Отзывы на книгу «Колыбельная», страница 12

Каждый раз Паланик немного другой. Destroy everything "Бойцовского клуба". Агрессивная боль "Невидимок". Шокирующая путаница "Рэнта". Здесь также все иное. Впервые я увидела нежность, и любовь, и сострадание, и милосердие(ты ли это, Чак??). Очень меткую рекурсию. Необыкновенные описания цвета. Некую даже керуакскую тоску.

Ситуация немного прояснилась, когда я узнала о трагических событиях в жизни писателя: роман был выпущен после убийства его родителей. И, естественно, это повлияло на эмоциональную линию произведения

Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в сторонке, пока их убивает мир.

Больно ему было. Больно и плохо, когда он создавал "Колыбельную". Лучше и более емко это также опишет цитата

Пережить можно все — даже самую страшную боль. Только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать.

Очень примечательны контрасты. Ведь в "Колыбельной" есть мораль среди смерти, некрофилии и черной магии. Что родных надо любить прямо сейчас. Что слова ранят. Что каждый человек болен своей собственной тоской. Что невозможно все изменить.

И финал. У Паланика ведь всегда очень мощная и непредсказуемая кульминация. Но, так как эту книгу я оценила выше всех его предыдущих, боялась смазанности, боялась, что "перемудрит". Но замечательно, в тему и красиво закончил, лучше быть не может.

Хлестко, резко, дерзко, рублено и очень правдиво. Одно маленькое сумасшествие для одного - одна большая угроза для всех... Я размышляла, читая...Если честно, зная баюльное заклинание, что бы сделала я? Забыла бы? Не использовала бы? О нет... Я бы мучалась, сомневалась, уговаривала бы себя, но наказала бы всех, кого считаю неправыми. Паланик прав:

Даже самый пассивный человек – на самом деле агрессор. Мы все убийцы.

Бессмысленно отрицать это, ни один бы не устоял, я уверена.

Конечно, каждому хочется хоть ненадолго стать Богом...

Жестокая правда в этой книге: мрачное описание абсурдности жизни, неотвратимости судьбы и смерти.

Есть люди, которые все еще верят, что они управляют своими жизнями.

Фантазия просто шкалит от этой книги. Стильно и сильно. По другому не скажешь.

Книга просто необычная. Необычное здесь буквально все: не заезженный сюжет, странноватые персонажи, неожиданно-сумасбродная концовка, яркие декорации и т.д. и т.п. Своей необычностью "Колыбельная" меня изрядно порадовала. Несмотря, на то, что события развиваются несколько диковато, книга заставляет задуматься. Вот интересно, а как бы любой из нас поступил на месте героев: имея власть наказать обидчиков, громких соседей, нахалов в общественном транспорте, начальника сумасброда или кого-то еще, кто хоть на секундочку в вашем сознание вызвал желание его умертвить, сумели бы мы сдержаться? Лично меня, как юриста, позабавили газетные объявления) Книга читалась легко и быстро, вплоть до момента, когда ГГ пошел в полицию... То, что описывалось дальше мой мозг категорически отказывался воспринимать. Мне показались дальнейшие события просто омерзительными. Эти подселения в чужие тела и "бросания" замороженного младенца, в купе с жеванием драгоценных камней, вызывали элементарное отвращение. Но, все равно, ставлю 5 звездочек, потому что в остальном книга понравилась и первое знакомство с творчеством Чака Паланика прошло вполне успешно.

Первый раз я наткнулась на эту книгу, еще в 2006 году, когда искала подарок подруге, которая является поклонницей творчества Паланика. Аннотация заинтересовала - все таки СВСМ явление таинственное, да и о какой колыбельной будет идти речь я тоже не совсем могла понять, но как-то так складывалось, что последние шесть лет я об этой книге помнила, но прочитать постоянно не получалось, а вот теперь наконец-то сложилось. Книга, по моему мнению, достаточно хороша и интересна с точки зрения применения различных авторских приемов: закольцованность произведения, повторы, исторические вставки. Поначалу повторы немного раздражают и вызывают ощущение того, что автору банально не хватало необходимого количества знаков и он решил их набрать таким "ленивым" образом, но потом становится понятно, что все эти повторы введены с целью лучшего раскрытия внутреннего мира главного персонажа. Карл Стрейтор человек, которые последние 20 лет не живет, а просто существует, и, возможно, сам не понимает зачем, по крайней мере у меня сложилось такое впечатление. Все его действия носят абсолютно механический характер - его раздражает окружающий мир, он буквально хочет его уничтожить (фотокопии моделей различных зданий тому прекрасный пример), но все это переворачивается в тот самый момент, когда он получает реальную возможность это сделать и вот после этого он начинает ценить жизнь. Мне кажется, что эта книга не о магии, журналистике, искусстве продажи домов или, тем более о СВСМ. Это книга о самых извращенных аспектах жизни нашего общества - о людях, которые не имеют ни малейших моральных принципов, тот самый врач-патологоанатом, о тех, кому наплевать на окружающих - сосед Карла, о тех, для кого деньги и власть стали смыслом существования - Элен. "Колыбельная" написана в стиле классического американского "роад-стори", но при этом само путешествие словно остается за кадром - оно служит красивым фоном, к безобразной истории борьбы за власть, в которой, кажется, все средства хороши и никто не остановится ни перед чем, чтобы эту власть получить. Однако, в этой книге, не смотря на всю грязь и жестокость происходящего, есть место маленькому лучику надежды в лице Моны и ее прощального поступка, ведь она абсолютно права в том, что помимо убийств есть еще и другие методы, чтобы что-то изменить в этом мире. В целом, книга заслуживает твердое 8 из 10. Я бы не советовала ее тем, кто ищет произведения с красивым слогом, большим уклоном в мистику или, тем более, что-то рациональное на тему СВСМ, но вот если интересно почитать о том, как власть изменяет людей, о том на что люди могут пойти для удовлетворения своих желаний и чем это все в итоге может обернуться, то "Колыбельная" вполне подходящая для этого книга.

Очень интересный опыт, однако. 

Книга правда очень понравилась. Хоть и много мистики, переходящей иногда в фантасмагорию, но читается будто бы о обыденных вещах, о чём-то привычном и нормальном. 

Для меня эта книга была о том, что власть, абсолютно любая (не важно, сверхспособности ли это или что-то более приземлённое), губительна для человека. О том, что всем трудно находиться в тишине и мы пытаемся заполнить ее шумом. О воздействии рекламы, СМИ, телевидения/радио на подсознание человека. Очень много проблем поднято в этой книге, хотя она и очень маленькая по обьему и сюжет у неё мягко говоря не совсем серьёзный. 

Отдельно хочу сказать, что Паланик шикарен тем, как он пишет. Да, это перевод, но, черт, как же но круто тут описывал цвета, это просто ни с чем не сравнить, абсурдно, но настолько образно и прекрасно. 

Ломанное повествование опять же тут очень к месту, само его построение - шикарно. 

Ну и конечно же окончание с Карлом и Сержантом - просто супер, не ожидала, как всегда впечатляющие развязки с неожиданным окончанием, которые не оставят равнодушными.

«Колыбельная» обновременно невозможна и реальна до боли в зубах. Ее (боль) я вполне себе ощутила в концовке книги, когда буквально проживала все то, что случилось с Элен. Отвратительно прекрасно. Книга понравилась. Понравилась своей простотой переплетающийся с яркими образами и четкой идеологической позицией автора. F*ck capitalism. Фак систему, которая перемалывает все и всех. Фак реальность... «Мне бы книжечку с заклинаниями и неограниченную власть над миром» - самое страшное, что это вообще возможно желать и ждать. "Колыбельная" не могла мне не напомнить «Тетрадь Смерти». Самым фактом существования подобного механизма. А еще тем, к чему ведет даже самая невинная фантазия обладания таким механизмом. Обязательно еще почитаю Поланика.

Поначалу трудновато понять и вклиниться в рассказ. Удивили описания одежды и цвета у Элен Бойль. Помимо сюжетной линии на заднем плане развивается мысль, сказанная в эпиграфе. Задумываешься над видением жизни каждого из персонажей. Лично я не ожидала такой концовки, но до сих пор ощущение, что книга не закончена. Что где-то, пока я печатаю этот текст, Элен Бойль в теле сержанта и Карл пытаются поймать Устрицу и Шелковицу. Люблю книги с такими концовками, с ощущением, что эти герои живут и по сей день, и находятся в поиске одни, в бегах другие.

Я стою мокрый, босыми ногами на кафельной плитке, и смотрю на решётку. Вовсе не исключено, что я убил весь подъезд. Только что.

Иногда я немного Бог. Когда читаю книги. Не бог-творец, от которого что-то зависит, а бог-наблюдатель, с которого взятки гладки. Я смотрю на мельтешащих персонажей, подмечаю детали. Я могу заглянуть в конец и узнать развязку раньше героев. Я могу закрыть книгу и этим оборвать историю. Я могу её разодрать в клочья и спустить их в унитаз. Или даже сжечь. Я чувствую власть. За неимением возможности доминировать над людьми я выбираю книги. Я открываю «Колыбельную» и начинаю читать. Подробности обо мне: я читаю книги Паланика раз в два-три месяца. Я читаю их запоем, а потом долго избавляюсь от отголосков его стиля на письме. Я прочла уже пять романов, но так и не поняла, как к нему отношусь. Синдром внезапной смерти младенцев. Вечером родитель укладывает румяного, улыбчивого карапуза в кровать, читает ему на ночь книжку, целует в щёку. А на утро он холодный. Эту рецензию я пишу кусками — каждый раз в новом месте. В очереди к врачу, или в метро, или за столиком в кафе, или в аудитории в ожидании семинара, или просто дома. Когда мне было лет десять, мне рассказали анекдот. Два мальчика гуляют. Один в песочнице копается, другой — в грязи. Угадай, кто станет журналистом. Я тогда подумала: ну и глупость. Журналист должен писать о том, что произошло, невзирая даже на этику. Если выбираешь сочувствие, а не репортаж, то из тебя никогда не получится журналист. Есть кое-что, объединяющее все случаи внезапной смерти без причин. Карл Стрейтор знает, что это, ведь он очень внимателен, потому что «хороший способ отгородиться от боли — сосредоточиться на мелочах». Я сижу в вагоне метро. У стоящей предо мной девушки на пальце кольцо с зелёным камнем. Зелёным не как бутылочное стекло, а как стекло бутылки чилийского Шардоне с оранжевой этикеткой. Она читает «50 дней до моего самоубийства». Пальцы лысого мужчины сжимают том из серии «Российская боевая фантастика». Женщина мнёт покетбук Донцовой. Другая, чуть приоткрыв рот, листает «Пятьдесят оттенков серого». Эти книга-голики. Эти мысле-фобы. Синий галстук Стрейтора. Розовое облако волос Элен Гувер Бойль. Красные дреды Моны Саббат. Похожий на мягкий розовый сталактит из сморщенной кожи член Устрицы. Галстук упоминается восемь раз. Розовые волосы — двенадцать. Дреды — восемь. Член — три. Это не удивляет: у меня в руках книга Паланика. Подробности о Паланике: он мастерски жонглирует словами, создавая привязывающийся ритм. Повторяет важные для сюжета и вообще осмысления фразы так часто, что не заметить их становится невозможно. Обычно удивляет концовкой. Достаточно непредсказуемой. И весьма открытой. Если бы у меня была возможность изменить мир. Если бы я держала в руках книгу, полную различных заклинаний, что бы я сделала? Что бы сделали эти люди, сидящие рядом со мной на стульях в полуторачасовой очереди к врачу? Стрейтор — человек, замкнутый в себе. Его жизнь — дом и работа. Бесконечная череда мелочей-деталей. Мрачную меланхолию, в которую он погружен, прерывает всего лишь одна страница книги. Всего одна — и вот он уже ищет Элен Гувер Бойль. И вот уже они едут по дороге. Когда я сижу в кафе, мне мимолётно кажется, что одна из проезжающих машин принадлежит им. Ну а вдруг? Плюгавый юноша, проходя, задевает моё плечо, потом налетает на стул. С него падает моя сумочка. Коричневая, но не как шоколадный бисквит. А как шоколадный бисквит в «Праге» с прослойкой из сгущёнки со сливочным маслом и засахаренной вишенкой на тёмной глазури. Юноша не извиняется, плюхается на своё место за соседнем столиком, говорит своей спутнице: «Раскидали свои вещи, мля». Я глубоко вздыхаю. Я считаю — раз, я считаю — два, я считаю — три... Как часто я думаю: «Да лучше бы он сдох!»? Как часто ненавижу кого-то настолько, что, кажется, готова убить? Если бы была возможность убивать словами, я бы это делала? Делали бы это сидящие рядом однокурсники? Эти агрессия-голики. Эти наказание-фобы. Дочитав «Колыбельную» до конца, я поставила её на полку. Но она выходить из головы не желала. Засела внутри черепа фразами, неожиданным концом и мыслями о Стрейторе, о деталях, о власти, о любви, о магии, о словах. На третий день я снова взяла в руки эту книгу, открыла на двадцать седьмой странице. Убедившись, что никого поблизости нет, я зачитала её вслух и села за рецензию.