Читать книгу: «Старые новые сказки», страница 4

Что-то большое и черное забилось в окно, заскрежетало острым по стеклу. Лера открыла балконную дверь, распахнула створки, и огромный ворох черных перьев, дрожащий, трепещущий, кубарем свалился на пол, подняв в воздух темный пух. Она изумленно глядела на крупного ворона, что забился в самый угол, одно крыло было выгнуто под неестественным углом.

– Ну, привет, – она подалась ближе, разглядывая птицу.

Девушка понимала, что мать не потерпит присутствия пернатого дома, но что-то ей подсказывало, что она не может просто сдать ворона службе защите животных. Поэтому, оглядевшись, достала из ящика старое тяжелое покрывало и медленно приблизилась к птице. Всем своим видом она старалась показать, что не желает зла, и птица, посмотрев на нее умными глазами, будто бы кивнула и позволила закутать себя. Лера быстро скрылась в своей комнате со свертком в руках и осторожно опустила незваного гостя на кровать.

– Что же мне с тобой делать? – девушка осознала необдуманность своего поступка, но не раскаивалась, не в силах бросить живое существо в беде.

Птица же, чувствуя себя как дома, скакнула на край кровати, коснулась острым клювом ладони девушки, затем своего плеча. Она повторяла этот ритуал несколько раз, прежде чем Лера поняла:

– Тебе нужна моя помощь, да? Твое крыло повреждено. Но я… Я же не ветеринар, нужно тебя отдать… Ай! – она испуганно вскрикнула, когда птица, недовольно сверкнув глазами, цапнула её за коленку. – И что же мне делать? – ворон продолжал показывать на свое крыло, убеждая девушку, что она справится.

Лера потом долго размышляла, как так случилось, что она не испугалась притронуться к птице, чей огромный клюв и острые когти поблескивали в свете настольной лампы и гирлянды, обвитой вокруг причудливой фигуры из голых веток. Но ворон спокойно позволил себя осмотреть, изредка клювом направляя руки девушки. Его крыло было вывихнуто, нескольких перьев не хватало, остальные были повреждены и кое-где покрыты кровью.

– Что ж ты не поделил с друзьями, а? – улыбнулась девушка. У нее никогда не было домашних животных, хотя она их очень любила. Мать всегда списывала это на аллергию отца, но тот появлялся дома так редко, что звучало неубедительно. Лера знала, что мать всегда уходила в готовку с головой, поэтому у нее в запасе примерно час только на себя. И неожиданного друга, который стал выглядеть лучше, когда ему протерли крылья и осторожно вправили крыло. Девушка сама не подозревала, что это будет так просто. Она оставила притомившегося ворона на кресле у окна, скрыв его от посторонних глаз ворохом покрывал и одежды: мать никогда не упрекала её не убранной комнатой и не заходила без разрешения.

Леся, с рассеянной улыбкой на лице, бегала от плиты к раковине и обратно. Запах только что приготовленных котлет витал под потолком, даже вытяжке было не справиться с ним. Муж работал в IT-компании и давно перестал обращать внимание на супругу, лишь слегка поддерживая внешний образ дружной семьи. На все вопросы дочери, почему мать не подаст на развод, Леся лишь молча указывала на ворох квитанций, прикреплённых магнитом к холодильнику.

Лера от нетерпения едва осилила половину порции, которую перед ней поставила мать. На удивленный вопрос матери сказала, что решила взяться за фигуру и в тот же момент сама в это наконец поверила. Они еще долго просидели рядом, в давящей тишине: вороны исчезли так же внезапно, как и появились.

Леся ушла на работу в ресторан, оставив девушку одну, а та не сразу решилась вернуться в комнату. Она мыла посуду, и мысли сами погнались вперед. Лера до сих пор жила с родителями: все накопленные в своё время деньги ушли на ряд её операций.

Заглянув в комнату, девушка обнаружила покрывала на полу и пустое кресло. Полумрак комнаты теперь казался зловещим в своей тишине. Где же птица? Она не могла просто исчезнуть. Или могла? Шевеление в углу между шторой и шкафом заставило Леру испуганно вскрикнуть. Девушка включила верхний свет, и тут же раздалось оглушительное хлопанье крыльев.

– Ладно-ладно, извини, сейчас исправлю, – выключив люстру, она удивленно смотрела, как тени из углов начали собираться у окна в человеческую фигуру. – Что? Но… Какого чёрта?! – она было бросилась к двери, но её остановил едва различимый хриплый голос:

– Постой, прошу. Мне нужна твоя помощь.

Оглянувшись, Лера обнаружила темноволосую девушку в черном, лежавшую на полу. её одежда была или покрыта, или сделана из черных перьев – в темноте не различишь. Незнакомка была похожа на потустороннее создание, мертвенно-бледное и исхудавшее, тонкая, словно пергамент, кожа туго обтягивала её кости.

– Как… Откуда ты здесь? – Лера бесстрашно приблизилась и помогла ей сесть, а, коснувшись её ледяных ладоней, тут же потянулась за покрывалом. – Вот, давай тебя укутаем. Как ты здесь оказалась?

– Ты сама впустила меня, – слабо улыбнулась девушка, чуть помотав головой, с её волос посыпались перья.

– Но… Это была птица… – к концу фразы Лера растеряла всю уверенность в голосе. – Быть этого не может!

Незнакомка лишь едва заметно пожала плечами и сильнее закуталась в покрывало, её начала бить мелкая дрожь.

– Ты холодная, как лед, пойдем, я наберу тебе ванну, а потом покормлю. Ты же голодна?

– Не представляешь, насколько. Почему ты уверена, что я не причиню тебе вреда?

– Ну… – Лера задумалась, ведь это должен был быть первый вопрос в её голове. – Ты же попросила помощи, верно?

– Да, точно, – усмехнулась незнакомка. – Я не причиню тебе вреда, обещаю.

– Поверю на слово, – улыбнулась хозяйская дочь и помогла ей подняться. – Я – Лера. Как тебя зовут?

– Меня… – странница нахмурилась, словно выбирая. – Ним, да. Меня зовут Ним.

– И снова сделаю вид, что поверю, – Лера повела её в ванную комнату. – Как твое плечо?

Пока Ним, сидя на краю ванной, завороженно наблюдала, как набирается вода, девушка скрылась на кухне. Руки Леры дрожали, капли рагу летели на пол, чайник едва не опрокинулся, и помидоры поскакали по полу.

– Вот чёрт! – девушка шумно выдохнула и прижала полотенце к лицу. – С ума сойти! Оборотень… – она достала смартфон и вбила в поиске «ворон-оборотень», но полученные сведения особо не помогли. Шум воды из ванной напоминал, что всё это – реально.

Девушка успела всё разогреть и накрыть на стол, как Ним зашла на кухню, домашняя футболка Леры едва прикрывала её бледные узкие бёдра. Гостья выглядела смущенной и беззащитной, совсем не похожей на опасного ворона-оборотня.

– Я не знаю, что именно ты ешь, но… В общем, достала всё, что было в холодильнике.

– Спасибо! – следующие минут десять Лера во все глаза глядела на Ним, которая поглощала всё, что было на столе, словно не ела целый месяц. К её коже начал возвращаться румянец, волосы, подсыхая, приобрели иссиня-черный цвет. Глаза девушки, обрамленные густыми, изогнутыми ресницами, были чернее черного, как сплошной зрачок без радужки.

– Значит, ты умеешь превращаться в ворона? – наигранно спокойно произнесла Лера, изнывая от любопытства. – Летаешь, да?

– Самую малость, – улыбнулась гостья, почти целиком проглотив котлету. – Как вкусно!

– Мама… Мама готовит, – покачала головой Лера, отводя взгляд, что не скрылось от Ним. – Тебя преследовали? В смысле, те вороны, они такой шум подняли. Как тебя не нашли?

– Не задавай вопросы, если не готова услышать ответы, – поучительно потрясла вилкой девушка-ворон. – Спасибо огромное, но мне пора.

– Куда ты отправишься? Твоё плечо… У тебя точно хватит сил? Может, тебе помочь чем?

И действительно, плечо Ним распухло и пульсировало болью, её руки, спина и лицо покрыты глубокими царапинами, которые Лера вызвалась обработать после трапезы.

– Почему ты так рвешься помочь мне? Да, я попросила, но… Почему?

– У нас сеанс психоанализа? – улыбнулась девушка, давая понять, что не собирается об этом говорить. – Я впустила тебя, значит, обязана помочь. Я не позволю тебе уйти в таком виде, просто не могу. Тебе угрожают?

– Не хочу показаться грубой, но…

– Это не моё дело? – понимающе кивнула Лера. – Знаю. Значит, угрожают. Я обработаю твои царапины и уложу спать. Когда отдохнешь, можешь идти, договорились?

– Хорошо, – темные губы Ним изогнулись в едва заметной улыбке. – Почему ты живешь с родителями? Тебе ведь… Сколько?

– Двадцать шесть, – Лера нервно опустила руки вдоль тела и поправила широкую футболку. – Я давно жила отдельно, но потом… – широким взмахом она показала на своё тело. – Долгая история. Это временно. К тому же, маму я вижу редко, она постоянно на работе или своих кулинарных курсах.

– А отец? – внимательная Ним сама поняла, что глава семейства редко появлялся в доме уже много лет..

– Его нет ещё чаще, – пожала покатыми плечами Лера. – Поэтому нас никто не потревожит, – она ковыряла вилкой в тарелке, почему-то не в силах заставить себя съесть хотя бы кусочек. Обычно у нее не было проблем с аппетитом, ей нравилась еда, и она не пыталась это скрывать. Пережив дразнения в детстве и закомплексованность в отрочестве, Лера просто сдалась – она такая, как есть. Но мужчины, которые интересовали её, давно не интересовались ею.

– Чем ты хочешь заниматься в жизни?

– Не знаю, никогда не думала об этом, если честно. У меня нет особых талантов или хобби, нет ничего! – неожиданно для самой себя сорвалась девушка и отвернулась к окну. – Я – пустое место, урод, неудачница и…

– Это не так. Ты помогла мне, хотя могла этого не делать. Ты сделала добро, хотя я легко могла убить тебя и твою мать, – когда Лера испуганно оглянулась, Ним лишь развела руками: – Там, откуда я родом, говорят «Не впускай ворона в дом».

– А можешь каркнуть «Никогда»? – не удержалась от нервной шутки девушка, дрожавшими руками подняв кружку со стола.

– Это из другой книжки, – Ним доела рагу, и, поставив пустую тарелку в раковину, удовлетворенно вздохнула: – Фантастически вкусно, спасибо. Так ты не ответила.

– А мне нечего сказать, – мельком взглянув на худые коленки новой знакомой, она снова отвернулась, чувствуя себя жирной и неповоротливой. – Я и правда пустое место.

– Кто сказал тебе такую глупость, девочка?

– «Девочка»? Да ты меня всего лет на пять старше!

– Внешность обманчива, – обронила Ним, подойдя ближе и остановившись за её спиной. – Кому, как не тебе, знать такое. Ты любишь помогать другим, готова жертвовать ради чужого счастья, забывая о себе, хотя люди в твоей жизни этого не заслуживали. Почему?

– Потому что так я хоть ненадолго могу почувствовать себя нужной, – пожала плечами девушка, чувствуя, как к горлу подступает ком. Она знала Ним от силы час, но была готова довериться, раскрыть самые сокровенные тайны. – Потому что только так на меня обращают внимание. Потому что в этой стране я – монстр, ошибка…

– Тихо, – еле слышно выдохнула Ним ей на ухо. Ледяные ладони легли на плечи Леры, она чувствовала холод сквозь ткань футболки. – Думай. Самое сокровенное желание. Что делает тебя счастливой? Ради чего ты готова пойти на что угодно?

– Я не… Я не знаю. Нет такого… – она блуждала рассеянным взглядом по улице, погрузившейся в ночную грязную темень. – Я одно время мечтала стать ветеринарным врачом, – она грустно усмехнулась. – Но для этого нужен диплом, а я…

– У тебя вся жизнь впереди. Было бы желание, – продолжала шептать Ним. – Что еще?

– Я достаточно неплохо рисую… Иллюстрации приносят небольшой, но стабильный доход.

– Вот оно! Вот в чём ты преуспеешь, – она заставила Леру повернуться лицом. – Но тебе нужно серьезно поработать над собой, понимаешь? Нужно очнуться, сбросить оковы неуверенности, страха, чужого мнения!

– Тебе легко говорить, – девушка убрала её руки со своих плеч. – Посмотри на себя: с такой внешностью можно делать что угодно, – в голосе Леры дрожала многолетняя обида на мир. – А я?! Посмотри на меня!

– Смотрю, – серьезно кивнула Ним, затем схватила её за руку и потащила в прихожую к зеркалу на дверце шкафа-купе. – И тебе советую.

Зажегся верхний свет, хотя Лера не была уверена, что кто-то прикасался к выключателям. Отражение снова поглядывало на неё с неодобрением, и девушка отвернулась.

– Нет, смотри! – Ним жуткой тенью маячила позади, её темные губы были словно измазаны запекшейся кровью, в чёрных глазах плясали безумные искры. – Смотри внимательно, потому что нытьем ты делу не поможешь. Ты всегда всех спасала, ставя крест на своих нуждах. Смотри – это то, в чём тебе жить всю жизнь. Ты, твое тело, твоё новое тело – единственное, что останется с тобой до конца. Это твой единственный капитал. И если над образованием, духовностью и прочим ты поработала, то на внешность откровенно наплевала, после того, как столько в него вложила. Так? В чем проблема? В стереотипах?

– Легко тебе говорить, – попыталась оправдаться Лера, за что получила ощутимый щелчок по носу. – Ай!

– Говорим о тебе! – её костлявые пальцы крепко сжали плечи девушки. – Я вижу перед собой растраченные годы. Ты упивалась жалостью к себе, заедала горе и разочарования. За еду не виню – твоя мама божественно готовит. Но… Лера, это не может быть история о грустной толстой девочке, – она сделала паузу, задумавшись. – Лучше расскажу одну интересную историю. Тебе придется поверить в её правдивость.

– Я разговариваю с незнакомкой, которая еще час назад была огромным вороном, который постучался в мое окно. Что-то мне подсказывает, что я тебе поверю.

– Мне довелось видеть рождение и падение империй. Человеческие амбиции и ужасы, к которым они приводят. Мимолетные увлечения и переменчивость людских прихотей. И обтянутых только кожей без нужного жирка девиц стали восхвалять лишь в последние лет тридцать. До этого… – улыбнувшись, она ущипнула Леру за бок. – Любили дам «в теле», а всех худых барышень называли больными и тщедушными. Понимаешь? А еще эта мода на кости лишь в трети стран мира, остальные еще не…

– И чем мне это поможет? Я же не… Ним, я никогда не смогу ходить! – колёса кресла надрывно скрипнули, когда девушка попыталась отъехать от зеркала.

– Лера, – Ним развернула её к себе и подставила ногу под колесо: – Было время, когда я жила в большом красивом замке с большой семьей. И когда пришло время выходить замуж, всех моих сестер и родственниц расхватали. А надо мной смеялась вся деревня, – Ним не уточнила, что не звали её замуж за пристрастие гулять по кладбищам под луной. – Потому что я была худой. Сейчас приоритеты несколько изменились. Но… – заметив скептический взгляд Леры, она подняла ладони вверх. – Ладно, ты слышала это миллионы раз.

– Ним, это очень трогательно, но, если вдруг ты не заметила: я не могу ходить. Дело не только в лишнем весе, который скоро уйдёт. Я останусь безобразным мешком с костями, привязанным к этому дурацкому креслу!

Гостья молча указала на отражение, затем собрала светлые волосы Леры в высокий хвост, убрав пряди с её веснушчатого лица.

– Лера, пойми наконец, тебе пора помириться с самой собой. Тебе не семнадцать лет, поздно играть в закомплексованного подростка. Ты помогла мне, поэтому я помогу тебе. Я останусь всего на день, но, поверь, к завтрашнему закату ты будешь совершенно другим человеком.

Впервые за многие десятки, даже сотни лет Ним открылась смертной, рассказала секреты, за которые любой историк или политик отдал полжизни. Девочка в ответ показывала свои рисунки, завершённые проекты, доверительно шептала о амбициозных планах на будущее, которые раньше казались ей бесплотными мечтами.

Когда Лера заснула, положив голову на колени новой знакомой, Ним тоскливо оглядела инвалидное кресло: что толку ей от такой беспомощной последовательницы? Страна, в которой девушке не повезло лишиться ног, не приспособлена для нормальной жизни даже здоровых людей. Лера месяцами не выходила из дома, ждала редкие выходные, когда отец снисходил до неё и помогал выбраться на улицу.

Ним взяла одну из последних открыток, нарисованных смертной: неплохая техника и никакого таланта. Десятки, сотни набросков и законченных работ в разных стилях – Лера умело копировала чужие работы. Слишком мало, чтобы заручиться благосклонностью богини.

– Я не из тех, кто помогает безнадёжным, – крупный острый коготь сверкнул в тревожном свете гирлянд под потолком. Кровь, глянцево-чёрная в полумраке спальни, горячей волной хлынула на простыни. – Я не ты, сестрица. – Выплюнула Ним отражению в зеркальной дверце шкафа.

Когда Леся придёт после тяжёлой смены в ресторане, то обнаружит свою единственную дочь, бедняжку, прикованную к инвалидному креслу, мёртвой. И вздохнёт с облегчением и за Леру, и за себя. А спустя три месяца после похорон повесится на кухне, полицейские обнаружат бумаги о разводе в мусорном ведре.

Ещё одна бесславная война окончена. Валькириям некого забирать в Вальгаллу.

***

– Нам нужно отказаться от группы? – Бэл похлопал себя по карманам и, не найдя зажигалки, щелкнул пальцами перед сигаретой, которую он сжимал в зубах. Въедливый запах табака пополз по комнате.

– Да ради света, бренчите и дальше на своих гитарках, только сбавьте обороты. Иначе… – наморщил нос Дит: – Хватило нам истерии вокруг “Битлов”, до сих пор не можем отойти.

– Это всё, что тебе нужно? Ты ведь сам сказал…

– Да, Пол, я сказал. А теперь говорю другое. Потому что я очень зол! – его голос сотряс комнату, бокалы на маленьком столике у бюро жалобно зазвенели. – Мне нужно будет… Скажем так, я – не самое большое зло, с которым вам придется столкнуться в дальнейшем.

– К чему ты клонишь?

– Папочка вернулся, – с фальшивым восторгом всплеснул руками старик. – Здорово, а?

– Это невозможно.

– Почему? А тогда, у этих евреев?

– Иудеев, Бэл.

– Неважно. Они же… – музыкант нахмурился и начал размахивать сигаретой, пепел так и сыпался на ковер и обивку дивана. – Тогда он действительно снова вернулся, только вот за высшее существо приняли не его, а несчастного плотника. Человечество страдает две тысячи лет из-за какой-то глупой ошибки!

– Я бы не сказал, что они прям страдают… – попытался возразить Пол.

– Я тебя умоляю! – прыснул Бэл. – Окей, я в деле, старик. Но сначала ты гарантируешь, что я и мой брат останемся живы после всего.

– После чего «всего», Бэл? Ты хоть знаешь, на что подписываешься?! – не сдержался Пол, снова вскочил на ноги, и свет в комнате заморгал.

– Если папаня действительно вернулся, то нам всем не поздоровится. Помнишь, чем закончилось в прошлый раз?

– Да, но с ним, – Пол ткнул пальцем в сторону загадочно ухмылявшегося Дита, – я работать не буду!

– Я верну тебе твою деву, если только успокоишься и выслушаешь, – закатил глаза к потолку старик. – Немного потрепанную, конечно, но тебе не привыкать, – не удержался он от колкости.

– Я б тебе горло перерезал, если б знал – как, – произнес Пол, присаживаясь на диван рядом с Бэлом.

– Не сомневаюсь. Я против вашей группы, потому что вы привлекаете слишком много внимания. И тут дело не в количестве поклонников, а в том, как вы влияете на уже имеющихся.

– Это типа комплимент? – Бэл издал победный клич и хрипло рассмеялся, засыпав пеплом еще больше ковра.

– Хуже всего повела себя Мор, и… – Он повернулся к Джарету, который неслышно просочился в двери и, подойдя, что-то начал быстро шептать ему на ухо. – Да? Ага, интересно. Вот моя девочка. Так и знал, – когда Джон покинул комнату, хитро подмигнув Бэлу, Дит еще долго молчал, размышляя над услышанным.

– Что такое? Это ведь про Мор? – Пол снова собирался встать с дивана, но брат крепко схватил его за локоть. – Дит!

– Радуйся, она сбежала и снова в деле. Вам нужно за ней, пока она не натворила бед.

– Каких бед? Она всегда была осмотрительнее всех нас.

– Это Мор-то? Надеюсь, ты не учитываешь последние столетий… тридцать? – глухой хохот Дита покатился по комнате. – На выход, мальчики. Вам нужно вернуться в Россию. Пока наша обожаемая девочка не испортила весь мой план по спасению ваших задниц.

– Как мы можем тебе верить? Ты ведь убил…

– Слушай, Пол, – мужчина подошел к нему и положил тяжелую ладонь ему на плечо. – Признайся, ты же никогда не любил ту рыжую, ну? Она всегда была против вашей… Связи. Самая проблемная из всех троих. Я просто избавился от балласта. К моему искреннему сожалению она всё равно вернётся. Так что давайте, собирайте монатки, и дуйте обратно в Петербург.

– Почему туда?

– Это последнее место, где мы виделись, – ответил Пол и кивнул после недолгого раздумья. – Если после того, как всё кончится, ты продолжишь нас преследовать… Поверь, я не стану церемониться.

– Ой, дрожу от предвкушения, – Дит расплылся в довольной улыбке Чеширского Кота. – Всё, мальчики, чао! Увидимся через три дня в Брюгге.

Огромный океан метался и стонал, кидался на острые камни, бросая свои сапфировые капли к подножию гор. Его необъемная масса волновалась и тревожилась, не давая рыбам заснуть. Что-то глубоко внутри, где-то в самом сердце у мертвенно-холодного слоя песка просыпалось, тянулось из-под толщи к пронизывающему ветру и палящему солнцу. Отец вернется, осталось совсем немного.

6.

– И как мы объясним наш внезапный отъезд? Пол, что делать с туром? – Бэл понуро следовал за другом вниз по старинной лестнице и дальше – на ночную улицу Пловдива.

– Сам как думаешь? – мрачно отозвался второй. – Я не могу оставить её одну, зная, что произошло.

– Такое случалось несколько раз, – неопределенно пожал плечами Бэл, садясь за руль. – И ничего, Мор оправилась.

– Да, а ты помнишь, какой ценой? – криво усмехнулся его друг, откидывая спинку своего сиденья назад. – В одном Дит прав: её нестабильность опасна. Возвращаемся в Софию, а там первым же рейсом в Петербург. – он закрыл глаза в надежде, что ему удастся немного восстановить силы.

– А ты же в курсе, что нам лететь с пересадкой несколько часов? – вопрос повис в холодном воздухе: Пол мгновенно провалился в сон. Бэл что-то пробормотал, покачав головой, открыл окно, прикурил и завел двигатель.

Всю дорогу до Софии он поглядывал на спавшего друга и хмурился, с трудом представляя их дальнейший план действий. Крохотную машину потряхивало на дороге, от “Sisters Of Mercy”, шумевших из расстроенных динамиков, закладывало в ушах. Но Пол спал беспробудно, впрок запасаясь энергией, которую успел растратить во время концерта.

Просто так отменить добрую половину тура группа не могла, нужно нечто из ряда вон выходящее. Уже в отеле, глядя на сонную Линду, которая отчитывала их за долгое отсутствие, Бэл, проклиная всё их божественное семейство, принял решение.

И утром «Sandman Black» объявили о неожиданной болезни своей барабанщицы, которая не позволяет продолжить их концертную деятельность. Извинения, соболезнования и все прочее. Линда возвращается в Америку, а двое мужчин в черных потрепанных кожанках уже на полпути в Петербург.

Темноволосая девушка в черном шла по Невскому проспекту, не обращая внимания на моросивший дождь и толкавшихся пешеходов. Её не тревожил гул машин, говор людей, ничто на свете. Она лишь следовала какому-то неясному инстинкту, который вел прямо и прямо. Из пронесшейся мимо машины плеснули строчки «Mother Russia rain down down down» группы «Sisters Of Mercy», и девушка на секунду остановилась. Это было послание, случайное, беглое, но весьма четкое: за ней идут.

Вот уже и набережная реки Мойки, и резкий поворот на Большую Морскую, и арка Главного Штаба, грозно нависающая над прохожими. Несмотря на откровенно отвратительную погоду и поздний час буднего вечера, Дворцовая площадь была многолюдна. Люди, кутаясь в куртки и шарфы, глазели на подсвеченные фасады Штаба и Зимнего Дворца, фотографировались и фотографировали. Самое подходящее место.

С одежды Ним, тяжелой от сырости, начали сыпаться сотни перышек и пушинок и исчезать в дождевых каплях. Постепенно темный ком начал разрастаться, захватывая себе все больше брусчатки. Люди были слишком увлечены собой и фотографированием всего вокруг, чтобы заметить подобное у себя под носом. Идеально.

Ним пробралась за двойное ограждение и, ловко перескочив две ступеньки, подошла вплотную к Александровской колонне. Прикоснувшись к холодному сырому граниту, девушка шумно втянула воздух и прикрыла глаза, её ноздри затрепетали. Несуществующий ветер растрепал волосы, которые в вечернем сумраке были похожи на водоросли под водой. Она прижалась к колонне всем телом, растворилась в воздухе, дожде и камне, взмыла над площадью и опала с каплями на брусчатку вместе с перьями, походившими на хлопья черного снега.

За ней скоро придут и отберут возможность вновь почувствовать себя такой Живой. А ей нужны все эти люди, все до единого в этом угрюмом и самонадеянном городе. Все его обожатели и ненавистники, жители и туристы, коренные и приезжие, дети и взрослые. Этим вечером Ним коснется каждого сердца, черные перья укроют город на Неве невесомым покрывалом, тончайшим и прочнейшим на свете. Она всколыхнет в каждом самые глубочайшие чувства, тайны и страхи. Пробудит город от многолетнего сна, вернёт в строй ради давно забытой битвы.

От колонны по городу прошлась волна, всколыхнувшая воду в многочисленных реках и каналах, сбила птиц и разбудила бездомных кошек. Все живое почувствовало этот призыв, это волнение. Пульсация энергии из центра города наращивала обороты. Если и были в Петербурге потусторонние существа, те, что ходили по свету задолго до его постройки, то убрались оттуда за считанные часы. Утром всё будет по-другому. Они вспомнят, как это – чувствовать.

– Ты ощутил это? – Пол не спал, начиная с первого взлета в Софии и последующей пересадки в Мюнхене. Покрасневшие глаза с залегшими под ними темными кругами выдали его с потрохами, но он старательно изображал бодрость. Хотя растерянность во взгляде не скрылась от Бэла, то, как он затравленно оглядывался и теребил лямки рюкзака.

– Что именно? – первым делом Бэл направился к автомату с кофе, не в силах терпеть, пока они доберутся до нормальной кофейни.

– Еще во время перелета в Мюнхен, где-то около полуночи. Что-то… Словно сигнал, – Пол взъерошил и без того растрепанные волосы. – Он исходил отсюда.

– Понял, – издал горестный вздох его спутник, когда попробовал обжигающий напиток, лишь отдаленно напоминавший кофе. – Опять твоя подружка безобразничает.

– Прекрати.

– Я так справляюсь со стрессом, чего и тебе советую, приятель. Так что это было? Она опять начала собирать свою армию клонов? – они вышли из здания аэропорта, и Бэл, по привычке потянувшийся к сигаретам, недовольно поморщился: ему навстречу шел тот самый охранник, которого они видели в предыдущий раз.

– Боюсь, в этот раз хуже… – Пол остановился и начал внимательно приглядываться к окружающим. – Что-то не так.

– А? – музыкант был занят поиском такси, поэтому не сразу обратил внимание на странности.

Если прибывавшие люди выглядели как обычно: раздраженные, с видимым облегчением в глазах и усталые, то со встречающими и служащими аэропорта творилось что-то неладное. Обычно сдержанные жители города в этот раз вели себя вызывающе: шумно разговаривали, не стеснялись в выражениях, кто пританцовывал, кто подпевал музыке из собственных наушников.

– Люди радуются, что долетели живыми, – пожав плечами, Бэл уселся на заднее сиденье подъехавшего такси. – Садись.

Помешкав, он сел в машину, но продолжал смотреть по сторонам, с каждой минутой хмурясь все больше. Смутное подозрение вперемешку с паникой зародились в центре груди. Она снова это сделала. Помнится, Мор была в Петербурге и в январе 1905 года, и почти за сто лет до этого, в конце 1825 года.

– Эй, не делай поспешных выводов, может, у них сезонное помешательство. Я б тоже сошел с ума, если бы пришлось жить в таком климате.

– В том же Лондоне не лучше, – отмахнулся Пол, боль начала пульсировать в висках, мешая трезво размышлять. – Это всё она, я уверен.

– Что именно? – Бэл откинулся на сиденье и широко зевнул. – Давай найдем её и выясним.

– Нужно быть готов… – внезапно перед ними со встречной полосы вылетела машина, чуть в них не врезалась, протаранила внедорожник, ехавший по правому ряду, и врезалась в ограждение. Поднялся хаос, послышался визг покрышек и многочисленные звуки ударов по металлу. Их такси, чудом уцелев, помчалось дальше, и лишь на ближайшем перекрестке водитель позволил себе выдохнуть и наконец отпустить руль. Такой выдержке позавидовали даже пассажиры: они переглянулись и принялись дружно подбадривать мужчину, чтобы хоть как-то привести того в чувство.

Подобное повторялось на всем пути, к центру города движение на дорогах стало просто невыносимым. Кое-как объяснив музыкантам на ломаном английском, таксист заехал в один из дворов в районе Сенной площади и выбрался из машины на негнущихся ногах. Им ничего не оставалось, как последовать его совету, Бэл перед уходом перекинулся с ним несколькими словами.

– И… Что теперь? – Пол, мрачнее самой черной тучи, вышел из переулка на Садовую улицу, и на него тут же обрушился шквал городских звуков. Помотав головой по сторонам, наугад выбрал направление и двинулся вперед, даже не глядя на друга.

– Эй, что за дела? – Бэл нагнал его и, схватив за рукав, заставил остановиться и повернуться: – Это она на тебя так действует, да? Она снова сделала это, во имя света! – он громко, от души, выругался на языке, недоступном для людского понимания.

– Не говори о том, чего не понимаешь! – прошипел другой в ответ и отдернул руку. – Я сам справлюсь, можешь валить ко всем чертям! Я сыт по горло тем, что приходится вечно с тобой таскаться! Мне нужна свобода! – он все больше распалялся и перешел на крик. – Мне нужен воздух! – неожиданно прохрипел Пол и припал на одно колено.

– Эй, приятель! – Бэл помог ему подняться. – О чем я и говорю. Давай, найдем твою подружку и поскорее отсюда уберемся, – они направились к центру города, чуя, что именно оттуда и исходит это Нечто.

Люди кругом сходили с ума: если человек был ближе к свету, то он погружался с головой в творчество, забывал есть, пить, спать, только творил, не щадя сил. Если в душе его перевесил мрак, то тогда несчастное создание бесчинствовало и уничтожало, просто потому, что могло. Обычно Мор действовала куда деликатнее, подталкивая смертных к искусствам, взамен… Впрочем, каждый раз условия сделки были разными. Люди ведь такие индивидуальности.

Пол с трудом шел вперед, чувствуя, как внутренности сжимаются и растягиваются, кровь густеет и кристаллизуется. Он не мог вынести столько боли, столько откровений, столько тьмы, что сгущалась вокруг. Это противоречило самой его сути, и если Бэл еще как-то справлялся, то он был готов сдаться и поддаться влиянию.

– Как мы найдем её?

– Просто, – с трудом выдохнул Пол и сплюнул на асфальт кровь. – Если я не смогу идти, значит, она рядом.

– Обнадеживает. Сэр, я в восторге от вашего оптимизма! – продолжал балагурить Бэл, нервно покусывая фильтр сигареты. – Слушай, ну вот дальше что? Найдем мы её, всю в перьях, черную, как те готы, которых в Новом Орлеане на концерте. И? Поцелуй вечной любви, или как вы это называете?