Читать книгу: «Сказки про Магов», страница 8
Глава 12. Загадочные приготовления
Пришла зима. В холодное время года Никоноров остров утихал, торжества и гулянья проводились реже. Крепкого мороза, как на Большой земле, в Рыбогорске не бывало, да и снег почти не выпадал. В Магоморе, случалось, избы по самую крышу завалит, а тут только улочки посыплет чуток. Моряки утверждали, это тёплое подводное течение остров греет, алхимики объясняли погоду близостью дымных гор, да только при всём при том зима в Рыбогорске была скверная. Дело было в северо-западном ветре, известном по всей округе. Промозглый, пробирающий через подбитые мехом плащи, он без труда загонял неугомонных горожан по своим домам, отбивая всякую охоту к прогулкам. Домочадцы наконец собирались в семейном кругу или устраивали званые обеды и ужины.
Ветер не пугал Минуэля, при всякой возможности он отправлялся на Гремячий мыс, где отчаянно тренировался. Таков уж был его нрав, что если какая мысль закрадывалась ему в голову, то уж всё, держись. К тому же по большей части мысль эта была одна.
Всякий раз Минуэль встречал там Пифтофа. Старик любил послушать городские истории, а Минуэль, по дружбе с супчим, знал их все. И не то чтобы они подружились, но встречи эти были приятны обоим.
Страсть Минуэля к ратному делу приметили и в мастерской. Храпарь ничего не сказал, что уже само по себе можно было считать добрым знаком, а подмастерья так и вовсе сделали себе клинки и стали устраивать поединки прямо в кузне. Несколько раз Минуэлю удалось побывать в библиотеке. Как и прежде, выгадав удобный случай, он пробирался на второй этаж и там отдавался чтению удивительных мемуаров Златослава Огнебородого. И конечно, не забывал Минуэль проведывать Харитона. Заглядывал к нему регулярно, они сытно и вкусно откушивали и заводили беседы обо всём, что им только в голову приходило. Так прошла зима.
Шли дни, и может, совсем бы прошли, если бы в городе не начало происходить что-то странное.
У кузнецов работа кипела: гвозди, перемычки, ухваты, инструмент разный. Храпарь дней десять кряду носу в мастерской не показывал. И вдруг какой-то граф то ли с Кронодола, то ли с Кронодора слугу прислал с наказом: изготовить латный шлем с узорчатым забралом и рогами, да ещё щит с гербом – длань, солнце за горизонт загоняющую. Велел, чтоб всё к началу лета готово было. Тут мастер сразу воротился. А спустя пару дней старший подмастерье секретом поделился:
– Узнал я от родного своего дядьки, стражника городского, что на Нерестово гулянье его преувеличество король Гон явит Рыбогорску свой царственный визит, а в честь того и ряженое гулянье будет, и самый пренастоящий рыцарский турнир.
Известие это не на шутку взволновало Минуэля, и в тот же вечер он направился на ужин к Харитону.
Перед трапезной стояла обозная телега, на которой обычно подвозят припасы с порта. Парень, одетый в одну фуфайку, с помощью деревянного коромысла и лебёдки сгружал с неё огромные дубовые бочки в люк, супчий командовал процессом.
– Это к Свистоплясову дню, что ли, хозяин столько мёда заготовил? – поинтересовался Минуэль.
– А вот и нет, – ответил Харитон. – Сам диву даюсь. Там на каждой бочке приписка есть, мол, до Нерестова не откупоривать, видал такое? Дык оно ж только летом будет!
Как только бочки были спрятаны в погреб, супчий отпустил мужика, запер люк и пригласил Минуэля внутрь. В трапезной было пусто, только Дед С Горы ел свой суп.
Поставив на стол пузатый горшок с пшённой кашей и пару глубоких мисок, Харитон уселся и продолжил:
– И поговаривают, что чуть ли не сам король приплывёт к нам попраздновать.
– И на что я только надеялся… В общем, в мастерской те же новости, обещают рыцарский турнир и какие-то наряды.
– Ну всё верно, по разинрогскому обычаю. У них там без этих потех ни один праздник не обходится. У нас не прижилось, оно и понятно, а вот за морем очень это дело любят. Ряженье у них маскарадом называется, это когда много народу в дорогих костюмах и масках, никто никого узнать не может, и все друг над другом шутки шутят. А турнир – это такой бой потешный.
Супчий наполнил обе миски кашей и приступил к ужину, что не помешало ему продолжить рассказ:
– Раньше турниры по несколько дней длились и состояли из различных состязаний: кто дальше копьё метнёт, кто точнее стрелу из лука пустит. Ну бег в мешках, там, яйцо в ложке пронести… А главное испытание – это был бой малым войском, или поединок. Потом решили, что копья бросать – это скука смертная, и только битвы оставили. А зря, надо было мешки выбирать.
– Превосходно! – подытожил Минуэль. – Я буду драться на турнире.
Супчий чуть было не подавился.
– А я тебе не рассказывал, как в молодости хотел в брадобреи пойти?
– Нет, правда. Я уже хорошо дерусь, ты просто не видел меня в деле.
– Может, оно и хорошо, что не видел? Есть такая известная разинрогская баллада, там парень, чтобы свою свирепость выказать, нагишом на битву отправился. Эти ребята, конечно, погорячее нашего брата будут, но и ветра Никонора у них не водится.
– Да у меня и в мыслях срамоты такой… – начал было Минуэль, но супчий не унимался.
– Может, и правда так сподручнее? Маги древние, например, тоже себя лишней ношей не обременяли. Только, знаешь, тем, кто попроще, всё как-то жить охота. Щиты, шлемы повыдумывали, кольчужки всякие, ну тебе ль не знать.
– Доспехи я раздобуду, можешь не сомневаться.
– Раньше я захвачу свою таверну и подниму над ней пиратский флаг.
– Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я стану первым воином Рыбогорска.
– Говорят, южные племена из копыт доспехи плетут. Правда, у нас на острове столько копыт не сыскать, придётся что-то на замену взять. Может быть, рапаньи латы? Или как тебе крабий панцирь?
– Лучше б делом помог.
– Не-не-не, про меня и думать забудь, я только по части провизии помощник.
– Не ты, так ещё кто.
– Ну и кто ж этот «кто»?
Глава 13. Опасное письмо
Ветров день – праздник в честь наступления тёплых дней. Он отмечался весной, когда холодные северо-западные морские ветра сменялись южными. В этот день с Бернова маяка спускали длинные белые флаги, отчего тот представал перед моряками, идущими в Большой порт, в виде гигантского цветущего дерева, возвышающегося над городом. Белые флаги были символом вольности Рыбогорска. Работать в Ветров день было не принято.
Минуэль, по обыкновению посвятил свободный день тренировкам на утёсе. Был полдень, когда к нему вышел Пифтоф – полноправный хозяин своего ущелья. Минуэль уже порядком устал, да и дед с нетерпением что-то бурчал себе под нос, видимо, хотел поскорей разузнать городские новости. Было тихо, Гремячий молчал.
– Нум, как там Бефнофа бафня?
– Поистине красива, неувядающий цвет былого величия, – Минуэль приметил, что в беседах с дедом невольно начинал изъясняться как-то невыносимо изысканно. Себе он объяснял это тем, что удивительное место, где случались их встречи, история и образ его собеседника были столь невероятны, что он сам как будто становился героем сказочной повести. Самим собой, но уже не тем, которым был, а каким бы хотел являться: благородным воином, а может статься, даже и величавым правителем.
– Опять бельё раввефили? Профтыни им фуфыть нехде.
– На Нерестово гулянье, говорят, готовят праздник невиданной доселе красы, даже король Гон прибудет со всей своей свитою.
– Подроф Фердов фыночек…
– И не просто прибудет, а даст настоящий турнир. И в мечтаниях моих предстаёт это действо, словно картина со страниц древней былины: сойдутся рыцари в поединке, засверкают латы, грянут мечи, и выйдет победителем один, самый храбрый, самый искусный. И будет по достоинству награждён золотом из рук короля, и назовут его славным именем Первого Рыцаря Берестяного залива!
– Офыбфя Хон, в Прифольный день надо фыло фуфнир делать.
– Да бросьте, ни к чему прошлое ворошить, всё равно толку с того нет. Нету в Рыбогорске воинов достойных, некому и правителей свергать.
– Кто ф тогда на туфнире драфся фудет?
– Чужаки. Может статься, за весь город один я и выступлю.
– Не знаеф ты хород, и Рафинрох не знаеф. Дратфя тебе пфедстаит с луфыми из луфых.
– Разинрог давно не ведёт войн, а те бородачи, которых некогда боялись северные пиратские капитаны, давно состарились и одряхли. На турнир выйдут неопытные ратники, которые о сражениях знают не более, чем о пиршествах и маскарадах.
– Не фсе фтарики те, кем кафутся.
– Да, они могли выучить молодых бойцов, но мой наставник не уступит ни одному разинрогскому воеводе. Единственное, что меня печалит, так это недостаток надлежащих рыцарских атрибутов. Нет у меня ни щита, ни панциря. На судьбу уповаю лишь, что ниспошлёт она мне…
– Ты ф куфнец, фот и фыкуй.
– Увы, как бы сам ни желал я этого, как бы ни оттачивал свои навыки, не достичь мне таких высот кузнечного дела. Тут нужен настоящий мастер, как Храпарь. Да и не успею я к Нерестову гулянью никак.
– Буфто Фрапарь тфой успеет.
– Успеет пренесомненно, только работа мастера стоит целого состояния, а я беден.
– А ефли я одолфу тебе?
– Ну разве что вы, почтенный, сундук с древним кладом в расщелине отыскали.
– Неф у меня фенех. Я одолфу тебе не фолото, а фаботу куфнеца.
– С превеликой радостью, коли не шутите… Но что-то я никак в толк не возьму, как можно работу одолжить и чем я заслужил ваше столь глубокое расположение, что вы мне такую услугу оказать желаете.
– Куда ф тебе, молодо-фелено. Лиф бы яфыком чефать да мефом махать.
– Прощения прошу за косноязычные речи мои и за беспокойство, наносимое столь частыми занятиями ратным делом с клинком и без оного, порой сопровождающимися взмахами и выпадами, нарушающими безмятежность вашего удалённого от людей обиталища, где вы в уединении привыкли проводить дни свои в созерцании прикрас стихий, в непрерывном движении пребывающих…
– Уймиф-уймиф! – замахал руками дед, но Минуэль не мог.
– …но не могли бы вы растолковать мне, не со зла причинившему вам все вышеперечисленные горести, каково было значение слов, сказанных вами об одолжении работы мастера, и действительно, то есть взаправду ли вы желаете одолжение мне сие совершить?
– Я напифу ему дофехенное пифмо.
– Поистине, судьба благоволит мне! Чего бы вы ни потребовали взамен – я расплачусь сполна.
– Ефли тефя укакофат, и флатить не фридётфа.
– О, на этот счёт вы можете нисколько не сомневаться, отыскать слабое место в доспехах мастера не сможет ни один смертный.
– Хорофо, холи так. Я хофу, фтобы ты кое-фто фделал для меня, когда победиф.
– Я выполню всё, что потребуется.
– Отлифно. Фринеси мне фумагу и фурхуч.
* * *
«Лавка веществ» в Белой Цитадели не закрывалась даже по большим праздникам, алхимики не блюли городских традиций. Поднявшись наверх, Минуэль, не скрываясь, побежал кратчайшей дорогой к городу, только у первых домов остановился перевести дух. Цитадель была близко, дым её бесчисленных труб, клубящийся день и ночь, поднимался из-за крыш. Город остался прежним, казалось, ничего не поменялось. Минуэль шёл по его узким улочкам и удивлялся тому, что никто не разделяет его возбуждения. Вот женщины несут огромные корзины с бельём к морю, вот зодчие обедают, а дом не достроен. Расположились прямо посреди полустенка, ржаные лепёшки жуют. Минуэль по ступенькам спустился в проулок, настолько узкий, что и одному идти было тесно. Тут всегда так строили, чтобы узко и высоко. И всё ступеньки, ступеньки… Лестниц в городе было раза в два больше, чем улиц.
– Неужели всё это взаправду?
Минуэль шёл уже по большой Фресочной улице мимо дома Гусляра – единственной резной избы острова, орнамент из трав и птиц украшал наличники её окон. Поворот, ещё один, и вот он уже на Развесочной. Он опять ускорил шаг и чуть было не соскочил в провал в мостовой. Здесь вёлся ремонт туннеля, по которому спускали камень в Тихую гавань. Инженеры гильдии каменотёсов не успели закончить работу до праздника.
– А ведь кто-то наверняка убьётся, – подумал Минуэль, – во время тумана, когда низкие облака наползут или когда с Дымных гор чад нагонит.
Белая Цитадель представляла собой квадратную башню в пять этажей. Это была одна из старейших построек в городе после Бернова маяка. Некогда хорошо укреплённая, возведена она была из белых плит одинакового размера и формы, притёсанных друг к другу так точно и плотно, что в щель нельзя было просунуть даже остриё ножа. Уже после обросла она снизу доверху железными лесенками, трубами, пристроечками и напоминала теперь старый пень, оставшийся от древнего могучего древа, поросший чагами, опятами и лишайником. Но всё по-прежнему, то тут, то там выглядывали из-под новой поросли массивные нетемнеющие камни, напоминающие о несокрушимой мощи, сокрытой до поры.
Главные ворота в Цитадель были распахнуты, из полумрака доносилась музыка, но Минуэль направился прямо в «Лавку веществ». Ему часто приходилось бывать в ней по поручениям мастерской.
– Бери поташ, парень! – крикнул ему скрипучим голосом горбун-лавочник. – Вчера варили, хочешь на краску, хочешь на стекло! Но склянки лучше бери сразу готовые, сам никогда так не вдунешь.
Но Минуэль не обратил внимания на приставучего торговца и взял только то, за чем пришёл: писчей бумаги, свечу лучшего сургуча и чернильный набор.
– Ты не прогадал, малец! Этот сургуч мажут воинствующие алхимики, нанося тайнопись и защитные руны на свои доспехи. Клянусь своим горбом, остальное ты взял только для того, чтобы одурачить меня! На плот оберег слепить? За лодками Водного Пути вслед отправиться? – и он разразился гадким хохотом.
Раздобыв всё необходимое, Минуэль вернулся в ущелье.
«Меня окружают сплошь грамотные люди», – думал он, пока Пифтоф выводил свои неуклюжие письмена. Видно было, что некогда он много писал, хоть это было и очень давно, не все буквы выходили, и дед расстраивался. «Храпарь, вот у того целая библиотека, Шут тоже вроде грамотный, а теперь и дед-отшельник. Он ведь и ест-то без ножа».
Тем временем послание было готово. Дед Пифтоф сложил лист втрое и попросил Минуэля высечь искру. Когда свеча разгорелась, дед налил с неё сургуча целую лужу, в несколько раз больше положенного. Минуэль полагал, что теперь дед извлечёт из тайника какой-нибудь печатный перстень и поставит им оттиск, который послужит залогом поручителя, но нет. Сургуч уже почти затвердел, когда дед опустил в него и крепко вжал правую свою ладонь, оставив след с растопыренными пальцами.
– Фехретная фечать, – пояснил он и вручил письмо Минуэлю. – На, нефи Мафтеру. Он фкашет тефе, фто ты долфен вфамен.
Не медля ни минуты и толком не простившись с Пифтофом, Минуэль снова поспешил в город. Только когда он уже карабкался по верёвке, мелькнуло странное сомнение, мимолётная мысль, чувство. Ему показалось, что видятся они с Пифтофом в последний раз.
Глава 14. Сделка
Встретиться с первым кузнецом оказалось непросто. Ни в кузне, ни в гильдии ловчих никто не мог сказать, где он и когда вернётся. Несколько дней прошло в ожидании, и Минуэль уже начал отчаиваться, когда как-то после обеда Храпарь заявился в мастерскую в кузнечном фартуке, шапке и с беззаботной улыбкой: настало время выбить герб на заказанном к турниру щите. Чтобы никто ему не мешал, он понёс размечать полотнище наверх, Минуэль нагнал его уже на лестнице.
– Простите, – обратился он к мастеру, – у меня для вас конверт чрезвычайной важности.
Храпарь обернулся и с удивлением посмотрел сначала на Минуэля, потом на протянутое письмо, взгляд его на мгновение задержался на клейме. Он снова глянул на Минуэля, на этот раз совершенно по-новому, в глазах его была печаль. Храпарь взял послание и поднялся к себе. Спустя пару минут вернулся, на нём уже не было ни фартука, ни шапки.
– Я удовлетворю прошение, изложенное в письме, – на лицо мастера сошла тень. – Ты получишь всё необходимое уже сегодня. Всё, кроме шлема, за ним тебе должно явиться в первый день лета. Но не приходи раньше и не приходи впредь.
Минуэль впервые ощутил опасность, сокрытую в этом человеке.
– Продержись до конца турнира, сбереги силы и сохрани оружие. По окончании турнира король Гон сойдёт на ристалище, чтобы собственноручно наградить победителей. Полагаю, это будет наилучшая возможность. И помни, ни одна задумка не исполняется в точности, жизнь не идёт по писаному, но, что бы ни случилось, король Гон должен умереть.
Храпарь закончил, молотки стучали звонко, мастера перешучивались. Кажется, платить было не нужно, по крайней мере золотом.
«Значит, воином стать славным? Рать-дружину собрать? Владыку над родом людским порешить? Ну, рыбка, удружила, – Минуэль молча раскладывал всё по мешкам и грузил на телегу. Доспехи теперь у него были, дело оставалось за малым. – А тебе, дедко, так отдельное спасибо, – не зная, как лучше поступить, Минуэль катил телегу к Гремячему мысу. – Но сам-то, сам-то я как хорош! Рыбу послушал, судьбу бродячему деду доверил!»
Дорога была нелёгкой. Буря в сознании Минуэля понемногу стихала.
«Ну, во-первых, – рассуждал он, – лето ещё не скоро, можно и подготовиться хорошенько, и всё обдумать. Во-вторых, король-то пока в Разинроге, а я тут, и в мастерскую мне вход заказан, а платить Пепельвару надо и кушать что-то. Ну, а в-третьих, хоть и попав в переплёт, я-таки получил, чего хотел. Так о чём горевать?»
Добравшись до развалин, он решил больше не прятаться и продолжать тренировки в заброшенной башне, а раз на то пошло, то и вовсе перебраться туда жить. Холода прошли, а от ветра и дождя там можно было укрыться. Работа помогла отвлечься от тревожных мыслей. Расчистив от каменьев пол, он соорудил из телеги и мешков небольшой навес, насобирал птичьих гнёзд для ложа и нагрёб лишайника. Старая мозаика, выложенная на полу башни, изображала смену времён года. Под ногами Минуэля рогатый заяц щипал молодые побеги какого-то неведомого дерева. Видимо, это была весна.
У западной стены Минуэль обнаружил замшелую, но всё ещё крепкую решётку, закрывающую узкий тёмный лаз. Возможно, прежде он служил ритуальным водостоком, а быть может, давал ход воздуху в то самое узилище, о котором рассказывал Пифтоф. Это место сгодилось для умывальни.
Покончив с этой работой, Минуэль занялся обретёнными латами. Только сейчас он увидел, что мастер снабдил его доспехом превосходного качества, там были все необходимые части, чтобы с ног до головы облачиться в броню. И да, шлем там тоже был, и весьма неплохой. Чего же Храпарь собрался ковать?
Доспехи пришлись Минуэлю впору, но оказались непомерно тяжелы. Раздосадованный этим обстоятельством, сам того от себя не ожидая, Минуэль принял обет. Забравшись на стену, он прокричал:
– Клянусь пред этими древними камнями и зайцелопом, что не сниму латы до тех пор, пока не смогу биться в них… да хоть пять часов кряду!
Так начался новый, удивительный период в его жизни. Впоследствии, если на кого-то из его соратников находила меланхолия, он непременно советовал принять обет и неукоснительно ему следовать.
Дед Пифтоф пропал. Пропал, как будто и не было его. Ни на узком карнизе у обрыва, ни дальше в глуби ущелья невозможно было найти никаких следов его обитания. Минуэль даже начал сомневаться, был ли он вовсе.
Свободного времени у Минуэля теперь было ещё больше. Заработок взамен кузнечному он решил не искать. С Пепельваром он расплатился, а кормить его взялся Харитон задарма. Вышло это так.
Поспорили они с Харитоном, что не осилит Минуэль данного им обета. Но покамест он доспехов не снимает, обязуется супчий его кормить, как тому заблагорассудится. А Минуэлю рассудилось недурно: по пять раз на дню в «Королевскую трапезу» наведывался. Проснётся, значит, мечом помашет и сразу завтракать. То куропатку, то поросёнка молочного требует. И всё в латах. Про него уж и слухи по городу пошли. Мол, это граф заморский инкогнито прибыл, в наряде ходит стоимостью с полцарства, дак ещё и ест что твой король, как не в себя! Даже прозвали его Сырным Рыцарем, за то что завсегда дорогим сыром благоухал. А Минуэль и рад был, эти толки его лишь задорили.
Поначалу, конечно, тяжко ему приходилось, в доспехах-то. Пыхтел, ноги еле переставлял, но потом всё ловчее да ловчее, видать, питание впрок шло. А под конец до того приноровился, что даже номера акробатические в латах при народе выделывать стал. На руках ходил, колесом тоже. А если кто без разрешения, из любопытства или ещё по какому умыслу к нему в башню наведывался, то брал Минуэль из уборной поганый мешок и непрошеного гостя этим самым мешком по всему Гремячему мысу без устали гонял.
Так в усердии прошла весна, а в первый летний день Минуэль получил от Храпаря обещанный шлем, которому не было равных среди кованных людьми.
– Сыродутный сплав, лёгкий и прочный. Скрытые рёбра жёсткости, гравировка. Забрала два: одно с широким обзором, другое с чуть заметной прорезью – для лютого боя.
– Первое продавай, не пригодится, – Харитон в затею не верил. – Вот зачем ты им вообще понадобился, сам-то думал? А я думал. Нездешний ты, в гильдии ни одной не состоишь. Как Гона порешишь, так они тебя первыми на кол и посадят. Сами как бы и не при делах, а короля нет. Наследника нет. В Разинроге смута – в Рыбогорске воля. То-то и оно, уплывать тебе надо с острова в Магодур.
