Читать книгу: «Глазами Ангела», страница 6
Когда девушка оставила их вдвоём, Ангел упрекнул приятеля Егора:
– Зачем морочишь ей голову?
Тот самодовольно улыбнулся:
– А что, завидно?
Гость покачал головой:
– Она замужем.
Чиновник удивлённо уставился, вот ещё поборник нравственности, и бодро ответил:
– Не поверишь, она не против! – он расплылся в улыбке. – Представляешь, держит мужа в узде, а чуть что посылает подальше. Мол, ни на что не годен, это не может, то не по карману. В общем, я здесь не при чём.
Ангел сухо произнёс:
– Смотри, не окажись на его месте…
– Мне это не грозит. – Легкомысленно отмахнулся тот.
По прошествии получаса ни к чему необязывающей болтовни, чай был выпит, пирожные съедены. Темы для разговоров исчерпаны. Ангел собрался было прощаться, но напоследок решил подшутить над вальяжно развалившимся в кресле вельможей. Со всей серьёзностью, на какую был способен, он поинтересовался:
– На каком фундаменте будет крепнуть государство? Идеи то нет…
Вопрос озадачил матёрого аппаратчика. Тот задумался, глянул Ангелу в глаза и, ни чуточки не смущаясь, отрапортовал:
– Идея брат у нас одна – коррупция! Вот основная скрепа государства. Вынь её – развалится страна! Потому, – продолжал без страха быть услышанным, – всяк норовит схватить побольше да спрятать подальше.
– Ты тоже? – усмехнулся Ангел.
Приятель, не ожидая колкости, насупился и, что греха таить, он не привык к подобному, но вынужден сдержаться. Давно не виделись, к тому же Егор какой-то странный. Наверное, устал, пора бы ему в отпуск.
Понимая что беседа затянулась, Ангел поднялся и, не прощаясь, двинулся к выходу. Озадаченный таким исходом чиновник почёсывал затылок, в это время зазвонил телефон. Уже у двери Ангел обернулся и взглянул на властного вельможу. Тот, привстав с кресла, услужливо склонился над столом и что-то быстрым почерком строчил. При этом виновато повторяя:
– Да, зайка… не ругайся… не мог ответить… занят был…
Ангел не узнал приятеля Егора, до того тот переменился! Ещё мгновение назад то был осанистый вельможа, теперь же в кабинете над столом зависла груда не пойми чего. Она пыталась оправдаться пред женой! Пред женщиной, кому одетый в дорогой костюм мешок с костями принадлежал всецело…
Его размышления прервал хозяин кабинета. Завершив неприятный разговор, он рухнул в спасительные объятия кресла и, достав пачку, с трудом выудил из неё сигарету. Нервно прикурил и стал жаловаться:
– Как же она достала! То не так, это не эдак. И чего не хватает?
Ангел молча глядел на облачённого властью, не наученного главному – не зариться на чужое! Затем отвернулся и произнёс:
– Бывай…
После чего закрыл за собой дверь. Чуть позже, когда оказался на улице, невольно задумался: кто из двух счастливее, генеральный или чиновник? Вроде одного поля ягоды, но нет! Первому власть досталась без усилий, вырос в обеспеченной семье. Теперь ни дня не просыхает и судьба предрешена. Другой – родился у родителей с зарплатою скромнее, но нынче резво тянется наверх. И никому из них не стукнет в голову – за всё придётся отвечать! Да, инерция неодолима, как воспитали человека, так и проживёт. Недаром говорят: «Горбатого могила исправит».
Он поднял глаза на монументальное здание, заполненное суетливыми дельцами при власти. Теми, в чьих головах привычно рулит девочка. Усевшись посреди атрибутов государственности – играет ими, словно игрушками. Интересно, чем в это время занят мальчик? Неужто, дремлет…
Ангел развернулся и направился к метро, с каждым шагом удаляясь от средоточия изобретательности, как опустошить казну. Он шёл, а мысли поторапливали: скорее, прочь из душных кабинетов власти! Где душит всё – регалии, чины, убогие и жалкие приказы корысти, ложной святости полны. Где всяк безмозглый свищ вдруг возомнил себя причастным к высшу свету, как сам Наполеон. Притом совсем не знает, чем закончил самовластный недомерок, когда на острове святом был заточён. Но Ангелу пора туда, где жизнь играет теми, кто, риска не страшась, проснулся для игры, в которой победителей не судят. Впрочем, как и проигравших, все здесь в почёте, ибо принципу верны. А он гласит: не важен победитель, участие важней и будет так вовек. Покамест здравый смысл гуляет по планете, пока – не оскотинится сам человек. Так завещали боги олимпийцев, они с Олимпа вечного сойдя, оставили завет – жить в мире, дружбе и в согласьи, войны искусство в игры обратя.
Однако хватит, слишком много чести упоминать глупцов, пробравшихся во власть, Бог им судья, пора другим заняться – каркас из мышц Егору намотать. Он слишком долго заточён в ума унылую темницу, пора размяться и, забыв про век, предаться свежести, порыву и движенью, да вспомнить – сильным должен быть рождённый человек. Для этого ума не много надо, была бы воля и стремленье, всё сойдёт, достаточно решиться, и награда сама героя вскоре обретёт. А той наградою вполне довольны, улыбкой лучезарною слепя, спортсмены всякий раз вершат победы, с почётных пьедесталов взоры потупя. И Ангел приступил к решению задачи – сформировать привычку заниматься по утрам. Но коль уж выдалась свободная минута, умело ей воспользовался сам. Теперь на тесном чердаке Егора ещё один полезный навык место обретёт. Отныне тело будет в надлежащей форме, и дух спортивный в теле оживёт. Так, предвкушая свежесть ощущений, уехал он исполнить тот завет, что боги в назиданье подарили, что должен выполнять, пока отпущен век…
Уже дома переоделся и провожаемый недоумением жены выскочил на пробежку. Ангел перебежал дорогу и устремился в городской парк, где вдали от шума автострады располагалась заброшенная спортивная площадка. Со старым, ещё советским инвентарём, – не ухоженная, проржавевшая, но от этого не менее притягательная. Она непостижимой магией влекла тех, кто много повидал на своём веку. Причём кому-то было за семьдесят, правда, попадался и молодняк. К последнему относился Егор, как представит его Ангел заслуженным седым львам. А они на удивление поджарые и подтянутые, вероятно, в том немалая заслуга самой площадки, она редко пустовала. Разве что в ночное время, когда кроме звёзд и луны мало кто составит компанию.
Как выяснилось много позже, особая группа физкультурников с завидным упорством посещала сей «спортивный клуб», как в шутку называли они место сбора. А учитывая контингент, в группу входили люди весомые и влиятельные, площадка напоминала Высшую партийную школу. Как однажды пошутил генерал в отставке, ныне руководитель службы безопасности крупной корпорации. Он был почётным старостой почтенного собрания, и к нему нередко обращались за советом.
Но особенно приятно находиться здесь в конце августа! Когда лето идёт на убыль, а небо всё чаще затягивают тучи. В это время вовсю гремят грозы, настаёт черёд отпусков, и притихшее место сбора подобно опустевшему ристалищу, где отдыхают от баталий, споров и всего ненужного. И лишь немногие по-прежнему старательно приседают, отжимаются и подтягиваются. В тиши природы укрепляя мускулы, тренируя волю.
Ангел добежал до площадки, где его дружелюбно встретили. Он представился, уважительно поклонился ветеранам и приступил к разминке, став частью размахивающего руками и ногами многоликого организма. Ему понравились ощущения, когда лёгкие активно насыщает кислород, а сердце питает организм полезными веществами. Одного недоставало – чувства полёта, о чём успел истосковаться, но делать нечего. Пребывая в теле человека, остаётся лишь мечтать. В каждом мире свои правила, своя правда. Впрочем, возможно ветераны ощущали нечто похожее, они не отвлекались на разговоры. И только дождавшись всеобщего перерыва, с жаром приступили к обсуждению злободневной повестки. А она всякий раз была разная, и сегодня огромный улыбчивый великан делился, как в былые годы посещал Италию. Какова тамошняя кухня и какие итальянки красавицы. Куда ж без них?
Его слова вызвали одобрительные улыбки, а когда оратор умолк, началось словоизвержение Везувия. На что Ангел лишь диву давался, ведь великана обступили имевшие собственное мнение и поочерёдно его излагавшие. В то же время нужно отдать им должное, глубокомысленные рассуждения имели веские основания, как-никак люди бывалые, по этой причине кто-то утверждал одно, кто-то другое, иные склонялись к совершенно неожиданной точке зрения. А были среди них и такие, кто не желал вникать в суть беседы. И они оказались правы! Незачем тратить время, если пришли тренироваться. Но всё же что-то интригующее было в их манере общения. Эту особенность Ангел не мог распознать, в то же время не мог не отметить, обмен мнениями, когда острое словцо оживляло дискуссию, никого не обижал. Жизненный опыт служил сдерживающим фактором, разговор мирно протекал, невзирая на разность во взглядах.
Всё это время он с интересом наблюдал, Ангел давно усвоил: истина не рождается в споре, и был немало удивлён, обнаружив в спорщиках усталость! Ту самую, когда таинственной природы отрешенье накладывает отпечаток на чело. Притом бессмысленны и бесполезны все потуги, тая печаль, в угоду щеголять бравурными словами, находчивостью, остроумием. Ничто не в силах одолеть звериную тоску, что плещется во взорах.
Тогда он пригляделся с большим интересом и моментально уяснил, облюбовавшие площадку ветераны, старательно пыхтя во время тренировок, не выглядят счастливыми! Для большинства излюбленное место сбора – лишь повод улизнуть, на волю вырваться из душной атмосферы. И соблюдая очерёдность, он изучал усталых и понурых, узрев мальчишек в них, готовых мчаться на футбол, хоккей, куда угодно. Хоть к чёрту, лишь бы воздуха пьянящего вдохнуть! Подальше от упрёков и забот, какие ежедневно, еженощно окружают. Покоя не дают. Ведь многие находят там приют, где можно всласть наговориться с проигравшим. Поведать тайные обиды на детей, начальство, жён. Увы, он не испытывал блаженства, наблюдая за реальным, желал бы видеть мир иначе, но не мог себе позволить заблуждений, видел всё, как есть.
Как вдруг пред ним во всей красе предстала жизни ясная картина, когда накаченные торсы – просто мишура! Что этот антураж – одежда напоказ, как шкуры тигра мятые лохмотья и, оказавшись дома, снимают их, цепляя на крючок. А милая хозяйка, радость не скрывая, протягивает тапочки в комплекте с мышьей шкуркой. В неё муж превращается, едва переступив порог.
Меж тем внезапная догадка осенила, и Ангел осознал природу пасмурной тоски, что одолела ветеранов. Выдавливая мужественность по крупицам, взамен дарила кроткий нрав. А проще говоря, огромнейший запас мужицкой силы, чему в постели должно проявиться, той, что присущ им изначально – растрачен был на пустяки! Такому поведенью нет прощенья, и горек одинокой жизни путь, когда неудержимой страстной силой владеет хладный ум. В своих стараниях её расходуя, уводит прочь от неги пылкой, ласк любовных и иных безумств. Чему так несказанно рад мужчина, в цвете лет даруя женщине блаженство. А лучше двум и третья лишнею не будет, пока силёнок хватит, всех любовью одарит. Ему не привыкать плодиться, размножаться – его создал Господь и заповедью одарил, и повелел блюсти. А если кто намерен супротив пойти, того плачевная ждёт участь. Исчезнет, вычеркнут из жизни будет праведной рукой, что сотворила мир.
И вы, седые ветераны, кто жизнь познал, плодитесь, невзирая на года! На возраст, что посеребрил виски и гриву. Покамест дышите, плодитесь, так Бог велел и дал способность, что всякий муж до поздней старости хранит, тайком желая девы телеса. Не смея возроптать и отстоять права природы. Но вы плодитесь, размножайтесь, да умело, что б души женщин возносились в Небеса! Понежились и возвращались в тело, красою неземной слепя глаза. Чтоб возлюбив их хрупкую натуру, ответственности бремя обретя, суровый муж не обманул – защитой, лаской и заботой одарил рождённое дитя…
Ангел завершил тренировку и направился домой. Он неспешно брёл, невзирая на дождик, что моросил украдкой. Хотелось привести мысли в порядок. А их громадьё! Да, есть над чем подумать, ведь всё яснее вырисовывалось поражение мужчин. К тому же женщин тихая неудовлетворённость не доставляла радости. Её лишь подтверждали откровенностью кричащие наряды, измены, частые разводы. Увы, чем меньше женщина довольна близостью с любимым, тем откровенней одевается она.
«Странная ситуация, – продолжил Ангел размышления, – при всеобщей доступности некогда запретных тем, число разочарованных жизнью только возрастает».
Его внимание привлекла свора, обитавшая в парке. Два здоровенных разномастных кобеля и несколько сук, почтительно державшихся на расстоянии. Сколько числом, не разглядел из-за ограды строения, куда свора сбегалась к вечеру. Ангел поневоле задумался об иронии, заключённой в слове «кобель», нередко употребляемом в отношении мужчин. То же самое подумалось о другом слове, каким девушки частенько припечатывают друг друга. Однако – сука, слово литературное! Нельзя обидеть кого бы то ни было, называя так. Как трудно оскорбить мужчину, заявив, что он кобель.
По-прежнему, глядя на собак, шутливо трепавших друг друга, он улыбнулся. Его улыбка растворилась в отблесках вечерней зари. Ощущение незыблемости мироздания – укрепило, придало сил. Усталое солнце закатывалось за горизонт, наступал новый день, новое время.
Продолжение следует…
