Читать книгу: «Сказки про Магов», страница 2

Как Лорк, Жун да Маг Огня за полночь чаёвничали

Глава 1. Про Цингорье и его окрестности

Град Магодур, как известно, на острове стоит, в излучине реки Безымянной, там, где в отток река Быстрая сходит.

Магодур этот – место знатное, по всему миру известное, хоть нету там ни дворца, ни монумента какого. Дрянной халупки и той не найти, один сплошной базар. Но какой! Не сыскать ему равных. Со всех окраин свозят туда купцы свой товар. Самые наидиковинные вещицы увидать можно, меж рядов прогуливаясь.

Живут лавочники магодурские в городе Магоморе, рядышком, на том же острове. Тут у них и скотина, и амбары добром разным набиты стоят. Чужаков в Магоморе не любят. Заявится кто, так могут и поколотить, и собак спустить. Более всего стерегут местные жители яблоневый сад на берегу. Почему? Дак то в строжайшем секрете держится.

Через речку Быструю, на восток от Магодура, мост наведён. Широченный, да всё на нём толкотня! То купцы в Кронодор едут, то телеги, специями гружённые, с Однорыльска идут, а того боле зеваки шастают. На запад аж два моста имеется. Да только не ходят по ним телеги, и путник редок. Испокон веков так повелось: не селются люди за рекой Безымянной. И неспроста. Живут на той земле Маги: Маг Воды, Маг Земли, Маг Огня и Некромант. Каждый Маг себе территорию столбит да в неволю люд, а то хуже, и нелюд уводит. Есть, правда, и там два людских городишка… – дак и с теми не всё ладно.

Цингорье – Лорково поместье с башнею, сразу за мостом от Магодура, да далеко на северо-восток у самого Северного моря – Гро, город под тучею. Последний, на беду, соседит с Некромантовой землёю, оттого со стародавних времён подневольны жители его. Поначалу противиться силились, да только всё внапрасну, того хуже сделали: наслал на них Маг беду-непогоду. С тех пор круглый год над полями ихними солнышка не видать.

* * *

Про Цингорье слухи разные ходят, да только окромя их ничего доподлинно не известно. Стоит себе башня с плоской крышею, глухой стеной обнесена. Ни гербов, ни щитов, ни знамени. Одним мхом да лишаём камни украшены. С одной стороны горы нависают, с другой море подпирает, в третью ворота обращены. Эти тоже в обычное время закрытыми держатся. Словом, подозрительное местечко.

Хозяина в Цингорье Лорком звать. Дважды в месяц от него телега идёт, мужики всё неразговорчивые, подозрительные. Снеди всякой купят да чего ещё и сразу назад.

Говорят, этот Лорк – прохвост да жучила, с Магами на сделку пошёл, да, видать, своё отстоял, не прогнулся, оттого жить ему на их земле, хоть на краю, хоть и в задках, да дозволили. Башню отдали. Старики говаривают, она всегда там была, на берегу. Уж потом её стеной обнесли, как Лорк объявился.

Слыхал я, правда, и другое. Выдумывают, будто Лорку несколько сот лет, а чтобы годы свои продлить, зелье он специальное пьёт. Будто спал он в башне той, как вампир в гробу аль сундуке даже, пока не разбудила его прекрасная княжна… Ну то на вымысел больше смахивает.

Никто почти в лицо Лорка и не видал, но, по слухам, внешность у него специфическая. Молод он, худощав, роста невысокого, тем, конечно, никого не удивишь, да только, говорят, причёска его таким манером, что только Вольному Шуту в пору. Всё дыбом стоит. Мненьице одно имеется, что напасть эта от нечистого. Мол, Лорк этот колдовать учился, да, видать, чего-то там напутал…

Много всякого про него в народе болтают, да то больше по зависти да неграмотности. Ну а коли по правде сказать, так Лорк этот в науках голова. И молва тому не претит. Говаривают, сам император Однорыльска – Корлеон ему чертежи машин осадных заказывал. Может, и навирают лишнего, да только видывали, как через Магодур телега, тяжело гружённая, в Цингорье шла. Еле катилась, аж дуги прогибались. Никак, золотишком набита!

Ну то присказка была, а сказка вот только сейчас начинается.

Глава 2. Как Маг Огня от беды спасался

Случилось как-то Магу Огня осреди лесной чащи проснуться. Тело ломит, хоть волком вой, весь в пыли да листве пожухшей. Долго ли спал, много ли пил? Ничегошеньки не помнит. На ноги поднялся, чуть было обратно не повалился. Стал отряхиваться, обстукиваться. Как есть весь пустой, ни меча, ни забрала, один кафтан подпоясанный. Постоял, подумал маленько да и пошёл, на ноги понадеявшись: авось куда-нибудь да приведут.

Шёл-шёл да и вышел Маг на опушку леса, глядь – мужики во всеоружии у огонька сидят, грибочки варят, прибаутки рассказывают. Только Маг их, значит, окликнул, как бросились они к нему, улюлюкать принялись, булавами махать.

Ну Маг не дурак был, смекнул да дёру дал. Бежал он по опушке, через поле, за кусток – да в лесок. Избёнку приметил, в неё шасть, а там старушка в косынке за столом сидит, медовичок откушивать собралась. Ну та удивилась весьма, да не то чтобы. За стол гостя незваного усадила, чаю налила. Маг всё отнекиваться:

– Не до чаю мне, бабуля! Хорониться надобно! Мужики гонются!

Дак та непроста была. Всё с мажьими увереньями соглашалась, да уж и пирога кусок отломила.

– Да, – говорит, – беда-беда, и глядишь, с утра крошки во рту не было…

Уговорился Маг, выпил чаю с мятою, медовичком заел. А как заел, так и рассказал старушке той про свою беду: так, мол, и так, проснулся с больной башкой, ни рожна ни помнит, да тут и мужики припустили… Бабуля в ответ:

– Говоришь, милок, в железяки с ног до головы закованы? Дак это солдаты с Гранилода. Тут в округе всем от них спасу нет. Нововыскочившему императору Минуэлю службу несут. Устроился он тёпленько, и не где-нибудь, а на землях самого Мага Огня, прямо в его дворце свои покои устроил!

Маг так и охнул. А старушка продолжила, как и не приметила ничего:

– Как это так получилось, не ведаю, да только удаль Минуэля многим по нраву пришлась, много людей со стародавних времён на Магов зуб заимело, вот они к нему во служение и пошли. Стал Минуэль тогда ещё соседние города-княжества подбивать Магов с их земель исконных согнать да новый порядок установить. Мол, разыщем, со света сживём, будет всем счастьица – полны щёки. Может, и не подговорил пока никого, да только всё одно: ходют его молодчики всюду, ветер носом ловят, Магов высматривают.

Закручинился Маг, по дому затосковал. Да и ведь как упустить-то всё умудрился? Да только больно горевать ему не дали, в дверь ломиться начали сапогами да перчатками железными:

– Отворяй, – говорят, – а то вышибем, вытопчем да избу сожжём!

Бабка тогда, это, из-под лавки старую метёлку достала да Магу в руки дала.

– Метёлка эта не проста, волшебна. Летащая она!

Мага в дымоход запихнула, ухватом попритиснула, тот в трубу и усвистел, только его и видали.

Гонются за ним солдатишки по земле, догнать не могут. Маг летит да посмеивается, на головы им поплёвывает. Под ним горы да поля проплывают. Вот и Гро показался, весь тучами грозовыми покрыт. Молнии вниз так и лупят, а по дороге от него в сторону Магодура телега, сеном гружённая, катит. Решил Маг кучера удивить, шапку у него на ходу стащить. Пониже метёлку повёл, от только с правлением не справился да и свалился опромя в стог. Приметила ли то погоня аль нет, Маг не видал, да на случай всякий в сено зарываться принялся, так чтоб поглубже.

Лезет Маг в сено, точно барсук в нору, глядь, а там копья схоронены. Штук двадцать пять, не меньше.

«Ну, – думает, – из огня да в полымя попал! – да сам себя на слове и поймал. – А гоже ли мне, Магу Огня, полымя бояться?» На том и решил: больно не думать, под сеном схоронился да и прикорнул.

Спал Маг сном молодецким, палец посасывал, сны удалецкие посматривал. Во снах тех рубил он злодеев направо и налево, драконом правил, огнём волшебным округу жёг, землю свою во владение возвращал. Но всего более любил Маг сны про Мира закрытие, ибо был он по большей части настроений антиутопических. Да только не приснился ему в этот раз света конец, и не заметил Маг, как телега, не доехав до Магодурова моста, в Цингорье свернула.

Глава 3. Как Лорк гостей принимал

Грузят мужики сено, глядь, а под сеном Маг Огня спит! Ну они сразу за Лорком и послали. Пришёл Лорк, смотрит – правда Маг Огня посреди телеги почивает. Будить стали. Тот сначала ни в какую. Отбрыкивался, отпинывался, на другой бок воротился, слова невнятные бранного выражения бормотал. Растолкали наконец, уж и ведро с колодца принесли, в дело пустить готовились.

Отворил Маг очи, а пред ним парень незнакомый стоит. Молод на вид, да в глазах какая-то стародавняя тайна читается. Через плечо перевязь кожаная с петлёю завязана, в петле склянка хитро устроена. Вокруг мужики попроще, на этого поглядывают, видать, хозяин.

Стал Маг Огня выспрашивать, куда это его завезли да кто этот парень сам есть. Ну тот в ответ:

– Я, – говорит, – Лорк, вольный учёный, и для меня большая честь вас, Маг Огня, у себя в поместье принимать. Не изволите ли чаю в башне отпить самоварчик?

Маг от таких речей малость в недоумение впал, спросонок про всё на свете позабыл, да от чая не отказался. С телеги снялся, метёлку как бы невзначай прихватил, в башню за хозяином пошёл.

Ведёт Лорк проходами-переходами да винтовой лестницей. Сам засовы снимает, слуг в башне нет. Люк отворотил, в просторную светлицу ввёл. Величал Лорк ту светлицу кабинетом. Были в нём стол да шкаф с рукописями, к столу сундук бельевой приставлен был да скамья. Ещё комод был назначения неведанного. Неведанного, да я скажу, что хранились в том комоде подушки пуховые да перины на холода. Опротив стола оконце устроено было с подоконничком. Из оконца того наглядно видать, что за стеной перед воротами делается. Глянул Маг и охнул: давешние молодчики тут как тут. В выжидании стоят, да их уж с полдюжины набралось, никак, за дружками в подмогу сбегали.

Тем временем Лорк сам самовар с полки снял, на подоконник поставил, из ушата водой колодезной наполнил да щепы понатолкал. Стал кремнём искру выбивать, а всё никак.

– А не могли бы вы, – поинтересовался Лорк, – умение продемонстрировать да самоварчик нам магией своей затопить? Вы ж, никак, с огнём пуще всех ладите.

– Дак с радостью бы, – отвечал Маг, – да только не с пустого места эта магия делается. Нужны для ней предметы волшебные, а я, как видите, налегке. Сумы да котомки прогулку портят, видом любоваться мешают, больно уж обременительны.

Подивился Лорк утончённости натуры Мага столь грозного, настаивать не стал, сам самовар разжёг. За стол сел да вперёд себя гостю предложил. Пристроил Маг метёлку в углу да на лавке расположился аккурат так, чтоб оконце получше видать было.

Пыхтит самовар пузатый, на медных завитушках солнышко поблёскивает, из трубы дым валит. Лорк самовар время от времени сапогом поддувает, жар нагоняет да беседу с Магом ведёт всё в том же направлении.

– А как, – говорит, – предметами этими волшебными пользоваться? Ну чтоб волшебство ихнее наружу вышло? Есть ли какой рычаг аль кнопка потайная?

– Нет, – отвечал Маг, – ни кнопки нет, ни рычага. Вот имеется у меня в оружейных меч, что огнём пышет. Так коли полон он силы магической, так махни ты им, и вырвется наружу такое волшебство, что мало не покажется.

– Да неужто! Слыхал я про корабельные машины, что за борт горящим маслом льют, а только, видать, тут устройство потоньше… А откуда же огонь в мече берётся? Как внутрь попадает? Да и как пополнить его, коль весь иссякнет?

Насторожила Мага любознательность Лоркова. Кабы ещё просто болтуном был, обо всём подряд молол, так только о магии и толкует! Маг виду не подал да от ответа ушёл.

– Таинство сиё, – говорит, – лежит за пределом умов смертных. Даже коль встретятся мудрейшие из них.

Ну тут и Лорк спохватился, стал больше о погоде да урожаях распространяться. Там и самовар закипел.

Стоят солдаты у стен Цингорья, Мага стерегут, к воротам подойти не решаются. Больно слухов много, опасное местечко. Глядь, мужичонко идёт в халатике драненьком. К воротам Цингорья подошёл, постучался, пару словечек в щёлку сказал, так ворота ему и приоткрыли. Мужичонко как к себе домой туда шасть, только его и видали.

Тем временем Лорк с Магом сидят, чай пьют. Тут в люк лестничный стучатся, мужичонку вводят:

– Говорит, мол, назначено ему…

– Ох, дак и правда, – спохватился Лорк. – Прошу присаживаться, не угодно ли чаю отпить? Совсем-совсем забыл, что у нас сговорено. Виноват.

Затем к Магу обратился:

– Знакомьтесь, – говорит, – Жун, вольный волшебник. Давеча мы о встрече сговорились, больно мне любопытно на его чудеса собственными глазами поглядеть. Весь Магодур нынче только о нём и толкует. Вы, Жун, видно, Мага Огня признали?

Как гость любезный, Жун сразу с Магом беседу завёл.

– Я, – говорит, – раньше в вольных пасечниках ходил, да только больно дело это хлопотное – за пчёлками следить. Всё им дай да подай, колоду выдолби, а то и улей отстрой. А что? И без дымаря не суйся. За нахалками этими глаз да глаз, отвернёшься – так и укусить могут! Так и решил я в Маги податься. Ну в смысле дело попроще себе найти. Выучил заклинаньице одно, вот теперь всем его демонстрирую. Одно, правда, пока лишь освоил, да то верно говорят, что лиха беда начало…

Маг аж побелел от нахальства такого.

– Демонстрируй, – говорит, – немедля! Что ты там выучил, колдун ты вольный! Маг медоносный!

А Жун, как ни в чём не бывало, в ответ:

– Ну, так это всегда запросто, только во двор выйти спотребно, больно магия хитра.

С башни все втроём спустились. Жун просит Бурёнку из хлева во двор свести. Говорит:

– Овладел я искусством потаённым превращения коровы в свинью.

У Мага Огня так из ноздрей пар и повалил. Как прохвост смеет над величайшим таинством измываться! Жун даже бровью не повёл.

Стали Маг с Лорком во все глаза глядеть, каждое движение его улавливать. Тот же, как корову свели, словечко в кулак шепнул, пальцами щёлкнул, языком цокнул, дак и пропала Бурёнка в воздухе, как в мареве, да на месте её Хавронья появилась!

Лорк с Магом так с открытыми ртами и замерли. Магу в рот стрекоза залетела, тот чуть её не проглотил, сплюнул – опомнился.

– Ну и кудесник! Ну и чародей! – Лорк заохал. – В чём же представления секрет?

– Да и нет его вовсе, магия одна, – Жун руками развёл, – ну а коль секрета нет, так можно и в назад пойти, чаи пить.

Маг ни с места, как корни пустил:

– А свинью в корову превратить? Обратно чтобы?

Жун в затылке почесал:

– Дак это, тут больно хлопотать ни к чему. Славная ведь Хавронья вышла, дородная! Видать, в хозяйстве-то пуще прежнего сгодится!

Ну свинья-то, конечно, в хозяйстве не пропадёт, отвели её мужики в хлев заместо коровы. Вот так и остался Лорк без молочка утреннего.

В башню все втроём вернулись, к чаепитию приступили. Чаёк крепок, с мятою да ромашкою заварен. Лорк на полке книги да склянки свои раздвинул – варенье клубничное достал и сушки.

– Получается, не только великие Маги могут волшебство творить, да и артефакт не всегда нужен? – Лорк снова о своём.

Маг Огня, чтоб в дураках не остаться, стал ответ держать:

– Самая сильная магия предметом магическим делается. Есть же заклинания, что в книгах магических написаны, они попроще. Тут только произнести надобно слова правильные, да с чувством, с интонацией, тогда тайный смысл их и выкажется.

Молвил да призадумался:

– Больно много я о мироустройстве толкую, надо бы и честь знать.

Вот и солнышко над горизонтом склонилось – стал Маг в дорогу собираться. Мол, как в гостях ни хорошо, дома всё равно лучше. В окошко глянул да так и обмер. Преследователи евойные под башней только пуще обустроились. Уж и костерок развели, вертел устроили. Что-то там коптят, да ещё, как назло, аромат чудесный такой в окошко ветер заносит.

– А выпью-ка я ещё чайку с вареньицем…

– Да и то верно, торопиться нам некуда, – начал было Жун. – Лучше вот расскажу я вам одну занимательную историю. Про сортир.

– Нет уж, увольте! – запротивился Маг. – И без того больно день тяжек выдался.

И, не найдя в том ничего предосудительного, рассказал он об утренних своих злоключениях, да и о метёлке не скрыл. Лорк сразу ту метёлку схватил, рассматривать принялся. Маг уж и не противился. Смотрит Лорк да о истории услышанной толкует:

– А что до преследователей ваших, так с ними история известная. Старые порядки Минуэлю, видите ли, надоели. Маги, мол, прошлого пережиток… не ровён час, парламент учредит…

– Ровён не ровён, – затосковал Маг, – да только покамест стоят его солдатишки у тебя, Лорк, под оконцем, меня стерегут.

Глянули, а те уж и шатры разбили, мандолину достали, песню завели. Слова в песне весёлые, да только ничего не разобрать.

– Да вы, Маг, больно не кручиньтесь, – сказал Лорк, – тут зверь такой ночью из леса выходит… Утром и забот никаких не будет.

Стали дальше чай пить, Маг уж с судьбой своей смирился – в башне ночевать, принялся скамью рассматривать: как бы так на ней удобнее расположиться да ночью с неё не ухнуться. Лорк распорядился, чтоб пироги пекли. Уж и стемнело. А Жун и говорит:

– А старушку, что тебе, Маг, метёлку дала, я лично знаю. Мы с ней друзья стародавние. Звать её Веселушка – за нрав покладистый. Стоит её изба как раз в лесочке у ущелья, что к Некромантовой башне ведёт. Кстати, есть у Некроманта одна деревенька, там подневольные людишки живут. У меня там знакомый есть. Так вот, рассказал он мне на днях одну удивительную историю. Про сортир.

– Ах, оставьте! – взмолил Лорк. – Доводилось мне бывать в тех краях тёмных, наслышан я и о деревеньке той…

– Ну общество культурное, слова выбираем…

Тут Маг заинтересовался:

– А ты, Лорк, видать, много где побывал и разузнал небось немало… Вот скажи, не открыл ли ты способа Мир закрыть? Признаться, это дело у меня интерес наибольший вызывает.

– Ну и интересы у тебя, Маг! – подивился Жун. – Слыхал я про одного пекаря, что мечтал, чтобы булки ему сами в рот залетали да сами же молоком запивались. Но чтобы Мир закрыть, в первый раз слышу!

Лорк же сказал:

– Кое-что об этом известно мне. Слыхал я про один артефакт, к концу света, по всей видимости, причастный. Некромантовой кладовой сокровище. Зовётся он амулет Судного дня. Есть для него ещё и камень специальный, в пару выточен. Коли же соединить их вместе, то, видать, и наступит всему конец.

– Да быть того не может! Да ещё у Некроманта, и чтоб он ни разу туда этот камушек сгоряча не всадил!

– Я, признаюсь, и сам имею сомнения некоторые, правда, больше в счёт воздействия разрушительного… Да и в само существование этого амулета вряд ли бы поверил, коли бы не привелось мне увидать воочию тот самый камешек, что потайные шестерёнки его в движение приводят. А случилось это так…

И рассказал тогда Лорк им историю о своём плавании на остров Вольного Коллекционера. Сейчас уж поздно очень, спать пора. Я вам её в другой раз расскажу. Будут в ней и пираты, и ладья с загадочным именем, даже фрукты заморские и те будут. Но потом.

А тем временем в Цингорье настала ночь. Долго ещё просидели за чаем Лорк, Жун и Маг Огня. На улице давно стемнело, и на небе стали видны маленькие звёздочки. Лорк зажёг два настольных светильника, и башенное оконце озарилось тёплым светом. Жун сидел на сундуке, в ухе пальцем ковырял и о чём-то таком своём думал. Маг спросил у Лорка одеял да принялся скамью ко сну убирать.

Только предложил Лорк перед сном ещё самоварчик затопить, Жун как раз вспомнил какую-то байку, а там и пироги подоспели.

Про камень преткновения

Как известно, рядом с избой Алхимика артефакт магический закопан. Не до конца. Чем особое внимание к себе и привлекает. Артефакт этот – камень с рунами, что там написано, никому не известно.

Шёл как-то Некромант мимо камня того. Закорючки вырубцованные приметил да и заинтересовался. Подумал: «Надо бы в избёнке пошуровать на предмет чего, да на засов заперта. А ведь небось у Алхимика добра навалом, раз не всё под замок полезло».

Про камень же так уразумел: «Коль на улицу выставлено, так хозяину и не надобно».

Ну заступа да мотыги у Некроманта с собою не было, да он и не окручинился. Огляделся на предмет, не смотрит ли кто, да и давай камень подкапывать. Копает Маг, землю пальцами отбрасывает, червяков да личинок в суму для нужд своих колдовских складывает-припасает. Кажись, уж с четверть часа трудился, да только результата и нет совсем. То ли почва тверда, то ли закопан глубоко, да только всё впустую. Стал тогда Маг что есть мочи камень толкать, цеплять-подковыривать, да опять просчёт. Ногти пообломал, спину поднадорвал, а камень, чтоб ему пусто было, на прежнем месте стоит. Присел на него передохнуть да так и повалился. Взбесился Некромант, раззадорился, слово бранное сплюнул, камень пнул, только палец на ноге и расшиб. Во что бы то ни стало порешил Маг тот артефакт для себя извлечь да за подмогою в башню к себе отправился.

Шёл Алхимик домой, глядь – камень. Всю жизнь в избе той прожил, а этого молодца первый раз приметил. Да и немудрено. Ходил Алхимик по большей части в мечтах да раздумьях. Секрет камня философского постичь силился, природу его, свойства да манер полученья. Оттого-то и померещилось ему в том артефакте с рунами решенье дум его. Может, это и есть камень философский? Ну то навряд ли, больно велик. Да коли и нет, так наверняка в письменах-закорючках этих вожделенный секрет кроется. В древних языках Алхимик ни рожна не смыслил, только новому обучен был. Срисовал он тогда те ероглифы загадочные на пергамента листок да порешил в избе своей запереться, покамест секрет ихний не разгадает. Так и поступил. Над книгами-рукописями, что о прежних языках толкуют, засел, так до ночи и сидел, во двор не показывался.

Шёл в ту пору мимо избы, где Алхимик заперся, Цыган. Как раз в той местности за холмами да полями табор его стоял. Глядь – предмет хитрого мастерства плохо лежит, ну он и не пропустил. Покамест не ведая, что лежит-то он плохо, да прикопан на совесть. Стал Цыган хитростью да уловками камень тот вызволять. Только что бы ни пытался – всё вобратно шло.

«Ух, – думает, – хитёр камень, да только не хитрей цыгана». Сбегал, не поленился, в табор да ишака привёл.

Был тот зверь средь цыганского народа известен хорошо, всяк знал характер его упрямый. Что ему ни скажешь, так тот наоборот делает. Говоришь, чтоб сел – он стоит, чтоб капусту с огорода не ел – ест, говоришь, чтоб просыпался, так он, скотина, спит. Поставил тогда Цыган осла мордою к камню, уздечкой привязал да и сказал:

– Но, ушастое отродье, свали камень стоклятый! Упрям-то ты, как и я сам, зато силушки тебе не занимать.

Ну ишак, согласно традиции своей, всё опротив и сделал: вместо того чтоб вперёд идти, камень бодать, пятиться стал да камень за собой и утянул. Так до самого цыганского табора и допятился.

На следующий день, утречком, спозаранку, вышел Некромант до дома Алхимика. Вышел, да не один. Повёл он за собой каменотёсов, землерабочих да прочих мастеров разных. Мулов повёл, телеги с инструментом покатил. Глядь, а камня и след простыл. Ох и закручинился он, аж побагровел.

«Ну, – думает, – разнесу я твою избёнку, Алхимаг, на щепы! Заживо испепелю пройдоху!»

Уже и собрался дело своё страшное вершить, только разглядел бураву, что камень волочёный оставил. Смекнул Некромант, что не в том направлении злобу свою направил, да по следу и пошёл.

Хвастался Цыган давеча вечером обновкою, аж с завистниками подрался да синяк под глаз приполучил. Рядом с шатром своим сувенир поставил, жену дожидаться с вольной работёнки стал. Ох, думает, удивлю-покрасуюся.

Едет жена на кобылице старой. Кобылица по проторенной дорожке к шатру шлёпает, под копыта и не смотрит даже, да, ясно дело, и оступилась на камне. Улетела жёнушка – аж диву далась как. Шатёр повалила, одно благо – соседский. Поднялась еле, ведь грузна собою была, да давай муженька бранить, тот от ней по табору бегать принялся, а она за ним. Всё выхваливает добытчика, слова да тумака не жалеет.

Утром Цыган, весь больной, глаза разлепил – да и на тебе! Некромант с войском каменотёсов спожаловал. Ярый, как вепрь на гону, всё крушит, никого не щадит, камень взад требует. Ну цыганский народ так просто не взять. Костры задымили, заговоры заговорили да укрылись-спрятались от неприятеля.

Идёт Некромант, вроде звуки да запашки табора в воздухе летают, ан никого не видать, как сквозь землю провалились. Ходил, искал, да только кошку одну облезлу нашёл. Так ни с чем в обратный путь и отправился.

Токо Некромант домой своих воинов повёл, как Цыган, от жёнушкиных тумаков изнемогая, уж камень назад волочит. На место возвернул, вправил да и скорее обратно в табор.

Сутки без снеди да воды просидевши, с больной башкою от науки переизбытка, Алхимик на свет ясный вылазит. Тело всё скрючило, в горле как в пустыне в полдень. Словом, и жизнь-то ему не в радость стала, так ещё и волос седой на макушке разыскал. Вышел он, значит, на крылечко, на обидчика скосился:

– Ах ты, каменюка, не нужна мне твоя мудрость потаённая, ибо, видать, нету её вовсе, один навоз ишачий.

Сплюнул Алхимик да твёрдо-натвердо порешил о камне том не думать и рукописи мудрые более чем о два часа на день не читать.