Читать книгу: «Месть Порченного, или Как я провел это лето», страница 5
Дети
Элитная ролевая портниха Тэлька трудилась в одном из рабочих районов Риави, второго по величине и значимости города на материке. Од рвался поехать к ней один, но Зарий настоятельно рекомендовал ему взять с собой кого-то из эльфов. И уже проезжая мимо гипермаркета на окраине города мы поняли, зачем. На невероятных размеров парковке возле длинного торгового ангара практически не было больших, типично орочьих, автомобилей. Зато разных форм сияющих перламутром и глянцем эльфийских легковушек теснилось так много, что издали стоянка походила на россыпь крупного жемчуга.
Несмотря на свои гигантские размеры, город изобиловал парками. Эльфы вообще любят окружать себя лесопосадками в ущерб новостройкам. Навигатор Ода сводил нас с ума, настоятельно рекомендуя свернуть с пешеходного маршрута. Время от времени на нас строго поглядывали конные стражи. Оно и понятно. Мы с моим другом представляли весьма специфическое зрелище. Но, к счастью, Риави, хоть и населен в основном эльфами, привычен к разного рода неформалам. Во всяком случае такого количества «модных штучек» с побритыми висками и в татуировках, я дома не видел. У нас в этом отношении довольно консервативный город. Туристов вокруг тоже почти не было. Да и на что им тут смотреть? Сюда едут за дорогими вещами, за большим жалованием или на работу в научный центр ЭЛНА, Эльфийскую лабораторию нано-технологии. Надо объяснять, что орков с гномами туда не принимают?
Плутая неудобными асфальтовыми тропами, мы выехали к огромной городской школе. Я первым разглядел детишек, стоящих на пороге, и попросил остановиться. Од пожал плечами, но спорить не стал. Лето – время инициации у эльфов. Свою я помню, как будто это было вчера. Волновался я так, что у меня пошла носом кровь. Вот, спрашивается, с чего бы? Надо всего лишь отдать свой первый долг согражданам на бесплатной общественной работе. Сейчас эльфийский десятилетний малыш практически ничем не рискует. Времена нынче не те, что после Битвы. Нам прочитали длинную лекцию об ответственности, и отправили на сутки мыть посуду в рабочую столовую для орков на окраине порта. С одной стороны это первый раз, когда ты не ночуешь дома и не находишься под наблюдением. С другой, свой дом я из порта прекрасно видел, и мог в любой момент туда сбежать. Но не стал. Потому, что инициация это важная веха в жизни эльфа. С этого дня он сам начинает принимать решения и нести за них ответственность.
История этого обычая уходит своими корнями в Битву Четырех Сил. Вернее в последовавшие лет через триста после неё восстания орков. Орды грязных, одетых в лохмотья шахтеров, в которых постепенно превратились наши побежденные противники, штурмом взяли городские ворота. Перебив голыми руками и шахтерскими инструментами стражу, они двинулись ко дворцу Владыки Танатия, круша все на своем пути. Была ночь, и дворец пробудился от зарева пожаров. Уже поднялись по тревоге рыцари. И выступила навстречу напирающим оркам тяжелая конница. Но Владыка недаром прослыл великим дипломатом и хитрецом. Он выслал к восставшим парламентера, чтобы вызвать на поединок их вожака.
Предводитель восставших орков, Унор, поверив эльфийскому королю, подошел к самой дворцовой лестнице вместе с небольшим отрядом таких же, как он сам обозленный и уставших от непосильного труда рабочих. Традиция пожизненного найма не сегодня зародилась, знаете ли. Владыка вышел к ним, одетый в сияющую броню, и вооруженный одним из лучших мечей в королевстве. Одновременно со всех сторон к пришедшим обратились спрятавшиеся на стенах лучники и арбалетчики. Ничто не могло спасти восставших орков, кроме чуда. И таким чудом оказался десятилетний царевич Алланад. Он выбежал на лестницу, встав между своим отцом и орком Унором, со словами: «Государь! У них тоже есть дети!»
Собственно, на этом красивая часть истории заканчивается, и начинаются трудовые будни нашего нынешнего Владыки. Традиция обмениваться малолетними детьми существует у орков с незапамятных времен. Эльфийский принц ушел к ним добровольно, и был в эту систему принят безо всяких исключений и поблажек. Мой дед уже не застал классическую инициацию, и не провел целый год в рабстве у орков. Тогда этот срок был сокращен до полугода. Отец работал на благо обездоленных только месяц. На долю моего поколения выпадает один единственный день. Я никогда не спрашиваю Ода, как прошло его детство в чужой семье. Об этом и так можно судить по отпечатку железной пряжки ремня у него на спине. Год, проведенный будущим правителем на орочьих шахтах, многому его научил. Тощий и вымотанный, наголо остриженный, он вернулся во дворец с готовым списком законопроектов по улучшению положения завоеванного народа. Владыка и сейчас, спустя семьсот лет все ещё лично курирует этот вопрос. Правда, он уже начал поговаривать об отречении. Но те два раза, когда Алланад выходил на вече и слагал с себя венец, собрание перворожденных ему отказывало. Это мы с Таном можем свалить в уединенные северные земли, лежащие за Вечным морем, когда нам захочется. У Владыки такого права нет.
Я обернулся, чтобы украдкой взглянуть на своего друга. Од равнодушно наблюдал, как стайку детишек после торжественной речи усаживают в маленьких белый автобус, чтобы отвезти куда-то на окраину. В столице принято ездить на пока ещё работающие шахты, так уж исторически сложилось. Йени говорит, что у них в деревне дети просто идут работать в поле. Эльфийские и орочьи без разбору. У гномов и людей никакой инициации нет, представляете? Но люди вообще странные. Они, например, никак не влияют на природный цикл своими молитвами, но все равно ходят в храмы. В школе на природоведении даже опыт такой ставят, специально для детей. Дают эльфам небольшую делянку с пшеницей, и предлагают молиться на ней в течение недели. Обычно за это время между колосьями прорастает сорная трава, на которую перебегают всякие вредители, а сама пшеница начинает неистово переть вверх. Так школьникам объясняют роль и значимость эльфов в природе.
Мою значимость в этой поездке трудно было недооценить. Тэлька жила в доме с небольшой дверью, предназначенной для людей. А кнопки на домофоне были такие маленькие, что Од никогда не смог бы набрать на них нужную комбинацию цифр. Дворик был небольшой, тенистый. Лишенный парковки за ненадобностью. У входа было кое-как цепями прикручено несколько велосипедов и пара самокатов. Стояла чья-то уродливая детская коляска. Прямо на газоне у подъезда росли тыквы и кабачки. В общем, невооруженным взглядом было видно, что проживают здесь в основном гномы.
Лифт тоже был крошечный. И такой страшный, вонючий и темный, что я предпочел подняться по лестнице вместе с орком. Там тоже было тесно. На каждом этаже был ящик с картошкой. Судя по запаху, разных сортов. Многие жильцы отгородились от соседей прозрачными решетчатыми стенками, и складывали в эти закутки не помещающийся в квартиру хлам. Мне показалось, что я видел в одном из таких закутков собачью конуру. К счастью, нужная нам квартира была не на последнем этаже. А захламленность – типичная черта гномьих поселений. Насколько я знаю гномов, в городе они захватывают крыши, подвалы, смежные постройки, присоединяя их к своему законному жилью. Те, кто живет в районах с тесной застройкой, ухитряются строить что-то вроде длинного моста между соседними домами. А владельцы квартир на первых этажах зарываются под землю. Гномы, они копать любят.
Портниха встретила нас неприветливо. Мы оторвали её от работы. Од, сильно ужавшись и пригнув голову, протиснулся следом за мной в полутемный коридорчик, где валялись лыжи, тазы и стоял в уголке старый шкаф. Здесь тоже было два ящика с картошкой, а между ними высился свернутый, пахнущий кошками, ковер. Оттуда мы попали в не шибко прибранную квартиру-однушку. Все здесь было подчинено рабочему графику Тэльки, оказавшейся маленькой даже по гномьим меркам женщиной с рыжей короткой, но уже густой бородой. У неё за спиной, возле крошечного продавленного дивана стояла старенькая детская кроватка. Но все остальное место занимал большой гладкий стол. По стенам висели какие-то картонные и бумажные детали с надписями. Доски с насаженными на гвозди огромными катушками. В углу, на обтрепанном манекене, было наброшено что-то мешкообразное в черно-белую полоску. Тоже на какую-то тюремно-криминальную игру. И везде, куда не глянь, лежала свернутая черная кожа. Многим нравится этот специфический запах, но меня он немного смущает. Я натуральную звериную кожу не ношу.
Од, обменявшись с хозяйкой несколькими фразами и короткими ролевыми приветствиями, поинтересовался, нельзя ли купить уже готовую куртку человечьего размера. Друг проездом в гости пожаловал. Игра в соседнем лесу простаивает. Тэлька выслушала его, но покачала головой. Все, что она в прошлом году сшить успела, уже разобрано. Да и за новое заплачено. Нет. Из цивилов, то бишь, народа, никакого отношения к ролевому движению не имеющего, никто таких курток не покупает. Клиенты на один заказ её не особо интересуют. Искусственной кожи она сроду даже пальцем не касалась. И дешевые натуральные куртки ей как портнихе, шить не выгодно.
– Я одна ребенка тяну, – кивнула она в сторону кроватки, шмыгнув носом, – на мне и хозяйство, и магазины, и работа. Матери в деревне помогать надо. Мне много дешевых тряпок шить – только лишняя морока. И ущерб для репутации. Сошью десять хороших курток – и полгода свободна. А вы, чем по городу мотаться, топливо тратить, найдите-ка лучше на этой игре продавца одного. Он у меня уже второй год все подчистую выкупает. Софира знаете небось?
Мы с Одом переглянулись. Кто же не знает Софира?
Не может быть
Не может быть!
Это была единственная реакция собравшихся на наши с Одом новости. Время шло к вечеру. Ребята давно уже наигрались, искупались и ждали нас в тюремной локации. Все, кроме Зария, качали головами. Софир находился на вершине игровой иерархии. Он был тем редким типом ролевика, который не просто мается дурью на полигоне, решая (или усугубляя) свои эмоциональные пролемы. Он был полностью интегрирован в ролевой мир. Здесь у него были уважение и признание. Тут он зарабатывал деньги и немалые. Скорее всего по всей стране проживало несколько десятков девушек всех рас, считающих его своим суженным. И когда я говорю «всех рас», я не преувеличиваю. Такие, как он, никогда не устраиваются на «настоящую работу». Ролевая игра и есть его работа. Лес – стены его конторы. Палатка – его кабинет. А дом он, скорее всего, рассматривает только как склад для товара и место, где можно принять ванную.
Ролевики его уровня обычно сильно выделяются на полигонах. Прежде всего возрастом. Как ни крути, а ролевуха, это движение для молодых. Так что если здесь вы видите перед собой старого человека, гнома с длинной бородой и морщинами или орка, потерявшего все зубы, знайте – это патриархи ролевых игр. Таких единицы. Их имена на слуху. А сами они передвигаются от локации к локации, рассказывая молодым о том, как они однажды… Когда я начинал, мне тоже казалось, что я стану таким стариком. Только когда мне самому пришло время уходить, я начал замечать, что эльфы в ролевом движении после учебы не задерживаются. И это к лучшему. Пожилые эльфы жуткие зануды. Да и не это сейчас важно. Важно понять, что ветеранам ролевухи не нужно как-то ухудшать ситуацию на полигоне. Ролевая жизнь устраивает их в своем естественном виде. Никому из них и в голову не придет торговать на игре наркотиками, воровать или убивать.
Зарий придерживался иного мнения, на которое его навели слова Йени. Да, Софир прекрасно ориентируется на игровом полигоне. Знает здесь все входы и выходы. Наверняка дружит со всеми мастерами. А где дружба, там и послабления. Место в хорошей локации, Свободный стол в центральном ресторане. Досрочный выход из мертвятника без отработки. Или информация о том, как будет упакован игровой наркотик. Для стража наш герой не был заслуженным ветераном ролевого движения. «Порченный» мог заиграться. Что, если мир игровой криминальной тусовки в его сознании давно сросся с реальностью? Денег никогда не бывает слишком много. Быть может, у ролевого торговца выдался неудачный год, а тут выпал случай подзаработать. И хорошо, если только случай, а не стабильно работающий канал поставок. Полигоны никогда не охраняют наряды стражей. Так, один-два местных сотрудника. В нашем случае, деревенских. Кому это знать, как ни старому заслуженному ролевику?
В какой-то момент Зарий с Йени объединились и не слабо закусились с игроком из тюремной команды, который давно играл с Софиром на разных полигонах и знал его лучше прочих. Когда спор уже вышел на ту стадию, после которой принято хвататься за игровые ножи, что-то тихо просвистело в воздухе. Раздался звук от двух разрывов игровой пули. Один глухой, от попадания в лацкан игровой куртки. А второй вязкий, чавкающий. Гномиха ойкнула и смачно выругалась. По её лбу плавно стекала алая синтетическая краска. Страж привычным жестом вытолкнул вперед себя стол, прикрываясь им от возможной повторной атаки. Опытные игроки попадали на землю и ползком юркнули к нему. Я оказался со всех сторон прижат расписными телами орков. Из-за давки Тана нигде не было видно. Стоять осталась одна девушка.
– А если бы в глаз?! – возмущенно выкрикнула она в темноту леса, откуда прилетел «контрольный».
Зарий, на которого тоже попали алые брызги удивленно наблюдал в щель между плохо подогнанными досками столешницы, как Йени рвет свой игровой паспорт. В его понимании мы находились на какой-то невидимой территории, раз на воротах мастерский чип и сюда не заходят чужие. Но всем остальным было ясно, что карантин вовсе не делает ролевую тюрьму незаметной для остальных игроков. Вот если бы мы сидели в пожизневом лагере, тогда другое дело. Но раз уж шумная перепалка происходила на тюремном дворе, извольте соблюдать правила. Гномиха нервным движением выхватила из кармана не слишком белый хайратник, обмотала им лоб и молча удалилась, сопя от возмущения. В лагере повисло тяжелое молчание. Кто мог заказать это убийство? Я тут же вспомнил, как видел уходившего отсюда Софира и дискуссия о его виновности продолжилась, правда, уже шепотом.
Ночью мне не спалось. Од остался в тюрьме. Удивившись тому, что на их территории произошло заказное убийство, команда покойного Арка предпочла не спорить с судьбой и вновь включилась в игру. Нашего друга послали в мастерятник выяснить подробности. Йени не возвращалась. Скорее всего, в мертвятнике её накрыло очередным игровым приключением. Или она с кем-то познакомилась, и вообще ночевать не придет. Не то, чтобы я ревновал или нервничал. Просто не люблю ждать шагов возле своей палатки. Пусть лучше моя бешенная подруженция ведет своих кавалеров сюда, в наш лагерь. Так мне будет спокойнее. А так я всю ночь могу проваляться в палатке, прислушиваясь к звукам ночного полигона. И как нарочно где-то в ближайшем подлеске еле слышно беседовали. Такие отдаленные разговоры для моего уха так же неприятны, как писк одинокого комара в темноте. Я потихоньку выкатился из палатки и пошел на голоса.
Первое, что я увидел, это прислоненное к дереву ружье Тана. Мой друг о чем-то беседовал со стражем. Собака Тефтелька меланхолично лежала у ног своего хозяина, и её длинные уши покоились на поникших листьях и траве. При видя меня псина подняла голову и негромко тявкнула. Тан обернулся и я удивился тому, что его лицо не светится в темноте. Совсем как у стража. Казалось, что беседуют два человека. Я сам несколько раз порывался купить такой маскирующий крем. Не только для игры. Но меня отпугивала цена. Проще научиться быстро бегать от хулиганов. И вот оказалось, что несколько лишних нолей в ценнике не способны напугать ролевика. Это же для дела. Вот только для какого? Страшная догадка поразила меня настолько, что я в первое мгновение не мог говорить. Тан упрямо поджав губы, снимал черные перчатки.
– Ты что, стрелял в Йени?! – от возмущения у меня немного ломался голос.
– Так надо, – твердо произнес Тан, – Она со своей кипучей энергией может все испортить. Её нужно было ненадолго устранить.
– Она тебе этого не забудет, – предупредил я.
– Есть вещи много хуже, – вздохнул Тан, – теперь, когда Ода больше не подозревают, Йени готова загрызть любого. Софир ей просто не нравится. За то, что человек. И за то, что смог в ролевухе нормально пристроиться, а ей после учебы придется уйти. Но это же не повод отправлять кого-то на каторгу, правда?
– Что, если он действительно виноват?
– В любом случае будет суд, – попытался вклиниться Зарий. Но его примирительный тон возмутил меня больше, чем предательство друга. Я резко развернулся, и не разбирая дороги ринулся в сторону мертвятника.
– И что они ему предъявят? – кричал мне вслед Тан, – куртку, купленную без расписки из магазина? Допустим, Телька подтвердит, что Софир все выкупил. А он скажет, что клифт на игре сбондили*. Ты в его палатке белого порошка не видел, обыск в лагере ничего не дал. Единственный пакет с наркотой нашли у гномов. А что, если это маленькая часть большой партии? И пока стражи будут с шумом арестовывать Софира, его подельники спокойно поедут продавать свою отраву в другое место. А если и дома у нашего героя ничего не найдут, то и вовсе отпустят. Куртка вообще ничего не доказывает!
Я уже не слушал. Это маленькое предательство навело меня на мысль, что ради рекомендации в ЭОНАРК мой друг Тан однажды переступит и через меня. А чего стесняться? Мы с ним в учебе не из первых. Впереди целый батальон желающих служить в спецподразделении. И если меня туда не примут, а меня не примут, Тан окажется на заветном рабочем месте один. Сложно сказать, будет ли его мучить совесть. Ведь в остальном он прав. Ему дорога в столицу, а мне в местный участок, охранять улицы от карманников. Что же, зато я не предавал своих друзей. За этими невеселыми размышлениями я не заметил, как миновал половину дороги до мастерской локации. Подлесок здесь был порядком вытоптан. Да что там, между деревьями уже наметились протоптанные тропки, шириной с городские пешеходные дорожки. И поэтому, когда я упал, то сперва не понял, об какой корень споткнулся. Мне даже показалось, что меня сбило порывом ветра. И если бы не странно заломленная за спину рука, я ещё долго бы комплексовал по поводу своего веса. Но тут прямо перед моим лицом пришла и улеглась собака породы бигль.
– В этом пакете тысяча "доз", – голос Зария у меня над головой был удивительно спокойным и тихим. Я попробовал вырваться, но страж удержал меня почти без усилий, – Такова цена ошибки стража. Я никому здесь не желаю зла. Но я ДОЛЖЕН найти виновного. Не абы кого, не того, кого не жалко или некому защитить. ВИНОВНОГО! И на это у меня только одна ночь. Потом все разъедутся, и я уже ничего не смогу доказать. Решай, парень, что для тебя важнее. Выберешь дружбу, не беда. Это не плохо, дружить. Тебя просто вывезут с игрового полигона чуть раньше. Или можешь помочь следствию.
Тан ожидал меня возле палатки. Он смыл свою краску и лицо его сияло белесым светом, похожим на лунный.
– Ты в ЭОНАРКЕ будешь по нам скучать? – спросил я, давая понять, что временно принял его сторону.
– Уж если кому и светит столичная должность, – усмехнулся мой друг, – так это Йени. Я ещё никому не говорил, но я хочу остаться дома. И в ролевухе, если получится.
– Ты серьезно? – наверное у меня от удивления дрогнули кончики ушей, – а семья твоя как же?
–Им важно, чтобы я был счастлив, – тонко улыбнулся мой друг, – и что дурного в том, чтобы в моем родном городе стало на одного хорошего стража больше?
Я пожал плечами. У нас в доме карьера это все. Отец у меня профессор ЭЛОГЕО, эльфийского института геологии и природосозерцания. Мама почетный член "Академии красоты мира". Эти двое сына родили не для того, чтобы он со счастливым лицом патрулировал окрестности порта.
– Поэтому для меня очень важно, – продолжал Тан, – чтобы ролевое движение существовало. Пусть со временем я сам отойду от игр. Стану старым занудным седым и строгим. Но я был счастлив здесь. И я не могу допустить, чтобы моё поколение ролевиков стало последним. Чтобы один преступник, решивший тут что-то спрятать, не оказался из наших. Понимаешь? Я не хочу обвинить Софира. Я хочу его оправдать. Решай быстро, времени у нас до утра. Ты со мной?
– С тобой, – кивнул я, – что надо делать?
* Куртку на игре украли (феня).
