Читать книгу: «Бегство колдуна», страница 7
Глава 8
Струны из овечьих кишок
***
Понадобилось еще пару недель, чтобы добраться до края острова, и день, чтобы дождаться судно, готовое перевезти до соседнего островка, размером как восьмая от всего Натлина. Морское расстояние между двумя островами была в два раза больше, чем между Авглором и Натлином, но в этот раз старушка-судьба была добрее, и погода радовала своим спокойствием.
Все перенесли путь легко, только у Ринаты оказалась морская болезнь, но девушка изо всех сил старалась выглядеть крепким орешком. Тайлор решил, что пока не будет донимать ее магией и прочей белибердой. Пусть привыкнет ко всему: к нему, к его отряду, к открытому миру, к людям в общем. В ее поведении до сих пор отражались все годы, проведенные без контакта с другими людьми взаперти в своем доме: она заикалась, ненадолго оставалась в их компании, да и вообще не ходила никуда одна без Тайлора или Марфы. К травнице Рината успела попривыкнуть, а от воинов, особенно от Морды, шарахалась и бледнела.
На вопрос Тайлора почему она не красила свои волосы на постоянной основе, она ответила, что такая частая покупка кофе или корицы быстро разорила бы их с дедушкой. Бывший подполковник поверил. За ту парочку небольших баночек он отдал среднее жалование десятника их армии. Годовое.
Больше всего, после Тайлора, Рината общалась с Марфой. С целительницей они нашли много общих тем для обсуждения. Особенно Марфу заинтересовали книги, взятые с собой девушкой. «Черт побери! Да это же настоящий антиквариат!» – воскликнула она, когда на постоялом дворе в Руроге Рината вытащила на свет четыре толстенных тома в кожаном переплете. «Теория магии том 2» – написано было на обложке золотыми чернилами. «Практика магии том 1, Теория магии том 3, Практика магии том 2 и 3».
– А где первый том теории? – спросил тогда Тайлор.
– Его я знаю наизусть, – улыбнулась тогда Рината, и в ее глазах в свете свечей блеснул безумный, даже фанатичный огонек.
Тайлор хотел начать свое обучение еще на корабле, но его остановила болезнь Ринаты и везде слоняющиеся матросы, которые не давали ни минуты побыть одному. Поэтому он наказал девушке спрятать книги поглубже в сумки – за такие драгоценности могли и убить.
Вскоре они прибыли на островок, на котором был всего один городок и несколько деревень вокруг него. Зайдя в Дирлин – А именно так назывался город – Тайлор приятно удивился отсутствием военных, их встретила лишь спящая стража у полураскрытых ворот.
Они не стали будить их и незамеченно прошмыгнули мимо. Тайлору не удавалось бывать здесь раньше, поэтому он вместе со всеми сейчас заинтересованно оглядывался вокруг.
Город был жалким, даже беднее, чем Туроо. Двухэтажных домов можно насчитать лишь несколько, каменных так и вовсе не было, что уж говорить про стекла в окнах. Редкие прохожие косились на них, но встретившись с ним взглядом, резко отворачивались и старались тут же исчезнуть в темном переулке.
– Мда, ну и местечко, – пробормотал Остьен.
– Кажется, нам тут очень рады, – с сарказмом заметил Кеган.
***
Свободный дом нашелся на самой окраине города. Старушка-хозяйка оного потребовала плату на всю зиму вперед и пригрозила им, что в случае порчи мебели, обратится к властям и потрясла прямо перед носом Тайлора какой-то бумажкой. Он смог разобрать лишь: «Награда от губернатора…». Видимо, старые заслуги древней кашолки, которыми та до сих пор бахвалится. Рыжий отдал ей плату и проводил ее восвояси.
Дом был добротный, двухэтажный, на удивление. Построен хорошо, но было видно, что за ним давно никто не ухаживал: паутина, грязь, затхлый воздух. В углу крысы доедали своего собрата… В общем, вполне себе приличное помещение для городишки где-то на краю света.
Люди в отряде заметно расслабились, Тайлор и сам выдохнул с облегчением, когда они ступили за порог хоть и не очень опрятного, но все-таки безопасного дома.
Наконец, им дали передышку после этого безостановочного гона по всей стране. Им и раньше приходилось буквально выживать на передовой во всяких стычках с тварями Севера, но тогда хотя бы была опора за спиной, была надежда, они знали, что, если выживут, то вернутся на Родину. Больше у них таковой не было.
В один момент Тайлор потерял абсолютно все: дом, высокое воинское звание, родину и… и его сокровище, его маленькую кроху. А его соратники все равно пошли за ним. Не все, другие и вовсе кинулись на него, желая зарубить своего уже бывшего военачальника. Но его люди, его самые близкие и верные товарищи встали на его сторону. Они отправились с ним. Прикрывали его от стрел и мечей, рискуя собой. Жертвуя своими жизнями. Верность ему оказалась сильнее верности стране.
– Мы слишком много с тобой прошли, чтобы вот так вот бросить тебя, – ответил тогда Остьен, когда они скакали на полном ходу из столицы.
– Я не хочу служить стране, в которой хотят убить из-за какого-то Дара, – сказал Кеган.
Тайлор поджал губы.
Чем он заслужил такую преданность у них? Что он такого сделал, чтобы черствые воины так пригрелись к нему?
***
Прошло два месяца их скромного пребывания в Дирлине. Осень заканчивалась и зима наступала все ближе и ближе. Уже выпал первый снег и укутал своим покрывалом все земли вокруг. Натлин, конечно, не Авглор, но все еще считался севером, поэтому зима вступает в свои силы быстрее, чем на континенте.
Дни потекли один за другим, смешиваясь друг с другом, сплетаясь в один кусок под названием: «Зима». Тайлор одновременно и любил и ненавидел зиму. Ненавидел, потому что холодно, голодно и вообще лучше сидеть дома и не высовывать из теплого угла и носу. А любил, потому что…
Вот бывают такие утра, когда просыпаешься в своей уютной избушке, выползаешь из-под одеяла, выходишь на улицу, а там солнце светит над верхушками деревьев, глубокие сугробы сверкают алмазами, и безоблачное голубое небо над головой…
А вот Кеган, к примеру, зиму ненавидел всей своей полуэльфийской душой. Вечно мерз, из-за чего частенько хворал и, бывало, говорит о чем-то серьезном, скрестив руки на груди, и, резко прервавшись, уткнется красным носом в свой шерстяной шарф, негромко чихнет три, всегда три почему-то, раза подряд. А потом кинет угрюмый взгляд из-под светлых бровей на смеющегося Тайлора.
Эта зима не была исключением – Кеган выходил на улицу только в крайних случаях, топил камин до того, что в доме становилось душно. Даже припер откуда-то гигантскую посудину, набрал туда кипятка и почти часа два не вылезал оттуда. А когда вышел, из комнаты валил пар, заполнивший всю импровизированную баню, накинув на себя халат, и уселся в одном из кресел с такой довольной и расслабленной рожей, что Тайлору немедленно захотелось самому засесть в воде на час-другой.
– Кот, обожравшийся сметаны, – прокомментировал Остьен, глядя на него.
Кеган лишь расплылся в еще более широкой улыбке и поудобнее улегся в кресле.
Даже Марфа, смотря на полукровку, дернула уголками губ вверх:
– Похоже, в горячей воде наш эльфенок оттаял, – и тут же скрыла ехидную усмешку ладошкой, когда Кеган поднял теплую тряпку, положенную на глаза, и свирепо посмотрел на нее.
Но все равно остался довольным жизнью.
Тайлор молча наблюдал, как все вновь становилось на круги своя. Вот Остьен нашел где-то старенькую лютню, отремонтировал ее, вытянул из кишок овцы струны и теперь по вечерам радовал их мелодичными переборами. Парни начали подпевать ему, когда услышали знакомый мотив, даже растанцевались, благо на первом этаже хватало места, утянув за собой развязавшуюся от медовухи Ринату. И даже Фешту.
Девочка сначала отнекивалась, но упорство Глеба не знало предела, и она все-таки согласилась. Тайлор даже невольно улыбнулся, глядя на эту парочку. Он – долговязый и тощий, словно облысевшая сорока, с носом размером со сливу, и она – мелкая козявка, чуть ниже его пупка. И оба не умели танцевать совершенно. Но активно старались, а это было главное. Тень с лица Фешты окончательно спала, вечно угрюмое лицо просияло, и она, запрокинув вверх головушку, рассмеялась открыто и совсем по-детски. Так, как смеются беззаботные дети не знающие ни голода, ни смерти.
А потом она повернула голову и они встретились взглядом.
Медленно, будто прячущееся за горизонтом солнце, ее улыбка исчезла, она остановилась, глядя уже не на него, а в пустоту перед собой. Глеб, продолжающий танцевать, пихнул ее в плечо и что-то сказал. Она, встав на цыпочки, быстро заговорила. Тайлор расслышал лишь «себя… неважно…». А потом она пересекла комнату и быстро вбежала по лестнице.
Тайлор смотрел ей вслед. И весь оставшийся вечер настроение было паршивым.
***
Опора внезапно исчезла под ногами.
Девочка ушла под воду, и тут же инстинктивно задвигала всеми конечностями, чтобы подняться вверх, к воздуху. Ей удалось глотнуть воздуха. Но всего чуть, потому что ее сразу же поглотила другая волна, ударив ей по голове. Что-то врезалось в руку, она схватила это обеими руками, обняла всем телом. Деревяшка, отколовшаяся от разбитого волнами судна помогла ей оставаться на поверхности. Девочка отхаркалась от морской воды и оглянулась вокруг.
Мгла окружала ее. Ночное небо было заполнено сверкающими то тут, то там тучами.
Молния ударила всего в каких-то сотнях метрах от нее в воду, на секунду осветив остатки их лодки.
Где Остьен? Где Тайлор?
Ни того, ни другого видно не было.
Она дрожала от холода и страха, болтая ножками над темной бездной.
Она почувствовала, будто что-то коснулось ее ноги. Посмотрев вниз, она увидела лишь проплывший с рыбьей скоростью огромный силуэт. Большой силуэт. Еще более темный, на фоне моря. А потом показалась пасть. Огромная, в три ее роста.
Чудовище вынырнуло из воды на несколько метров вверх и своей пастью в полете поглотило большую часть обломков, плавающих неподалеку. А затем ушло под воду. Роза разглядела черную чешую, каждая чешуйка которой была с две ее ладошки, продолговатое вытянутое тело, забор острых плавников на спине и четыре конечности. Морда была похожа на голову ящерицы, но размером со взрослого человека и с длинными клыками.
Морской дракон или же…
Левиафан.
Легендарный зверь, вымерший тысячелетия назад. Должен был быть вымершим.
Роза прекрасно помнила, как матушка рассказывала ей перед камином теплыми вечерами сказки об этих существах. Но в сказках, конечно же, были еще славные рыцари-герои в сияющих белых доспехах, которые всегда побеждали все магическое и сверхъестественное и устанавливали мир и стабильность. И они, безусловно, справились бы с этим существом.
Но сейчас их рядом не было.
Была только она, девятилетняя девочка, голодная, замерзшая и обессиленная.
Такая маленькая в таком большом и опасном море.
Тварь плавала где-то внизу, потерявшись из виду.
Фешта покрепче вцепилась в деревяшку, легла на нее всем телом животом вниз, благо поверхность была подходящего размера, и принялась яростно бить ножками по воде.
Но вода не хотела отпускать ее.
Как бы девочка не старалась, она не двигалась ни на метр. Волны будто бы намеренно толкали ее назад, в сторону существа. Жидкость стала вязкой, ноги вязли в ней, словно в меде. В конце концов она и вовсе не смогла двигаться больше.
А потом ее кто-то схватил за ногу.
Она повернулась назад, через плечо с ужасом смотря на лицо своего отца.
– Роза-а, – его губы, бледно-мертвые, раскрылись, и из них потянулся этот вой ее имени, вместе со струйками черной крови.
Его лицо, искаженное в гневе было похоже на какую-то зловещую маску из дома какого-то маньяка извращенца, который снимал кожу со своих жертв, а потом натягивал ее на куклы. Бледная, сморщенная и порезанная в некоторых местах, разинувшая рот в животном оскале, с черными вылупленными глазами, беспрестанно кровоточащими, с расширенными ноздрями, маска.
– Отомсти за меня, – его голос напоминал рычание зверя, готовящегося к прыжку.
Роза вскрикнула и со всей силы ударил его свободной ногой по его лицу, но он словно и не почувствовал, она ударил еще раз. И еще раз. Ему было хоть бы хны. отец схватил обе ее ноги, потянулся вверх, хватая ее за одежды, вот он уже лежал на ней, его острый подбородок больно упирался ей в живот.
– Отомсти за меня, – повторил он, повышая голос. Его скулы напряглись, лоб покрылся морщинами, и он закричал, – Отомсти за меня! Убей их всех! Убей Тайлора! Разве ты забыла как он отнял мою жизнь?! Убей… Убей!!! УБЕЙ ИХ ВСЕХ РОЗА!
Ей не оставалось ничего, кроме отпустить деревяшку и начать обеими руками молотить по его голове. В ужасе она не могла издать ни звука, только испуганный скулеж на высокой ноте вырывался из ее плотно сжатых губ. Их накрыла очередная волна, сбивая девочку с твердой поверхности, и они вдвоем оказались в воде. Их вертело, кружило в забурлившей воде, переворачивало вверх ногами. Роза чувствовала себя куском теста, которого мнет опытная пекарша своими сильными мозолистыми руками.
Отец продолжал что-то кричать, но все его слова превращались в неразборчивый бубнеж на фоне шторма и раскатов грома.
Наконец, ей удалось избавиться от мертвой хватки мужчины. Вновь нахлынувшая волна отрезала его от нее, словно болезненную грыжу, и отец погрузился в тьму.
Роза выплыла на поверхность, оставшись один на один с беспощадной природой. Или не совсем.
Снизу послышался звук рассекаемых толщ воды, вновь показалось чешуйчатое тело морского дракона.
Сверкнула молния, на короткие секунды озаряя все вокруг.
И последнее, что видела Роза, была раскрытая пасть с длинными зубами и глубокой глоткой, движущаяся прямо на нее из глубин и увеличивающаяся с каждым мгновением.
***
Розе потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя ото сна. Она лежала, широко раскинув руки и ноги, на куче мягких тряпок и с гулко стучащим сердцем, и широко распахнутыми глазами смотрела в потолок.
Начало зимы. Четыре дня назад Марфа сказала, что была первая половина первого зимнего месяц. Значит, сегодня уже чуть больше. Значит, они в этом доме почти два месяца. Два месяца тихой и безопасной жизни – первая разборчивая мысль после того, как в голове у девочки все переварилось.
Роза приподнялась на локтях, вытирая рукавом рубахи мокрые глаза и откинув теплую шкуру, служащую ей одеялом. Села, сгорбившись на полу, причмокивая сухими потрескавшимися губами. В голове все шумело, глаза слипались и не хотели раскрываться. Наверное, это все последствия выпитой медовухи, которое украдкой дал ей Морда вчера.
«Ни слова Марфе!», – сказал он и улыбнулся, подмигнув.
Она повернулась туда, где обычно рядом с ней спал Клинк в облике волка. На вопрос почему именно так, хмурый подросток коротко буркнул, что ему так удобнее. Как девочка уже поняла, ему в принципе быть волком комфортнее, Клинк по дому ходит только на четырех лапах, но взрослые запрещают ему выходить на улицу в звериной ипостаси, боясь, что его увидит кто-нибудь из местных и забьет тревогу. Сейчас место рядом с Розой было пустым. Значит, он уже проснулся и наверняка тренировался в дворе. И не разбудил ее!
Девочка потянулась, вытянув руки вверх и сладко-сладко зевнула, нисколько не стесняясь и не прикрывая рот. Поднялась, накинула на себя вещи потеплее и спустилась вниз с чердака, на котором они вдвоем устроились около теплого дымохода. Окно с стеклом, в противоположной стене от трубы, заледенело, и невидимый художник разрисовал его своими узорами.
В зале на первом этаже была настоящая идиллия. Роза еще долго не могла уснуть от пьяных песен и танцев снизу, поэтому спящие прямо на полу Морда и Глеб в обнимку, ее ничуть не удивили. Морда громко храпел, из уголка раскрытого рта на пол стекала желтоватая слюна, а Глеб тихо посапывал, лежа головой на его волосатом пузе. Она вспомнила, как они подрались в таверне, перед тем, как Тайлор привел Ринату (как же давно это было!) и ей стало смешно. Эта парочка ее веселила. Они то дрались, грозя выбить друг другу глаза, то чуть ли не целовались в пьяном угаре. Она перешагнула через их ноги, Глеб при этом громко всхрапнул, и вышла на кухню.
И встретилась там с глубокими синими глазами.
Тайлор сидел за столом, поставив перед собой кружку, от которой валил пар. В руках держал книгу в фиолетовой обложке, от которой оторвал взгляд и сейчас смотрел на нее. Он ничего не говорил, она тоже не спешила. Молчание затягивалось.
Ей было стыдно за вчерашнее. Она забыла. Совершенно забыла в чей компании находится. Разбойники и убийцы – вот кто они все такие. А она забылась совсем, расслабилась от их лживых улыбок и лживого смеха.
Они вырезали всю мою деревню, убили моих соседей и друзей, моего отца.
“Убей их всех РОЗА!”
Тайлор раскрыл было рот, потом закрыл, задумчиво отхлебнул из кружки и заговорил. Правда, ей показалось, будто он хотел сказать что-то другое.
– Клинк на улице, во дворе. Тренируется.
– О, а вот и еще одна ранняя пташка, – Марфа выглянула из-за угла, – завтрак еще не готов. Иди, нагуляй пока аппетит, Фешта.
И, когда Фешта уже развернулась, чтобы покинуть кухню, травница крикнула:
– А! И разбуди этих двоих голубков, пусть помогут хоть.
Девочка пнула Морду. Безуспешно. Подергала его за плечо. Тот дернул им и отвернулся от нее набок. Глеб, упав с его живота на пол, что-то проворчал и поморщился сквозь сон.
– Они не встают!
Последовал лишь вздох, тяжесть которого Роза ощутила даже через комнату.
– Ну и пусть валяются тогда! Как проснутся, заставлю воду таскать!
Роза ничего и не ответила, лишь молча накинула на себя плащ, завязала ноги в изрядно протоптанные тряпки, которые назывались у нее уличной обувью и вышла наружу.
Девочка уже не раз и не два задумывалась о том с кого начать. И всегда останавливалась на Морде. Это существо, гадкое и обезображенное, что внутри, что и снаружи, бесило ее с самого первого появления. Потом Глеб, как его дружок… Такой же уродливый. Затем Бродд, Остьен, Марфа, Кеган и, наконец, как самый главный деликатес – Тайлор. Но было одно “но”.
Роза, будучи девятилетней девочкой, не настолько глупа, чтобы начинать поножовщину против семи взрослых человек, еще и воинов. Особенно в середине зимы, когда холода воистину смертоносны, и бежать ей попросту некуда. Можно, конечно, ударить в спину, но когда вскроется смерть одного из воинов, на кого первым падут подозрения? Можно было бы отравить всех, подмешав в общий чан какую-то гадость, но все, все что у нее было под рукой – это зимний мухомор в лесу, который максимум вызвал бы у всего отряда понос, после чего ее бы высекли розгами. А к волшебной сумке Марфы у нее доступа не было – целительница берегла его как зеницу ока.
Улица встретила ее прохладной теменью раннего утра. В это время летом уже давно бы встало солнце, но сейчас была почти середина зимы, поэтому день укорачивался чуть ли не вдвое. Под ногами хрустел свежевыпавший снег.
Роза подошла к фигуре, закутанной в меховой плащ. Он стоял, выпрямив спину и натянув тетиву со стрелой и, кажется, даже не замечал ее. Она тихонько подкралась и у самого его уха повысила голос:
– Ты чего не разбудил меня, а?
А он и не вздрогнул совершенно, и руки у него не шевельнулись даже. Клинк спокойным голосом сказал:
– Я будил тебя. Ты, видимо, опять заснула, – и, выпустив стрелу, которая со свистом попала в туловище манекена, туда, где у людей находится сердце, повернулся к ней, – ну ты, конечно, любишь дрыхнуть. Если бы меня разбудил отец, а я бы продолжил спать, то он бы меня высек.
– Твой отец?
– Угу, – подросток сразу помрачнел.
Клинк отвернулся и опустил голову. Роза поняла все и без лишних слов.
Она впервые задалась вопросом, участвовал ли Клинк в резне деревенских? Или так, просто отсидел в сторонке, наблюдая, как воины убивали мирных?
Убивать он, безусловно, умел. В этом Фешта… точнее Роза убедилась еще когда Пименьев напал на них, и Клинк убил почти двоих его рыцарей – неплохо для двенадцатилетнего мальчика! Хоть и оборотня.
Он протянул ей лук.
– Попробуй, может сегодня что-то выйдет.
Чаще всего они занимались сами, иногда к ним присоединялись Кеган, скорее от скуки, нежели от желания помочь, объясняли немного что да как, Полуэльф говорил о какой-то инерции, о траектории полета, о расчете скорости ветра, его направления и прочего, чего Роза, как бы ни старалась, не могла понять. А когда ему надоедало (что происходило довольно быстро), он уходил обратно в дом, удивляясь, как они могут торчать на такой холодине полдня.
А вот Клинк, кажется, вникал в суть его речей, даже наводящие вопросы задавал.
Она подняла лук, наложила стрелу, взялась за ее кончик и натянула невероятно тугую тетиву. Но, как бы ни старалась, не напрягала мышцы рук и спины, должным образом она так и не смогла зарядить лук. А потом она отпустила и стрела не пролетела даже и половину расстояния до мишени.
Клинк покачал головой.
– Для хорошей стрельбы из лука необходимы широкие плечи и сильные руки, чего ни того, ни другого у тебя нет. И навряд ли появятся, ты ж девка. У вас с мышцами всегда все плохенько.
– И что мне делать? Пострелять то хочется… А без стрелкового оружия никак.
Клинк почесал идеально гладкий подбородок так, будто на нем появилась длинная борода мудреца.
– Арбалет.
– Арбалет? – переспросила она.
Он перевернул лук горизонтально и изобразил человека с арбалетом в руках.
– Похоже на лук, но только более улучшенный и модернизированный, к тому же более убойный.
Такое она уже видела у вояк.
– Так почему же он полностью не заменил собой луки, если так хорош собой? – спросила Роза, искренне не понимая.
Клинк огорченно вздохнул.
– Слишком долгая перезарядка, и усилий нужно будет прикладывать гораздо больше для натягивания, хотя можно и выкрутиться, прицепив хитрый механизм. А еще арбалеты дорогие и сложные в создании. Одно дело найти гибкий прочный сук и привязать к двум концам веревку, и совсем другое смастерить целый арбалет. Такой сложной штукой целую армию не снабдишь.
Роза опустила глаза, глядя на снег и на собственные ноги, раздумывая. Если лук для нее – не вариант, то этот арбалет с неким хитрым механизмом должен подойти.
Они потренировались еще немного времени, Клинк стрелял, а Роза только и делала, что натягивала тетиву, пока в доме не послышались звуки пробуждения народа, а их животы не заурчали от голода.
***
Рагу из кролика, которого поймали Остьен и Тайлор на вчерашней охоте, вышло сочным и жирным, но Роза смогла съесть лишь одну порцию. Морда как раз рассказывал одну историю, как он говорит, которую прочитал из одной книги. Кеган хохотнул и с улыбкой проговорил:
– Морда! Да ты у нас сказочник! Кто поверит, что ты умеешь читать?
Чем вызвал смущение у мужчины с лицом, напоминавшим изрезанную глину.
– Я вообще-то в университете в Мерроне учился, – глухо пробормотал он.
А потом, когда полуэльф умолк, продолжил как ни в чем ни бывало:
– Итак. В тот день тучи заполонили все небо, и армия тьмы выбралась из бездны прямо в мир людей…
Розе быстро наскучило, ей вообще после вчерашнего претило находиться в большой компании, поэтому, незаметно улизнув, она поднялась на второй этаж и постучала в одну из дверей.
– Входите! – раздался мужской голос.
Она вошла внутрь, закрыв за собой. В двух краях комнаты стояли две кровати, Остьена и Бродда. На одной из них сидел сам Остьен, играя на лютне мелодичный перебор. У окна посередине комнаты стоял стол, на котором лежал нож для дерева и целая груда опилок.
– Фешта? Заходи, будь как дома путник, – улыбнулся он.
Он не удивился ее приходу, Фешта часто вертелась рядом с ним, помогая ему с ремонтом лютни и изготовлением струн… до чего же мерзкое дело вытаскивать кишки из еще только что испустившей душу овцы, очищать их от всего лишнего и затем скручивать вырезанные из них ленты в тонкие струны!
Но оно того стоило. Теперь Остьен радовал их музыкой.
Розе, если честно, даже в голову не приходило, что этот здоровяк умеет играть на лютне. К тому же, столь изящно. Вот уж действительно талант.
– Чего не внизу, со всеми?
– Хочется посидеть в покое.
– Тогда располагайся.
Она села на противоположную кровать, упершись спиной об стену и прижав коленки к груди. Остьен напротив нее перебирал грубыми пальцами струны, что-то мурлыкая себе под нос. Мотив был ей незнаком, но очень приятен на слух.
– Где ты научился так играть? – спросила она, когда он закончил, напоследок дернув первой струной, будто поставив точку в конце долгой и захватывающей истории.
– В юношестве, – коротко сказал он и добавил, – вместе с другом играли вдвоем, сначала от любви к великому искусству, а потом начали выступать и зарабатывать деньги.
Он хохотнул.
– Правда, не всегда удачно. Один раз после окончания очередного перфоманса нас закидали гнилыми овощами. Мы потом убегали от разозлившихся деревенщин по кукурузному полю, – он рассмеялся окончательно, – им, видите ли, не понравилась песенка об пастушке Бройе.
– Что за пастушка? – спросила Роза, наклонив в вопросе голову.
– Э-э – смутился он, откладывая инструмент, – тебе пока рано знать об этом…
Девочка еще сильнее заинтересовалась.
– Ну скажи! А я тебе всегда-всегда буду помогать!
– Не-е… – и сменил тему, – На-ка. Попробуй что-нибудь сыграть.
– Я не умею, – призналась она, принимая инструмент в руки.
– Так я научу. Вот смотри, в лютне пять пар струн…
Остьен все объяснял и объяснял. А Роза внимательно слушала и через пятнадцать минут уже знала о всех частях лютни и из чего их изготавливать, а через полчаса теребила струну одну за другой, складывая из отдельных звуков целую мелодию.
– Вау! – сама удивилась как красиво вышло.
– Быстро учишься, – он потрепал ее по голове и вдруг сказал совершенно серьезно, как со взрослым, – Фешта, я иногда сомневаюсь, что тебе десять лет…
– Мне девять, – перебила она его.
– Тем более. Ты рассуждаешь и иногда задаешь такие вопросы, до которых я не мог додуматься, когда мне было пятнадцать.
– Я просто быстро расту, – немного хвастаясь, сказала она, – Да и вообще, девочки растут быстрее мальчиков, – повторила давнюю фразу мамы.
Остьен о чем-то задумался, согнувшись на кровати, сцепив руки на коленях и смотря в них, но не видя. Роза еще раз проиграла мотив, который у нее с каждым разом получался все лучше и лучше, когда он спросил:
– Это правда, что твой отец хотел отдать тебя насильно замуж?
Она недоуменно моргнула, и только через несколько секунд до нее дошло о чем он говорит. Она же им всем сказала, что сбежала из дома от жениха…
– Ага…
Воин горько усмехнулся.
– М-да, дерьмовые же бывают отцы…– он посмотрел куда-то в окно, провел рукой по своей шее, – Пил еще небось?
– Да не особо, вроде, – Роза не понимала к чему Остьен клонит.
– А вот мой, помню, много… не было ни дня, чтобы он был трезвым целые сутки. Сколько себя знаю, всегда вместе с матушкой успокаивали его и укладывали спать, когда он буянил. Матушку он избивал частенько и меня заодно… А потом я подрос и смог дать сдачи. Он ушел из дому, побитый, как собака, со сломанной рукой, и больше я его не видел.
Мужчина продолжал задумчиво смотреть в окно.
А Роза не могла подобрать слов. Что за внезапные откровения? И что нужно говорить в таких случаях?
– Да уж… Так что мы, можно сказать, собратья по несчастью, – проговорил он рассеянно, – Ладно, что-то я заладил о грустном. Зима вечно навевает на меня безрадостные мысли…
– Я пойду, пожалуй… – проговорила она, ставя лютню у кровати, – спасибо за урок.
– Да.. иди.
Она выскользнула из комнаты, словно маленький зверек, а Остьен,все также погруженный в свои мысли, подумал об оставленных в Авглоре жене и маленьком сыне. Мог ли он еще встретиться с ними? Или как-то изменить прошлое и остаться Авглоре, вместо того, чтобы поддержать Тайлора и бежать из королевства. Разве есть что-то дороже семьи? Он прекрасно помнил внезапный голос в его разуме, когда он засомневался перед выбором: “Иди за Тайлором”. Проснувшаяся совесть?
