и заметалась по комнате.
– Я не просила вас ни о чём!
– Но я видела, как баронет тебе небезразличен, – настаивала графиня.
– Елизавета Васильевна, – всплеснула руками княжна, – кто мне небезразличен во всей этой истории, так это моя сестра Зиночка, а вы убили её!.. – и Наталья разрыдалась с новой силой.
Графиня задумалась на мгновение и произнесла голосом, от которого завибрировали стёкла больших полукруглых окон:
– Её возможно воскресить. Если в течение следующих двух дней ты найдёшь амулет, то вернёшь Зиночку.
Глава 6
Наталья Осиповна не верила собственным ушам.
– Какой амулет? Где я его найду?
Графиня мягко улыбнулась и, переступив порожек камина, проговорила:
– Успокойся, милая. Спокойствие возвращает уверенность, а лишь с уверенностью можно добиться всего, – и растворилась в воздухе.
На рассвете, когда солнечные лучи радостным полукругом осветили бледно-голубое небо, Наталья Осиповна вышла в сад прогуляться.
Было холодно, но княжна не замечала даже пара, выходившего из её чуть приоткрытых губ.
– Княжна! – у беседки стоял дядя, – Доброе утро! Хотя…с оглядкой на последние события – не такое уж и доброе.
– Кирилл Алексеич, вы обмолвились, что бывали здесь прежде, при старых хозяевах…
Лицо князя напряглось, но в следующую секунду вновь обрело то добродушное выражение, с каким он встретил Наталью.
– Так вот, – продолжала она, – кем вы приходились бывшим хозяевам?
Князь вздохнул.
– Наталья Осиповна, я ведь уже говорил, что неподалёку живёт мой приятель, вы, должно быть, тоже слышали о нём. Мы с Марьей Филипповной и Алёшенькой ездили к нему, вот через него-то я и свёл знакомство со здешними господами.
– Полагаю, ваше знакомство переросло в крепкую дружбу, ведь вы так хорошо знаете историю этой семьи.
Кирилл Алексеич промокнул кружевным платком вспотевший лоб.
– Я расскажу вам всё, княжна, коли вы настаиваете на этом. Что ж… Извольте. У моей матушки был некий дар, перешедший к ней от прабабки, вместе с даром перешли и драгоценности неописуемой красоты, и среди них – амулет, способный воскрешать мёртвых. Однако, возможно, это его свойство – лишь семейная легенда, но красота и ценность украшений – правда, ваш покорный слуга сам тому свидетель, – и он слегка наклонил голову, – И вот однажды, а моя матушка к этому времени уже овдовела, – прибавил князь, – к ней стал наезжать один граф… – Кирилл Алексеич откашлялся, – Воронцов.
– О, Боже! – воскликнула княжна.
– Да, – вздохнул князь, – под видом любовных или… дружеских свиданий он украл всю коллекцию. Матушку хватил удар. Перед смертью она прокляла всех прикоснувшихся или даже просто видевших драгоценности, кроме её родственников. Я думаю, рок, преследовавший домочадцев графини, вызван проклятием, ведь граф подарил всю коллекцию Елизавете Васильевне.
– Господи! – Наталья Осиповна поднесла к лицу руки, – и где же коллекция сейчас?
Князь пожал плечами.
– Если вы помните, я рассказывал, что даже граф Воронцов, опустившийся на самое дно бедности, не смог выпросить их у жены. Та умерла вскоре после смерти мужа – ведь это она убила его, полиция тогда замяла это дело – возможно, графиня откупилась чем-то из коллекции. Однако, она не вынесла угрызений совести и… умерла от удара.
Наталья пристально посмотрела на дядю, тот поймал её руку и прикоснулся к ней губами.
– Что с вами? – Наталья вскрикнула, как ошпаренная, отдёрнула руку и, подхватив подол платья, убежала.
В столовой было пусто, даже слуги ещё не накрывали к завтраку, а Наталье Осиповне казалось, что уже минуло несколько часов с тех пор, как она покинула свою комнату. Вдруг послышались шаги, и в столовую вошла графиня, при ходьбе кофейная чашка подрагивала в её руке, и несколько капель кофе выплеснулось на паркет. Коснувшись его поверхности, они исчезли.
– Стало быть, Каримский вам всё рассказал, княжна, – строгим голосом произнесла графиня – она снова перешла на «вы». Наталья в первый раз увидела, как она парит над полом, и по телу княжны пробежала дрожь, дошедшая до корней волос.
– Каримский? – Наталья Осиповна вспомнила эту фамилию из приглашения на губернаторский бал, – но… Кирилл Алексеич не Каримский, а… – её глаза расширились, – он решил отомстить моему мужу, сначала он расстроил его дела и, зная о драгоценностях, думал, что я стану продавать, а он купит и вернёт коллекцию обратно, но я… Что-то нашло на меня, видимо, в них действительно есть некая магическая сила, которая не позволила мне расстаться с драгоценностями.
Мой муж убил нашего сына, я убила мужа, и Каримский стал приходить ко мне – я была безутешна, потеряна и… мне было всё равно, что он погубил нашу семью… Он уверил меня, что не делал ничего плохого, что дела расстроились сами собой и что, наоборот, он хотел помочь нам – купить драгоценности. Я прониклась к нему доверием, ведь он давно уже был, то есть казался, нашим другом. Он выведал, где я храню коллекцию и… убил меня – подсыпал в мой кофе стрихнин, покуда я ждала его в саду, а он под предлогом забытого цилиндра вернулся в дом.
– Зачем он убил вас? – спросила, потрясённая словами графини, Наталья Осиповна.
– Чтобы я не отомстила ему в ответ.
– Почему же вы не воскресили вашего сына и всех остальных умерших родственников?
– На всех них было наложено проклятие, поэтому амулет не имел для них своей силы.
– Как жаль. Как жаль, графиня, – Наталья задумалась на мгновение, -Получается, – медленно проговорила княжна, – что амулет у Каримского?
Глава 7
– Да, но где? И отдаст ли он его? Да и если вы, княжна, притронетесь к нему, несчастья обрушатся на вас. Воскресить Зиночку может только сам Каримский, и времени на то всего один день.
Весь день Наталья Осиповна провела со своим отцом, так как тот был в полнейшем нервическом расстройстве. Матушка же занималась предстоящими похоронами вместе с баронессой. Старая княгиня целыми днями не выходила из своей комнаты и молилась.
Наталья всё думала, думала, как подойти к Каримскому, с чего начать, и томилась, томилась от бессилия. Под вечер она нарочно столкнулась с ним около лестницы, прошептала: «Встретимтесь в полночь в беседке» и убежала прочь.
После ужина баронет с заплаканным лицом попросил у Натальи Осиповны несколько минут – он хотел говорить с ней и казался очень несчастным.
– Вы не представляете, Наталья Осиповна, что я чувствую, – промолвил Александр дрожащим голосом, как только они неспешным шагом вышли на липовую аллею, – Мне тяжело, и поддержки… Увы, поддержки я не нахожу. Все словно забыли про меня, а я страдаю.
Наталья Осиповна остановилась, бросила на баронета быстрый взгляд и произнесла:
– Я не вполне понимаю вас, Александр Генрихович, все сочувствуют вам…
– Наталья Осиповна! – баронет протянул к княжне руки, приблизился к ней и… поцеловал в губы.
Наталья отстранилась и молча ушла. Мысли её были бунтарскими, кто знает, сколь долго ждала она этого момента, но не переступать же через мёртвое тело своей сестры, чтобы добиться желаемого!
У себя Наталья Осиповна облачилась в длинный тёмно-синий плащ с капюшоном, взяла на кухне небольшой ножик, из гостиной – короткую свечу и спички. Помолившись перед выходом, княжна тихо прокралась в сад, к беседке.
Каримский опаздывал, Наталья не знала, на сколько, и начинала нервничать.
– Не бойся, – прошептал сзади голос графини, – Я с тобой.
Появился князь, Наталья Осиповна едва заметно вздрогнула, но, взяв себя в руки, даже улыбнулась.
– Кирилл Алексеич!
– Я удивлён, княжна, – лицо Каримского действительно выдавало недоумение.
– Нет-нет, всё просто, дядя. Мы с Елизаветой Васильевной хотим говорить с вами.
– С… с кем? – князь слегка отпрянул назад, нога его коснулась чего-то твёрдого, Каримский обернулся – то была скамейка.
– Садитесь, Кирилл Алексеич, не бойтесь, – раздался в тишине голос графини, и весь силуэт её проявился сквозь тьму, освящённый призрачным сиянием, неизменная кофейная чашечка чуть позвякивала.
Князь в страхе отшатнулся так, что едва не упал.
– Мы не выдадим вас, – продолжала Наталья, – при условии, если вы отдадите нам амулет из коллекции графини Воронцовой.
– Это моя коллекция! – взвизгнул Каримский, – моя мать умерла из-за неё!
– Зиночка умерла. В вашей власти воскресить её, князь, – взывала к лучшим чувствам Каримского Наталья Осиповна, – помогите, прошу.
– Станьте благосклонны ко мне, – осмелел коварный соблазнитель, – Наталья Осиповна, и амулет ваш.
– Я убью вас, Каримский, я ненавижу вас, – заговорила графиня, не раскрывая рта, она была прекрасна и жутка в этот момент и парила над землёй.
– Нет! Нет! – закричал князь и побежал вглубь сада, схватившись руками за голову, напрасно пытаясь заслонить ладонями уши, чтобы не слышать этого всепоглощающего голоса.
Наталья Осиповна вдруг заметила, что стоит в беседке совершенно одна в полной темноте. Минуту спустя княжна бежала по тропинкам сада, окликая попеременно то Каримского, то графиню, но никого не было.
Глава 8
Она очнулась ранним утром в комнате Зиночки у мёртвого тела сестры. Та уже лежала в гробу, у изголовья теплилась свеча.
– Зиночка! Сестрица! – причитала Наталья Осиповна, не отрываясь от холодной груди молодой княжны. – Простишь ли ты меня?
– И меня.
Наталья поднялась на ноги и увидела бледное измождённое лицо Александра.
– Простите мне мою вольность, Наталья Осиповна, – начал он, нервно переступая с ноги на ногу и одёргивая домашний сюртук, – Я не спал всю ночь, ждал утра, ждал встречи с вами – возможности объясниться… Мне право неловко, – он откашлялся, – Простите ли вы мне сиюминутный порыв, слабость… Вчера, на аллеи.
Наталья была не в силах ответить что-либо и потому хранила молчание. Баронет подошёл ближе, к гробу, встал перед ним на колени.
– Простишь ли ты меня, Зина? Я был недостоин тебя… – он сдержался и не заплакал, затем медленно поднялся, взглянул на Наталью. – Вы молчите? Всё-таки обиделись?
Княжна сделала шаг в его сторону.
– Нет, Александр Генрихович, напротив. Скажите мне… Скажите, вы действительно были влюблены в Зиночку?
Александр на мгновение закрыл глаза, и глубокая скорбь отразилась на его молодом, некогда жизнерадостном лице.
– Да, Наталья Осиповна, и до сих пор…
Как тяжело было слышать эти слова, это жестокое подтверждение её собственных подозрений.
– Я прощаю вас, да вы ни в чём и не виноваты передо мной, баронет. И Зиночка простила бы.
Поклонившись, Александр вышел. Наталья вернулась к гробу, чтобы взглянуть на сестру ещё раз. Лицо той было бледным и необыкновенно прекрасным, а потому Зиночка казалась взрослее. Наталья Осиповна провела рукой по чёлочке княжны и обнаружила под ней вещицу, напоминающую брошь. Вещица покоилась у Зиночки на лбу и была сделана то ли из меди, то ли из бронзы – маленький плоский кружочек, испещренный непонятными ювелирной работы письменами, посредине которого поблёскивал крошечный рубин или гранат.
– Только не прикасайтесь к нему, княжна! – проговорил сзади голос вроде бы князя Каримского, но теперь он звучал совсем по-иному, чем прежде.
– Кирилл Алексеич! – перед Натальей предстала невесомая призрачная фигура князя, – Что с вами? Вы ли это?
– Я… – голос вновь раздавался отовсюду, только не из сомкнутых губ его обладателя, – Елизавета Васильевна всё же отомстила мне, – привидение развело руками, – она… провела меня сквозь землю.
– Что? – Наталья Осиповна уже давно отучилась удивляться, но последние слова князя изумили её.
– Там, в беседке, есть каменная плита. Это могила её сына, после его смерти графиня велела построить на том месте беседку. Елизавета Васильевна сделала что-то, и мы с ней оказались под землёй. Я увидел полуистлевший скелет её сына. Я виновен в его смерти и я должен был поплатиться за это, – смиренно произнёс призрак последние слова.
– Но… Кажется, это граф убил собственного сына…
– Увы, Наталья Осиповна, – князь покачал своей прозрачной головой, – Припадок, коим объяснили убийство молодого графа, случился при мне, я был тогда у Воронцовых в гостях. Мне нужны были драгоценности, и я уже помешался на их возвращении. Разорение моих обидчиков не помогло мне – Елизавета Васильевна отказывалась продавать коллекцию. Тогда я подумал, что ежели она останется одна, то её легче будет сломить. Я заявил, что Елизавета Васильевна не раз проявляла благосклонность ко мне и Дмитрий – мой сын. Граф не мог выдержать такого удара. Обрушившаяся на него нищета, упрямство жены, отказы в свете сделали своё дело, и он с невиданной яростью набросился не на графиню, как я того ждал, или на меня, а на собственное дитя, не слушая увещевания супруги. Она была честна – мы с Елизаветой Васильевной никогда не были близки. И вот… Увидев Митеньку, я… Моё сердце не выдержало. Моё тело осталось в земле.
– А графиня? – спросила Наталья.
– Графиня завершила свой путь на земле – отомстила мне и растаяла – надо полагать, отправилась в рай. Или ад, – добавил Каримский.
Наталья Осиповна обернулась на Зиночку.
– Это… амулет? – дрожащим голосом спросила княжна, – Теперь Зинуля воскреснет?
Кирилл Алексеич вздохнул.
– Я перенёс сюда амулет уже будучи призраком. К амулету следует прикоснуться губами, а затем положить на губы мертвеца. Увы, моё дыхание остановилось несколько часов назад, а амулет питается живым теплом. И вам придётся воскресить сестру, Наталья Осиповна.
Княжна, округлив глаза, застыла на месте.
– Но вы сами только что уберегли меня от прикосновения к амулету, ведь в этом случае он принесёт несчастье мне.
– Вы не знали всего, теперь же вы властны сделать выбор. Вы уже несчастны, Наталья Осиповна, ваша сестра мертва. Тем более что вы – моя племянница, хоть и не по крови. Смелее!
Эпилог
Целую неделю продолжались гуляния по случаю свадьбы Зинули и баронета. Все пребывали в счастливейшем расположении духа, ещё и из-за чудесного воскресения невесты, объяснённого семейным доктором как глубокий обморочный сон.
Наталья Осиповна улыбалась, но была бледна. По окончанию празднований она уезжала к тётке в Петербург – последние события подкосили душевное состояние княжны, и она была не в силах оставаться в родовом имении.
Графиня Наталье больше не являлась, князь Каримский бесследно пропал, словно сквозь землю провалился, и лишь старшей его племяннице было известно, что так оно и есть.
Украденных драгоценностей не нашли, они тоже исчезли вместе с амулетом.
– Наташа! – Зиночка подбежала к сестре, сияя улыбкой и шурша юбками изумительного кружевного белого платья, – спасибо тебе! Спасибо тебе за всё! – расцеловала Наталью Осиповну и убежала.
– За что? – вопрос без ответа лёгкой дымкой повис в воздухе, на коже остался неприятный холодок от касания Зиночкиных пальцев, а в памяти надолго запечатлелся взгляд её странных мёртвых глаз.
Наталья Осиповна взглянула на небо – небо хранило молчание.
2 часть
На круги своя
Глава первая
Старый слуга погасил свечи, и стало темно. Рассвирепевшая вьюга рвалась в окна так, что стёкла жалобно дрожали, норовя разбиться. По анфиладе больших, строгой красоты комнат гуляли сквозняки и, словно волки, завывали в каминной трубе и где-то у сводчатых оконных рам.
Наталье Осиповне с самого начала не понравился этот огромный холодный особняк на Дворцовой набережной и этот промозглый, вечно-серый, даже зимой, город.
В Петербурге княжна жила вдвоём с тётушкой, не считая слуг, уже около года.
Тётушку звали Анной Григорьевной, она была старшей сестрой Натальиного отца, характер имела мягкий, не злобливый, в племяннице души не чаяла и всё пыталась сосватать её за какого-нибудь молодца с большим кошельком и добрым сердцем, но то ли в столице не доставало кошельков, то ли добрых сердец, а только у княгини задуманное никак не воплощалось в жизнь.
Сама она была выдана замуж в пятнадцатилетнем возрасте за видного политического деятеля, знававшего Екатерину ещё молодой, родила ему пятерых детей, двое из которых умерли в младенчестве, а остальные, повзрослев, обзавелись собственными семьями и разъехались кто по Петербургу, кто по провинциям. Муж тётушки скончался ещё при Павле, оставив супруге богатое состояние, доброе имя и сравнимый с царскими покоями господский дом.
Наталья потеплее завернулась в пуховое одеяло, закрыла глаза, но сон не шёл – слишком сильными были впечатления от сегодняшнего бала, с которого княжна вернулась несколько часов назад. В голове до сих пор играла музыка, свет сотен свечей слепил, и серые глаза молодого графа Корницкого заполонили все её думы. Здесь, в Петербурге, Наталья сошлась с двумя девушками – внучками тётушкиной приятельницы – Ольгой, темноволосой холодной красавицей, и Ксенией, весёлой, рыжей, всё лицо в конопушках. Уже второю неделю они втроём вздыхали по приехавшему недавно в столицу московскому графу, тот был женат, но бездетен, а так как слухи распространяются быстрее эпидемии, было доподлинно известно, что супруга Корницкого осталась в Первопрестольной и что женился он на толстой нескладной купчихе исключительно ради денег в обмен на графский титул.
И сегодня этот красавец с томными серыми глазами пригласил Наталью на целый танец! Граф был очень галантен, хорошо танцевал и улыбался тёплой улыбкой. Когда музыка закончилась, Корницкий отвёл Наталью Осиповну обратно к столику, где её дожидалась тётушка и пропустившая вальс Ольга, вежливо поклонился, поцеловав Натальину ручку, и произнёс: «Как вы милы!».
Ах, наверное, ей не уснуть сегодня!
На следующее утро за завтраком тётушка сообщила, что утром почтальон принёс письмо от молодой баронессы фон Крафт. Зиночка писала, что они с мужем скоро будут в Петербурге и непременно навестят любимых тётушку и сестрицу. При упоминании о младшей сестре Наталья Осиповна внутренне содрогнулась: совсем ещё не изгладившиеся из памяти события всеми красками напомнили о себе, княжне стало страшно.
– Ты что-то погрустнела, голубушка, – заметила Анна Григорьена, – Оладьи, что ли, пережарены?
– Нет-нет, – помотала головой Наталья и улыбнулась, – просто… Я соскучилась по ним, ведь мой отъезд был таким неожиданным, – солгала она.
– Всё встанет на круги своя, – княгиня погладила племянницу по руке, – Только дай срок.
Через неделю, как и обещали, Зиночка с мужем приехали в Петербург. Тётушка неустанно хлопотала по хозяйству, отдавала распоряжения насчёт устройства комнаты для супругов, хотя те уверяли её, что великолепно разместятся в гостинице, но Анна Григорьевна, сославшись на долгую разлуку, настояла на своём, и чета фон Крафтов осталась в доме с двумя скучающими родственницами.
Всю неделю, проведённую в ожидании сестры, Наталья Осиповна представляла встречу с её мужем, но вот сейчас при виде Александра сердце её не содрогнулось, дыхание не перехватило – Наталья оставалась спокойной и приветливой. Зиночка была радостной, румяной и всё щебетала, щебетала о чём-то: то об их жизни в имении, то о родителях, то о планах на будущее и покупке особняка.
Вечером все вместе отправились в оперу, давали «Аиду», и Зиночка с тётушкой плакали. В антракте Наталья Осиповна встретила Корницкого.
– Княжна! – он склонился к её ручке, – Вы очаровательны!
Наталья Осиповна чувствовала, как щёки заливаются румянцем.
– Спасибо, Евгений Платонович.
– Вы одни? – удивился князь.
– Ну что вы, просто немного душно, и я решила прогуляться по театру. Со мной в ложе тётушка и моя сестрица с мужем.
– Так идёмте к ним, Наталья Осиповна! Станемте с вами добрыми приятелями, – и в эту-то минуту сердце княжны дрогнуло и забилось часто-часто. Ах, разумеется! О чём ещё и мечтать!
Наталья Осиповна представила Корницкого фон Крафтам, и тот пригласил всех назавтра к себе на суаре.
Княжна снова провела бессонную ночь. Господи, неужели она влюбилась в этого чужого женатого человека! Наталья силилась уснуть уже который час, как в дверь тихонько постучали.
– Кес ки? – спросила княжна по-французски.
– Это я, Наташа, – ответила Зиночка, – Разреши мне войти.
– Антре.
В комнате было темно, и лишь тусклый свет от луны, проливающийся сквозь неплотно зашторенные окна осветил тонкий силуэт в длинном белом одеянии. Лицо Зиночки бледнело на фоне тёмных распущенных волос. Наталье Осиповне почудилось, что ей явился призрак.
– Что ты, Наташенька, не рада меня видеть? – голос Зиночки стал глухим или это стены так искажали звук?
– Нет-нет, Зинуля, проходи, – пытаясь скрыть дрожь в голосе, произнесла княжна, – Сейчас зажгу свечу.
– Не надо, – Зиночка присела рядом на кровать, – посидим в темноте, – она протянула руку к Наталье Осиповне и сжала её пальцы. Ладонь Зиночки была холодной, почти ледяной, – Тошно мне что-то, Наташенька. Сердце болит, – и она приложила Натальину руку к своей груди: сердце у неё не билось.
