Читать книгу: «Лизонька», страница 4

Лизонька плавно переходила из романа в роман.

От одного кавалера, к другому.

Мы были детьми, эта часть жизни взрослых людей нам была неведома.

Но то, что кавалеры у Лизоньки были – факт. Однозначно.

Всем бы таких! Никто бы не отказался.

Чем она их заинтересовывала и удерживала? Загадка.

Перевалив за пятый десяток, а потом и за шестой?

Как это происходило, где? Не берусь сказать.

Свидетелем не была.

Что было решающим фактором для знакомства и общения?

Ее должность? Благосостояние?

Материальное положение? Безграничные возможности?

Связи? Знакомства?

Директорская машина?

Или же личное обаяние? Харизма? Черты характера?

Доброта и человечность? Простота?

Покупала она их, или подкупала?

Восхищала или соблазняла?

Все было пристойно.

Не подумайте чего.

Рестораны и цветы.

В ресторане «Сказка» Лизонька была постоянным посетителем.

Нравилось ей заведение.

Мужчины менялись, а ресторан «Сказка» и Лизонька оставались.

Мы там были однажды.

Лизонька на свой юбилей приглашала. Как избранных. Соседей.

Все достойно.

Витражи. Живая музыка. Атмосфера. Прохлада.

Скатерти накрахмаленные. Салфетки.

Бокалы. Сияющие.

Лизонькины вкусы все знали.

Любимые блюда приносили без меню.

Быстро.

В глаза заглядывали.

В пояснице прогибались.

Приборы меняли часто. Как положено.

Это для нас она была соседкой.

Доброй. Домашней. В халате и тапочках.

А для всех прочих – директор магазина. Елизавета Игнатьевна.

Крупного. Областного. Знаменитого.

Нужный человек. Полезный.

Ключевой в списке контактов.

Кавалеры были на машинах. Всегда.

Видимо, отбор какой-то. Селекция.

Доступ к телу, только при наличии машины.

Газ-24. «Волги».

Черные. Белые. Блестящие. Как дельфины.

И даже зеленая была. Как крокодил.

Длинная и зеленая.

Тормозили у подъезда.

Выгружали Лизоньку. И цветы. Охапками.

Смеялись. Прощались. Ручки целовали.

Ночевала Лизонька всегда одна.

Наверное, правило у нее такое было.

Мы с сестрой смотрели с балкона.

Наблюдали. Сверху. Ждали. Как стервятники.

Знали, что сейчас Лизонька постучит в дверь нашей квартиры.

Спросит сигаретку. Покурить. Перед сном.

Много позже я поняла, что стрельнуть сигаретку у инженера и философа, было лишь поводом зайти к нам.

Ритуалом. Ежевечерним.

Узнать, как дела.

Принести нам вкусностей.

Пожелать спокойной ночи.

P.S. А сигареты у Лизоньки были свои. Всегда. Блоками.

Это я точно знаю.

Лизонька. Часть 9. Страсть.

Была у Лизоньки страсть.

Большая любовь.

Любовь. С большой буквы.

К фотографии.

Не в смысле фотоаппарат и фотографирование.

Поиск натуры. Свет. Ракурс. Настроение.

Портреты и пейзажи.

Нет!

У нее даже фотоаппарата не было.

Только как объект для фотографа.

Фотографий у Лизоньки было много. Очень.

Студийные и любительские.

Явно постановочные и экспромтные.

На отдыхе и в трудах.

С группой лиц и портретные.

Лизонька коллекционировала воспоминания.

Моменты своей жизни.

И свои изображения. Как кинозвезда.

Хранились фото в больших конвертах. По тематикам и событиям.

В альбомах. Хронологически.

Часть была оформлена. И даже фигурно обрублен край фотографии.

Ровненько. Заботливо. Причудливо.

Вклеена под уголок. Намертво.

Часть просто ждала часа, когда ими займутся.

Рассортируют.

Переберут. Систематизируют. Подпишут.

Фотографиям был выделен целый шкаф.

Книжный. Большой. Двухстворчатый.

На фотографиях царила Лизонька.

В красивых платьях. В новых шубках.

Разных. Цигейка. Мутон. Нутрия. Козлик. Дымчатый.

Лизонька и сумочка.

Лизонька и туфельки. Ножки бутылочками.

Лизонька в брючном костюме. Кримпленовом. Около «Волги»

Лизонька на отдыхе. На югах. В Ялте.

В Югославии. В санатории. На море.

Лизонька в Болгарии. Лизонька с розами.

Лизонька на работе. Инспектирует отделы.

Лизонька с букетом.

Лизонька-блондинка. В парике.

Лизонька под пальмой. С обезьянкой.

Лизонька с кавалером. Брюнетом. Усатым.

Лизонька с сослуживцами. На отдыхе.

Лизонька в кабинете. В директорском кресле.

Лизонька с кавалером. Другим. Следующим. Гитара.

Лизонька за праздничным столом.

Таких было особенно много.

Были фото с надписями. Пожеланиями.

Наивными стишками.

Были там и фотографии нашей семьи.

Тесно наши судьбы переплелись.

Не родственники, но точно больше, чем просто соседи.

Мама наша. Выпускница.

Фартук белый. Коса. Лизонька рядом. Обнимает.

Провожает в большую жизнь.

Свадьба моих родителей.

Лизонька по центру. Как родной человек. Близкий.

Улыбается. С цветами.

На дворе декабрь. У всех в руках чахлые гвоздички.

А у нее огромный букет. Розы.

Нашла ведь где-то в такую пору. Достала.

Удивила. Украсила праздник.

Мы с Лизонькой на первомайской демонстрации.

С флажками и шариками.

Лизонька в мохеровом берете.

Королевский мохер. На заказ ей вязали.

На ветру, как одуванчик. Модно.

Фотографии из роддома. И меня Лизонька встречала.

И сестру мою. Младшую.

Всегда рядом была.

Фотографии на мосту. Ледоход. Яркое солнце. Мартовское.

Мне поручили следить за младшей сестрой.

Держать ее крепко. За руку. Не отпускать.

Мост. Река. Опасно.

На фотографии только я одна стою с серьезным видом.

У меня задание. Поручение. Держу.

Жмуримся от яркого солнца.

Лизонька в очках модных. Солнцезащитных. Смеется! Весна!

Некоторых фотографий в нашем семейном архиве не было.

А у Лизоньки были. Сохранились.

С каждой фотографии Лизонька задорно улыбалась золотыми зубами.

Светилась. Мечтательно. Игриво. Кокетливо.

И ручки по-разному складывала. И ножки выставляла в кадр.

Позировала.

Хотелось ей поймать мгновение. Сохранить себя молодую и цветущую.

Может показать кому хотела. Спустя годы.

Подтвердить реальность.

Возможно вечерами, на досуге, под настроение,

Лизонька перебирала свои изображения.

Любовалась. Вспоминала.

Как причудливо вывернулась жизнь девочки из рыбацкой деревни.

Как приподняла.

Мы с сестрой часто устраивались на ее немецком диване.

На длинношерстной кудрявой шкуре непонятного зверя.

Раскрывали альбомы. Листали тяжелые страницы.

Рассматривали. Чужую жизнь. Как сказку.

Мало было развлечений у детей.

Модницей была Лизонька.

И по ее фотографиям, с указанием даты, можно было отследить, как менялась мода.

Как росло благосостояние народа.

Как формировалась и матерела сама Лизонька.

Как из девочки с острыми коленками превращалась в женщину с тяжелой поступью.

Неспешную и внушительную.

Как менялось окружение. И интерьеры.

Увидеть детали.

Совсем мало было фотографий Лизонькиного детства.

Пожелтевшие. С неровными краями. Мутные. Детали смазаны.

Надо вглядываться.

Родители. Сестра. Брат. Поселковая школа на 3 ученика.

Учились и работали.

Подростки. Родителям помогали. Зимой рыбу ловили. Морозили.

Отправляли в райцентр. Страну кормили.

Фотографировались. На долгую память.

Лизонька всегда замирала над этими фотографиями.

Отворачивалась к окну.

Говорила, что тяжело было. Холодно. Трусов лишних не было.

Голос у нее дрожал.

Но и так понятно – бедное было детство. Военное. Голодное.

А на фотографиях все смеются.

Рыба на снегу. Горы мерзлой рыбы.

А она про голод.

И юность ничуть не сытнее ей выдалась.

Много работала. Мало отдыхала.

Фуфайки. Телогрейки. Ватники. Платки. Валенки.

Пальтишки из шинелей. Тулупчики.

Руки красные. Лица обветренные.

Сапоги кирзовые. Унисекс. И на девчатах и на парнях.

Гармошка. Все улыбаются.

Много было фотографий у Лизоньки.

Большая. Длинная жизнь.

Мы ее только как соседку можем вспоминать. Добрую и отзывчивую.

А были пласты жизни, о которых мы даже и не подозревали.

Но они кем-то фиксировались. Сохранялись.

Я увидела потом эти фотографии.

Небрежно сваленные в углу большой комнаты.

Пустой. Гулкой.

Лежали рассыпающейся, неустойчивой горой.

Зыбучей. Оплывшей.

Видимо, выкинули, когда книжный шкаф освобождали.

Перед выносом.

Чтобы транспортировать легче было.

Да и кому они нужны? Или интересны?

Эти чужие фотографии. Свидетели. Протоколы.

Раскадровка прошедшей жизни.