Читать книгу: «Лучший друг», страница 36
VI
В голове всплывали уроки физики и химии всех классов и первого курса универа, выписки из интернет-издательств того времени, когда он увлекался наукой, математические вычисления, ускорения, переменные, уравнения.
Третий выстрел, а в голове только-только начало что-то проясняться. Патронов в магазине еще было достаточно, но в любой момент они могли кончиться, а Надя словно адаптировалась, и ее регенерация происходила все быстрее и быстрее.
– Брат Джо! Сделай же что-нибудь! – стонал от боли Энтони и придерживал одной рукой разорванную щеку.
Егор глянул на него растерянно. «Очередная жертва по моей вине? – спросил он себя, смотря на стонущего выходца из церкви – на того, кем начал дорожить и кого теперь не имел права потерять. Хотя он и не мог его потерять. Он бы не простил себе этого даже в могиле. – Нет! Я должен закончить это!» Перебарывая позыв лечь на землю и уснуть, пустив дело на самотек, он дал Энтони пистолет и наказал стрелять, пока есть патроны в магазине, не давая девушке даже шелохнуться. Любое ранение брата могло убить его, и Егор сильно рисковал, оставляя девушку на Энтони, который и пистолет-то нечасто держал в руке, однако после первого в его жизни выстрела, который был уверенным и метким, Егор почувствовал надежду и ринулся в город, весь сияя от счастья и чувствуя, как кровь в жилах разгоняла все его естество.
Он метался из магазина в магазин, надеясь найти оружие, получить подсказку, вспомнить способ уничтожать, но технологии его времени не могли даже приблизиться к открытию Уильяма, а оружейных магазинов в городе не было. В конце концов он попал в магазин электроники, где все давно лопнуло и треснуло. На полках висели изолента, проводка, насадки для розеток, магнитные штепсели и катушки с медной проволокой…
«Точно. Как я мог забыть. Карл Гаусс, как я мог про тебя забыть! Черт бы меня побрал! Точно, мы сделаем гаусс-пушку!» Егор схватил штук десять катушек, пять из которых выкинул, точно понимая, что они не пригодятся. «А ведь все подручные средства у нас есть!»
Энтони почти отключился и сделал последний выстрел, когда Егор упал рядом и принялся судорожно собирать аппарат. Целое дуло Заина, по размерам явно превосходившее обычные пистолеты, получилось отличным диэлектриком для пули. Примотав катушки по двум сторонам изолентой, Егор схватил Далет, но предварительно пробил уже которую дыру в голове девушки. От этого бесконечного действия его начинало тошнить. Теперь счет шел на секунды. Перезарядив пистолет, Егор отстрелил провод на третичном монорельсе в трети километра над городом. Длинный кусок провода свалился неподалеку.
Последним был конденсатор, на котором работал Далет. Пути назад не было, ведь после того как он снимет конденсатор, Егор останется гол и безоружен. Без пуль, а карабин Уорвика они оставили на могиле у Маши. Был лишь один шанс закончить эти мучения.
Соединив заранее заряженный и очень мощный конденсатор Далета с катушками при помощи перерезанного провода от монорельса, он выдохнул и задрожал всем телом. Оставалась вторая часть провода, после подключения которой выстрел произойдет. Егор достал острый патрон, всунул в дуло и приложил к груди, дабы хоть как-то быть уверенным в точности его пушки. Надя очнулась. На ее лице была видна злоба и слепая ярость, но улыбка от того, что патроны перестали решетить ее тело, украсила ее лицо. Она вмиг побагровела. Вскочив на ноги и увидев перед собой трясущегося от нервов Егора, держащего в руках какую-то штуку с проводами, которая словно хотела сломаться в любую секунду, она предвкушала скорую расправу над ним.
– Жалкое зрелище… – сказала она надменно.
– Сгинь, – выдавил Егор, задыхаясь, и пуля пробила ее горло. Надя хотела взяться за перекрывшую дыхание пулю, но та уже пропала в соседней стене, растворившись в девушке лишь наполовину. Дыра в горле начала разрастаться, а оттуда потекла река крови. – Ты… Починил это дерьм…
Говорить больше не было возможности. Ее тело медленно развалилось, оставив лишь половину одной ноги и кусок окровавленного позвоночника, с которого быстро испарилась кровь. Куски костей, не ясно почему не развалившихся вместе с остальным телом, упали на асфальт, а Егор, сердце которого уже не билось, а скорее вибрировало с ужасающей скоростью, упал без сознания, за секунду до отключки улыбнувшись.
VII
– Вроде и живем в двадцать втором веке, а бомбы все по классике, – сказал Егор, когда его за плечи поднимал Энтони. Уложив брата на столе в пыльном кафе, Егор тяжело оперся и взялся за гудящую голову. – Давай, Энтони. Включи все свои навыки пустоши, а я займусь поиском аптечки.
– Конечно, брат Джо. Все будет в лучшем виде, – Энтони расстегнул рубашку брата и оголил рану, но с ужасом заметил, что от раны остался лишь длинный красный шлейф, который был намного меньше и не так глубок. С секунду Егор ликовал, но рана все равно была достаточно опасной, так что пришлось работать быстро, чтобы брат не отключился, когда опасность уже миновала.
Спустя минут пять Егор принес остатки аптечки из страховой компании этажом выше и поставил ее около увлажненного и тяжело дышавшего брата. Лёша еще не очнулся, но масла и аккуратные стяжки из кусков майки Энтони на время замедлили течение крови. Перед Егором стояла очень сложная задача – наложить швы. Как выяснилось ранее, брата не спасет обычный бинт, а распоротый живот не зарастет сам по себе. Тут нужна была рука мастера.
– И что нам теперь делать-то? – спросил Энтони, почувствовав страх безысходности, которым уже было трудно управлять.
– Все будет окей, братан. Дай только время, и я придумаю, – сказал Егор, в душе отчаявшись и чуть не плача. После гаусс-пушки, как казалось, его ментальные ресурсы истощились.
Стоя над братом, что был на последнем издыхании, он дрожал и опять захотел плакать. В голове пронеслась смерть Маши, Кости, Артура, Игоря Дмитриевича и смерти смелых воинов из города А. Стараясь не думать о боли, которую он может испытать от потери еще одного родного человека, Егор зажмурил глаза и выдохнул. В голову начали литься все возможные виды решения проблемы, вплоть до прижигания, но потом его осенило.
Оставив Энтони следить за кровью, он побежал за лежавшим в отключке мужчиной. Тот смиренно уткнулся носом в пыльную дорогу и не шевелился. Подняв его, младший брат потащился к магазину.
Вода из бутылки полилась на пыльное лицо. Поначалу оно даже не подавало признаков жизни, но Егор нещадно лил воду. Потом Энтони, взяв инициативу в свои руки, вырвал лом из его плеча. Глаза Эдварда широко открылись, и он закричал от боли, закрывая хлещущую кровь бинтом, протянутым Егором. Благо рана его была неглубокая. Он начал быстро копаться в своей сумке и достал гель, которым залил рассеченное плечо.
Расцепив закрытые запекшейся кровью глаза, Эдвард лениво вытаращился на Егора, как вдруг плечо вновь пробила ужасная боль. Не медля ни секунды, Егор начал описывать ситуацию, до последнего убежденный, что Эдвард сможет помочь. Глаза мэра выдуманного города холодно прошлись по руинам магазина, под которым должна была быть погребена девушка, а потом встал и посмотрел на остатки позвоночника и обрубок протеза. Тяжело вздохнув, он обернулся на старшего брата, держась за плечо и морщась от боли. Сам не зная, как этот мужчина мог помочь, Егор следил за его широкой фигурой, которая склонилась над братом.
– Я же могу просто убить его прямо сейчас. На что ты рассчитывал, Эшби? – спросил Эдвард, беря в руки иглу. Егор похолодел и взялся за рукоятку пистолета, как вдруг с ужасом осознал, что от него осталась лишь безжизненная оболочка. Но тут Энтони, словно заслышав мысли Егора, схватил лом и провел им по подбородку Эдварда. Иллюзионист поморщился и стал серьезнее.
– Я думал, – начал Егор, – что смерть убедит вас что-то сделать.
– А если я не умею этого делать? – спросил Эдвард, широко улыбнувшись и осматривая скрытую под обмотками майки рану.
– Научишься, мать твою! – ответил Энтони, но Егор оборвал его.
Эдвард даже глазом не повел и, не смывая с лица ехидную улыбку, начал работать иглой, добавляя нитку за ниткой из своей дорожной сумки на длинном ремешке, даже несмотря на то, что плечо его могло в любую минуту отделить руку от тела. Ну, так казалось на первый взгляд. Пальцы Эдварда дрожали, но он все равно накладывал швы правильно и филигранно, хотя понять этого Егор был не в силах, уже осознав, что это их последний выход из ситуации. Задержав дыхание, он держался за раненую руку и нервно сжимал рукоять бесполезного Далета, смерть которого только сейчас он начал четко осознавать. Беззащитность – вот что он ощущал в эту секунду. Очередной его верный друг сгорел в пожаре этой кровожадной пустоши за чертой цивилизации. Накладывая швы, Эдвард начал спокойно говорить, изредка зажмуриваясь и дергаясь от боли в плече, которую он выносил с невероятной выдержкой:
– Знаешь, Эшби, я ведь твоя последняя надежда. Уж не знаю, сопутствует ли вашей компашке удача, но ты явно не промах. Никому не удавалось ранее даже хоть раз убить Надю, а ты дезинтегрировал двоих… Частично двоих. Все же Артур погиб от руки Алексея, но все же! И тут скорки распарывает живот твоему брату, а ты, словно знал, оставил бывшего хирурга и заведующего клиникой при университете «Эй-Джи-Ай» в живых. Ты невероятный человек, Эшби. Я надеюсь, удача будет сопутствовать тебе и дальше, – заключил Эдвард и наложил швы. Все протерев и закрыв рану своим гелем, он повернулся к Егору и улыбнулся своей хитрой улыбкой. Его очки засверкали, и сердце Егора чуть не вырвалось из груди. Он вдруг осознал ту удачу, которую взял за хвост.
– Почему ты помог? – задал последний вопрос Егор, весь вспотев.
– Потому что я врач. И потому, что я никого в этом мире, кроме моих бывших коллег, не виню. Я стал тем, кто я есть, только потому, что меня предали, положили под скальпель и залезли в мозг… Однако я все равно обязан всем раненым – это моя работа.
– Но почему вы не мстите за Надю? – не выдержав, спросил Егор, сжав руку в кулак.
– Она мой клиент. Раз она мертва, клиента нету. Теперь мой клиент вы, и я закончил работу. Платила мне клиника, так что можете занести деньги на кассу, – он засмеялся и протер очки.
Выдохнув, Егор протянул руку доктору, которую тот попытался пожать. Ладонь Эдварда прошла сквозь ладонь Егора, после чего доктор снова улыбнулся и распался на кубики, вспыхнув синим пламенем. Он напоследок обронил:
– Надеюсь, мы еще увидимся. Кстати, рана брата была так ужасна часом ранее благодаря мне. Мои иллюзии сработали на отлично, не правда ли? Мой обман был повсюду, Эшби. Много что было подстроено!
Выбежав из кафе, Егор осмотрел улицу, но доктора там уже не было. Его наполнили смешанные, словно не находящие своего места в душе, чувства. Он развернулся и вернулся в кафе, и все же был рад, ведь старший с ними, и никогда, никогда его не покинет, какой бы глубокой рана ни была.
VIII
Лёша очнулся через час. К тому моменту начало темнеть, деревья окутали крыльцо длинными паутинами теней, а огни звезд ознаменовали смену дня на вечер.
– Отсюда хорошо видно звезды, – цитировал мысли брата Лёша. – В городе их мало, почти нет. Я бы хотел чаще их видеть.
Даже не повернувшись на голос, Егор закрыл глаза и улыбнулся. Колющий неподалеку дрова своим острым ломом Энтони услышал голос брата Лёши и бросил дело. С радостным криком, раскинув руки в стороны, тот обнял Лёшу и бросил что-то очень, видимо, веское на своем родном языке. Тот смущенно оттолкнул Энтони и поднялся с матраса, который Егор вытащил из дома наружу.
Был разведен костер. Луна отражала лучи солнца и освещала сухую поляну с ивой, где расположились путники. Достав припасы, Егор принялся нещадно запихивать в рот жареного оленя, которого они разогрели в микроволновке Уорвика, запивая все чаем из котелка с нагревающей пластинкой. Потерявший аппетит и корчившийся от боли в животе Лёша испуганно глотал воду, все время проверяя живот, твердо убежденный, что вскоре вода выльется наружу. Однако рука мастера зашила его плотно.
Доев, Егор достал указатель и посмотрел на точку на «Грифе». Теперь она уже не мигала, а, можно сказать, отбивала очень быструю барабанную дробь. За ее ходом было почти невозможно уследить. Увидев это, старший брат взял указатель и внимательно посмотрел в сторону, куда он указывал. Там он увидел лишь жалкий пустырь да потрескавшуюся от старости колонну.
Сердце сжалось. Поднявшись на ноги, Лёша увидел груду досок и бетонной крошки. От дома остались одни руины. Затушив костер, Энтони закинул на плечо руку Лёши, и они подошли к обломкам, как вдруг указатель пискнул и на экране показалось довольное лицо в очках, которое показало большой палец и пропало.
– Отец, – усмехнулся Лёша и положил указатель в карман. – Что же нам остается?
– Разгребать нам остается, – ответил Энтони и задрал рукава повыше. – Мой лом в свое время мог выкорчевать фундамент из здания.
– Может, наоборот? – уточнил Егор.
– Нет, все именно так и было, – уверенно ответил Энтони и принялся всколупывать огромные и маленькие куски бетона.
Большие руки выходца из церкви почти полностью покрылись потом, вены на них вспухли. Энтони упал на задницу и тяжело выдохнул. Вдруг ровно в эту секунду рана Егора на руке открылась, а гель перестал действовать. Он зажмурился, и они с братом, как два калеки, начали ногами разгребать мелкий гравий и бетонную пыль, но так ничего и не нашли. Тогда Энтони сделал последнее усилие и отвалил самый большой валун, который и открыл им вид на ржавый, с острыми и взбухшими от тяжести валуна краями люк. В этой ситуации даже ключ был не нужен. Стоило Лёше взяться за ручку и сделать упор, как рука его словно перышко взмыла в небо, а люк обнажил темный, сырой лаз.
Внутри была кромешная темнота. Вынув из кармана фонарик, что был на последних батарейках после десятков часов работы, Егор осветил комнату, застеленную пылью и каким-то туманом. Все вокруг было очень ветхим, грязным, неухоженным, но следы на полу явно отмечали, что это место до сих пор кем-то посещается. Егор понял, что, кроме отца, никого тут быть и не могло.
Картина комнаты была следующей: правая стена сверху донизу была забита полками с бумагами, приборчиками для вычисления, линзами, генераторами и разного рода научной ерундой, слева красовался большой верстак, на котором располагались недоваренные пластины, инструменты и бумаги, а центр дальней стены украшал причудливый, старый и ржавый ободок. Ободок был шириной метра в два, как и в высоту. По всей длине окружности висела плесень, ржавчина и какие-то скользкие причуды.
В комнате было очень грязно, но самое странное, что вокруг ободка была идеальная чистота. Все вещи были в углах, словно убегая от него, как магниты одних полюсов. На полу даже крошки не было рядом – все собралось по углам. К стенам приклеились листы чертежей, на полках висели блокноты.
Ровно за ободком висела бумажка, прибитая на гвоздь. С нее Егор прочел:
«Добро пожаловать, мои любимые. Я и не сомневался, что вы придете. Все, что я писал до этого, было по большей части приманкой. Я очень рад, что сообщение это читают, так что позволяю вам увидеть прекрасное – вселенную. Дабы получить пароль и код доступа, вам достаточно написать на панели справа от коллапсера модель ружья, с которым я охотился вместе с малышом Егором. Далее вам лишь нужно указать: Ain.Oa-MW:SolarsysG2V. Удачи!»
Дочитав послание, Егор прищурился и отстранился от панели, словно чем-то сильно возмущенный.
– И как старик хочет, чтобы я вспомнил то самое ружье, которое и видел-то последний раз тринадцать лет назад? – спросил Егор и повернулся к старшему брату, но тот развел руками. Энтони, как и ожидалось, просто стоял и рассматривал диковинки на полках, не обращая ни малейшего внимания на слова Егора. – Ясно, батя. Ты сделал антиворовскую защиту. Это настолько важно, что ответят на нее только люди знающие…
Егор сел на стул у верстака и согнулся пополам. В голове витало много названий, а в какой-то момент он и модели пистолетов с пулеметами припоминал, но нужное название ружья так и не всплывало. Он встал со стула и принялся копаться в верстаке и полках в надежде найти хоть какие-то упоминания оружия. Поиски длились недолго. Зайдя в другую комнату, в которой стояло только два ящика да шкаф с сырым бельем, он увидел записку, наклеенную скотчем. На ней было указано: «Уильям, дурья башка. Забери Топливный Оператор Захарова из шкафа. Он за башмаком в самом углу. Не забывай!».
Егор залез в шкаф и отодвинул ботинок из угла, но ничего там не нашел. Даже дырки или сейфа не было, но потом в его голове всплыл какой-то странный эпизод. Он повернулся к записке и снова перечитал. Воспоминание не прояснилось, но с каждым разом, как он проходился уставшими глазами по словам, которыми была исчерчена бумажка, Егор все яснее видел картину в голове. В конце концов он ахнул и вернулся к панели, где быстро написал дрожащими пальцами: «ТОЗ-120». Увидев, как брат воодушевился, Лёша подошел и склонил голову.
– Папа рассказывал, что это ружье что-то вроде архаизма, сравнимого разве что с электронными сигаретами, но тем не менее надежность его ружья никогда не вызывала сомнений. Он неоднократно уточнял про глубину истории ТОЗа, но никак не осмеливался мне рассказать. Топливный Оператор Захарова… Хорошая подсказка. Странно, что название так хорошо отпечаталось у меня в голове. – Написав название ружья, Егор чуть отстранился от панели. Спустя пару секунд под потолком вытянулся длинный, тончайший экран, на котором всплыли буквы и надписи на синем фоне.
– Во дает, – пробубнел под нос Лёша и стал вводить буквы и цифры, которые были указаны на записке, убежденный, что Егор оплошает и напишет неправильно. Никто, в конце концов, понятия не имел, к чему ведет этот загадочный ободок. – Ain.Oa-MW:Sol… Solarsys… что-то знакомое… Что ты задумал, старик, – он ухмыльнулся и высунул язык. – G2V.
Лёша нажал на кнопку «ОК», и панель ушла обратно в потолок. Спустя пару секунд ободок дернулся и начал вибрировать. Вещи в комнате задергались и начали улетать к стенам. Прищуривая от сильного напора ветра глаза, можно было понять, почему же вещи все так странно лежали. Спустя минуту жуткого гула и вибрации ободок превратился в зеркало, в котором каждый видел себя, но остальных не видел. Даже под таким напором ветра все трое оцепенели, словно завороженные красотой зеркала, которое стояло перед ними. Ободок из ржавого титана и криво соединенной проводки стал порталом, из которого послышался задорный голос:
– Родные! Быстрей вперед! Жить надоело?
– Господи! – выдавил из себя Лёша, сквозь страх и радость с восхищением ступая в холодный, жидкий портал. – Холодно! – закричал он и сделал последний шаг. Егор последовал его примеру, но Энтони так не думал. Он забился к стене и громко кричал, что дел с магией он не имеет.
– Нет, имеешь! – закричал Егор и протянул руку, стоя одной ноге в портале.
– Не имею! – возражал напуганный Энтони.
– Наш Ройо уже магия! Разве ты не понимаешь этого? Разве наша встреча не магия? Разве все ужасы, что мы прошли ради этого, не магия?
– Но это другое! – поддался Энтони.
– Это то же самое!
– Не заставляй меня.
– Тогда ты потеряешь свой Ройо и погибнешь! – не выдержал и уповал на хитрость Егор, из последних сил преодолевая напор ветра, почти сбивавший его с ног.
– Мой… мой Ройо? – произнес со страхом Энтони и протянул Егору руку, медленно ступая к порталу и крепко сжимая лом, словно то был главный начальник в его жизни, ведущий путника из церкви по жизни в самый ад. Они вместе упали в портал.
IX
Внутри Егор попал на что-то мягкое. Он был привязан к чему-то, но лежал в полной темноте. Теплая рука потрогала его у шеи и одобрительно хмыкнула. Вдруг появился луч белого, дотошно чистого света. Человек в халате, у которого от бликов в глазах пол лица отсутствовало, наклонился и улыбнулся сквозь лабораторную маску.
– Он жив. Все в порядке, доктор.
– Пульс?
– В норме, приходит в себя, – говорил спокойно медбрат, шмыгая носом.
Но Егор был в норме. Четко вспоминая все предшествующие события, Егор в панике осмотрел тесную палату, в которой он находился. В руку ему был вставлен катетер от капельницы, а лицо было усыпано присосками. В руках чувствовалась слабость, синяки на животе и переносице, в голове белый шум.
– Что! Что происходит, доктор?! – прохрипел Егор и сам же испугался собственного голоса. – Где я?
– В палате клиники при университете «Эй-Джи-Ай», мистер Эшби. Вас доставили сюда после того, как нашли в лесу рядом с убитым. У полиции есть некоторые вопросы к вам, но вы не переживайте. Мы дадим вам успокоительное, и вы будете в норме.
– Каком лесу? Вы о чем? Убитый?
– Артур Фаянсев – его нашли убитым рядом с вашим братом и вами.
– А девушка? Она была там? – спросил Егор, не столь заинтересованный своим положением, сколько Машей, которая всплыла в его воспоминании. Даже если все это было реальностью, то утешение он и тут мог найти.
– Девушка?
Сердце ушло в пятки. Егор тяжело задышал и чуть не начал снова плакать.
– Да, мать твою! Девушка, сучья тварь! Сука! Мудак! Как вы не нашли девушку!!!
– Мистер Эшби, девушки там не было. Успокойтесь. У вас посттравматический синдром.
– Синдром у… у… – у Егора перехватило дыхание. Он задергался и, не сдержав постыдных эмоций, застонал, уронив голову на подушку. – Я ненормальный? Скажите! Я был в Бресте, в родном городе Барановичи! Мы были с братом! Почему я тут?
– У вас были галлюцинации. Артур Фаянсев обладал токсинами в строении кровеносной системы, от чего, пока вы были в коме, вам могла привидиться разная чушь. Не придавайте ей значения.
Широко раскрыв рот, Егор вытер мокрое лицо и задрожал. Закусив губу, он понял, что все было ложью с самого начала. Но Маша погибла. Возможно, ее совсем и не было изначально. Все это породил больной мозг Егора, на протяжении стольких лет мариновавшийся в одиночестве. От таких мыслей хотелось биться головой о стену и рвать волосы на голове.
Врачи вышли из палаты, оставив в ней лишь медсестру с короткими волосами, которая сидела в углу и что-то писала в бланках. Егор смиренно сложил руки на груди и посмотрел пустыми глазами на вставленную в вену иглу катетера. Грязная койка пугала своим количеством крови, но давящие на грудь и мозг воспоминания в конце концов перемешали все вокруг, от чего пятна крови и разорванная в клочья рука показались ему не столь и ужасным зрелищем.
С каждой минутой Егор все сильнее чувствовал, что силы его покидают. И то не было похоже на усталость или истощение. Во рту почувствовался железный вкус смерти, который он некогда чувствовал, когда был рядом с Костей, но сейчас не мог спутать вкус его и собственной смерти. От этого он задергался в панике и окликнул медсестру. Та встала и подошла к нему, после чего Егор осознал свое положение – на него смотрели знакомые, широкие глаза, переливающиеся бирюзовыми и голубыми тонами. Губы были аккуратно окрашены в малиновый цвет, волосы, как и в последние секунды ее жизни, были грязные и со слезающей краской, обнажавшей ее светло-рыжие натуральные волосы, а носик, маленький вздернутый носик, вопросительно смотрел на него.
Медсестра недоумевала, смотря на него и посмеиваясь, видя, как из его рта потекла струйка алой крови. Егор впал в панику и снова застонал, ударяя себя по голове и вырывая кудряшки. Медсестра коснулась его разорванного плеча, как вдруг он открыл глаза, которые были полностью сухие. Он смотрел вперед и улыбался, хотя сердце и билось с бешеной скоростью.
– Эшби… Никто не знает этой фамилии, кроме мамы с папой Постулатовых да Маши… И полиции уже нет как столько лет… Рана на плече! Ха-ха-ха-ха, – он загоготал и широко открыл рот. – Надо меньше было читать зарубежных книжек, а то сознание само себя обманывает. Клиника при университете «Эй-Джи-Ай». Я про эту клинику узнал буквально пару часов назад. Ей уже давно конец!
Он повернулся к медсестре, чувствуя, что в любую секунду готов выйти в реальный, не фальшивый мир. Смотря в знакомые Машины глаза, Егор улыбнулся и сказал:
– Ты же помнишь, что я люблю тебя. Я не сказал этого при жизни, за что мне очень обидно. Надеюсь, что хоть в моих воспоминаниях тебе будет комфортно… Прости меня, любимая, – он тяжело поднял уголки рта и зажмурил глаза.
На веки упала густая тень, сквозь которую чувствовалось яркое, теплое солнце. Поверхность, на которой лежал Егор, была горячая от палящего светила. Открыв один глаз, он увидел нависающее над нам лицо в очках, с усами и лысой головой, которое было на экране «Черного Грифа».
