Читать книгу: «Сказки про Магов», страница 4
Дневник Лорка
Запись первая. Начало времени
Старец
Для точности исчисления примем данный день за день первый года первого. По примеру старца-летописца, что занимает верхний этаж этой башни, начну я ведение записей о событиях малых и больших, а также о состоянии мира в целом.
Третьего дня как пожитки нашего ордена свезли в поместье на берегу Берестяного залива, что ныне именуется Рыбогорским. Видимо, магодурские землеторговцы лукавили, утверждая, что в стенах этой башни некогда было пристанище вампирского князя. А жаль. Приспособления стеклодувного характера, подвальные печи и перегонные кубы указывают на то, что прежний хозяин был искушён более наукой, нежели кровавыми пирами и перевоплощениями. Справедливости ради следует отметить, что от такого обстоятельства я также не остался в накладе.
Старец, вместе с которым эти добрые господа продали мне башню, нисколько не помог мне пролить свет на историю сего места. С утра до вечера сидит он в своём кабинете, погружённый в записи, кроме которых, кажется, ничего его не интересует. Он никогда не покидает своего убежища, не принимает гостей. Лишь два раза в день испрашивает себе ломоть свиного окорока, четверть ржаного хлеба и кувшин вина. Не отказывается и от свежих яблок. Как же он жил здесь до нашего приезда?
Запись вторая
Год третий. 14 марта
Вольный Шут
Наводя порядок на книжной полке сегодня после обеда, я обнаружил эту книгу, чем был весьма заинтересован. Всё-таки идея ведения ежедневных записей мне и по сей день представляется стоящей. Такой труд доставит немало удовольствия, а то и пользы читателю, лет, скажем, через десять. Что ж, имеет смысл попробовать ещё раз.
Ветер сегодня северо-западный, но в Цингорье почти не ощущается благодаря естественной горной защите. Облачность отсутствует, что облегчает таяние снега и позволяет в ночное время беспрепятственно наблюдать звёздное небо. Всю неделю мы находимся в видимости прекрасной кометы. Хвост её слегка изогнут на самом кончике. Я назвал её Перчина, так как для её обозначения в астрариуме использовал плод сладкого перца, насаженный на медную проволоку.
По вечерам полюбоваться на комету ко мне заходит Вольный Шут. Его личность поистине интригует, быть может, оттого-то я и проникся к нему симпатией. Правду говорят, что с головой своей он не в ладах, да только, по моему мнению, было так не всегда. Возможно даже, что напротив, прежде был он человеком большого ума. В пользу такой догадки могут свидетельствовать и хитро построенные речи его, и взгляд: как посмотрит, так кажется, что всё-то ему про тебя известно. Что с ним приключилось, отчего он так переменился – загадка. Хотя… Думается мне, в мире есть знания, обресть которые простому смертному не под силу. Может быть, открылся ему один из таких секретов. Возможно, и я в своих поисках однажды найду непосильную истину и буду вынужден скитаться, потеряв всякую возможность быть понятым. Вольный Шут обычно приходит под вечер. Мы пьём чай в башне и беседуем, пока совсем не стемнеет. Меня занимают его весёлые прибаутки и небылицы, да и сам облик гостя таит в себе немало загадок. Взять хотя бы символ, вышитый на спине его куртки. Ни в старом, ни в новом языке, ни в камнетёсных знаках такого я не нашёл. Или его книга. Носит он её в специальной сумке, только для того и приспособленной. Ни разу не видел, чтобы он её открывал, да только всегда она при нём. После чаепития обычно мы ходим во двор наблюдать комету. Перчина вызывает интерес не только мужей учёных. Свинопасы, кузнецы, конюхи – все собираются посмотреть на неё в трубу. Особенно всем нравится её хвост. Вдоволь насмотревшись, все расходятся. Вольный Шут тоже уходит, хотя я не раз ему предлагал остаться на ночлег. И уходит он, оставаясь верным своей чудаковатости, не по дороге, а прямо в лес, тем самым принуждая меня немало тревожиться, ведь известно, какие опасные твари облюбовали эти рощи.
Запись третья
Год пятый. 25 октября
Номер 21
Строительство образца номер 21 проходит заключительный этап. По конструкции он представляет из себя двухпалубную парусную ладью водоизмещением полторы тысячи пивных бочек. Номер 21 отлично держится на воде и не горит.
Был заключён взаимовыгодный договор с Оволсином, градоначальником Гро. Мы восстановили их рудодобывающее производство, за что получили право им неограниченно пользоваться. Говорят, эти старые шахты поставляли железо для самого Некроманта, ныне же их принято считать брошенными. Что ж, было бы неплохо сохранить это поверье нетронутым. Отличное качество извлекаемой руды в сочетании с тигельной солью позволили выплавить необычайно лёгкий и прочный металл. Я назвал его Присолит.
На этот раз я внимательнее подошёл и к вопросу выбора древесины. Благодаря Кики мне удалось подыскать наиболее подходящий сорт корабельной сосны в лесах Мага Земли, после чего был сделан заказ. Мне не посчастливилось встретиться с самим Магом, но Леший, хранитель его владений, любезно согласился выступить посредником в нашей сделке, назначив цену: три бочонка цингорского за сосну. Как видно, слава об учёном виноделии дошла и до этих столь удалённых западных земель.
Перечитал последнюю запись. Как много всего изменилось за эти два года. И Вольного Шута совсем не видать. Целый день я провожу на верфи. Осталось ещё довершить оснастку мачт и испытать паруса на прочность. Как нельзя кстати со дня на день начнут дуть сильные осенние ветра.
приписано позже в тот же день
Необходимо отметить, что, несмотря на увлечённость корабельными работами, не забываю я и о досуге, творческая составляющая которого так важна в изобретательском деле. Стоит октябрь – моя любимая пора. Солнце уже не печёт, и нет этой вездесущей, изнуряющей мошкары, листья на деревьях уже пожелтели, но ещё не осыпались. Я поистине наслаждаюсь видом на осенний лес, которым обязан удачному расположению окна. Особенно хорош лес на вечернем солнце. В закатные часы люблю я уединиться в своей башне, раскрыть окно, впустив в комнату аромат увядшей листвы, и с упоением предаться музицированию. Да, я, кажется, ещё не писал, что с недавних пор практикую игру на гармони.
Запись четвёртая
Год шестой. 3 мая
Плавание
Как и ожидалось, номер 21 отлично себя показал. Мы беспрепятственно прошли через Рыбогорский залив, встали на якорь у острова Марона, а затем добрались и до Утопленника.
Узнав, что мой корабль носит лишь номер, пиратский капитан уверил меня, что «любой посудине, будь то хоть двухместный рыбацкий ялик, просто необходимо носить человеческое имя! – а то не миновать ему скорой встречи с морским лиходеем». Тогда я решил, что с этого дня нарекаю свою ладью именем «Необычайность тунца». Надо сказать, что моя находчивость произвела на пиратского капитана неоднозначное впечатление.
Да, чуть не забыл. Во время визита к Марону я приобрёл произведший на меня наибольшее впечатление артефакт: меч работы искусного мастера, выкованный, по-видимому, ещё в стародавние времена. Марон уверял, что в меч этот вложена магическая сила, и предназначен он для убиения Мага Воды.
Про рыбий мех
Будут в сказке этой и Жун, и баня. Некромант род людской извести захочет, старушка Веселушка всех блинами накормит, а циркачи представление дадут.
Гулял как-то Некромант по полю без всякого определённого дела да встретил бродячий цирк на телеге. Стал представления просить. Циркачи, четверо их было, дед, баба, дурак-скоморох да коза, на благодарность зрителя понадеялись и выступили. Боковину телеги опрокинули, чурбаками подпёрли – сцену сделали. Выкатили лебедя на колёсах, сами ряженые выбежали, скоморох за рассказчика. Дали представление потешное: «Кот-обормот и Отрубленная Голова», очень в то время в народе любимое.
Хорошо играли, задорно, да Некромант смысла малость недопонял, требовать принялся, чтоб повторили да объяснили, что к чему. Ну, те ему говорят, что, мол, плати, добр человек, мы и спляшем, хоть бы и трижды. А тот нет, платить не хочет. Говорит, давай за так, ведь я вам вовсе не добр человек, а что ни на есть Некромант!
Циркачи не верят, думают – шутит, дурак-скоморох даже хохотать принялся. А и правда, ведь Некромант-то в одежде простого мужика расхаживал, чтоб не признали его завистники да недоброжелатели всякие. Разозлился он тогда не на шутку, что смеются над ним:
– Всех поубиваю-порублю, – говорит, – коль не спляшете. Кишки повыпущу, а тела бездыханные в ходячих мертвецов обращу, будете мне служить, хоть и против воли своей.
От таких речей циркачи малость приутихли, переглядываться стали, шептаться. А коза возьми да и заблей не в лад. Никак, смеётся дереза! Ну тут Некромант вконец рассвирепел, меч из-под рубахи выхватил, как принялся направо-налево махать, всё не глядя рубить. Циркачи от него наутёк, а он за ними. Да куда уж! Поди ты за циркачами угонись. Да и Маг не мальчик был, в догонялки играть.
Принялся тогда Некромант цирк тот злосчастный крушить. Занавес изрезал, колесо лебедю откорчевал, чучело Головы ногами истоптал, но и того ему мало показалось. Обида горькая в сердце засела. Вот и решил он род людской на корню извести – чуму на города наслать. Начать Некромант, без всяких сомнений, с Магодура решил. Ведь втридорога дерут, разбойники!
Не помнил наизусть Маг, чего там такое надо сделать, чтоб чуму эту вызвать. Отправился он тогда к себе в башню. Была у него там книга специальная с разного рода заклинаниями и рецептами. Было там подробно указано, сколько каких червей-пиявок набрать, как изготовить и какие при этом слова, если надобно, говорить. Пришёл, значит, Маг к себе домой, книгу открыл, смотрит: «Чума обыкновенная на один город: пиявок пяток, поганок сушёных жмень…» Ну, думает, этого добра у бабки Моры всегда в закромах имеется. Дальше читает: «Червя глазастого сыскать, котовий ус также да рыбий мех. В котёл всё кинуть, мёртвой водой залить, крышкой большой закрыть да варить до готовности, но не менее часу».
Призадумался Маг: где ж червя сыскать, чтоб с глазами? Да того хуже – рыбий мех!
Подумал он хорошенько и придумал в лес отправиться. В тот самый, которым все южные земли заросли. Чаща-то, конечно, дремучая, но зато каких там только тварей не водится. Взял Маг суму дорожную, меч простой, тот самый, которым он цирк сокрушил, да переодеваться из простого не стал. Вот так и отправился недостающие ингредиенты искать в южный, или, как его всегда величали, Великий Лес.
Только сошёл Некромант с опушки в чащу леса того, как сразу темно стало, запахи лесные окружили Мага, пенье птиц притихло. Под ногами вместо травы всё больше мох. Черничники пошли, грибцы там всякие, ягодки.
Издревле Маги в этот лес ходили, коли у них в какой редкой твари или травке надобность была. Конечно, были в Великом Лесу и свои опасности, и порядки особые, которые всякому приходящему соблюдать полагалось, но не таков был Некромант, чтобы из-за пустяка лютую кару отсрочивать.
Ходил он, значит, по лесу, уж и не знал, долго ли, коротко ли. В самую чащу забрёл да нашёл-таки червя глазастого, а вот рыбий мех всё никак не попадался. Не представлял Некромант даже, как выглядит сия диковина. В книге его, конечно, перед каждым ингредиентом, что для колдовства требовался, своя картинка имелась, да только для рыбьего меха уж больно неразборчива была. Может, книгописец не мастак рисовать был, а может, капнул туда маслом или воском свечным. Словом, оставалось только на удачу надеяться да на смекалку.
А тут вот ещё напасть – заблудился Некромант. Смотрит по сторонам – сосны одни до неба. Бурелом, подсвинки бегают, жучки-паучки гудят. Глядь, следы человеческие. Пригляделся и ахнул: слева-то след от правого лаптя, а справа от левого! Как пить дать, Леший водит. Было от такой напасти средство народное, но не знал о нём Некромант, так что принялся он кричать что есть мочи, авось кто услышит: «Ау-у! Ау-у!» Только эхо разнеслось по лесу.
Ходил Маг, кричал впустую, да так бы и заночевал в лесу, коли не вывел бы к нему случай старого знакомого. Идёт Некромант, аукает, глядь – шагает к нему напрямки мужичок. Сам невелик, котомку несёт.
– Иду-иду, – говорит, – никак, сам Некромант в Великий Лес в гости пожаловал?
– Жун! Ай, какая ж удача мне тебя здесь встретить! Заблудился я в лесу этом стоклятом, дорогу назад не найду…
– Ну это не беда, коли уж я на тебя вышел. Мне тут каждый кустик как родной, выведу, ещё и стемнеть не успеет.
– А что ж сам ты тут делаешь, в чаще-то? Неужто тоже червей-пиявок урожай собираешь?
– Да дело у меня нехитрое, из Магомора иду. Тамошний банный дед – мой приятель давний. Попарились на славу, веники у него ярые, берёзовые. Да как в гостях ни хорошо, а надо и честь знать. Вот теперь домой направляюсь. А тут на полянке, за пригорком этим, пасека у меня. Ты, Маг, небось и не привык в лесу пчелиные хозяйства встречать, а я тебе так скажу. Может, и верно говорят, что полевой мёд хорош, да только особенно вкусен дупляной – на лесных цветах.
– Мёд – это, конечно, хорошо, – вспомнил о своём деле Некромант, – я его порой тоже откушиваю с удовольствием, но теперь мне забота досталась, что и не до сластей вовсе. Ищу я ни много ни мало рыбий мех. Не видал ли где такого?
– Рыбий мех? – присвистнул Жун, – да где ж это видано, чтоб рыба, что в воде живёт, мехом обзаводилась? И что же весной с тем её прудом али рекой станет, когда ей пора линять придёт? Нет, даже и не слыхал о такой, видать, больно диковинная тварь. Но коли уж так думать, что рыба мехом обросла, так не от тёплой жизни.
Призадумался Маг:
– Дело Жун говорит, да только даже если и к северу искать, то ещё поди сыщи такую рыбину, чтоб на меху.
Так и думал Некромант, покамест шли они по лесу. А как вышли, позвал Маг Жуна в гости на ужин в благодарность за услугу.
Идут, значит, Некромант с Жуном к башне Некромантовой, чувствуют – аромат сладостный ветерок навевает, никак, кто-то плюшки сдобные печёт. Смотрят, а они аккурат напротив избы старушки Веселушки стоят. В оконцах свет горит, так и манит, из трубы дымок тянется, а на крыше внучка еёйная флюгер в виде красного петушка устанавливает. Вспомнили – блинница ж идёт! Переглянулись Маг с Жуном, решили Веселушку проведать.
Некромант в дверь стучится, говорит:
– Можно ли на огонёк зайти?
– Заходи, милок! О, и Дедок Жун с тобою! – так в народе его прозвали. – Ну, садитесь за стол, угощайтесь. У меня тут и блины с творогом, и пироги в печи поспевают.
– Спасибо, – говорит Жун, – блинцы твои, Веселушка, на всю округу известны. А у меня с собой и медка колодного чуток припаслось.
Пошарил Жун в котомке, горшочек со дна вытянул.
– Ну, – говорит Веселушка, – и какими же судьбами-ветрами вас ко мне занесло, рассказывайте.
– Да, – ответил Маг, – решил я род людской чумой извести, да для того рыбий мех сыскать надобно. Только где ж его сыщешь, э-эх…
Махнул рукой Маг, взял с тарелки блин что побольше, творогу внутрь ухнул да разом в рот и пустил.
– За что же ты на род людской осерчал так? – старушка спрашивает.
– Это он на циркачей злость затаил, – отвечает Жун заместо Некроманта.
Всю дорогу Маг ему о случившемся рассказывал, руками махал, багровел, только что слюной не брызгал.
– Нету больше мне счастья на свете, – отвечал Некромант, с блином покончив, – покуда за обиду не отомщу, не покараю.
– А ты, – говорит Жун, – в баню сходи. Там все обиды старые, да и новые наперёд сами повылетят. Они знаешь как веничка берёзового боятся, обиды-то? Выйдешь как свежерождённый! Пошли, – говорит, – вместе, с банным дедом сведу.
– Или на пруд сходи, – старушка предлагает, – венки попускай, с девками через костёр попрыгай, развейся.
– Нет, – говорит Некромант, – теперь уж мне один путь – рыбий мех искать.
Все на минутку приумолкли, пока Веселушка в печь за пирогами слазила. На блюда их выложила. Они пышные, румяные, дымятся ещё. Так и тянет пирог ухватить, а горячо!
– А больно-то хорош он, мех-то твой рыбий? Вот, знаешь, когда у меня молока свежего не оказывается, я блины на простокваше делаю. Оттого, может, они и потолще выходят, да на вкус не хуже ничуть. Всякой снеди в рецепте своя замена есть.
Понравилась эта мысль Некроманту, и больше он в тот вечер о беде своей не вспоминал.
К ночи ближе, к себе в башню придя, Некромант всё ж решил дело начатое довершить, такая уж у него натура была. Собрал он все ингредиенты заготовленные, к ним мышиного меху заместо рыбьего прибавил да сготовил, как в рецепте велено. А только не получилось у него чумы, так, один насморк недельный вышел. Видать, замена не так действенна была, а может, и просто пожалел Некромант деда того банного, что с Жуном дружбу водил.
Про Шута
Прибирался парень в сундуке старом да книгу нашёл. Был парень по случайности грамотным, оттого решил прочесть, что это там внутри написано. А в книге, вот чудеса, всё наперёд подробно сказано, что с кем и когда случится.
Подивился парень, диво какое в хламье-тряпье разыскать случилось, побежал скорей к сестре во двор, что бельё стираное с речки принесла да на верёвки вешала. Жили они вдвоём.
Была сестра тоже грамотна, такая вот семейка, но книгу читать отказалась:
– Ишь чего! Тут хлопот полон рот, а этот, нет чтоб делом полезным по хозяйству занялся, всё со своими сказками пристаёт.
Брат же не унимался, говорил, что не сказки это вовсе, а чудо настоящее, всё как есть в книге написано, да как будет тоже, сама вот почитай. Взяла сестра книгу, чтоб отстал только, да читать вслух принялась:
– «Была сестра грамотна, такая вот семейка, но книгу читать отказалась», – вот глупости какие, я же читаю. Убери ты с глаз долой ерунду эту да поди крыльцо почини, оно уж год как перекошенное стоит, рук просит.
– Да стой ты, дурёха, – брат взмолил, – ты что же, не понимаешь, что тут всё наше будущее узнать можно да и в прошлое, если захочется, заглянуть…
– Где ты её, говоришь, нашёл, в сундуке? Так я и без книжек угадаю, что как безделица эта тебе на глаза попалась, так ты всё и бросил, поди, сундук неприбранный стоит, а вещи вокруг кучей. Ну как тебе прошлое? Да и то, что вперёд будет, мне не хуже тебя ведомо. Вот как крыльцо счинишь, так и дымоход чистить пора придёт.
Расстроился парень, не принимает сестра чуда. Да что с неё взять, хоть и сестра, да всё равно баба. Пошёл он тогда через всё село на то место, где обычно мужики для умного разговора сходились. За этим занятием там он их и застал. Говорит:
– Братцы! Хотите верьте, хотите нет, а держу я в руках ключ ко всем секретам сокровенным. Ведь могу из вот этой самой книги вам прочесть, что и с кем случится. Федот-ёрш, хошь знать, как помрёшь? Емельян, прочесть тебе, когда в другой раз будешь пьян?
Мужики посмотрели на парня да только бока подпёрли:
– Слыхал, как Степан-кулак три урожая с одного поля снимает? Что про него скажешь, удалец? А я тебе скажу, он не то что удалец, а всем молодцам молодец. А ты что, книжку прочёл – так всех умней стал? Я тебе так скажу, Степан за три урожая три пота спустил, а ты сначала сестре по дому помоги, а там и разговор будет. А ещё у степановской избы наличники резные. Он сам мастерил.
Парень чуть было тут не обиделся, но вспомнил, что мужики-то читать не умели. «Вот, видать, и решили, что я перед ними грамотой хвастаюсь».
Пошёл тогда парень к старикам дивом своим делиться. Сидели старики в рядок на завалинке у медовара избы. Смотрели, кто куда по селу идёт, какое стадо куда гонит, а когда никого на дорогах не было – смотрели, как облака по небу плывут или как ветер деревья покачивает.
Прибежал к ним парень, запыхался да говорит:
– Вот, деды-отцы, случилось мне отыскать книгу величайшей ценности. Всё в ней наперёд написано, как будет. Только никто понять не может важности находки моей. Подскажите, ведь вы жизнь пожили, всего повидали, что мне делать, как чудо своё людям нести?
Посмотрели на него старики, бородами покачали. Сидели они на завалинке тихо, порой за целый день и слова не проронив. Только самый молодой из них помолчал да ответил:
– Коли в книге твоей всё написано, так прочти, что дальше будет, да так и поступай.
Затем призадумался дед, бороду почесал да больше уж ничего не говорил.
– Эх, как это раньше мне в голову такая мысль не пришла! – воскликнул парень, сел под ближайшее дерево и прочёл всю книгу от начала и до самого конца.
А как чтение своё закончил, так переменился лицом, встал, усмехнулся себе под нос и пошёл куда глаза глядят.
Видали его в городах разных идущим неведомо куда. Книга всегда при нём была, да только убрал он её в суму и больше не доставал. Говорят, что умом он тронулся: с людьми говорить перестал, взгляд его сделался чудным, будто смотрит, да ничего не видит перед собой…
А ещё говорят, будто деда того, что на селе советы давал, потом три дня из дому никуда не пускали.
