Читать книгу: «Бегство колдуна», страница 9
– Тайлор, – она заговорила, обхватив его лицо своими теплыми ладошками. Загородила собой беловолосую девушку, – очнись. Прошу тебя! – в ее серых глазах заблестели слезы, заставив его сердце заболеть в груди.
А потом растаяла также быстро, как и появилась.
Девушка на перилах больше не казалась ему красивой и тем более, богиней. Ее белые брови нахмурились, взгляд из-под черных густых ресниц ужалил.
А потом она приняла облик Марины. Теперь она сидела впереди, расчесывала свои русые локоны. Он смотрел на нее, но ничего не ощущал.
Она тепло ему улыбнулась.
Нет! Не тепло. Холодно!
И кожа ее была такой же.
Не согревающей. Отнимающая тепло.
Ее губы скривились, показывая клыки.
Тайлор зажмурился. Марины нет. Больше нет. Не она сейчас сидит перед ним. Марина мертва. Мертва!
– ТЫ мертва! – это он уже прокричал вслух.
Раскрыл глаза, приходя в свое сознание.
Мемозина сидела на перилах. Поняв, что ее разоблачили, ее уродливое лицо скукожилось, а затем, визжа, она поползла с неимоверной скоростью к нему.
А его руки все еще были связаны и слишком далеко от меча.
***
Фешта молча наблюдала, отойдя в сторону вместе с Марфой и Ринатой, как тварины запрыгнули на борт и сейчас сидели по краям, неотрывно смотря в глаза привязанных воинов.
Девочка хотела было достать каму и броситься на одну из них, но Марфа ее остановила.
– Спокойно. Мемозины не будут идти дальше. Они не заходят на людскую территорию.
Роза опустила оружие, но убирать не стала. Ринату рядом с ней било крупной дрожью, она не могла связать и двух слов.
А потом воины поддались чарам. Их лица, как одно, сначала приняло умиротворенное и блаженное выражение, потом, поняв, что они связаны, исказились от гнева. Они что-то кричали, проклиная Мерикота, Марфу, Ринату и незнакомых ей людей. Роза даже несколько раз услышала свое имя.
– Ты мертва! Мертва! – прокричал Тайлор, и его глаза удивленно расширились, когда он взглянул на существо по-новому.
Мемозина перед ним зарычала и, толкая себя вперед двумя руками и помогая рыбьим хвостом, поползла к нему. Вот она приблизилась к нему. Вот взмахнула когтистая лапа. И лишь чиркнула по веревкам, не нанеся никакого вреда.
Ее тело выгнулось дугой, она упала навзничь, перевернулась на спину. Закричала так, что у Розы заложило уши. Так и продолжала визжать и стенать, пока черная, как чернила, кровь не пошла пеной из ее рта и она не затихла в эпилептическом припадке.
У Тайлора аж лицо перекосило от отвращения, и, чуть погодя, до Фешты дошел смрад, исходящий от трупа мемозины. Тухлая рыба вперемешку с начавшими гнить водорослями и еще что-то кислое.
– Ну и вонища, – пробормотала Рината, и ее вырвало на палубу. К бортам она побоялась подходить.
Тайлор посмотрел на них вполне осмысленными глазами.
– Ты контролируешь себя? – спросила Марфа с подозрением.
Тот лишь озадаченно кивнул. Остальные воины тоже протрезвели от крика мемозины, теперь с тем же отвращением оглядывались на мемозин, не смевших перейти границу людской территории.
– Блять, и вот это я хотел трахнуть? – выдал Морда.
Веревка в том месте, по которому ударила когтями уже мертвая мемозина, лопнула. Мужчины от неожиданности попадали на колени, Бродд – неподвижным мешком.
Клинк поднялся мгновенно, посмотрел с улыбкой на тварину, манящую ее пальцем и понесся в ее сторону. Остьен, находящийся к нему ближе всех, схватил его за рукав.
– Стой, дурень!
Но тот с легкостью выскользнул.
Роза видела по его глазам, что он еще под действием магии мемозин, и сама кинулась за ним.
– Клинк! – крикнула она, но докричаться до его сознания было невозможно.
Он бежал на верную смерть, а она ничего не могла сделать. Клинк перепрыгнул через перила и полетел вниз головой. Розе пришлось упасть на живот и проехаться как пингвин по мокрой палубе, чтобы успеть схватить его за голень.
Не успела. Пальцы бестолково мазнули по его сапогу и его тело полетело вниз, где его поглотило ночное море.
Она в ужасе замерла, ее рука с растопыренными пальцами осталась вытянутой в сторону моря. Роза не кричала, не плакала – знала, что звать его уже бесполезно. Глаза ее не наполнились слезами, только в груди что-то больно екнуло.
А потом перед рядом с ней промелькнул силуэт. Вложил ей в ладонь конец веревки и исчез вслед за Клинком. Фешта увидела лишь рыжую макушку.
А потом веревка в ее руках натянулась, и она поняла, что сейчас сама упадет за борт.
Остьен появился сразу же. Выхватил веревку, обмотал ее вокруг своих рук и уперся ногами в перила. Подошли и другие воины, взялись за веревку, не давая ей выскользнуть.
***
В первые секунды во мраке ему ничего не было видно. Пузырьки вокруг, образовавшиеся после его падения, поднимаясь, защекотали ему кожу и нос. Тайлор, пока падал, успел образовать вокруг своей головы воздушный карман. Никудышная защита. Но хотя бы даст ему возможность дышать под водой.
Он чувствовал, что был не один. Рыжий вертелся в воде, неуклюже и медленно, и пытался угадать, с какой стороны нападет тварь, даже мечом размахивал.
А они кружили вокруг него, проворно и изящно, дразнили, касаясь то плеча, то ноги. Залезали под одежду своими ледяными руками и, хохоча, уворачивались от удара меча. Он слышал их смех сквозь толщу воды. Но убивать его не собирались, иначе он был бы уже разорван в клочья, едва попав в воду. Хотят поиграть с едой?
– То одолел нашу магию, человек, – перед ним, на расстоянии едва ли мизинца, возникло лицо Марины.
Точнее, нет. Не Марины. Мемозина лишь приняла ее облик, но в этот раз он остался в своем сознании.
– Кто вы? – спросил он, особо не надеясь на ответ.
И тут же хлестанул рукой по другой мемозине, укусившей его ухо. Та, звонко смеясь, отпрянула.
– Мы? Мы портовые шлюхи, которых моряки выбросили в море. Мы похищенные девушки, с которыми развлекались, а потом выкинули, как использованную вещь. Мы умершие в пути, но не похороненные должным образом, мы…
– Я понял.
Мемозина склонила голову, изучая его. Марина, когда была жива, делала точно также.
– Ты исключительный человек. Я давно не видела людей, способных не подчиняться нам, – она положила ему ладошку – теплую и мягкую, в точности как была у его жены. Он не стал убирать ее, – умный. И храбрый. Но с разбитым сердцем, – она коснулась места, где под кожей билось его сердце.
Она посмотрела на него своими глазами цвета теплого, как после костра, пепла.
– Оставайся с нами, воин. Мужчины тоже встречаются среди нас.
Он посмотрел в ее глаза.
И увидел там тьму.
– Нет.
Мемозина не обиделась, даже не разочаровалась. Лишь отплыла от него.
– Мы не будем убивать ни тебя, ни кого-либо из твоих людей. Сообщим о вас и другим племенам, они не задержат вас и не будут нападать. Этой ночью вы устроили нам настоящий пир, который мы не видели уже десять зим. Телами этих солдат мы сможем питаться еще столько же.
– Это… мило с вашей стороны.
– Но это не значит, что природа будет милосердна с вами.
Она махнула рукой и Клинк появился рядом с ним. Тайлор подхватил его за бок и ощутил, что мальчик дышит.
– Ты напоминаешь моего мужа. Он тоже был рыжим, – внезапно сказала мемозина в облике Марины, – мы путешествовали по миру в поисках лучшей жизни, когда на нас напали пираты. Его убили… а меня…
Ее лицо исказило гневом, но потом вновь стало прежним.
–…А я оказалась здесь.
Она подплыла к нему, пальчики коснулись его лица и, подавшись вперед, она чмокнула его в подбородок.
– Пусть удача будет на твоей стороне, рыжий.
Он лишь кивнул.
Мемозина слабо улыбнулась и, вильнув хвостом, ушла на глубину. Ее сестры уплыли вслед за ней.
А барьер, до этого разделяющий воду и сушу, исчез, и его с рывком потянули наверх.
***
Тайлор находился под водой более пяти минут. Ни один живой человек не может столько обходиться без воздуха. Так думала Роза.
– Тайлор – необычный человек. Он маг и научился управлять воздухом по книгам. Он дается ему легче всех остальных разделов магии. Перед падением он должен был создать вокруг себя резерв воздуха, – ответила Рината.
– А Клинк?
– Н-не знаю…
И вот веревка, до этого туго натянутая между водой и воинами, поддалась.
Они резко, словно бы что-то, что удерживало Тайлора там, резко пропало, вытащили его из воды, и Роза с облегчением увидела у него под левой рукой мальчика со светлыми волосами. Воины общими усилиями подняли их на борт. Тайлор перепрыгнул через перила и опустился на одно колен, бережно положив мальчика на палубу, которого, впрочем, тут же подхватила Фешта.
Губы Клинка побелели, тело бил озноб и изо рта плескалась вода.
Но он был жив.
Он жив!
– Ненадолго, если срочно не согреть его, – рядом возникла Марфа.
Она сказала это вслух?
– Фешта, тащи его в трюм. У меня там сумка со всеми лекарствами. Дай ему парочку и согрей его. Давай, как я тебя учила.
Фешта кивнула. Подхватила мальчика под руку и вбежала в трюм, пока взрослые остались наверху воевать с природой.
– Расскажешь, как ты уцелел от лап мемозин? – спросил его Морда с энтузиазмом.
– Расскажу, – не стал отнекиваться Тайлор, – обязательно. Но потом. Сейчас нам нужно бороться с природой.
Глава 11
Добрый старик
***
Старик Герыч был человеком добрым.
И сумки помогал дотащить, и бедняку подать медный, и девушке помочь с ее бедой.
Бедняжка рыдала навзрыд, когда он нашел ее в лесу недалеко от города. Сидела одна одинешенька под сосной на морозе.
Бедняжка!
Парень ее, видите ли, бросил. Красивый был, благородный. Подарки ей дорогие дарил, но вот беда: увела его другая баба. Блондинка длинноногая. Девушка как увидела их вдвоем в постели, сразу все поняла и убежала куда глаза глядят, а там и старика встретила.
Герыч спокойно выслушал ее, успокоил как мог. А потом пригласил к себе домой, потому как идти бедняжке было некуда – ее родной дом сгорел, и жила она у своего жениха.
Он ее накормил, спать уложил, так она и уснула.
Герыч был добрым человеком.
Но ведь она окоченела совсем, надо же согреть бедняжку!
Вот он ее и согрел. Приласкал.
Она почему-то кричала и пинала его, но это не волновало Герыча – мало ли, что ей, дурехе, в голову взбрело? Он же ей не желал ничего плохого.
Герыч же человек добрый.
На следующий день его почему-то схватила стража.
«Почему?» – кричал он, пока его тащили по улице. «Что я вам сделал, изверги?!»
Потом он увидел заплаканную девушку за одним из стражников. Его лицо тут же сделалось радостным, он понял, что вот оно, его спасение.
«Девочка! Душенька! Скажи этим негодяем, что я ничегошеньки дурного не делал! Это какая то ошибка!»
Девушка лишь отвернулась, закрывая вновь полившиеся слезы ладошками.
Герыч так и не понял, почему его посадили в камеру. И на первый месяц не понял, и на второй, и на четвертый…
А зимой ему удалось сбежать.
В кармане ему повезло сохранить напильничек, которым и пилил потихоньку решетку на окошке.
Три дня он скитался по городу, скрываясь от стражи, пока не нашел тихое местечко.
Трюм стоящего в порту корабля был идеальным укрытием. И закрытая от ветра и снега пространство и даже еда!
Еды было здесь много: на целую дюжину ртов, не меньше.
И он поначалу объедался этим сокровищем, потом решил чуть сбавить обороты.
Так он и жил припеваючи, но однажды сверху донеслись быстрые шаги и голоса людей, и он почувствовал, как корабль трогается с места.
Герыч затаился в углу трюма, в самом темном месте, за бочкой. Так и просидел большую часть ночи, слушая как усиливается метель, крики и ругань людей сверху, раскаты грома…
Вниз спустилась женщина в платке. Среднего роста, но какая стать! В ее выпрямленных плечах он почувствовал столько силы воли, сколько не чувствовал в тех стражах, избивавших его в камере.
Вот бы и ее согреть.
Она явно торопилась. Лишь положила что-то на пол и, не заметив его, быстрыми шагами поднялась по лестнице обратно наружу.
Старик Герыч внимательно оглядел оставленный ею мешок и его содержимое, и ему вдруг расхотелось ее согревать. Вместо этого захотелось вставить в нее что-нибудь острое и, желательно, в область сердца.
Ведьма! Проклятая ведьма!
А потом люк вновь открылся, Герыч вновь спрятался за бочкой. Вниз, кряхтя, спустилась маленькая фигурка, придерживающая мальчика.
Маленькая девочка!
***
Трюм был холодный, сырой, пропахший рыбой и ещё чем-то гнилым и несвежим. Фешта этот запах старалась игнорировать.
Она спустилась по лестнице, с трудом разбирая ступеньки в кромешной тьме. В потолке были небольшие щели, но из-за вновь усилившейся метели, свет практически не проникал внутрь. Роза ориентировалась только по осязанию.
Клинка она положила на лежанку у стены. Мальчик дрожал у нее на руках, пока она тащила его, перекинув его руку через плечо. Пару раз она едва ли не потеряла равновесие и не свалилась вместе с ним. Лодку беспрестанно мотало из стороны в сторону, из-за чего ей приходилось прикладывать в двое больше сил.
Она нащупала в другом конце трюма мешок Марфы, выудила из его бокового кармана полый стеклянный полукруг. Побарабанила по нему определенный ритм, которому ее научила Марфа, и внутри зажегся неподвижный огонек, который окрасил весь трюм в бледно-голубой цвет. Так рыться в сумке стало гораздо легче.
Та был открыта, содержимое валялось вокруг, перекатываясь туда-сюда по полу. Было похоже, будто Марфа неаккуратно кинула свою сумку и она раскрылась при падении, хотя это на целительницу не было похоже – к своей сумке с лекарствами она относилась как к родной дочери. Может быть, даже трепетнее.
(Позади послышалось еле заметное шарканье ног)
Роза села на корточки. Стала поочередно обследовать склянку одну за другой.
Не та, не та…
– А! Вот! – она подбросила в руках бутылочку с бледной мазью, и поднялась на ноги.
Развернулась, готовясь побежать к Клинку.
И врезалась в Глеба.
– Глеб! Что ты тут дела… – пошатнувшись и чуть не упав, она подняла голову и увидела лицо мужчины перед собой.
Телосложением он действительно напоминал Глеба – такой же долговязый, высокий и тощий. Но лицо было совершенно незнакомым.
Мужчина был уже в возрасте, если судить по морщинам, испещривших все его грязное, в бородавках, лицо и разбросанные в разные стороны клочки седых сальных волос на висках.
Она в ужасе замерла, глядя ему в глаза.
Вы когда-нибудь видели лосей? Розе как-то удалось увидеть одного из них, когда он выскочил перед их санями весной. Лось замер тогда, смотря на них. И девочка, как сейчас, встретилась с ним глазами.
Тупые, расширенные в целый круг, лишенные разума и всякого сознания, глаза пугали ее до дрожания коленок и стучания зубов. Никогда не можешь понять, что сейчас произойдет в его голове. Он сейчас прыгнет на тебя и растопчет копытами или просто убежит? В тот раз повезло: лось постоял, покумекал с минуту и ушел в лес. Может и сейчас повезет?
Он продолжал также безумно смотреть на нее. Глаза блестели в голубом свете.
Давно он тут? Сколько он тут простоял, вот так, за ней? Он был тут с самого начала, все это время?
Она сделала аккуратный шажок назад.
Старик понял, что его заметили, и расплылся в широкой, во все тридцать два гнилых, до черноты, зуба. С уголка губы потекла тонкая струйка слюны, капнувшей ему на грязный балахон.
– Де-е-евочка, – протянул он. Голос оказался таким же мерзким, как и его наружность.
Роза поняла, что не может пошевелиться, она оцепенела от ужаса, как это бывает, когда она засыпала в неудобном положении, открывала глаза и чувствовала, будто рядом кто-то есть, но не могла даже пальцем пошевелить, лишь наблюдала, как двигаются по комнате тени. Она почувствовала, как ее штаны, изрядно грязные и много раз заштопанные, намокают и резко теплеют.
– Замерзла? – спросил он, – ну, иди-и сюда-а. Старик Герыч согреет тебя.
Девочка не шевельнулась, когда он схватил ее за руку. Не пошевелились и когда он повалил ее на пол. Она вообще не двигалась, замерла, словно кролик, загнанный в угол перед лисицей, ожидая свою скорую гибель. А может, что-то и похуже.
– Н-не надо…– лишь выдавила она.
Бутылек с мазью выскользнул из ослабших пальцев. Откатился куда-то.
– Будет не больно, – сказал он и положил ей на плечо руку с грязными пожелтевшими ногтями.
– Помогите…– и повысила голос, – Помогите! ПОМОГИТЕ!!!
Но буря заглушала все ее крики и мольбы. Никто не услышал.
– Ну тише ты, тише…– его улыбка стала шире до невозможности.
А потом она вспомнила о каме у себя за поясом. Вспоминала о том, как ранила того мальчишку и солдата. И паралич медленно отпустил ее.
Она пнула старика по промежности – как раз туда, где его штаны уже стали ему тесны. Поднялась сначала на корточки, потом во весь свой маленький рост, выдрала отцовскую каму, оторвав заодно и пояс.
И занесла его над сложившимся в позу эмбриона стариком.
Он взмахнул рукой.
Всего один удар. Неосторожный, наотмашь, он даже не смотрел.
И кама улетела в другой конец трюма.
А старик со слезившимися покрасневшими глазами набросился на нее с новой силой, повалив на живот.
– Ах ты мелкая сучка!
«Ебанная стерва!» – послышался голос отца.
Конец. Теперь точно конец.
– Так просто ты уже не отделаешься, – он дыхнул ей в лицо тем самым гнилым и несвежим запахом, который она почувствовала при входе.
Его руки уже залезли ей под одежду, погладили ее кожу. Она почувствовала могильный холод между лопатками.
Она пиналась, пыталась укусить, но все без толку: что может сделать девятилетняя девочка высокому старику?
«А если на меня нападут? Как мне защищаться?» – спросила она у Тайлора когда-то.
«Придумаешь что-нибудь» – лишь бросил он.
Придумаешь что-нибудь…
Корабль вновь мотнуло в сторону, и бутылочка, которую она уронила, приветственно блеснула в свете магического светильника, как бы намекая.
Ее правая рука выскользнула из захвата старика, схватила склянку и с силой ударила ее об пол. Она разбилась вдребезги, осколки полетели в разные стороны, один из них оцарапал ее предплечье, пустив кровь. Старик отпустил ее, выставив перед собой руки, защищаясь от летящих стекляшек.
И она воспользовалась этим, перевернулась на спину.
И ударила оставшимся горлышком с острыми краями ему в руку.
Промахнулась.
Стекло соскользнуло, но она, вместо того, чтобы остановиться, продолжила движение.
И попала прямо ему в шею.
Старик все с теми же выпученными глазами уставился на нее. Не веря. Не осознавая.
Острый край вошел в шею достаточно глубоко, чтобы вызвать сильную потерю крови, но не достаточно, чтобы моментально убить.
Старик кинулся на нее, с кровью на губах. Навалился на нее всем телом, его пальцы сжались на ее шейке так сильно, что она подумала, что он сломает позвонки, пальцы впились до крови, царапая ее плоть.
– С собой тебя заберу. Поняла, дрянь малолетняя?!
Но она его не слышала, как не чувствовала и рук на своей шее. Все чувства будто бы поглотил туман, все вокруг расплылось.
Старик продолжал что-то кричать, кровь с его губ и шеи выливалась на ее тело и лицо.
Но она с широко раскрытыми глазами смотрела на его рану, на его выпученные глазные яблоки, на кровь из его рта.
Смотрела. И боялась. Но не могла остановиться смотреть.
В ушах оглушительно билось сердце, словно стук барабанов. Эта дробь накатывала на нее, ознаменовала начало нового периода ее жизни.
Она больше не будет прежней. Если раньше она и таила скромную надежду, что убьет Тайлора и вернется к мирной деревенской жизни, то теперь нет. Это конец. И начало, – вдруг осознала Роза… Нет. Фешта. Она теперь Фешта. Она и раньше уже начала замечать, что неосознанно называет этим мерзким именем, означавшем «муха», на языке, известном лишь Тайлору. Теперь же имечко ей подходило – она стала такой же мерзкой.
Его руки ослабли, голос затих, а красные, с лопнувшими капиллярами, глаза, закатились. Он упал на нее, придавив ее к полу.
Девочке пришлось приложить немало сил, чтобы выползти из-под него. В нос ударил резкий запах – после смерти его прямая кишка расслабилась и содержимое вышло наружу.
Фешта схватилась за живот. То ли от пережитого, то ли от вида и запаха мертвого старикана, то ли от всего вместе взятого, ее желудок не справился и ее вырвало.
Выпрямляясь, она отхаркнулась в последний раз и, еще раз неосознанно взглянув на тело, у нее перед глазами заплясали темные круги. Поняв, что сейчас она упадет в обморок, она заставила себя отойти, лишь бы, не дай Свет, свалиться на старика или в собственную блевотину. Девочка сделала пару шагов пьяной походкой и бревном упала в какие-то ящики, подняв над собой облако пыли.
«Марфа будет в ярости» – пронеслось в голове, перед тем, как она упала в обморок, который позднее перерос в сон.
***
Через пять часов, когда буря успокоилась, а на горизонте показались первые зачатки рассвета, воины, наконец, смогли позволить себе отдохнуть.
Первым в трюм вошел Морда. На его крики с благим матом прибежали и все остальные.
– Еб твою ж мать! Фешта! Че это за херня блять?! – самое безобидное, что он сказал.
Вошедшим предстала достаточно… М-м-м… интересная композиция.
В углу, на расстеленном покрывале лежал Клинк. Фешта неуклюже развалилась в другом конце помещения в каких-то ящиках и мусоре. А посередине разлегся плашмя вытянутый худощавый старик в кроваво-блевотной луже, которая вдобавок была размазана по всему полу – бездыханное тело старика, которого во время шторма мотало туда-сюда, послужило для этого кистью, которая размалевала большую часть поверхности.
– Ну и мерзость, – пробормотал Глеб, скривившись.
Рината пропихнулась через толпу вперед, выглянула из-за плеча Марфы и, ойкнув, ретировалась обратно.
Первым делом она подошла к Феште. Грудная клетка девочки вздымалась от ровного дыхания. Это хорошо. Пульс был в норме и особых повреждений на теле не было. Целительница вытерла ей рот тряпочкой, а Тайлор поднял девочку и положил рядом с Клинком.
– Откуда он тут взялся? – спросил Остьен.
– Наверное, пробрался сюда, чтобы перезимовать. А тут мы появились, – ответил Тайлор, поднимая каму девочки из угла.
Кеган был уже тут как тут. Присел перед трупом, как нахохлившаяся ворона, схватил труп за волосы, показывая шею.
– Очень интересно…– проговорил он, указывая пальцем на торчащее горлышко бутылька из его шеи, хохотнул, – а девчонка не из робких.
– Да уж, – Тайлор нахмурился, смотря на ранение, – Парни, найдите ведро и швабру, надо отмыть тут все. Остьен, хватай его за ноги. Я за плечи. Выкинем мерзавца за борт. Пусть мемозины налакомятся.
Марфа наклонилась перед Клинком. С девочкой все было в порядке, кроме раны на плече, она лишь провалилась в сон от переутомления. Поспит чуток и полегчает, но вот с мальчиком проблем было гораздо больше. У него началась лихорадка и горячка, не считая обморожения по всему телу. Покрасневший лоб блестел от пота, тело разгорячилось, а веки с ресницами были мокрыми.
Целительница собрала все содержимое своей сумки, отметив про себя, что согревающей мази не было – ее остатки расплескались по полу и смешались с кровью и прочими выделениями.
Когда она прикоснулась к нему, он что-то слабо простонал, и его слезившиеся глаза чуть приоткрылись и посмотрели на нее. Клинк попытался привстать на локтях, но Марфа легонько тюкнула его в лоб, укладывая обратно.
– Тише, тише, мальчик. Тебе сейчас нужен покой и сон.
– Фешта… она…
– С ней все в порядке, – целительница погладила его по мокрой от пота голове.
Удовлетворившись ответом, мальчик уснул.
Третьей проблемой и самой большой был Бродд. Молодого парня, несмотря на невидимость, ранили в бок, чудом не попав в сердце. А может, чудо было бы, если попали и избавили его от будущих мучений. Рана была неглубокая, в два ногтя всего. При обычных условиях Марфа бы на раз-два вылечила бойца, но сейчас они находились посреди моря в самый разгар зимы, еще и, судя по тому сытому бомжу и вскрытых ящиках их провизии, без пропитания. Поэтому Марфа сомневалась, что сможет помочь ему. Она вообще сомневалась, что кто-либо из них переживет это путешествие. Вернуться обратно в Натлин они не могли – Мерикот наверняка перед отплытием повесил за их головы награду. А их скромную компашку из рыжего мага и девушки, «ведьмы», оборотня и полукровки видело достаточно людей.
***
Следующая неделя, и все последующие превратились в сущий ад. Стояла середина зимы – самое безжалостное время года, а на севере – тем более. Температура иногда доходила до трех полных оленей. Такие условия сложно пережить на суше, а в море и вовсе невозможно. И они наверняка все погибли бы от банальной простуды, если бы не Тайлор. Поначалу маг-новичок гасил в них болезнь при первых признаках, потом медленно, но постепенно они перестали заболевать вовсе. Рината это объяснила тем, что после долгого лечения магией, их тела, поддерживаемые ею, выработали иммунитет к определенным болезням. Сам Тайлор не заболевал вовсе. Маги не могли заболеть, даже если их дар не раскрылся. То-то он никогда не чихал даже, когда по всему городу бродила очередная болячка, и все вокруг с ног валились. Правда, он бы с радостью обменял свой магический дар… нет. Даром это сложно было назвать… Свое магическое проклятие на то, чтобы заболевать и лечиться как нормальный человек.
Но после всплыла другая проблема. Еда. Тот старик, которого прикончила Фешта, судя по всему, пробыл на лодке не меньше двух месяцев и успел в одиночку истребить две трети всех их припасов.
Тайлор мог сколько угодно проклинать себя за опрометчивость. Он же хотел поставить охрану! Нанять солдат для слежки за кораблем. Но нет. Подумал, что это будет слишком подозрительно. И, честно сказать, решил сэкономить – денег у него оставалось не так много. Сэкономил!
Но решение нашлось. Хоть и недостаточно привлекательное, но все же. В трюме завалялась хорошо сохранившаяся рыболовная сеть, которую он прикрепил к бортикам так, чтобы при движении корабля она раскрывалась и в нее попадали рыбешки. А вечером он поднимал ее и нес вниз так называемый улов. Зимой вся рыба предпочитает уходить на дно, на поверхности остаются лишь немного трески и летучих рыб. Ну и мемозины, естественно. Поэтому весь день он сидел на корме, контролировал ход корабля посредством магии воздуха, направленной в парус. Старался, как мог, оплывать особенно большие льдины, а когда магии не хватало, чтобы набрать достаточную скорость, звал наверх парней, и вместе работали веслами. Но очень недолго – иммунитет от горячки и чахотки уже сформировался, но обморожение никто не отменял.
Большую часть времени он проводил в одиночестве на палубе: непрерывно толкал судно магией, Рината часто удивлялась его выносливости и уточняла, точно ли они занимается магией первые полгода, потому как, судя по ее словам и книгам, такие расширенные магические каналы, сохраняющие в себе столько энергии, появляются только посредством нескольких лет тяжких тренировок. Также ее подивил рассказ о магическом льде, который он использовал на Пименьева и его людей. Об этом виде магии не говорится ни в одной прочитанной ею книге. Тайлор лишь пожал плечами:
– В четырех книгах невозможно уместить абсолютно все знания о магии. Может быть, эта серия книг не заканчивается на третьем томе? Может быть, есть и четвертый и пятый и так далее?
Рината тогда смутилась. Она всегда так делала, когда ей задавали вопросы, на которые она не могла ответить.
– Не знаю…
В дневное время суток – если их так можно было назвать, потому как день сократился до часов пяти, все остальное время занимали сумерки и темень – в ночное, когда даже он начинал замерзать, спускался в трюм поесть вместе со всеми скромной рыбной похлебки.
На вопросительный взгляд Фешты, увидевшей его гримасу отвращения, ответил:
– Ненавижу рыбу. Мой старый учитель, Рикард, только ею и питался. И меня заставлял вплоть до юношества, пока я не научился добывать еду самостоятельно. Переел в детстве я ее, в общем. Сейчас невыносимо.
Она лишь посмотрела на него своими глубокими серыми глазами, за радужкой которых вновь зашевелились шестеренки хитроумного механизма, и она кивнула, скорее своим мыслям, нежели ему.
Пару раз он видел мемозин. Они выплывали из воды, хватались за бортики корабля своими острыми когтями, поднимались наверх.
Вот идешь ты как ни в чем не бывало проверять сети, наклоняешься за перила, ожидая увидеть синее море с белыми островками льдин и серую сетчатку где-то на глубине, а вместо этого видишь эту страхолюдину всего в десяти сантиметрах от своего лица.
Он бы поседел. Нет, умер бы на месте от сердечного приступа. Но его поддерживала магия, не давая окочуриться раньше времени. Правда, в сердце все равно что-то больно екнуло.
Тварина засела в засаде, зацепившись за край палубы так, чтобы ее, висящую, не было видно, пока не наклонишься вниз. Затем, исполнив свою гадкую прихоть, она подтянулась вверх одним ловким движением и уселась на перила, сложив разлепившиеся из рыбьего хвоста ножки.
Теперь перед Тайлором, отпрыгнувшем назад, подскользнувшемся на льду на палубе и упавшем на спину, сидела черноволосая красавица со смуглой кожей и расчесывала свои шикарные локоны.
Она смерила его презрительным взглядом сверху вниз, цокнула, дернув вверх свои подбородком.
– И что госпожа Малания нашла в тебе такого, чтобы приказать Мне и моим сестрам не трогать твое суденышко?
– Что ты тогда здесь делаешь, если вам запрещено нападать на нас? – резко спросил в ответ Тайлор, поднимаясь.
– Мальчик, я старше тебя в шесть раз, прояви хоть каплю уважени…– ее рука остановилась с гребнем в волосах. Глаза надменно сверкнули во тьме.
– Да мне насрать сколько тебе там лет, старуха. Проваливай с моего корабля, – раздраженно перебил он ее и махнул рукой в сторону моря.
Ее носик сморщился, отчего уголок ее верхней губы дернулся вверх, брови свелись к переносице. Всего на секунду у нее на лице скользнула эта гримаса ярости, стянув всю ее кожу и покрывшись старческими морщинами, выдающими не одну сотню лет ее жизни, но потом ее личико вновь расслабилось, сделавшись по-прежнему молодым. Она отвернулась к небу, подставляя свой профиль к лунному свету.
– Если не мы, так море и буря с вами справятся, – она скосила глазки на него, уголки рта растянулись почти до ушей, – и тогда мы с лихвой отведаем ваши окоченевшие трупы.
И, откинув голову назад, упала за борт, лишь ее гладкие икры ног блеснули в свете вновь зажегшегося факела. Весь огонь тух при их появлении, только другие источники света, как, например, светильник Марфы, оставались рабочими. Но он оставался в трюме, куда Тайлор спустился после того, как выудил из сети парочку захудалых рыбешек.
***
Фешта как раз доела, точнее допила свою порцию похлебки с редкими кусочками рыбы и ломоть затвердевшего хлеба. Глеб перед тем, как попробовал его на зуб, постучал по деревянному полу. Сложилось впечатление, будто он бьет деревяшку о деревяшку.
