Читать книгу: «Странная история драгоценностей графини Воронцовой», страница 6
– Стойте, княгиня, у вас же дети! Вспомните о них! – закричал Каримский.
– Им хорошо и без меня, они в Петербурге! – она бежала быстро, очень быстро, но всё не могла приблизиться к кромке ни на сантиметр, – Ах, они считают меня воровкой! Пётр ударил меня…
– Наталья Осиповна, побойтесь Бога, самоубийство грешно!
– Оставьте, оставьте меня в покое!..
И Анна проснулась от собственного крика.
Окна зашторены, темно и тихо. Страх мелкой дрожью поднялся от кончиков пальцев ног до корней волос.
Кто-то невидимый взял её за руку, заставил подняться и повёл на улицу. Природа была неподвижна, среди разорванных туманных облаков висела блестящая круглая луна.
Над прудом расстилался призрачный белый пар. Анна поняла, что стоит в воде, причём в том же голубом бальном платье.
– Наташа!
Она обернулась и увидела Александра в камзоле и парике.
– Не делай этого!
– Я не слышу тебя!
– Прошу тебя, Натали! Пойдём домой!
– Ты не веришь мне!
– Я давно поверил тебе, милая! Пойдём домой, дай мне руку!
Он почему-то оказался совсем близко от неё и тоже в воде.
– Шкатулка пропала, я не брала её, как мне это доказать?!
– Я знаю, Натали!
– Я ничего не слышу! Здесь никого нет! – но голоса буквально разрывали её голову, сплетаясь в невыносимо громкий гул.
– Княгиня, побойтесь Бога!
– Вернись!
– Вспомни о детях!
– Сестрица, не надо!
– Пойдём домой!
Она смутно видела лица родных: Зиночки, матери, Петра и даже Каримского, губы их шевелились, они шептали, кричали, а затем словно испарились, наступила тишина, даже Александр, нет – Пётр, пропал. Она всё так же стояла по пояс в воде, но уже не в платье, а в ночной рубашке, незнакомой ночной рубашке, и в её голове словно чужие появлялись мысли: «Я не могу так жить… Я забрала шкатулку у Марьи Филипповны под предлогом, что нашла хорошего мастера, и он сумеет её открыть. Шкатулку так и не открыли, она куда-то делась и все обвинили меня в воровстве – мои близкие не поверили мне!.. Я правильно делаю, я не должна слушать голоса в своей голове, я должна умереть. Дети проживут и с отцом, денег у него много… Ах, как же всё вышло!».
Анна покачнулась и различила перед собой женщину с распущенными светлыми волосами, в платье ампир. Ночная рубашка Ани, привезённая из дома, вымокла до горла, девушка выбралась из воды, тяжело дыша, посреди пруда уже никого не было. Подул ветер, луна скрылась за облаками, и стало темно, хоть глаз выколи.
– Вы всё видели, милая девушка… – человек в чёрном камзоле стоял, поставив ногу на пень и облокотившись на неё, – Помиритесь с вашим мужем, ведь вы так любите друг друга, тогда я подарю вам подарок.
– Я сплю, да? За эту ночь или день я засыпала и просыпалась не один раз, я ничего не понимаю. Где я? И где реальность?
– Реальность в ваших чувствах, дорогая. Я провожу вас до номера.
Аня проснулась в холодном поту. Сквозь задёрнутые шторы пробивалось солнце. Девушка кинула взгляд на кресло у кровати – там лежало вчерашнее бальное платье, причём абсолютно сухое. Нет, она действительно думает, что ночью была на пруду? По пояс в воде?
Анна откинула одеяло. На ночной рубашке, надетой на ней, тоже не было следов тины и запаха водорослей.
«Сон? Всего лишь сон?» Но она помнила каждую малейшую деталь.
Мама сидела в гостиной, читала газету.
– Доброе утро, – улыбнулась Надежда Андреевна, – Что-то ты рано встала сегодня.
– А сколько времени? – и задав вопрос, Аня обратила внимание, что как-то уж слишком быстро темнеет, хотя ещё утро.
– Нет, сейчас ещё не утро, – произнесла мать, и голос у неё был не то женский, не то мужской, – Сейчас глубокая ночь!
Анна услышала плеск воды.
– ГРЕХ! ГРЕХ! ГРЕХ! – доносилось со всех сторон.
Она снова увидела ту женщину посреди пруда, княгиню, которая утопилась.
Наталья Осиповна перекрестилась и ушла под воду.
Анна почувствовала, как лёгкие заполняются водой, отвратительно скользкой тиной, перед глазами прыгали светлые и тёмные пятна и кружились лица, детские лица в бешеном хороводе…
Глава 8
Она очнулась и сразу же поняла: вот она – реальность. Дышать всё ещё было трудно, и она никак не могла вдоволь наглотаться живительного воздуха. Над Анной склонились люди, много людей. Они испуганно перешёптывались, а потом кто-то крикнул:
– Ну наконец-то!
– Анюта! – это Надежда Андреевна трясущимися от страха руками обхватила её голову, – Как же ты упала, а? Господи!..
Местный врач посоветовал немедленно идти в травмпункт, но Анна отказалась.
Врач и ещё кто-то из обслуживающего персонала проводили мать с дочерью в номер и, в очередной раз поинтересовавшись, не нужна ли их помощь, получив тот же ответ, оставили Анну и Надежду Андреевну наедине.
– Мам, что произошло? Я ничего не понимаю…– девушка сидела в кресле, забравшись в него с ногами и укрывшись толстым пледом, пила горячий чай с мятой.
– Ты совсем ничего не помнишь? – Аня помотала головой, – Ну ладно… Ты внезапно, после того, как потанцевала с Сашей, и он ушёл, выбежала на улицу.
– Одна?
– Да. Прошло больше получаса, я заволновалась, поначалу-то я думала, что ты там с Сашей гуляешь, но вы бы тогда, наверное, вместе вышли. Или это конспирация такая? В общем, я выскочила на улицу, звала тебя, звала, нет нигде. Побежала в номер, думаю, может, я не заметила, когда ты вернулась. В номере тебя тоже не оказалось. Я спускаюсь вниз, зову с собой несколько человек на твои поиски, мы прочесали просто всё, и вдруг около пруда я смотрю: ты. По пояс в воде! Кричу «Аня! Аня!», а ты перекрестилась и как сиганёшь вниз! Хорошо, что я вовремя заметила, мы тебя тут же вытащили, позвали доктора. Ой, Анька! Да что ж это такое? Ты хотела покончить жизнь самоубийством?
Глаза девушки были полны ужаса. Так это не сон? Она по-настоящему могла умереть!.. Настоящая вода затекала в её настоящие легкие?.. У неё закружилась голова, и Аня чуть не пролила чай.
– Мам, нет, это… Я разберусь в этом. Я не сумасшедшая, зачем мне топиться? Мы должны ещё на некоторое время здесь остаться, ладно?
Надежда Андреевна строго на неё посмотрела.
– А, по-моему, ты всё-таки сошла с ума.
На следующее утро – который по счёту раз она проснулась после этой ужасной ночи? – Анна была бледна и за завтраком почти ничего не ела. Все отдыхающие справлялись о её здоровье, и она говорила, что оно лучше, чем когда бы то ни было. Владимир Яковлевич, сидевший сегодня рядом не с Надеждой Андреевной, а с Аней, сказал ей на ухо:
– Я видел вчера призрака.
– Где?
– На балу. Он танцевал с вами, а потом увёл вас на улицу.
– О, Боже! Да, вы правы, – кивнула Анна, стараясь быть спокойной и не привлекать внимания присутствующих, – Это князь Каримский. Он мой давний знакомец.
Владимир Яковлевич нахмурился.
– Что у вас с голосом?
– Ничего. Простите, – она приложила к сухим губам салфетку, – Я слышу – мой муж идёт, – и выбежала из-за стола.
– Какая старомодная!..– удивился Владимир Яковлевич.
– Какой муж? – удивилась Надежда Андреевна, и они переглянулись.
В парадной стоял запыхавшийся Александр.
– Ань, я верю тебе! Я… – он перевёл дух, – Ты была сегодня ночью у пруда?
Анна пристально посмотрела ему в глаза. Да, это он, Пётр.
– Да.
– И я тоже. Я видел тебя, но это был не я, а это была не ты, то есть…
– Пойдём, – взяла она его за руку, – сейчас как раз архив открылся.
Елизавета Тихоновна была поражена таким вниманием к старой фотографии.
– Похожи на нас? – спросили молодые люди у экскурсовода.
Та надела очки, поднесла снимок к глазам. И тут же отпрянула.
– Да, – она переводила испугано-изумлённый взгляд с Александра и Анны на Петра Василевского и Наталью Осиповну и обратно, – Невероятно!.. – она схватилась за сердце и стала медленно оседать.
Молодые люди одновременно поддержали её с двух сторон, усадили на диван.
– Мне лучше, спасибо.
– Ань, взгляни, – прошептал Саша, потому что едва не онемел от случившейся с фотографией метаморфозы.
Наталья Осиповна с мужем закончили позировать перед объективом фотографа, поднялись с софы и ушли из комнаты. Фотограф вошёл в кадр. В комнате никого не было, он оглянулся пару раз на дверь, подошёл к чайному столику в углу, быстрым движением убрал с него шкатулку и снова скрылся за фотоаппаратом.
Глава 9
Анна с Сашей переглянулись.
– Вот это фокусы! – присвистнул последний.
– Значит, шкатулку украл фотограф, – заключила Анна.
– При чём тут шкатулка? – не понял Александр.
– Выйдем отсюда, – предложила девушка, – и я расскажу тебе.
Сначала она поведала ему о странных событиях, произошедших этой ночью, затем – о своих выводах.
– В этой шкатулке хранились… ну, я не знаю, драгоценности, наверное. Хозяева не могли открыть её, но очень хотели, потом шкатулка пропала, и все переругались из-за неё. Все обвиняли в краже Наталью Осиповну, включая и её мужа. Он даже ударил её, вот только за что? Неужели жадность его была так велика? Княгиня не выдержала подобного давления и утопилась…
– И никто её не остановил? – спросил Александр.
– Никто, – раздался голос, но вокруг никого не было, – Никто, Пётр Игнатьич, – и перед ними возник Каримский, – Один я видел, как ваша жена ночью, несчастная, несправедливо обвинённая, утопилась в пруду, и я не мог остановить её. Она не слышала меня, смятение, гнев, обида затмили её разум.
Александр повернулся к Анне и взял её руки в свои.
– Я так виноват перед тобой, Наташа. Я поднял на тебя руку, я припомнил твою беременность от другого мужчины, хотя сам полюбил ребёнка ещё в утробе, а потом страдал от его потери. Эти драгоценности ничего не стоят. У нас была любовь, семья и дети, но мы их потеряли. И я виноват в этом. Прости меня. Прости, – он опустился на колени.
– Петя, не надо, – она положила руку на его склонённую голову, – Это я виновата. И перед тобой, и перед детьми, и перед нашей любовью. Это я польстилась на драгоценности графини Воронцовой, будь они прокляты! Это я начала всю эту историю, я забрала шкатулку с ними у Марьи Филипповны, но они, все эти побрякушки ничего, ровным счётом ничего не значат!..– и она опустилась рядом с Петром.
– Я всё испортил…
– Я всё испортила…
– Ну наконец-то! – воскликнул радостный голос Каримского, – Наконец-то ваши души избавились от греха! – Наталья Осиповна и Пётр взглянули на него снизу вверх блестящими от слёз глазами, – Вы, княгиня, от греха самоубийства, а вы, князь, от греха неверия своей жене и охватившей вас обоих жадности. Вы покаялись, верна поговорка: лучше поздно, чем никогда. И к тому же вы избавили драгоценности от проклятья. Вы сами прокляли их, тем самым наложив одно проклятье на другое, наложенное моей матерью.
Теперь драгоценности не принесут никому вреда, они лишились своей магнетической, привлекающей к себе силы, убивающей каждого польстившегося на них. То же случилось и со мной, и с вами, и с тем фотографом. Однажды его дом загорелся от фотографической вспышки, и он сгорел. Шкатулку спас я, ведь я по-прежнему оставался одержим ею. И вот, чары разрушились. Вы сняли с себя грех, и заклятье, и мне больше нечего делать на бренной земле. Встаньте!
Молодые люди поднялись, всё так же держась за руки. Привидение выудило откуда-то ту самую шкатулку с открытой крышкой. Каримский улыбался.
– Я дарю вам их, – и он протянул Анне драгоценности, те заискрились на солнце, – У вас есть ещё один шанс обрести любовь, не теряйте его, раз уж вы снова встретились. И пообещайте, что мой подарок принесёт вам только радость.
– Обещаю, – произнёс Пётр или нет, Александр.
– Обещаю, – вторила ему Анна и крепче сжала его ладонь.
А вокруг начинался июнь.
