Читать книгу: «За гранью грядущего. Роман», страница 8

– Ты уже победила. И все-таки, как жаль, что они не знают, какая ты на самом деле красивая!

– Мне нравится быть некрасивой. Хотя, конечно, в таком случае женщина теряет большой козырь. И я его, несомненно, потеряла.

Они болтали о всякой всячине весь перерыв. В конце обеда Лайм заметил:

– Не знаю, как мне тебя величать, Энн. Бывшей женой, что ли?

– Ну, положим, мы с тобой не в разводе, – возразила она. – Я твоя любимая женщина. Разве не так?

– Моя любимая девушка, – поправил ее Лайм. – Пусть будет так.

Они разошлись по своим секциям. К концу дня стало ясно, что доклад Энн Литтлвуд был лучшим. Девушка знала, что ее уже начали обсуждать, и главной темой было не ее выступление, а ее обед с доктором Милланом. Дейзи это веселило. К сплетням и зависти она решила относиться с юмором.

После ужина девушка снова поднялась в скай-бар, выпила стакан сока и вышла на открытую смотровую площадку. Там было всего несколько человек, и среди них, разумеется, Лайм. Он подошел к Дейзи, они поприветствовали друг друга и стали вместе смотреть на ночные Сиракузы.

– Завтра наш с тобой последний день, – задумчиво произнес Лайм.

– Ну зачем так грустно? – возразила Дейзи. – Теперь мы официально знакомы, через некоторое время – повторяю, через некоторое время, – мы сможем иногда видеться. Тебя это не радует?

– Радует, конечно, – улыбнулся Лайм. – И все-таки, я так давно тебя не видел, и снова ждать. Сколько ждать? Так бы и схватил тебя и не отпускал до утра!

– Лайм, ты, похоже, решил погубить мою и без того не идеальную репутацию! – игриво заметила Дейзи, чуть отдвигаясь от мужа.

– Терпеть не могу эту твою новую смесь кокетства и нахальства! – воскликнул Лайм. – Не было в тебе раньше ни того, ни другого! Не беспокойся, я тебя не трону, здесь люди. Доктор Миллан не может открыто приставать к девушке, с которой только что познакомился. Надоело мне ломать комедию, Энн. Скоро год будет, как мы живем невесть как.

– Знаю. Мне, может, тоже все это надоело. Но дело есть дело. Оно движется не так быстро, как хотелось бы. У нас пока недостаточно улик. Но время у нас еще есть. Не будем торопить события. Пойдем спать.

– Спокойной ночи, Энн, – Лайм пожал ей руку. – Я люблю тебя.

– Я тебя тоже. Спокойной ночи, дорогой.

Дейзи вошла в номер, опустила жалюзи, сняла парик и легла на кровать прямо в одежде. Одно ее слово – и эту ночь она могла бы провести с Лаймом. Но благоразумие советовало отказаться, ведь такая откровенная связь, возможно, вызвала бы подозрения. Энн Литтлвуд, скорее всего, была способна на что-нибудь подобное, но вот доктор Миллан… Затащить к себе в номер девушку, с которой познакомился несколько часов назад, – это было на него совершенно не похоже.

Дейзи нырнула в постель и накрылась с головой одеялом. Интересно, Лайм не обиделся из-за ее отказа? «Так бы и схватил тебя и не отпускал до утра». Она бы, наверное, не отпустила его до самого вечера. Девушка стала считать по пальцам, сколько месяцев она не занималась любовью. Восемь с половиной, почти девять! Она явно не среднестатистическая американка. Дейзи прыснула. И все-таки она счастлива, ее выступление стало ее триумфом.

Заключительное заседание началось несколько позже, чем в предыдущие дни – в половине двенадцатого. Сначала на публику вылился целый поток дежурных фраз. Дейзи изнемогала от скуки. Она стала думать о том, как бы повела себя настоящая Энн Литтлвуд, и решила, что ей нужно проявить интерес к Лайму. Девушка положила ногу на ногу, стала вертеть носком от «крысы» и косо поглядывать на доктора Миллана с полуулыбкой на лице. Лайм сначала посмотрел на нее с удивлением, но быстро включился в игру и взглянул на нее весьма строго. Наконец начали подводить итоги конференции. Было предложено выступить председателям всех секций. Отмечали высокий уровень участников, выделяли лучших. Пришло время говорить и председательнице секции, где выступала Дейзи.

– Все доклады были очень интересными, – сказала эта немолодая дама, – но особенно хотелось бы выделить доклад мисс Энн Литтлвуд «Эггнизм и мировое искусство». Это самая юная участница нашей конференции, к тому же из Мичиганского университета, что вдвойне приятно, ведь это уважаемое учебное заведение традиционно специализируется в области естественных наук. Думаю, большинство из тех, кто участвовал вчера в работе нашей секции, согласится, что выступление мисс Литтлвуд было самым ярким. Не могу не добавить, что она уже сдала экзамены за три курса и, насколько мне известно, намерена закончить в этом году.

– Да, если мне разрешат, – громко сказала Дейзи с места.

– Разрешат, – уверенно произнесла председательница. – Мы все, – она выразительно окинула взглядом президиум, чуть дольше задержавшись на докторе Миллане, – мы все желаем Вам всяческих успехов.

Воцарилась тишина. Все ждали, что скажет девушка. Дейзи поднялась со своего места, осмотрела зал и произнесла с улыбкой:

– Вероятно, сейчас мне нужно держать ответную речь. Что ж, ладно, только пусть вас не шокирует то, что я сейчас ляпну. Я благодарна, прежде всего, самой себе…

Зал вздрогнул. Это был верх наглости.

– … за то, что достойно отстояла честь своего университета и своего колледжа. Я благодарю также заведующую кафедрой истории искусств, которая дала мне рекомендацию, несмотря на то, что я еще не проучилась и года. Я благодарю своего декана и всех преподавателей, которые меня подготовили. Я благодарна библиотеке, где я работаю. И, конечно, я благодарю всех вас за то, что так тепло меня приняли и оценили мой доклад.

Дейзи чуть наклонила голову. Ей вежливо зааплодировали. Она села на место, громыхнув всеми своими молниями. Дейзи было приятно, что ее похвалили, но она оставалась невозмутимой.

После заседания к ней подошел Лайм. Он поклонился и произнес весьма громко:

– Мисс Литтлвуд, позвольте проводить Вас на вокзал.

– Позволяю, – весело сказала Дейзи. – Только мне надо забрать сумку из отеля.

Они шли пешком до гостиницы и вместе поднялись на лифте на десятый этаж. Лайм остался в коридоре, Дейзи повесила на плечо сумку, взяла в руки папку и закрыла номер.

– Энн, давай сюда свой баул, – со смехом сказал Лайм.

– Брось ты, она легкая, – отмахнулась Дейзи. Лайм почти обиделся.

– Слушай, Энн, ты можешь меня представить рядом с женщиной, которая несет сумку таких размеров?

Дейзи развела руками и поставила вещи на пол.

– Бери, – сказала она. – Знаешь, я так привыкла все делать сама, что принимать помощь даже как-то непривычно.

Лайм взял ее сумку и произнес:

– Дело не в правилах хорошего тона. Просто я не могу позволить женщине носить тяжести.

– Сумка не тяжелая, – настаивала Дейзи.

Он рассмеялся, покачал головой и вызвал лифт.

Они вели себя сдержанно. На стоянке было много народу, и все смотрели на них. Лайм молча поставил вещи Дейзи на заднее сидение, а ее саму усадил на переднее. Девушка чувствовала себя неуютно. Это был тот же самый джип, что и год назад. Воспоминания как будто парализовали Дейзи. Перед ее глазами стояло лицо Лайма в то зимнее утро, когда она впервые спросила его об эггнизме. Девушка сжала губы и взглянула на мужа. Он молчал. Уже подъезжая к вокзалу, Лайм взял ее левую руку и сказал:

– Я скоро куплю новую машину.

– Правильно, – одобрила Дейзи. – Сейчас можно найти хорошие модели. Но моя развалюха пока ездит, так что я не буду менять шило на мыло.

Странное дело, но по пути на вокзал они практически ни о чем больше не говорили. Выйдя на улицу, оба оживились и стали обсуждать конференцию. Наконец, Дейзи спросила о том, что мучило ее с прошлого вечера:

– Лайм, ты, надеюсь, понимаешь, что я тебе вчера отказала не потому, что не хотела быть с тобой. Я очень хотела. Ты мне веришь?

Он взглянул на нее с юмором.

– Я тебя за два года все-таки изучил и знаю, когда и чего ты хочешь. Полагаю, если бы я вчера очень настаивал, ты бы сломалась.

– Я тут посчитала, – задумчиво сказала Дейзи, – что мы не были близки уже почти девять месяцев.

– Решила отметить годовщину? – спросил Лайм со смешком. – Не беспокойся, я выдержу, похоже, мое терпение беспредельно.

– Я всегда говорила, что любовь – это не только секс, – заявила девушка.

– Мы с тобой два ископаемых, – рассмеялся Лайм. – Когда-то я считал, что любовью следует заниматься только для зачатия ребенка.

Дейзи вздрогнула. Это была больная тема.

– Думаю, сейчас не время говорить о ребенке, – холодно произнесла она.

– Не знаю, когда оно наступит, и наступит ли вообще. Я сам раньше с тобой соглашался в том, что надо сначала стать знаменитой, а потом уже заводить ребенка. Но, я полагаю, если бы у нас были дети, ты бы от меня не ушла.

– Еще как ушла бы! – возразила Дейзи. – Причем вместе с детьми. Неужели ты думаешь, что я позволила бы своим детям жить во лжи!

Лайм остановился и взглянул ей прямо в лицо.

– Ты ко мне беспощадна. Я иногда спрашиваю себя: когда мы закончим наше так называемое дело, вернешься ли ты ко мне?

– Вернусь, если не будешь меня изводить, – твердо сказала Дейзи. – А если будешь ныть, не буду тебе звонить.

– Я теперь сам буду тебе названивать, – весело парировал Лайм, – домой.

– Я брошу трубку.

– Тогда я буду присылать тебе письма по электронной почте, – не унимался Лайм, – причем самого официального содержания. «Дорогая мисс Литтлвуд! Разрешите мне еще раз поздравить Вас с Вашим успехом на конференции. И т.д., и т.п.» Я завалю тебя подобной официальщиной!

Дейзи расхохоталась.

– Лайм, знаешь, что ты хочешь сейчас сказать? – спросила она. – Ты решил мне отомстить.

– Ты глупая девчонка, – снисходительно произнес он. – Я решил тебе отомстить! Ну и бред! Скажи лучше, что у тебя в папке?

– Рекомендации для поступления в докторантуру.

– Давай я дам тебе рекомендацию. Я тебя слушал, и мое слово пока кое-что значит.

– Этого не требуется.

Девушка собрала уже целую пачку рекомендательных писем от видных культурологов, присутствовавших на конференции. Бумага от доктора Миллана ей действительно не слишком была нужна.

– Понятно, – сказал Лайм. – Итак, верх моих мечтаний – это заплатить за тебя в ресторане. Ладно. Кстати, я не знаю адреса твоей электронной почты. Ты мне его продиктуешь?

– Да, конечно. Записывай.

Лайм записал.

– А твой электронный адрес не изменился? – спросила девушка.

– Нет, все тот же.

Дейзи на всякий случай записала его еще раз.

Они попрощались за руку. Девушка помахала Лайму с подножки и вошла в вагон. Он остался на перроне. Поезд тронулся.

Они не сказали друг другу очень многого. Дейзи не призналась, что, когда ложится спать, всегда представляет себе Лайма. Она не сказала ему, какую нежность к нему чувствует, как хотелось ей там, в машине, обнять его за шею, зарыться лицом в его мягкие черные волосы. Лайм не рассказал ей, как тяжело ему бывает порой в их большом пустом доме, когда воспоминания душат его, и работа действительно становится единственным спасением. Дейзи, в свою очередь, забыла сообщить мужу о том, что отказалась от публикации своего доклада. Она не хотела, чтобы над ее статьей стояло чужое имя – Энн Литтлвуд. Девушка надеялась, что однажды снова станет собой.

В поезде к Дейзи подсела Рейчел, докторантка с кафедры английского языка и английской литературы. Они познакомились на конференции. В колледже они встречались едва ли пару раз.

– Как вижу, тобой заинтересовался доктор Миллан, – заметила Рейчел.

– Заинтересовался? Ну это ты загнула! – возразила Дейзи с неподражаемой интонацией Энн Литтлвуд. – Доктор Миллан угостил меня кофе. Ему понравился мой доклад.

– Ты явно скромничаешь. Он ведь проводил тебя до поезда, а вчера вечером вас видели на смотровой площадке.

– Ну и что же мне теперь, нельзя выйти подышать свежим воздухом! – возмутилась Дейзи. Этот диалог начинал ее забавлять, но она твердо решила играть роль Энн Литтлвуд. – Мы случайно столкнулись, когда я вылезла из скай-бара.

– Не отпирайся, Энн, – сказала Рейчел. – Ты понравилась доктору Миллану. И позволь мне дать тебе дружеский совет – не рассчитывай на что-нибудь серьезное.

Дейзи чуть не умерла со смеху, но сдержалась и вместо этого сделала большие глаза.

– Я тебя не понимаю, – недоуменно произнесла она.

– Слушай, Энн, ты должна знать, что прошлым летом у доктора Миллана погибла жена. С тех пор он не смотрел ни на одну женщину. И вот он встретил тебя. Ты похожа на Дейзи Миллан, ты ему ее напомнила, и он обратил на тебя внимание. К тому же ты способная и по-своему привлекательная…

– Это чушь! – перебила ее Дейзи. – Я прекрасно знаю, что я некрасивая.

– Ладно, не будем спорить. В общем, он увидел в тебе свою покойную жену и решил за тобой поухаживать.

Дейзи едва не расхохоталась. Она представила себе физиономию Рейчел, если бы та узнала, что перед ней сидит законная жена Лайма Миллана. Но девушка прекрасно понимала, что ее собеседница смотрит на нее как на Энн Литтлвуд, и нужно было вести себя соответственно.

– Поухаживать? – повторила Дейзи. – Нет, Рейчел, ты перегибаешь палку. Доктор Миллан угостил меня кофе и проводил на вокзал. Что из того?

– Энн, не строй из себя дурочку. Не обижайся, но я хочу тебе признаться – я бы не хотела оказаться на твоем месте. Не очень интересно быть второй.

Дейзи вытаращила глаза и начала говорить, оживленно жестикулируя:

– Рейчел, ты делаешь из мухи слона! Доктор Миллан приятный, обходительный человек, мне было интересно с ним побеседовать. Но он до меня даже не дотронулся, и болтали мы с ним только о конференции да о моем докладе. И вообще, я же не собираюсь с ним спать!

Последнее было сказано грубо и являлось совершенной неправдой. Однако Дейзи произнесла эти слова с таким чувством оскорбленного самолюбия, что трудно было ей не поверить. Рейчел внимательно посмотрела на девушку и медленно сказала:

– Знаешь, девочка, думаю, не солгу, если заявлю, что большинство женщин с конференции хотело бы оказаться в постели с доктором Милланом. Но это невозможно. Он слишком любит свою покойную принцессу.

Дейзи выслушала эту тираду, затем воздела руки к небу и сказала:

– Господи, как у вас все сложно! Я вспоминаю, как мы жили в Олбани, ты ведь знаешь, что я оттуда. Так вот, в нашей компании любой парень мог подойти к любой девчонке, или наоборот, и спросить: «Хочешь провести со мной вечер?» или прямо: «Хочешь заняться любовью?» Оставалось только ответить «да» или «нет». И никаких проблем. Никто ни на кого не обижался. А у вас…

– А у нас, собственно говоря, то же самое, – призналась Рейчел. – Но доктор Миллан – не тот случай. Это была любовь, которой в нашем прозаическом мире и быть-то не должно. Я, помнится, смотрела кусок похорон Дейзи, он читал ей стихи, так я ревела. Нет, Энн, это был не просто брак, это была сказка.

Дейзи притихла и смотрела на собеседницу с глуповато-серьезным выражением лица.

– И все-таки, доктор Миллан просто угостил меня кофе и похвалил мое выступление, – сказала она. – А больше ничего не было.

Глава 5

После возвращения в Детройт для Дейзи снова начались будни: работа, подготовка к экзаменам за четвертый курс, лекции и семинары в колледже. Преподаватели поздравляли ее с блестящим дебютом на конференции, миссис Андехилл сказала, что гордится ею. Девушка не успевала всех благодарить.

Лайм, как и обещал, звонил довольно часто. Они с Дейзи смогли, наконец, отказаться от звонков из автомата в автомат, правда, договорились быть сдержанными хотя бы в первое время, памятуя о возможном подслушивании. При необходимости у них оставался старый способ связи. Письма по электронной почте Лайм присылал почти ежедневно. Дейзи обычно ограничивалась ответами типа «жива-здорова», но однажды сама проявила инициативу и отправила два довольно длинных «послания», в которых подробно рассказывала о своих занятиях и своих исследованиях. Оба письма заканчивались словами «Люблю, Энн». Девушка всегда использовала такую концовку, не вкладывая в нее ничего особенного. Лишь изредка она употребляла выражение «с наилучшими пожеланиями» и еще реже «искренне Ваша».

В отличие от предыдущей, эта весна радовала Дейзи. Девушка была веселой как никогда. Даже вечером, после работы она вприпрыжку носилась по квартире, не чувствуя усталости. Дейзи открывала все окна и наслаждалась весенними ароматами, благо воздух в ее районе был чистым. Она спала как младенец, а утром делала зарядку, с начала апреля на балконе. Сколько раз Дейзи жалела, что в ее доме под Бостоном не было лоджии! Теперь у нее был небольшой балкончик, с которого она осматривала окрестности и здоровалась с соседями. С последними девушка старалась не сближаться, но и не ссориться. Дейзи жила весьма обособленно, за все то время, что она провела в Детройте, то есть почти за год, у нее в квартире ни разу не было гостей.

Вскоре после того, как девушка отослала мужу по электронной почте два больших сообщения, он позвонил ей, и в его голосе звучало беспокойство. Новость, которую сообщил Лайм, была не из приятных: кто-то вскрыл его электронный ящик.

– Там было что-нибудь важное? – спросила Дейзи.

– Да нет. Твои два письма, письма по работе… Кому все это может быть интересно, ума не приложу.

– Действительно, очень странная история, – задумчиво произнесла девушка. – Посмотрим, во что она выльется.

Через несколько дней в одном из ведущих американских журналов появилась статья под заголовком «Мы считали их идеальной парой». В ней рассказывалось о любви Дейзи и Лайма. Разумеется, это была официальная версия. В центре была помещена их фотография. Девушке стоило большого труда вспомнить, что это за снимок. Похоже, их сфотографировали на выходе из Ратуши после пасхального концерта в прошлом году. Заканчивалась статья своеобразной сенсацией. Впрочем, какая статья не сообщает чего-нибудь экстраординарного? Итак, не прошло и года со смерти Дейзи, как у доктора Миллана появилась женщина.

«Ее зовут Анна, она студентка Мичиганского университета, весьма способная. Они познакомились недавно, однако она уже пишет доктору Миллану нежные письма…»

Далее шли цитаты из тех двух посланий, которые девушка недавно отправила Лайму. Это были просто формулы вежливости.

«… Что касается внешности, то она страшненькая, манеры у нее развязные, что наводит на мысли о ее поведении. За свою редкую наглость эта сирота из Олбани получила прозвище „танк“. Удивительно, что эта грубая, некрасивая девица, в которой нет и сотой доли обаяния принцессы Дейзи, могла понравиться доктору Миллану».

Девушка была немало озадачена. «Эти писаки совсем, что ли, обалдели! – подумала она. – Уже и за свободных людей взялись!» Дейзи раздирали противоположные чувства. С одной стороны, она была довольна, что Энн Литтлвуд никак не отождествляют с ней самой. С другой стороны, пренебрежительный тон статьи ее задел. Может, она переиграла? Дейзи посмотрела на себя в зеркало. Не такая уж она и страшная, не хуже других. И манеры у нее не развязнее, чем у остальных американок. Могут не беспокоиться, она будет защищаться как Энн Литтлвуд. В конце концов Дейзи рассмеялась. Все-таки люди удивительно слепы! Не видят, что «сирота» из Олбани и певица из Бостона – одно и то же лицо.

Лайм позвонил ей в тот же вечер.

– Энн, нам нужно встретиться, – коротко сказал он. – Ты можешь завтра часов в восемь утра на вокзале Анн Арбора?

– Да, могу, – так же коротко ответила Дейзи.

– Тогда до завтра. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Дейзи снова прочитала статью. На сей раз ей стало весело. Впервые в жизни она попала в скандальную хронику! Да еще в двух лицах – как прелестная принцесса Дейзи и наглая Энн Литтлвуд! Вот так история!

Девушка нашла мужа в зале ожидания. Он был взбешен. Они отошли в самый дальний угол, Лайм бросил журнал на стол и спросил:

– Ты это читала? Какая мерзость!

– Чего ты так переживаешь? – удивилась Дейзи.

– Чего я переживаю? Нет, ты, похоже, не читала статью!

– Лайм, я сначала тоже была обескуражена, но потом подумала: ведь это хорошо, что все воспринимают меня как двух женщин, а не как одну.

– Куда уж лучше! Мы с тобой попали в скандал.

Дейзи улыбнулась.

– Но ведь это смешно, – заметила она.

– Очень смешно. Между прочим, о тебе там пишут самые большие гадости. Ну а что будут думать обо мне, и говорить не хочется. Когда я прочитал эту мерзость, так противно стало.

Он говорил нервно и быстро. Дейзи внимательно на него посмотрела и села за столик.

– Лайм, давай поговорим спокойно. Я не считаю, что должна изменить свое поведение из-за того, что кто-то считает меня развязной. Я веду себя вполне прилично. Я к тебе на шею не вешалась!

– Энн, тебя я ни в чем не обвиняю. Я вчера звонил им и сказал, что недопустимо писать о порядочной девушке в таком тоне. В общем, я их обругал. И все-таки, в кого они хотят меня превратить? В любителя молоденьких девушек?

Дейзи прыснула.

– Бедный Лайм! – воскликнула она. – Теперь твои студентки не будут оставаться с тобой наедине, опасаясь, как бы ты их не соблазнил!

– Попридержи свой чересчур острый язычок, Энн Литтлвуд! – оборвал ее Лайм. – Я порядочный человек! Если тебе нравится, чтобы о тебе писали гадости, то мне это отвратительно!

– Успокойся, Лайм, – сказала Дейзи. – Давай взглянем на эту историю с другой стороны. Забудем, что Энн и твоя жена – одно и то же лицо. Пусть это будет другая девушка. Тогда именно ее, а не твоя репутация пострадает больше всего. У этой девушки может быть парень, что он после такой статьи о ней подумает!

Лайм бросил на нее выразительный взгляд.

– Ах, Лайм, да нет у меня никого, кроме тебя! – со смехом воскликнула Дейзи. – Но у Энн Литтлвуд-то мог бы быть!

Лайм помотал головой.

– Ты меня совсем запутала. Надоели мне твои игры. Ты получаешь от них удовольствие, а я чувствую себя в дурацком положении.

– Ладно, – произнесла девушка, – давай поставим вопрос ребром: ты спал с Энн Литтлвуд?

– Не имел чести, – усмехнулся Лайм. – Сия достойная особа мне отказала.

Дейзи рассмеялась.

– Ну вот и ответ. Значит, на девушку клевещут, и ты должен ее защищать.

– Не тебе учить меня правилам чести! – воскликнул Лайм. – Хорошо, я позвоню в редакцию еще раз и поговорю уже спокойно, без нецензурных выражений. Потребую, чтобы они перед тобой извинились. Пригрожу, что иначе мы оба подадим в суд.

– Правильно. Я пригрожу им со своей стороны тем же самым. Устроим большой шум, думаю, они извинятся.

Лайм несколько успокоился и взглянул на жену довольно лукаво.

– Ну ты и чертенок, – заметил он. – Хочешь, чтобы я доказывал, что не изменял тебе с тобою самой!

Дейзи расхохоталась, но затем добавила серьезно:

– Чем больше ты будешь так думать, тем хуже. Для всех я не твоя жена. Забудь об этом. Но, пожалуйста, не надо меня ревновать. Я твоя женщина, только твоя.

– Знаешь, я вроде бы уже привык, – заметил Лайм. – Но вот прочитал эту гадость, и сразу поползли мысли: а вдруг у тебя кто-то есть, о ком я не знаю? Вдруг ты меня обманываешь?

– Лайм, что за глупости! – возмутилась девушка. – Как ты только мог такое придумать! Между прочим, там писали о тебе и обо мне, и больше ни о ком.

Он вздохнул.

– Извини. Моя мама говорила, что ревность – проклятие нашей нации. Я стараюсь держать себя в руках. Я очень тебя люблю, иначе зачем мне было бы участвовать во всех твоих представлениях? Но я уже немолод для таких поворотов, как эта статья.

Дейзи оглядела его с головы до ног.

– Ты, и немолод? – произнесла она. – Посмотри на себя в зеркало! Да от тебя все женщины без ума!

Лайм взглянул на нее с удивлением.

– Знаю из проверенных источников, – весело добавила девушка. – Если ты будешь обращать на меня внимание, мне будут завидовать черной завистью.

Лайм рассмеялся. Дейзи посмотрела на него с нежностью.

– Ну вот, наконец-то ты смеешься, – сказала она. – Не нужно принимать всякие глупости так близко к сердцу. Раз в жизни о нас написали неуважительно – ну и что? Будем защищаться как порядочные люди. Но будем помнить, что чем больше мы будем все отрицать, тем больше будет о нас слухов. Так что готовься.

– Я уже готов, – ответил Лайм.

– Вот и хорошо. Не беспокойся обо мне. Будем веселиться, ведь на дворе весна. Правда, мне сейчас некогда, надо готовиться к экзаменам.

– Как всегда, – заметил Лайм. – Скорей бы уже ты закончила!

– Скоро, скоро. Ладно, я побежала, а то на работу опоздаю. Пока, Лайм.

– Счастливо, Энн.

Дейзи влетела в библиотеку ровно в девять. Когда она вошла, девушки из ее отдела притихли и посмотрели на нее многозначительно. На одном из компьютеров лежал журнал.

– Меня обсуждаете? – громко спросила Дейзи. – Журналисты совсем с ума спятили, личные электронные ящики вскрывать начали, деловые письма выдают за любовные!

Ей ничего не ответили. Дейзи демонстративно сняла куртку и села на свое место.

– Какой-то идиотизм! – воскликнула она. – С каких пор неженатый мужчина незамужнюю девушку не может спокойно до поезда проводить!

На нее смотрели с любопытством. Наконец, одна из девушек подошла к Дейзи с горящими глазами и спросила:

– Ну а если честно, Энн, было что-нибудь, или нет?

– Ты что, совсем меня не уважаешь? – возмутилась Дейзи. – Вообще ничего не было, он до меня даже не дотронулся!

– А он тебе нравится? – не отставала ее собеседница.

– Начинается. Доктор Миллан приятный человек, выдающийся ученый и все такое прочее, он всем нравится.

– А какой он, такой же привлекательный, как по телевизору?

Дейзи пожала плечами. Последний раз она видела Лайма на экране на Рождество, и он был неотразим, но и в жизни от него было невозможно отвести глаза.

– Он очень обаятельный, – сказала она. – В общении очень простой. С ним легко.

– А что он думает по поводу статьи?

– Разведка еще не донесла? – улыбнулась Дейзи. – Мы встречались час назад. Доктор Миллан был вне себя. Он обещал меня защищать. С его стороны это очень благородно, хотя я не принцесса и не слишком нуждаюсь в его рыцарском отношении.

– Здорово.

Воцарилась тишина. Дейзи окинула всех внимательным взглядом.

– Вы все равно мне не верите, – произнесла она. – По-вашему, только знаменитые любят друг друга как в сказке и не могут друг друга забыть. Может, я тоже не могу забыть своих друзей? Может, я сейчас вспоминаю прошлую весну и как нам было хорошо вместе? Может, у меня тоже есть свои чувства! Наверное, и доктор Миллан сейчас вспоминает свою жену, но ведь и я тоже думаю о тех, кого любила! Я тоже теряла близких людей, я тоже страдала, и сердце у меня болело!

Дейзи говорила искренне и прекрасно знала, что такой ее тон всегда производил впечатление на слушателей. И на сей раз ее слова подействовали. Девушка, которая сидела рядом с ней, подошла к ней, обняла и проговорила:

– Прости, Энн. Мы не думали, что ты воспринимаешь все так серьезно. Ты была такой веселой в последнее время. Мы думали, что ты и забыла про аварию.

Дейзи улыбнулась и сказала с грустью:

– Оскорбить человека нетрудно. Одно-два грубых слова – и один становится развратником, а другая – распущенной женщиной. Но я не собираюсь огорчаться из-за каких-то идиотов. Я была веселой? Так я такой и буду. Не собираюсь раскисать! Но я никому не позволю марать мое имя и изображать из меня девушку легкого поведения!

– Мы ничего такого никогда о тебе не думали! – дружно возразили ее коллеги.

– Спасибо, девчонки. В общем, из нас троих больше всех повезло принцессе Дейзи. Судя по статье, она была просто святой.

– Наверное, она такой и была.

Впервые девушка говорила о себе как о чужом человеке. У нее было странное ощущение, и ей захотелось поскорее прекратить эту болтовню.

– Скорее всего, она была женщиной, которая любила, страдала, как и другие, – сказала Дейзи. – Но, наверное, она действительно была счастлива.

Некоторое время все молчали. Атмосфера в библиотеке была тяжелой. Дейзи решила разрядить обстановку. Она встряхнулась, приняла свой обычный насмешливый вид и произнесла:

– Слушайте, девчонки, знаете, что они хотели сказать этой статьей? Что я увела доктора Миллана у его покойной жены!

Раздался дружный хохот.

– Пожалейте нас с доктором Милланом, – умоляющим тоном добавила девушка. – Нам ведь теперь расхлебывать всю эту бредятину!

Дейзи дождалась второго взрыва хохота и отправилась писать электронное письмо в редакцию злополучного журнала.

То, что у нее в конце концов получилось, было форменным безобразием:

 
Меня зовут Энн, а не Анна,
Я сирота, но не болван.
Внешность у меня не Мерилин Монро,
Но не вам, ищейки, судить обо мне.
Не ваше дело, господа,
Кто бывает у меня
И с кем я ночью сплю.
Человека оболгать для вас так же легко,
Как зубы почистить с утра.
Но на сей раз напали вы не на ту,
Я могу за себя постоять.
Если вы не извинитесь,
То вами, писаки,
Займется федеральный суд.
Без уважения,
Энн Литтлвуд.
 

Стихи были полнейшим кошмаром, но Дейзи именно этого и надо было. У нее не было никаких способностей к поэзии, и в данном случае она руководствовалась принципом «чем хуже, тем лучше». Она отправила письмо и почувствовала удовлетворение.

Прямо перед закрытием в библиотеку зашла секретарша декана.

– Мисс Литтлвуд, – позвала она. – Миссис Андехилл просила Вас к ней зайти.

– Я сейчас приду.

Дейзи собрала сумку, выключила компьютер и сказала на ходу:

– Ну вот, меня уже вызывают к начальству. Черт бы побрал этих журналистов!

– Удачи тебе, Энни.

– Спасибо.

Декан ходила по кабинету взад-вперед с чрезвычайно серьезным видом. Дейзи вошла и с порога сказала громко:

– Здрасьте!

– Здравствуйте, Энн, – произнесла декан.

– Вы позвали меня из-за статьи?

– И из-за нее тоже.

– Я не знаю, что Вам сказать. Я не собираюсь ни в чем оправдываться.

– Я от Вас этого не жду, – заметила миссис Андехилл. – Я хочу, чтобы Вы знали, что мне было очень неприятно читать про Вас гадости.

– Спасибо, – чуть наклонив голову, сказала Дейзи. – Я второй день думаю об этой статье и не могу определить, как к ней отношусь. Иногда я начинаю смеяться до упаду, а иногда мне становится жутко противно.

– Я Вас понимаю. Есть от чего.

Они замолчали. Впервые Дейзи чувствовала неловкость в обществе декана. Но именно этой уважаемой женщине она должна была в очередной раз поведать легенду о чистоте своих отношений с Лаймом.

– Миссис Андехилл, может, хоть Вы мне поверите, – начала Дейзи, – но на той конференции у нас с доктором Милланом вообще ничего не было. Он даже до меня не дотронулся. Мы прощались за руку, это все видели…

– Энн, в чем Вы хотите меня убедить? – с улыбкой спросила декан. – В том, что доктор Миллан – порядочный человек? В этом я не сомневаюсь.

Дейзи тоже улыбнулась.

– Я вообще не понимаю, о чем эта статья, – сказала девушка. – Я не вижу, откуда здесь может вылезти скандал. Я ведь не сделала ничего дурного. Даже если бы в этой истории была хоть доля правды, что в этом особенного? Я ведь не разбиваю семью, не отрываю отца от детей. Они цитировали мои письма, и каков их козырь? Я написала доктору Миллану «Люблю, Энн». Но я же всем так пишу! Слушайте, миссис Андехилл, если бы я Вам написала «Люблю, Энн», они, что, подумали бы, что мы лесбиянки?