Читать книгу: «Глазами Ангела», страница 4
«Спрашивает то, что сверху» – эта мысль крутилась безостановочно, будто колесо. Егора бросало то в жар, то в холод! Осознание уязвимости томило. Обнажилось странное нелогичное, выяснилось – всё это время он принадлежал женщине. Но принадлежать возможно лишь тому, что не твоё. Твоим не является, следовательно, пребывал в иллюзиях, и они развеялись. Сказка обернулась явью, царевна превратилась в лягушку. Осталось найти стрелу, что держала она во рту. Медленно с ресниц соскользнуло неведение, и реальность ожгла! Боль от ожога нестерпима, словно раскалёнными клещами сдирали кожу! Она шелушилась и ошмётками сползала в помойное ведро.
Неожиданно столкнулся со взором хозяйки! С прищуром, как целят в мишень. Ему показалось, жена улыбнулась, но жутью пронизал знакомый оскал. По влажной спине прокатился озноб, Егорка смекнул: его выдала слабость, так мудрые змеи, тепло ощущая, добычу преследуют. Так молча, недвижно глядела она. И вовсе уж стыдно, вела себя здраво, удавом бесстрастно взирая.
Её проницательный взор обрушил былое величье. Егор ощутил себя с содранной кожей, беспомощным, жалким средь массы людской. Толпа оживлённо гудела и тыкала пальцем, уйти было не в силах, утрачен покой. А следом исчезла уверенность напрочь, и взор боязливо теперь отводил. Ознобом крутило всё тело, то в пекло бросало, а кисти в узел тугой заплелись. Сводила их корча, что спазмом зовётся, однако не в силах понять, что стряслось, он фактам противился, достало бы мочи. Но, впрочем, привычке покорный в душе лебезя, согбен оказался пред девочкой властной. Так много мужчин прозябает, всегда раболепны в угоду любовницам, жёнам, подругам. Сословию женщин внимают любя, тем теша у них самолюбие.
Невидимый глазу позор пригнул его шею, безвольно повисла меж плеч голова. А в каждую клетку проникла никчёмность, сурова реальность вступила в права. Затих наш Егорка и загнанный в угол печальной картиною в доме своём не знал, что сказать он. Всё вдруг изменилось, и древом Анчара взросло сожаление в нём. О том, как бессмысленно время растратил, не в купе с природой мужчиной-творцом, а сейфом, хранилищем, кассой, распахнуты настежь, и жаль, что так поздно прозрел… Но в прозрении том таилась опасность, вокруг лишь чужое, а раньше манило и пахло родным. Теперь по-другому, всё чуждо, враждебно, и, взглядом смиренным в пол оборотясь, страшился хозяйского окрика. И молча застыл, будто камень недвижный, в огромную глыбу тотчас обратясь. Меж тем всё затихло в округе, и влажная мгла опустилась на мир. Похожа на ком чернозёма, безлика, громоздка, безмолвным покровом дома схоронив…
Когда перевалило за полночь, Егор с трудом поднялся и, пошатываясь, добрёл до спальни. Там, не раздеваясь, опасливо приткнулся рядом с супругой. Забытьё услужливо приняло в объятия, и сладостный обман погрузил во дрёму. Егор провалился в небытие, словно Алиса в кроличью нору.
Само собой разумеется, не может не заинтересовать, что обнаружилось во сне. Что потрясло и взбудоражило! Стало отправной точкой, чертой и мостиком, соединившим, разъединяя жизнь Егора на «до» и «после» злополучного осеннего вечера. А увиденное во сне было необычайно интересным, поскольку, провалившись в забытьё, Егор очутился в белоснежной комнате. Где всё сверкало белизной, словно в операционной, и странные силуэты, облачённые в халаты, занимались чрезвычайно любопытным делом. Судя по скальпелям в руках, то были хирурги, проводившие операции. Несчётное количество операций одномоментно.
Само же помещение делил на две половины конвейер, из параллельных лент, двигавшихся навстречу друг другу. Шириной не более полметра каждая. Что же касалось хирургов, те стояли по обе его стороны, почти полностью загораживая от посторонних, что лежало на конвейере. За исключением небольших просветов, позволявших обнаружить сокрытое. А оно было невероятным, на лентах покоились человеческие головы! Обычные головы мужские, женские, детские. Разных возрастов, рас и национальностей. С открытыми осмысленными глазами и отвинченными сверху крышками, откидывавшимися влево. Эти крышки были гладко выбриты, и только лёгкий пушок, кое-где пробиваясь, мог прикрыть места соединения. Но вряд ли, ему это не удавалось, понадобится время, чтобы много позже густые локоны сокрыли шрамы, таившиеся на голове. В первую очередь в местах соединения.
Егор не поверил глазам! Несколько раз моргнул и зажмурился, чтобы проснуться. Но это не помогло. Конвейер никуда не исчез, силуэты по-прежнему занимались делом. Их работа состояла в следующем: всякий раз, когда перед хирургом появлялась голова, подаваемая смышлёным конвейером, он выскабливал оттуда лишнее и доставал из ящика, стоявшего на полу, будто игрушечных, но живых мальчика и девочку. После чего церемонно, с учтивым поклоном представлял лежащей напротив голове. Та, опуская веки, подтверждала, что знакомство состоялось, и засыпала. Силуэт же, дождавшись, когда голова погрузится в сон, осторожно, стараясь не поранить, помещал внутрь черепа мальчика и девочку. Удобно устраивая их в новом жилище. После чего, убедившись, что парочка не испытывает неудобств, захлопывал крышку. Брал отвёртку, что-то завинчивал и готовился к следующей операции.
Самым же поразительным было то, что размером игрушечные, но живые мальчик и девочка не возражали! Напротив, радовались обретённому дому. Правда, выражая восторг по-разному. Мальчик был спокоен и миролюбив, девочка всё время задиралась! Тем самым, пробуя навязать главенство. Из-за чего мальчик изредка вступал с ней в перепалку, которая во всех случаях завершалась плачевно. Его поражением! Иными словами, пока не обращал внимания на попытки досадить, был для девочки недосягаем. Но стоило вступить в перепалку, как она одерживала быструю и лёгкую победу. Впрочем, как и в жизни, или в жизни, как в головах?
Егору, с нескрываемым изумлением наблюдавшему, вспомнились слова одного знакомого. Тот как-то заметил, что все без исключения писания построены по принципу инструкций, как угомонить страсти. Обуздать девочку в голове. Теперь, после наглядного урока, ему ничего не осталось, кроме как согласиться.
А пока пребывал во сне, Ангел парил в безвоздушном пространстве. Он выбрал объект, но, памятуя предостережение, не спешил приближаться. Дабы не разрушить психику и не сломать Егору жизнь. Он решил не вдруг появиться рядом, вначале проникнуть в мысли. Заглянуть, что делается на чердаке. Где царил беспорядок, где любая идея всплывала из небытия, занимая главенствующее положение, увлекая за собой ничего не подозревавшего Егора. Так начался эксперимент.
Пробуждение
Сколько длилось забытьё, история умалчивает. Но проснулся Егор другим. Прежний навсегда остался в дымке полусна-полуяви, где обнаружил сокрытое от остальных. Что находится внутри черепов жителей планеты. Потрясённый, он долго не мог понять, то был сон, проступающий сквозь пелену реальности, или явь. Реальности, ставшей таковой из-за обилия эмоций, переполнявших обитателей Земли. Сыплющихся порой через край, застилающих глаза и уши.
Когда сон завершился, Егор проснулся разбитым. Ещё более усталым, нежели накануне. Однако ожидала дневная круговерть, в неё предстояло окунуться, и отдых не предвиделся. Ничего не поделать, время бежит, утекает сквозь пальцы, и неважно, что привиделось ночью. В реальности иные правила, иные законы, и с трудом поднявшись с кровати, он принял душ и почистил зубы. Спешно оделся, вместо завтрака осушил стакан воды и, не глядя на жену, выскочил из дома. Егор никуда не торопился, но желание поскорее покинуть жильё подгоняло. А пока гренадёрским шагом приближался к метро, вспомнил случай, не так давно рассказанный приятелем. Беззлобным бездельником, регулярно меняющим места работы.
А дело обстояло так, один знакомый рассказчика, подающий большие надежды, устроился в престижную компанию. И всё бы ничего, продолжая давиться смехом, говорил приятель, но парню не повезло. В начальницах оказалась одинокая властная дама, много старше, но по-прежнему охочая до плотских утех. Что поделать, многозначительно поднял он палец, когда женщина выбирает карьеру, ничем не гнушается, а если не родила лет эдак до двадцати, организм ускоренно вырабатывает мужские гормоны. Тем самым меняя её биологию. То же самое у мужчин, ведущих не свойственную полу жизнь, они уподобятся женщинам. Сначала наступят едва заметные изменения, чуть позже изменится внешний облик. А оный уже не проходит незамеченным.
Так вот, как выяснилось в процессе рассказа, эта властная матрона положила на юношу глаз. Стала откровенно домогаться, выяснила, где живёт, кто родители, в общем, всю подноготную. Короче, завершил он повествование, не прошло и месяца, как юноша перебрался к ней, и его карьера резво пошла в гору! Правда, с грустинкой добавил рассказчик, парень с тех пор будто не в себе. Словно в воду опущенный. Однако уже в феврале начальница зачала ребёнка.
Егору, не привыкшему копаться в грязном белье, история не понравилась. Потому и промолчал, просто пожал плечами. Но теперь всё воспринималось по-иному! Он живо представил, как молодой человек с волевым подбородком, с трудом скрывая брезгливость, выполняет негласную часть обязанностей, и выражение «как в воду опущенный» уже не казалось фигурой речи. Более того, сон разложил всё по полочкам, и предстала картина, где главные лица – пожилая женщина, в чьей голове управлялся мальчик и юный любовник, у него под черепной коробкой хозяйничала девочка. Никем не сдерживаемые, они крушили, коверкали природную заданность начальницы и подчинённого. Её биологическое естество – быть женой, его – самцом, хозяином прайда. Егор вздохнул, стало жалко обоих. Или обеих? И тут же припомнил беседу, в ней говорилось о женщинах-предпринимателях, успешнее строивших бизнес, нежели мужчины.
Стоп! Внезапно поймал себя, что назвал женщин предпринимателями. Подумал о них в мужском роде. Егор опешил, и, действительно, по неизвестной ему причине женщин давно величают секретарями и адвокатами, вместо секретарш и адвокатесс. Его удивление вылилось в замешательство: зачем вынуждать бедных девочек думать, будто они – мужчины? Это, как минимум, странно! И потом, как корабль назовёшь, так он и поплывёт…
Совершенно неожиданно незнакомый голос назидательно произнёс:
– Хватит переливать из пустого в порожнее! Тебе что, проблем мало? Не далее как вчера еле добрался до кровати, а теперь рассуждаешь о посторонних. Заняться нечем?
Егор резко остановился! Шедший позади едва не налетел на него и, отшатнувшись, что-то проворчал. Егор тем временем озирался по сторонам, показалось, кто-то из прохожих произнёс фразу. Но нет! Рядом никого, а те, кто шёл по делам, продолжили следовать в заданном направлении. Он ещё раз опасливо осмотрелся. Странно, голос был реальным, трудно спутать. Неужто показалось?
Решив продолжить движение, зачем-то глянул под ноги, но едва сделал шаг, как мысли взяли в плен, и одна вильнула хвостиком – что есть основа характера? И вкруг чего теснятся привычки. А это было странно, ведь ранее такая тема не возникала, повода не было. Теперь же повод налицо – унылая безропотная жизнь! Сплошная череда случайных обстоятельств и беспрекословная подневольность.
Егор покачал головой, словно сетуя на позднее прозрение, и удручённость проявилась. Не спрашивая разрешения, она проникла в тело. Не сразу, постепенно, но вот и кулаки сжались, а дыхание участилось! Он машинально ускорил шаг и, стремительно преодолев турникет, проник в метро…
Очнулся в кабинете, за компьютером – память будто стёрли! По крайней мере, как не пытался, не мог припомнить, чем был занят последние пару часов. А судя по смущению коллег, они не раз к нему обращались, пока пребывал в прострации. Вот и теперь в ответ на прозвучавший вопрос растерянно моргал, будто только что проснулся.
– Вам нехорошо? – от зычного голоса барабанные перепонки едва не лопнули!
Егор зажал ладонями уши, желая защититься от всепроникающих звуков. Он не понимал, что происходит, казалось, к нему обратился великан – громко, гулко, протяжно! Внутри поднялась буря, всё противилось происходящему, мужчина едва сдерживался, лишь бы не нагрубить, не обидеть....
В это время подошла сотрудница, пожилая женщина с огромным опытом. В одной руке она держала бутерброд, в другой, чашку кофе. Егор, не отнимая ладоней от ушей, покачал головой. Женщина вздохнула и вернулась на место. Остальные переглянулись, в кабинете повисло молчание. Егор осторожно отнял ладони от головы и положил на стол.
Странное ощущение им владело, он настороженно изучал подчинённых, точно видел впервые! И, в принципе, так и было. Недаром говорят – большое видится издалека, а многое из окружающей обыденности примелькалось. Порой нужна внушительная встряска, дабы оценить реальность. Что, в принципе, и случилось, и, к немалому удивлению, он вдруг выяснил, в бухгалтерии, кроме него, трудились одни женщины. Причём до сего момента это не беспокоило, но теперь вызвало непонятную тревогу! Егору вспомнились сотрудники мужчины, оказалось, большая их часть – одиноки. А ведь многим далеко за тридцать. Так почему великовозрастные обалдуи не спешат обзавестись потомством? И это при том, что даже в их малочисленном коллективе немало девиц на выданье. В самом соку.
Медленно вглядываясь в привычную, в то же время малознакомую обстановку, Егор обнаружил – девиц, желающих замуж, куда больше, нежели мужчин, готовых к женитьбе. Это открытие обескуражило…
– Опять за своё? – в этот раз голос был резок. – Ну сколько можно? В жизни полно интересного…
Егор ссутулился и зажмурил глаза. Не отрывая ладоней от стола, силился понять, откуда звук. Безрезультатно. Внезапно вскочил и, прихватив портфель, двинулся к выходу! Он шёл, как во сне, подчиняясь неведомой воле, направлявшей к дверному проёму.
– Вас просил зайти директор, – донеслось откуда-то сзади.
Егор вздрогнул, но не ответил и, подойдя к двери, взялся за ручку, намереваясь выйти.
– Сказать, что зайдёте позже? – не унималась сотрудница.
И судя по тревоге в голосе, искренне переживала, старательно донося просьбу руководства. Её забота вполне объяснима, после появления в коллективе прыткой девицы, многие заметили, как досталось Егору. Как непросто далось ему её повышение. Как прятал глаза после случившегося. Потому и пытались проявить деликатность, сгладить углы.
А меж тем его реакция удивила! Дело в том, что вопреки обыкновению, прежде мягкий и стеснительный Егор сурово обвёл сотрудниц взором и прорычал:
– Да пошёл он! Ваш генеральный. Так и передайте…
И вышел вон! Женщины оторопели и уткнулись в мониторы. Гулкие шаги затихли, рабочий день вошёл в колею. Среди отсутствующих – заместитель главного бухгалтера. О чём тотчас было доложено, но, к удивлению соглядатая, генеральный не отреагировал. Он был крепко выпивши и не вник в суть сообщения. В ответ на звонок промямлил невразумительное и бросил трубку. Вот так и свершаются поступки, о которых втайне мечтаешь. Внезапно и неожиданно.
Оказавшись на улице, Егор вдохнул полной грудью и направился, куда глаза глядят. Давно забытая решимость освежила, кровь в жилах забурлила, вызывая волнение! Даже походка изменилась, стала бодрой и упругой, как во времена влюблённости, когда страсть окрыляет, а мысль о любимой уносит ввысь…
Сколько времени прогуливался он по обласканной солнцем столице, неведомо. Но, проголодавшись, с присущей дотошностью стал изучать вывески ресторанов. Его придирчивый взор задержался на трактире, открывшемся не так давно. По крайней мере, ранее его тут не наблюдалось. А судя по названию: «По щучьему велению», там изрядно готовили рыбу. Вот только трактир находился на другой стороне улицы, а пешеходного перехода вблизи не было. Несмотря на это, Егор воровато огляделся и махом преодолел ограждение! Он стремглав помчался промеж машин, нарушая все мыслимые правила! Благо водители замедлили ход, и под укоризненные гудки нарушитель скрылся за дверью трактира. Едва он исчез, движение возобновилось, дорожная река забурлила как ни в чём не бывало.
Когда влетел вовнутрь, рассмеялся от собственной лихости и осмотрелся. В заведении – превосходный интерьер! Это сразу бросалось в глаза, а Егор умел оценить обстановку. Вероятно, дизайнер, придумавший эту идею, большой оригинал. Он превзошёл себя, соорудив в центре зала огромную печь. Натуральную русскую печку, выбеленную, как и положено, кистью. С закопчёнными чугунками, кастрюлями, сковородками и прочей утварью. Всё подобрано со знанием дела: глиняные горшки, деревянные миски и блюда, ложки, прихват и кочерга.
Чуть поодаль, пугая неказистым, но грозным видом, лежал острый тесак. В то же время Емели на печи не было, лежанка пустовала. И не успел Егор отдышаться, как к нему подлетел половой с рушником на сгибе локтя. Он услужливо улыбался, предлагая выбрать место. Егор, не раздумывая, уселся напротив печи. Половой, привычно смахнув со стола крошки, коих не было, упорхнул. Егор тем временем читал надпись над дверью: «Кто хорошо ест, хорошо работает!» Он улыбнулся и, чувствуя голод, погрузился в изучение меню. Его принёс половой и учтиво подал. Сам же проворно достал ручку, блокнот и смиренно, с достоинством ожидал.
Егор не стал мелочиться, он заказал рюмку водки, соленья, тарелку ухи и жареного осетра. Чай с баранками и вареньем в трактире подавали бесплатно. Половой прилежно записал заказ, почтительно повторил и растворился. Егор в ожидании еды занялся привычным – изучать лица посетителей. Но уже через минуту с удовольствием выпил водочки, закусил огурчиком и попросил повторить. Половой скрылся из виду, а гость, исполненный благодушия, развалился в кресле. Он разомлел и вспомнил бабулю. Старушка вкусно готовила, попутно разъясняя внукам устройство семьи. Для чего использовала старенький обруч для наглядности. Бабуля располагала обруч на столе, в центре ставила тарелку с пирожками.
Угощая налетевшую детвору, обращалась к девичьей половине:
– Перво-наперво запомните, – и жестом обводила обруч, показывая на тарелку с пирожками, – для девочки семья – это весь мир! Потому как всю жизнь проведёте здесь. Здесь народите деток, здесь заведёте хозяйство. Сюда после работы вернётся хозяин.
У Егора от мысли о пирожках в животе заворчало – «хозяин»! Действительно, бабуля произносила именно это, но никто не обращал внимания. Возможно, считая слово пережитком. Но она ни разу не назвала деда: «Мой муж». Такого Егор не припомнил.
Он вернулся в воспоминания, где, обращаясь к мальчикам, бабушка завершала урок:
– А вы, добытчики и защитники, знайте, – тут широко разводила руки, пытаясь заключить детвору в объятия, – для мужчины весь мир – семья! И сиднем сидеть на печи негоже. Но об этом поведают отцы. Мужчину дано воспитать только мужчине.
Егор поднял глаза на пустующую лежанку и улыбнулся: весь мир – семья! Как просто и незамысловато. А пока пребывал в ожидании, жизнь шла своим чередом. Планеты вращались вкруг Солнца, кто-то рождался, иные покинули мир. Всё, как всегда. Мгновения мчали как резвые кони! Не удержать. И Егор отпустил удила, без страха помчался в неведомое. Его прыть не стреножили, об ином не думал. Будет день, будет и пища. А пока жив и здоров, и слава Богу…
В таком благостном настроении прошло несколько дней. Всё это время он не ходил на работу. На звонок главного бухгалтера, случайно оказавшейся на должности девице, сообщил, что увольняется. На расчёт не претендует, главное, оставьте в покое! И вежливо распрощался не без оснований полагая, что ничего не должен предприятию.
Тогда позвонил генеральный и предложил встретиться. Но Егор отказался, не до того, тем не менее, обещал подумать и позже дать знать. Нынче нуждался в отдыхе, внутри всё выгорело, и генеральный согласился обождать. К слову сказать, он был трезв и, на удивление, чётко излагал мысли. По всей видимости, возникли проблемы с учётом, нет главного бухгалтера. Увлечённость красоткой не вынесла испытаний, корысть одержала верх, и девицу уволили. Как и следовало ожидать, безо всякой на то жалости.
Впрочем, и с Егором не всё радужно, как показалось вначале. С одной стороны, радовала новизна, ощущения переполняли, даруя воодушевление! С другой, внутри что-то произрастало. А что именно, разобраться не мог. Он чувствовал, в жизнь вошло нечто и крепнет день ото дня. И так продолжалось какое-то время, но всё завершается. Пробил час определённости, и многое изменилось. Однако об этом речь позже.
А как же супруга? Будет наивностью полагать, будто всё это время она не принимала участия в жизни Егора. Принимала и весьма активно. Регулярно готовила завтрак, провожала, если выходил из дома, и от неё не ускользнули перемены, отдалявшие мужа. Просто поначалу не придала им значения, самонадеянно думая, это возрастное. Увы, никто не молодеет, возможно, сбои в организме, вот и меняется настроение. Да мало ли? Так утешала себя, а меж тем, после череды однообразно молчаливых дней, забила тревогу! А что оставалось, когда муж, ранее кроткий и покорный, замкнулся. Не подпускал, а лишь раздражался, едва что-либо спрашивала.
И, действительно, Егор перестал отвечать на вопросы. Если нужны были деньги, не отказывал, молча выкладывал нужную сумму и погружался в себя. Так постепенно красивая женщина и осознала, им не о чем разговаривать. Егор, погружённый в раздумья, умолк. Супруги в безмолвии завтракали, в молчании смотрели телевизор, не проронив ни звука, ложились спать. И никто не знал, что делать в такой ситуации.
Нужно заметить, близость в постели, что есть норма для любящих, обходила их дом стороной. Не то чтоб исчезло желание, просто не случалась, а вот почему – это жена понять не могла. Чувствуя, что находится в тупике, решила объясниться. Выяснить, что не так, и не стала откладывать. Уже на следующий день она проснулась пораньше, испекла блинов и спокойно дожидалась пробуждения супруга. Знай, что творится с Егором, возможно, повременила бы. Но пути Господни неисповедимы, остаётся уповать на его милость.
А пока в кухне готовилось генеральное сражение, в спальне ото сна пробудился мужчина. По крайней мере, выглядело всё именно так. На самом же деле, это Ангел открыл глаза, отметив, как непривычно лежать на спине. И едва промелькнула мысль, тут же вскочил, рассмеялся и хлопнул себя по лбу! Надо же, умудрился забыть, крылья не присущи человеку. Это в его мире не спят, здесь, на Земле нужен отдых. Иначе организму не сдюжить. Он неспешно повернулся к зеркалу и занялся изучением тела. В нём теперь находился, а сколько пробудет, неведомо.
Ангел осторожно поднял правую, затем левую руку, оборотился кругом и, заметив сложенные вещи, решил одеваться. Он хотел начать с брюк, недоумённо повертел их в руках и попытался всунуть ногу в штанину. Но не тут то было! Попробовал ещё раз, его размашистые движения, поначалу не слишком умелые, всё же позволили облачиться. К слову сказать, одежда была по фигуре, немного заужена и стесняла при ходьбе. Невзирая на это, придётся привыкнуть к земному обличью: отсутствию крыльев, наличию вещей – в них кутают тело и прочему. Всему, что отличает мир, откуда прибыл, от Земного. И не без труда надев сорочку и брюки, он направился в кухню. Оттуда доносился аппетитный аромат. А пока неуверенно брёл, то и дело придерживаясь за стены, подвергся атаке назойливых мыслей. Те сразу набросились, не давая сосредоточиться при ходьбе. На что Ангел, забавно наморщив нос, будто собрался чихнуть, тряхнул головой. И не раз! В результате воздействия мысли притихли, и без происшествий он добрался до кухни.
Когда вошёл, первое, что увидел – внушительную тарелку с блинами, стоявшую посреди стола. А также изящную розетку сметаны, застывшую рядом. Ангел улыбнулся! Красивая женщина у плиты по-своему истолковала улыбку и смущённо опустила глаза. Он шумно вдохнул благоухание ванили и неуклюже уселся, при этом шаркнув стулом по полу. Жена удивлённо взглянула, как муж неумело гнездился, но промолчала. Она протянула чашу с восхитительным напитком. Благодарно кивнув, Ангел приступил к трапезе. Супруга села напротив и с интересом смотрела, как он поглощает блины. Слегка необычно, словно видит впервые. Она терпеливо ждала насыщения, дабы приступить к тому главному, чему решила посвятить утро. Возможно, самому трудному разговору, чего, разумеется, не знала, и о чём не догадывалась.
Прошло минут десять. Аппетитная горка блинов весомо умялась, и над столом воцарилось затишье. Однако назвать его тягостным, будет неверно. Оно таковым не являлось. Причиной тому – благодушие Ангела и смятение женщины, утратившей воинственный настрой поставить точки над «i». Её решимость испарилась, она молча глядела на мужа, а тот не обращал ни на что внимания. Смотрел сквозь неё, словно жена – пустое место! Ангел баловался чайком, и, казалось, ему ни до чего нет дела.
По-прежнему пребывая в нерешительности, жена не знала, с чего начать. При том сознавая, что пауза мешает, решилась и пробормотала: «Милый, поговори со мной…». Но Ангел в молчании наслаждался чаем. Оказалось, напиток хорош, и, обитая в теле, оценишь его по достоинству. А всё благодаря вкусовым рецепторам, они уловили оттенки. Вот и старался вобрать ощущения, какими насыщена жизнь. Вместо ответа, устремил взор в окно, там величественное светило выглянуло из-за крыш домов.
Его безразличие огорчило и без того растерянную женщину, но поднабравшись храбрости, она негромко произнесла:
– Пожалуйста, давай поговорим.
Ангел взглянул на жену и осторожно, стараясь не расплескать, поставил чашку на стол. Как ни крути, понадобится время привыкнуть к «скафандру». Так окрестил тело Егора. После чего изрёк:
– Я тебя слушаю, женщина.
Жена вздрогнула, он не сказал «любимая» и потом, что за обращение, «женщина»? Но тут же взяла себя в руки и, заранее предчувствуя недовольство, смягчила вопрос:
– Милый, возможно, я делаю что-то не то, ты всё время раздражён. Даже перестал отвечать. Пожалуйста, помоги, я не знаю, как мне быть…
Заданный в странной манере полувопрос-полуутверждение озадачил. Ангел почувствовал неловкость и неожиданно жалость! К девочке, робко сидящей перед ним. К девочке, на чьи плечи свалилось то, с чем ему предстоит разобраться. К девочке, ни сном ни духом не ведавшей, как вести себя с мужем. И трепетная нежность запульсировала…
Практически то же самое ощутила жена! Вначале внутренне, затем и внешне. Её роскошное тело наполнило тепло, воображение унесло в далёкое детство. Туда, где девчонкой сидит на коленях отца. Где уют и спокойствие. Где светит солнышко, и ничто не тревожит.
Женщина подняла глаза, в её лице что-то дрогнуло, вот-вот заплачет. Ангел слегка приподнялся со стула, хотел успокоить, но ворох сомнений тотчас осадил! Буквально пригвоздил к месту! Его охватила досада, откуда взялась нерешительность? И почему так легко одолела? Он замер в недоумении, но тут же обнаружил причину – Егор! Тот в чьём теле находился, чьи привычки на мгновенье взяли верх, и на чердаке началось брожение: что женщина – венец творения, и преклонение пред ней, естественно. Что всюду равноправие, и негоже обижать жену невниманием. Что смирение пред женским полом – в порядке вещей, оно – признак силы и так далее, и тому подобное. Иными словами, лукавое словоблудие взбаламутило чердак. Ангел привычно тряхнул головой, упорядочивая весь этот бред, и обратился к жене:
