Читать книгу: «За гранью грядущего. Роман», страница 3
В тот же день мистер Браун встретил Дейзи с какой-то девушкой азиатского типа.
– Это мисс Ли, – сказал он. – Она будет учить тебя старинным танцам. Договорись с ней, когда и где вы будете встречаться.
«Жаль, что это не Вивьен Ли», – почему-то мелькнуло у Дейзи.
– Очень приятно, – сказала она вслух.
– Мне тоже, – отозвалась преподавательница.
– Мне было бы удобно заниматься тогда, когда я бываю в Нью-Йорке, то есть в понедельник, среду и пятницу, до съемок.
– Я думаю, Вам хватит пары занятий. Я слышала, Вы очень способная.
– Не спешите меня хвалить. Я занималась танцами очень давно.
Но ей действительно оказалось достаточно двух занятий. Сцена бала стала одной из самых красивых в клипе. В гриме и одежде под старину Боб выглядел очень даже прилично, и развращенность практически не проступала на его лице. Он не пытался заигрывать с Дейзи, тем более, что Браун сказал ему, что девушка занята и что доктор Миллан – не книжный червь и от него может и влететь за излишние вольности. Боб принял это к сведению.
Они работали дружно, но в сроки не укладывались. Браун нервничал, но старался не подавать вида. Дейзи тоже стала дерганой, но по другому поводу. В одной из многочисленных книг по эггнизму, которые она заказала из фонда библиотеки, девушка наткнулась на фамилию Петерсон. Миссис Петерсон была одной из тех дам, кто помог Лайму попасть на конференцию, с которой и началась его блестящая карьера. Дейзи ее видела когда-то, и у нее вроде бы был муж. Мистер Петерсон, о котором упоминалось в книге, был « Предводителем второй оболочки» одного из куполов. Девушка уже прилично разбиралась в эггнистской иерархии» – этих многочисленных «предводителях», «генералах», «начальниках» «ядра», «1-й, 2-й и т. д. оболочки» и т.п., которая иногда раздражала ее, а порой просто смешила. Почему Лайм, серьезный ученый, имел отношение к этой странной организации? Дейзи могла только предполагать – из-за связей. От такой мысли ее начинало тошнить. Она приходила домой, была раздраженной и тем удивляла мужа. К Пасхе обнаружилось, что еще двое не очень близких знакомых Лайма до сих пор состоят в эггнистских куполах.
Страстная неделя, особенно, Великий Четверг, Великая Пятница и Великая Суббота, всегда была тяжелой для Дейзи. Вот и четырнадцатого, за два дня до Пасхи, вернувшись со съемок довольно поздно, девушка огрызнулась на Лайма довольно грубо и практически без повода.
– Дейзи, что с тобой? – спросил он обеспокоенно. – Что с тобой происходит в последнее время? Ты стала очень нервной. Что у тебя за проблемы? Я должен это знать.
– Можешь быть уверен, у меня нет другого мужчины, – почему-то ответила Дейзи, и это прозвучало грубо.
Лайм чуть сжал зубы, но сказал довольно спокойно:
– Надеюсь, если бы такое случилось, я бы узнал об этом первым.
– Да, конечно. Извини, – девушка подошла к мужу, взмахнув пару раз руками, как будто отмахиваясь от собственных дурацких слов. – Я просто устала. Съемки очень утомительные, обстановка нервная, в сроки не укладываемся.
– Дейзи, я должен знать о твоих проблемах, – сказал Лайм, беря ее за руки и усаживая на стул. – Может, мне приехать на съемки? Я давно хотел, но думал, что без меня тебе работать лучше. Может, мне поговорить с Брауном? Он тебя обидел? Что случилось, в конце концов?
– Да ничего не случилось, Лайм. Не надо никуда приезжать и никому звонить. Я сегодня отдохну, а завтра буду готовиться к пасхальному концерту в Ратуше. Если ты мне поможешь с аккомпанементом, я скажу тебе спасибо.
– Ну конечно, конечно, помогу.
Он обнял ее, и впервые ей это не было приятно.
Праздник Воскресения Христова Дейзи всегда отмечала более пышно, чем другие американцы. Она красила яйца, варила творожную пасху, как всегда делали в ее славянской семье, и даже покупала куличи в православной церкви, куда обычно не ходила. Вечером Дейзи долго разговаривала по телефону с мамой, рассказывала о записи альбома, о съемках клипа и ни словом не обмолвилась об эггнистах и своих внутренних проблемах. Лайм поверил ее объяснениям, хотя и повторил пару раз, что приедет как-нибудь на съемки. Дейзи опять стала его отговаривать, так как знала, что нервозную обстановку создает там сама своими резкими словами и неадекватной реакцией на любое замечание, и не хотела, чтобы он это заметил. Вместе с тем девушка дала себе обещание взять себя в руки и больше не давать мужу повода расспрашивать себя о своих проблемах.
Концерт в Ратуше прошел очень успешно. Правда, у Дейзи было всего два номера – псалом на собственную музыку и религиозная песня, к которой она написала не только мелодию, но и слова. За роялем она казалась маленькой вдохновенной женщиной. Дейзи исполняла все, даже псалом, очень страстно. Наутро в понедельник несколько местных газет пели ей дифирамбы.
На Пасхальной неделе Дейзи и Питер решили сделать специальную запись «Песни тебе» для клипа. Браун прислал целый список собственных замечаний, исходя из предыдущего, альбомного варианта. Правда, так как он слышал неокончательную версию, многие вещи уже были учтены. Просьба Браун усилить скрипку в аккомпанементе заставила Питера и Дейзи найти один из таких вариантов записи, чтобы не разыскивать скрипача, который на праздники уехал из города. В отношении голоса у Брауна замечаний не было.
Запись шла непросто. Питеру не очень нравились эксперименты, которые иногда позволяла себе Дейзи при исполнении «Песни тебе». Она спорила со звукорежиссером, говорила, что это ее сочинение, и она лучше знает, как оно должно звучать. Девушка приходила домой злая и жаловалась мужу на необъективность Питера. После двух таких жалоб Лайм решил послушать Дейзи и сам ей аккомпанировать. Девушке идея понравилась. Он играл совсем не так, как она. Лайм играл техничнее, свободнее и даже более темпераментно. Дейзи быстро приноровилась к его аккомпанементу и пела без особых проблем.
– Понятно, – сказал Лайм, сняв руки с клавиатуры. – В основном, на мой взгляд, все хорошо. Но вот это место, – он стал подбирать аккомпанемент, – «Только тогда я не знала тебя». Ты делаешь в конце то, что я про себя называю «плач Ярославны». Не следует в конце идти на квинту вниз. Слушай, что у тебя получается.
И Лайм пропел весь отрывок. У него был потрясающий баритон. Дейзи часто спрашивала его, почем он не стал профессиональным певцом, ведь с таким голосом он мог бы даже петь в опере, но внятного ответа не получала. Втайне девушка мечтала когда-нибудь выступить вместе с мужем. Она почему-то больше гордилась его талантом, чем своим.
– Я думаю, нужно остановиться на пятой ступени, – продолжал Лайм. – Разрешать ее не имеет смысла, мелодия продолжается дальше.
– Похоже, ты меня убедил, – с улыбкой сказала Дейзи. – Давай сначала. Я спою еще раз полностью.
У нее, действительно, получилось лучше. Музыка как будто заставила Дейзи забыть о своих догадках относительно Лайма и эггнизма, и их близость в ту ночь была восхитительной, как прежде.
К началу мая были сняты все так называемые «массовые» сцены клипа. Идея поцелуя в конце ушла сама собой, но Дейзи пришлось позволить Бобу поцеловать себя в губы в честь окончания совместной работы, после чего она прополоскала рот водой и сказала себе, что она всего лишь актриса, и роль принцессы – не худшая ее роль. Да и Боб оказался весьма неплохим партнером. Печать разврата – а у кого из парней на студии ее не было? Пожалуй, только у Брауна. Он умудрился сохранить интеллигентность. «Откуда она вообще берется, эта печать? – думала Дейзи. – От беспорядочных сексуальных связей? Но в истории было множество потрясающих мужчин-бабников, у которых ничего подобного не было. Странно». Это было действительно странное явление, которое прогрессировало, по наблюдениям девушки, в течение последних пятидесяти-шестидесяти лет. На лицах женщин печать разврата была не так заметна, но и духовность встречалась редко. Прелестную Дейзи с ее высокой культурой и интеллигентностью не зря считали поразительным исключением.
Для клипа оставалось снять монологи принцессы. Дейзи предложила не менять графика съемок – понедельник, среда, пятница, хотя Браун и хотел сделать их встречи более частыми, чтобы скорее закончить клип. Но у девушки тоже был веский аргумент – ей нужно было доделать альбом, ведь ей осталось записать всего две песни. Конечно, существовала и еще одна причина, о которой Дейзи не могла сказать Брауну – ей надо было тайком ходить в библиотеку. Недавно ей попались две книги – сборник уставов эггнистских куполов, в частности, устав купола-прародителя, и воспоминания бывшего эггниста, написанные в начале века. Среди многочисленных пунктов устава Дейзи поразил один: «За предательство, за разглашение эггнистских тайн – смерть».
В принципе, в этом положении не было ничего особенного – несколько жестоко, но тривиально. Для высокоморальной организации – слишком бесповоротно. Хуже было то, что жертвами этого пункта становились не только так называемые «предатели», но и просто люди, покинувшие организацию. Дейзи помнила несколько таких примеров. Люди, которые выходили из куполов, а потом быстро погибали, умирали от загадочных болезней, кончали с собой… Смерть… Кажется, это был ответ на многие вопросы Дейзи. Лайм не мог выйти из купола «Мировое яйцо», иначе он был бы уже мертв. Он эггнист, в этом нет сомнений. Дейзи охватил страх.
«Смерть», – черными буквами мелькало на лобовом стекле.
«Смерть», – казалось, выл ветер.
«Смерть», – скрипнула входная дверь.
Дейзи поздоровалась с Лаймом, села за стол, начала есть.
«Смерть», – зазвенели тарелки.
Девушка потрясла головой и попыталась улыбнуться.
– Ну вот, мне осталось записать последнюю песню, – сказала она.
– Я рад.
– Я немного устала, скоро пойду спать. Завтра рано поеду на студию. Я лягу в своей комнате, ладно?
– Хорошо, как хочешь.
– Ты не обидишься?
– Конечно, нет.
Дейзи выдавила из себя улыбку.
«Смерть», – как будто раздался хохот у нее за спиной. Она быстро почистила зубы, приняла душ и отправилась спать. Лайм проводил ее до двери. Она поцеловала его и сказала:
– Спокойной ночи, милый.
«Смерть», – словно языком пламени полыхнуло перед глазами Дейзи.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, – повторила девушка и легла в постель.
Наутро Дейзи больше не тревожило навязчивое слово «смерть». Но страх никуда не исчез. Она приехала на студию нервная и никак не могла сосредоточиться.
– Дейзи, что с тобой сегодня такое? – спросил Питер. – Это же самая простая твоя песня, и ты ее всегда отлично исполняла.
– Все нормально, Питер. Не обращай внимания. Просто еще очень рано для меня.
– Ты сама хотела записываться сегодня в это время.
– Да, пора кончать с альбомом.
Дейзи взяла себя в руки, и работа пошла быстро.
Воспоминания бывшего эггниста прояснили для Дейзи суть этой организации и то, как она работает. Тот человек, автор книги, вступил в купол еще в университете и утверждал, что подобным образом туда попадали абсолютно все. Эти строки Дейзи запомнила почти наизусть:
«На последнем году обучения появились люди, которые предложили мне стать членом организации, имеющей целью всячески способствовать объединению всех стран мира в единое государство, воспитывать в каждом терпимость и уважительное отношение к ближнему и построить, таким образом, на Земле царство истины. Мне импонировали эти идеи, как, наверное, и многим людям моего поколения, и я согласился. Я был им нужен, так как являлся одним из лучших студентов во всем университете. Так я стал эггнистом, и лишь впоследствии узнал настоящее лицо организации, в которую вступил».
Новоиспеченному члену купола была гарантирована блестящая карьера в будущем, но сначала он должен был пройти что-то вроде послушания в течение нескольких лет. На этом этапе ему внушались основные постулаты эггнизма, весьма отличающиеся от того, что ему говорили до вступления в купол: презрение к неэггнистам, фанатичная верность организации, беспрекословное уважение к начальству. Кроме того, вырабатывались главные направления его будущей научной работы (если он был ученым), нужные куполу в данный момент. Выход из организации ни на этом этапе, ни на последующих не представлялся возможным.
Правда, автору «Воспоминаний» это удалось, и в своей книге он попытался рассказать об истинных целях эггнистов, прежде всего, об их стремлении к мировому господству. Однако практически сразу после ее выхода из печати он умер при загадочных обстоятельствах. Никакого разбирательства по факту его смерти не последовало. Официальное заключение гласило: инфаркт.
Итак, история, рассказанная Лаймом, скорее всего, была ложью, начиная с мотивов его вступления в купол и кончая деятельностью самого купола. Ложь! А ведь Дейзи верила ему больше, чем себе! Она считала Лайма самым искренним, самым чистым человеком на свете! Она и в мыслях представить не могла, что он был способен солгать, тем более, ей! Но может, он не лгал, и его история была исключением? Дейзи хваталась за эту спасительную мысль, как за соломинку. Но как быть с его странным взлетом на той конференции и тем, что муж миссис Петерсон, его благодетельницы, был видным эггнистом? Видно, и не было никакой сказки… Нет, это только предположение, ведь среди других его знакомых, кроме одного-двух, не самых близких, Дейзи не встречала эггнистов.
Девушка села за библиотечный компьютер и впервые решилась поискать информацию об эггнизме в сети. Ее сразу поразило то, что большая часть статей была откровенно хвалебной. Это навело Дейзи на мысль, что Интернет, или попросту сеть, великое изобретение человеческого ума, финансировалось эггнистскими деньгами. Правда, в потоке похвал всплывали фамилии ныне покойных политических деятелей, деятелей культуры, ученых – от просто известных до очень знаменитых. Дейзи почувствовала себя пойманной в паутину. Ей как будто что-то сверху давило на пищевод. Дейзи нервным движением выключила компьютер. Ее тошнило. Ее никогда так часто не посещало это ощущение. Тошнота. Кажется, у Сартра есть роман с таким названием. Дейзи его не читала. Надо почитать, как-нибудь. Она глубоко вздохнула. Немного полегчало. Можно было ехать домой.
Чувство, что ее кто-то поймал, не покидало Дейзи и на съемках. Сцены, над которыми они с Брауном работали, были самыми сложными в клипе. Дейзи играла принцессу, которая пытается вырваться из замка, но не может. Она подходила к окну, открывала его, высовывалась, и ее руки как будто натыкались на невидимую преграду. Она выходила на балкон, пыталась перегнуться через решетку, но словно ударялась о стену. Дейзи становилась спиной к решетке и продолжала петь о любви. Казалось, ей было душно в замке, тесно в своей прекрасной золотой клетке. Дейзи носилась по площадке с развевающимися золотыми волосами, казалось, она сама стала принцессой в заколдованном замке. А Браун, потрясенный ее игрой, кричал в конце «Браво!» и, обнимая Дейзи, признавался, что ему не хотелось останавливать камеру. Девушка устало улыбалась, благодарила, обещала приехать на следующий день, чтобы скорее закончить клип. Она держала свое обещание, все повторялось снова, и в начале июня съемки были завершены.
Глава 5
Презентация альбома Дейзи «Песня тебе» и премьера одноименного клипа были очень успешными и многообещающими. Первая неделя продаж превзошла все ожидания. Дейзи становилась настоящей звездой. «Песню тебе» называли лучшим клипом последнего десятилетия. Окрыленный успехом, Браун предложил «экранизировать» еще какую-нибудь песню Дейзи. Девушка обещала подумать. Питер, не менее довольный, чем Браун, звал Дейзи на студию записать несколько песен для ее следующего альбома. Она согласилась заехать к нему через пару дней и обо всем договориться.
Дейзи должна была быть счастлива. Ей пришло приглашение участвовать в великолепном концерте звезд Америки ко Дню Независимости четвертого июля в Радио-Сити Мюзик-холле. Ее звали на гастроли по крупнейшим городам США, от Чикаго до Сан-Диего. Была надежда на контракт с Карнеги-холлом. Ее расхваливали во всех ведущих газетах. Репортеры пытались взять у нее интервью – она отказалась. Дейзи поняла, что весь этот успех, который на нее свалился, оказался ей ни к чему. Ей нужна была правда о муже. Дейзи ходила на презентации своего альбома и клипа, улыбалась в объективы фотокамер, а сама смотрела на окружавших ее людей и задавалась вопросом, кто из них эггнист, а кто нет. Нет, она не была счастлива. Ее мать была счастлива, она звонила Дейзи каждый день, поздравляла ее, рассказывала о своих впечатлениях от альбома и от клипа. Лайм был счастлив, он был горд за жену. На вечеринках он был элегантно одет, излучал море обаяния, отвечал на вопросы, даже дал пару интервью. Журналисты вмиг вспомнили его научные заслуги, и они с Дейзи стали настоящей звездной парой. А девушка думала о его лжи и скрепя сердце ложилась в постель рядом с ним. Она страшилась того, что еще может узнать об эггнизме. Дейзи как-то пыталась, сжав зубы, найти сайт купола «Мировое яйцо», но для доступа нужно было знать пароль. Девушка продолжала иногда заходить в библиотеку и читать книги по эггнизму, и картина, сложившаяся в ее голове, была просто страшной.
Эггнистская система напоминала Дейзи тоталитарные секты, которые процветали в конце двадцатого века. Из них тоже не было выхода. Кроме жесткой иерархии, беспрекословного подчинения вышестоящим была и еще одна общая черта сект и куполов, о которой Дейзи догадывалась – зомбированность их членов. Среди эггнистов были видные врачи, в том числе и психиатры. Они наверняка производили опыты над сознанием нижестоящих эггнистов, а может, и неэггнистов тоже. Мысль о том, что Лайма могли зомбировать, девушку убивала.
В те июньские дни Дейзи поняла, что ей не к кому идти. У нее не было друзей. Она не могла позвонить подруге и сказать: «Мне очень плохо. Приезжай, мне нужно тебе все рассказать». У нее просто не было такой подруги. Раньше Дейзи обычно шла со своими проблемами к маме, которая понимала, но и подавляла ее. Потом девушка вышла замуж, и все реже обращалась за помощью к матери. Лайм был для нее и подушкой, чтобы поплакаться, и советчиком и всем, всем, всем. Но теперь вопрос касался его самого, и она могла пойти только к себе.
Лайм не замечал подавленного состояния жены. В университете было жаркое время – экзамены, он приходил поздно. Дейзи было тяжело находиться рядом с ним. Самыми приятными для нее становились те вечера, когда Лайм садился за пианино и играл, а она ложилась на диван и старалась забыться. Он фантастически исполнял этюды Шопена. В другие дни, когда Дейзи не очень уставала на студии, она открывала инструмент и пела под собственный аккомпанемент. Тревога отчетливо звучала в ее красивом голосе.
Однажды, в самом конце июня, Дейзи решила после встречи на студии с Питером заехать в университет к Лайму. Она пришла на кафедру и спросила доктора Миллана.
– Он на экзаменах, – ответил молодой человек, единственный, кто там оказался. – Сказать ему, что Вы здесь, миссис Миллан?
– Нет, не надо. Я подожду.
– Хотите кофе?
– Нет, спасибо. Проводите меня в библиотеку. Я посижу там.
Дейзи проходила между столами, смотря на поглощенных учебой студентов.
– Скажите, пожалуйста, где у вас находится архив? – спросила она библиотекаря.
– Вторая дверь направо, мэм.
Дейзи рассматривала стеллажи с материалами, относящимися к истории Гарвардского университета, и вдруг обнаружила полку с отчетами об эггнистских конференциях. Последнее подобное мероприятие проводилось пять лет назад. Дейзи взяла соответствующий том с докладами и открыла оглавление. Лайм Миллан «О пользе философии эггнизма». Ее будто током ударило. Пять лет назад! Конференция! О боже, он лгал, что давно не имеет к эггнизму никакого отношения! Дейзи резким движением открыла сборник на соответствующей странице. Господи, какую чушь плел Лайм в том докладе! Если бы это не значило так много для Дейзи, она бы просто посмеялась. «Философия эггнизма – величайшее достижение человеческого ума», «эггнизм задает единственно верное направление в любом научном исследовании». И такое говорил доктор Миллан, выдающийся американский востоковед, санскритолог с мировым именем! У Дейзи потемнело в глазах. Она поставила отчет на место и вышла из библиотеки. Дейзи не помнила, как добралась до кафедры. Лайма все еще не было.
– Когда доктор Миллан освободится, скажите ему, что я поехала домой.
– Хорошо, миссис Миллан. До свидания.
– До свидания.
Дейзи сидела за рулем, в бешенстве из-за длинной пробки. Ложь! Все, что он говорил, было ложью! Как он мог! Она ведь так верила ему, так его любила! Дейзи из последних сил цеплялась за руль. Ее тошнило, ей не хватало воздуха. «Может, он и меня хотел вовлечь в свой купол? – спрашивала себя девушка. – Нет, не может быть. Не может быть, чтобы он совсем не любил меня. Он расхваливал эггнизм во имя своей карьеры, или из чувства благодарности, но я здесь не при чем. Он не мог покинуть купол, иначе бы его убили, как и других». Если бы тогда, в январе, он бы сказал ей правду, многое могло бы быть по-другому. Они вместе нашли бы выход. Но он лгал, он не хотел и не хочет искать выхода. Лайм, видно, всем доволен: и тем, что его организация тоталитарна по своей сути, и тем, что она стремится к мировому господству, и тем, что многие ее члены причастны к преступлениям огромного масштаба. Дейзи не хотела обо всем этом думать. Ее продолжало тошнить, но слез не было.
Она приехала домой и сразу забралась в душ. Ей стало чуть-чуть лучше. Лайм приехал где-то через полчаса.
– Ты меня не дождалась? – весело спросил он, целуя ее в щеку. Дейзи едва не вздрогнула. – Я был на экзамене. Надо было попросить позвать меня, я бы закончил побыстрее.
– Ничего страшного, Лайм. Я сделала глупость, что приехала к тебе на работу.
– Нет, поверь, мне очень приятно. Я всегда рад видеть свою жену.
Лайм был в прекрасном настроении, несмотря на усталость. Они сели за стол, Дейзи рассказывала о встрече с Питером, об их договоренности записывать ее второй альбом. Лайм был доволен. Он оживленно описывал прошедший экзамен, много шутил. Дейзи с трудом переносила его присутствие. Он олицетворял для нее отныне само лицемерие, которое она так люто ненавидела. Девушка едва терпела его прикосновения.
– Я пороюсь в сети перед сном, – сказала она, выдавив из себя улыбку.
– Хорошо.
Она села за компьютер, Лайм наклонился и поцеловал ее в шею.
– Спокойной ночи, любимая.
Дейзи чуть отпрянула, уставилась на монитор и ответила:
– Спокойной ночи, Лайм.
Она читала новости невидящим взглядом. Она не запомнила ни единого слова. Дейзи слышала, как Лайм ложился, выключила компьютер и пошла в ванную. Она почистила зубы, умылась и легла в постель рядом с мужем. Он уже спал.
Дейзи лежала на самом краю, притянув к подбородку свой край одеяла. Она даже не дотронулась до Лайма. Сколько раз она ласкала его, прежде чем погасить свет! Он казался ей спящим ангелом. Надо же, она была так счастлива! Как быстро все ушло, за какие-то несколько месяцев! Ложь, она все разрушила.
У Дейзи был дар – отключиться от самой себя, почувствовать, что она – это не она, и все происходящее к ней не относится. «Это не со мной, – подумала девушка. – Это дурной сон. Он пройдет, и все будет хорошо». С этой мыслью она заснула.
Наутро Лайм встал рано и перед уходом разбудил Дейзи.
– Не знаю, во сколько сегодня получится закончить, – сказал он. – Постараюсь пораньше. Ты никуда не собираешься?
– Вроде бы, нет, – ответила девушка спросонья, улыбаясь.
– Я тебе позвоню. До свидания, любимая.
– До свидания, Лайм.
Дейзи поцеловала мужа и потянулась. Был жаркий июньский день. Спальня была залита солнцем. Все было прекрасно, Дейзи уже успела сказать это про себя, как вдруг она вспомнила проклятый доклад Лайма об эггнизме… Животный ужас сковал ее внутренности. Тем не менее она ни в чем не поменяла свой обычный утренний ритуал: сделала зарядку, умылась, почистила зубы, съела оставленный Лаймом на столе завтрак. Затем Дейзи вынула список знакомых мужа, которых она собиралась проверить на принадлежность к эггнизму, и бумажку с куполом «Мировое яйцо». Забавно – последняя оказалась в том же ящике, в котором девушка нашла ее еще в январе. Лайм никуда ее не спрятал. Взяв оба листка, Дейзи села за компьютер. Она чувствовала одновременно решимость, апатию и усталость. «Пора кончать с этим», – сказала она себе.
Дейзи набрала адрес сайта «Мировое яйцо». «Для доступа введите пароль», – последовал ответ. Она испробовала две или три комбинации, нашла номер телефона своего провайдера и позвонила туда. Ей ответил женский голос:
– Алло, здравствуйте! USA-on-line к Вашим услугам.
– Доброе утро. Я бы хотела получить дополнительный доступ.
– Назовите Ваш номер клиента.
– 49064 с. Да-да, с, «классический».
– Какой сайт Вас интересует?
Дейзи назвала адрес.
– Да, мы можем предоставить Вам доступ, – сказала девушка из USA-on-line. – Но это платная услуга, довольно дорогая.
– Сколько?
– Пятьдесят долларов. Я Вас предупреждала.
– Нет-нет, все в порядке. Я согласна. Запишите номер моей кредитной карточки.
Дейзи продиктовала набор цифр, который знала наизусть.
– Наберите адрес. Доступ будет предоставлен в течение минуты.
– Спасибо.
Дейзи повесила трубку и нажала на кнопку «Enter.»
Сайт был хорошо оформленным и довольно удобным. Вначале шло приветствие брату-эггнисту от имени Верховного предводителя ядра 1-й степени, главы купола «Мировое яйцо» доктора Вебера. Дейзи нашла в содержании сайта пункт «Состав членов купола» и вызвала данную страницу. Список был длинным, но девушке стало все ясно с самых первых фамилий.
«Миссис Браун, генерал ядра».
«Мистер Браун, предводитель 1-й оболочки».
«Доктор Миллан, предводитель 2-й оболочки».
«Питер Сандерс, начальник 2-й оболочки 3-й степени».
«Даже Питер!» – подумала Дейзи. Было и множество других, более или менее знакомых ей людей. Среди «практикантов» числились Кейт и Боб.
Дейзи сидела, вцепившись в кулак зубами, чтобы не закричать. На листе с фамилиями, лежащем рядом, вместо трех плюсов, как раньше, стояли все пятнадцать. На экране в правом нижнем углу весело мелькало аппетитное белое яйцо. Сказки не было, ни у Лайма, ни у самой Дейзи. Недаром Питер когда-то сказал с иронией: «Да, Лайм действительно волшебник». Он знал, что это за волшебство. От этой мысли ей стало так обидно, что она заплакала. Она чувствовала полную беспомощность. Кто она? Только пешка в чужой игре. И тут же другая мысль пришла ей в голову – как долго она смогла бы петь то, что хочет? Как скоро ее бы постарались заставить плясать под эггнистскую дуду? Через полгода, через год? Может, и раньше.
Дейзи еще раз взглянула на экран. Телефон! Она же знает тот загадочный номер, который написан на старой бумажке! Это телефон президента Гарвардского университета, по совместительству главы купола «Мировое яйцо» доктора Вебера! Как же она раньше не вспомнила! Дейзи открыла на компьютере адресную книгу. Все правильно, это номер Вебера. Круг замкнулся.
Девушка выключила компьютер, взяла свадебную фотографию и включила автоответчик, чего не делала еще ни разу в жизни. Эта фотография всегда стояла у Лайма на письменном столе. Дейзи нравился этот снимок. Оба красивые, оба счастливые… На Дейзи шикарное белое платье, расшитое розочками, Лайм в элегантном черном смокинге, белой рубашке и бабочке. Они идут в обнимку, фотограф снял их в движении. Оба чуть подались вперед, оба излучают энергию. Кажется, весь мир должен им покориться…
Дейзи отложила фотографию в сторону. Зазвонил телефон. Девушка не сдвинулась с места. «Извините, я сейчас занята, – сказал ее голосом автоответчик. – Оставьте свое сообщение после звукового сигнала».
– Алло, Дейзи? Дейзи, это я, Лайм. Я постараюсь приехать часам к восьми. Я еще перезвоню. Пока, любимая.
Дейзи продолжала сидеть на диване. Сколько времени она провела в таком положении – час, два? Очнувшись, Дейзи взяла несколько альбомов с фотографиями последних двух лет. Вот их свадебное путешествие, почти кругосветное. Кипр: Дейзи выходит из воды, на ней розовый открытый купальник, мокрые волосы спадают на плечи мелкими кудряшками. Этот снимок Лайм назвал «Моя Афродита». А на другой фотографии Дейзи в Париже, на фоне Эйфелевой башни – юбка ее летнего платья развевается, совсем как у Мерилин Монро. Вот они в Индии, катаются на лодке по озеру в Кашмире: Дейзи в розовом сари, волосы завязаны узлом. Очень интересная была поездка на родину матери Лайма. Прошлогодние фотографии – ее сбывшаяся мечта – Рио-де-Жанейро. Дейзи на фоне Сахарной горы, Лайм снимал ее в фуникулере. Она улыбается, она счастлива.
Дейзи закрыла альбом и начала смотреть более новые фотографии. Вот они с Питером на презентации ее дебютного альбома, вместе держат ее диск. Какая забавная фотография! Они наклоняются друг к другу и в результате оба оказываются в позе дядюшки Скруджа, «попами кверху». Дейзи улыбается, но глаза ее не такие веселые, как на предыдущих снимках. А вот совсем свежие фотографии. Их прислали недавно. Это вечеринка в честь окончания съемок клипа. Дейзи делает вид, что ей весело, но если присмотреться внимательнее, ясно, что она напряжена. Она одета довольно скромно и практически не накрашена. Даже на съемках она почти не использовала тушь для ресниц.
Дейзи поставила снимки на место. Надо перекусить, уже поздно. Опять зазвонил телефон. Автоответчик снова отозвался голосом Дейзи.
– Алло, это я, Лайм. Куда же ты пропала, милая? Я скоро приеду. Целую. Жди.
Дейзи равнодушно посмотрела на телефон. Похоже, можно отключить автоответчик. Девушка перевела взгляд на стол. Рядом с компьютером лежал долгожданный контракт с Карнеги-холлом на сентябрь месяц. Его принесли, вероятно, рано утром. «Поздно, – подумала Дейзи. – Слишком поздно. Почему то, чего так долго добиваешься, получаешь именно тогда, когда это уже не нужно?» Дейзи не могла ответить на этот вопрос. Таков был закон ее жизни, особенно, до Америки. Она была уверена, что нашла свое счастье с Лаймом. Увы, это оказалось не счастье, а только одна ложь. Ложь, в которую превратилась вся ее жизнь. Ее мир был разрушен. Она сама едва ли осознавала собственное существование.
Дейзи встала, пошла на кухню и начала механически резать салат. Ей показалось, что она что-то забыла. Дейзи вернулась в кабинет, нашла старую зажигалку Лайма и подожгла «эггнистский список». Потом собрала золу, выбросила ее в мусоропровод, вымыла руки и пришла обратно на кухню. Девушка разделила салат на две порции, съела свою не потому, что хотела есть, просто, так было нужно, у нее с утра не было ни крошки во рту. Затем Дейзи встала из-за стола и, прислонившись к стене, стала ждать Лайма.
