Читать книгу: «Пробуждение», страница 16
Главным было другое. Машина включилась. Ей дали координаты, поставили цель. Она заработала.
Сначала артподготовка, увертюра штурмового броска. В городе она – всегда сложность. Слишком близки позиции противника, слишком велик риск угодить по своим. В дело идут танки, самоходки и минометы. Тяжелые пушки, «Ураганы» и «Грады» на отдыхе.
Работали по заранее выявленным точкам в квартирах, по крыше минометным огнем. Однако артиллерия – наука неточная. Попасть «в окно на восьмом этаже в третьем подъезде» получится далеко не всегда. Что-то залетало прямо в гости к «хозяевам», что-то дырявило стены. «Бог войны» грохотал за спиной, из-за потрепанных домишек на передке, в которых сидели готовые к штурму бойцы. Постоянно то тут, то там взрывались облаком пыли и кирпичного крошева окна верхних этажей и балконы. Дыры от снарядов в стенах кричали, словно безумные рты. Лопались во всём доме и осыпались со звоном стёкла. Над крышей вставали султаны разрывов. Занимался огонь, поднималась вверх черная копоть. От полученных ран дом быстро принимал вид чуждый и нежилой.
Последние минуты артподготовки. Группы прикрытия уже берут на прицел все участки обстрела, штурмовые – в последний раз проверяют боекомплект, переминаясь с ноги на ногу в нервном томительном ожидании. Вот сейчас, совсем скоро – нырок под канаты и бой. Но пока – гремит «бог войны», бьют по ушам плотные взрывы, тянется, тянется время.
Наконец – команда. «На изготовку!». Вместе с последними залпами, вслед за огневым валом – бросок! Группа из десяти человек, рассредоточившись, бегом устремляется через улицу к белым обшарпанным стенам. Их цель – торец дома, слепая зона. С собой две кувалды и лом, пластид, РПГ, без меры гранат. Бег тяжелый, в современных доспехах: каска, броник, подсумки, разгрузки. Кровь стучит в голове, дыхание частое. Секунды, полные адреналина.
Не дожидаясь противника, прикрытие начинает беглый, плотный огонь. В это же время, ломая хрупкий забор, из частного дворика выезжает на скорости танк. Остановился, прицелился – выстрел! Дуло с грохотом плюнуло огненной сталью, корпус качнулся назад. Торец одного из домов взорвался облаком пыли. Дыра для прохода. Маловата. Еще выстрел! Разбитый кирпич летит во все стороны. Теперь в самый раз. Танк скрывается вновь во дворах – он легкая цель для тех, кто затаился на крыше. А группа уже на полпути к цели. Кажется, всё пройдет гладко, и ни одна огневая так и не успеет ожить. Но она оживает. Из нижнего этажа, разбивая первыми пулями в щепку деревянные рамы, бьет очередью пулемет. То ли скрытый для штурма секрет, то ли кто-то уже успел сбежать вниз. Враг атакует кинжальным беглым огнем – предельно опасным. Крик «Ложись!», сдобренный матом – и все разом, словно по групповому рефлексу, упали на землю. Сергей бежал в последнем ряду, успел увидеть – кого-то задело. Двое рухнули неуклюже, боком, словно после удара. Остальные бойцы не теряются, тут же с лежки открывают ответный огонь. Но пулемет бьет из глубины комнаты, достать его тяжело.
Это проблема. У них две-три минуты на то, чтобы пробежать улицу до того, как оклемается враг. Еще короткое промедление, и весь дом ощетинится стрелковым огнем. Их спасает вновь появившийся танк. За спиной у них ухнуло, распластанными по асфальту телами они ощутили, как дрогнула под ними земля. Квартиру, из которой бил пулемет, разносит в кирпичную пыль. На бойцов дохнуло жаркой упругой волной. Через секунду в разбитом жилище занимается пламя, и тянется вверх черный дым.
– Подъем! – хрипло орет во всю глотку Сергей, – раненых под плечи! Пошли! Давай, давай, давай!!!
Он первым встает, словно от своего же призыва, за ним поднимается группа. Одним из раненых был Остап, его зацепили в плечо, но он, сжав зубы, бежит сам. Другого пуля ударила в ногу – его подхватил Лихой, и в три ноги они устремились к проему. Сергей, держа автомат наготове, замыкает группу – он ждет еще сюрпризов, но их, к счастью, не будет. Впереди него красный, запыхавшийся, тяжело бежит Дмитрич.
Через полминуты они оказались у торца здания, в слепой зоне обстрела. В пробитый танком проем полетела граната. Гулкий разрыв, облако пыли и кирпичных осколков – и прямо в поднявшуюся взвесь – две беглые автоматные очереди. Как только появилась видимость, первые пары, держа оружие наизготовку, заходят в проем, в торцевую квартиру. Через несколько секунд подают знак – всё чисто. Группа оказалась внутри.
7
Один из секретов удачного штурма – скорость. Нельзя сбавлять темп, давать противнику передышку. Нужно жать, бить, наседать. Потому никаких пауз быть не должно.
Сергей знал это, но у них были раненые. Бледный на лицо Остап присел на компьютерный крутящийся стул, прямо поверх слоя пыли и штукатурки.
– Зацепили, демоны. Шоб им пусто было, мазепины выродки, – бранился боец, пока товарищи туго перевязывали плечо. Ругательства помогали стерпеть боль.
– В строю? – спросил у него Сергей, – огонь вести можешь?
– Як же вы без меня, командир? Хто ж вам политинформацию проведет?
Сергей одобрительно хлопнул товарища по здоровому плечу. Подошел ко второму раненому. Молодой боец, рыжие волосы, светлое лицо, от которого отхлынула кровь, выделив как-то зловеще веснушки. Лихой накладывал ему бинт, туго оборачивая марлю вокруг простреленного бедра. Белая марля тут же пропитывалась алой кровью. Боец, насупившись, закусив губы, наблюдал за медицинской процедурой.
– Что думаешь? – спросил Сергей у Лихого.
– Ковылять будет и на ком-то висеть. В бою – обуза. Надо здесь оставлять, пусть подвал пасет, пока мы наверху будем разбираться.
Сергей кивнул.
– Так и сделаем. Боец, готов послужить арьергардом?
– Так точно, – парень сквозь боль выдавил из себя улыбку.
– Хорошо. Твое дело – сидеть тут и следить, чтоб из подвала «тараканы» не полезли. Огонь без команды не открывать, связь по рации. Задача ясна?
– Так точно, – повторил боец, улыбаясь чуть шире. Ответственное задание, очевидно, пришлось ему по душе – он уже боялся, что его оставят уныло ждать окончания штурма.
– Ну, разобрались, – выдохнул командир. Бойцы стояли у стен, сидели на корточках, избегая окон, выходящих во двор. Все обратили свои взоры к Сергею.
– Чистим хаты по очереди, входим без стука, не спешим, гранат не жалеем. Смотрите под ноги – могут быть растяжки. Поехали, мужики.
8
Они осторожно отворили дверь квартиры, через которую попали в дом. На лестничной клетке никого не было. С верхних этажей доносился стук автоматов – началась перестрелка с группой прикрытия. Это хорошо – значит противнику есть чем заняться. Сергей подал знаки – двое спустились к подъездной двери, ведущей во двор, еще двое разведали подъем на следующий этаж. И там и там чисто. Вход в подвал трогать пока не стали – может быть заминирован. Оставили раненого с БК, гранатами и ответственным спецзаданием – охранять тылы.
Проверили квартиры первого этажа – двери всюду не заперты. Скорее всего их запретили закрывать хозяевам, когда они покидали жилье, чтоб не создавать проблем для маневра внутри дома. Хочешь сменить позицию – занимаешь любую квартиру.
Они пошли выше. Двигались осторожно, вдоль стен, прикрывая друг друга. Второй, третий этажи – везде пусто. Двери открыты, в квартирах всё на местах, если не считать разбитых стекол и кое-где выпотрошенных шкафов – видимо, «захисники» искали что-нибудь ценное.
Четвертый этаж – тоже чисто. Звуки стрельбы стали ближе. У всех внутри медленно нарастало нервное ожидание.
Когда зашли в последнюю квартиру на четвертом, попали под беглый огонь из других домов квартала. Сергей дал знак всем уйти от окон и затаиться. Обстрел прекратился, на несколько секунд стало тихо. Вдруг он услышал что-то странное. Не далекие звуки стрельбы, не щелканье пуль по внешним стенам или звон осыпающегося стекла. Этот звук был иной, и он исходил сверху. Хруст. Такой звук издает кирпичная крошка, когда на нее наступает тяжелый армейский ботинок.
Сергей поймал взгляд Лихого, указал ему на квартиру над ними. Тот кратко кивнул. Боец уже успел обзавестись какой-то щепочкой, которую теперь пожевывал зубами – давняя его привычка. Один за другим, избегая простреливаемых окон, они вышли из квартиры. Не копясь на площадке, распределились по лестнице. Сверху их ждали в гости.
9
Аккуратно и бесшумно первые бойцы группы приблизились к пятому этажу. Возобновившийся стрекот перестрелки помог им скрыть свое приближение. Не выходя на площадку, они взяли все двери на прицел.
Сергей махнул рукой, и бойцы открыли огонь по первым ближним дверям. Одна очередь – по центру, где может стоять человек, наблюдая в глазок. Другая в замковые механизмы – если их действительно ждут, те скорее всего заперты. Следом, не делая паузы ни на секунду, две тройки рванули к квартирам. Приоткрыв двери, бросили в щель по гранате. Два взрыва почти одновременно сотрясли этаж, две двери отбросило горячим ударом воздуха настежь. Не глядя – очередь в коридор, стремительный прорыв в квартиру, еще по гранате в дальние комнаты. Снова взрывы, грохот, потом пальба. Сергей с резервом из двух человек стоял на площадке, внутри всё кипело, хотелось тоже рвануть в одну из квартир, ударить из автомата. Но он уже привык жестко владеть собой – у командира другие задачи. В одной из квартир всё стихло, мужики возвращались. В другой, той, в которую зашел Лихой, продолжалась вялая перестрелка. Сергей взял с собой одного бойца, зашел внутрь. Просторное четырехкомнатное жилище. Коридор разворочен взрывом. На кухне в углу, в луже темной крови сидел труп. От увиденного у Сергея внутри остро екнуло, но тут же отпустило – это было тело врага. Шея, прошитая очередью, сочилась багровым, голова в каске, очках и матерчатой маске упала на грудь. На плече шеврон – черный «волчий крюк» на желтом ядовитом фоне.
Боец, шедший за командиром, спокойно и буднично наклонился к убитому, извлек из автомата и разгрузки рожки с патронами, похлопал карманы в поисках гранат, нашел несколько, забрал все трофеи.
Они прошли в зал. Лихой с еще парой человек стояли тут же, держа вход в дальнюю комнату на прицеле.
– Огрызается, гад! – как-то обиженно сказал бывалый вояка и пустил короткую очередь.
– А гранатой? – спросил Сергей, тоже взявший уже порядком обгрызенный пулями дверной проем на прицел.
– Умелый там сидит, обратно выбросит.
– Сейчас проверим на ловкость.
Все отошли, Сергей достал две кругленькие лимонки, одновременно сдернул с обеих чеку, швырнул эту «сладкую парочку» в дверной проем и тут же отпрыгнул к своим, укрывшись за стену.
Рядом грохнули почти одновременно два взрыва, но оба не в комнате, а в зале – засевший там враг успел выбросить оба «подарка». «Вот гад…» – удивленно улыбаясь, подумали про себя все: и командир, и бойцы. Подались обратно в зал, но обнаглевший от успеха противник уже пошел в контратаку – напоролись на очередь. Лихой оказался в противоположной комнате: внимательно осмотрел себя, не зацепило ли где – в пылу боя, под адреналином можно и не заметить легких ранений.
Сергей и Лихой встретились взглядами, едва заметно кивнули, без слов угадав общую мысль. Лихой снял каску, надел ее на ствол автомата и медленно, словно осторожно выглядывающий человек, выставил в коридор. Короткая очередь в то же мгновение ударила по каске, Сергей, присев, выглянул снизу и плотным огнем накрыл врага. Тот вновь ретировался обратно в комнату, огрызнувшись выброшенной гранатой.
– Ты жонглер, что ли? – задорно воскликнул разгоряченный боем Лихой. Он уже снова был в зале, щепочка в углу его рта усиленно пережевывалась.
– Иди сюда, мокша! – ответил возбужденный хрипатый голос на чистом русском, – покажу пару трюков!
– На хрен мне твои трюки?! – крикнул Лихой противнику, – я и сам ловкач!
Вдруг он чуть иначе взял автомат, навел его на дверной проем и нажал на спуск. Раздался гулкий хлопок, и Сергей увидел, как небольшая подствольная граната пролетела, едва заметная, по дуге, ударилась о стену и отскочила вглубь комнаты. Раздался короткий, удивленный и возмущенный возглас, который тут же заглушил грохот взрыва. Из проема рванул горячий воздух вперемешку с пылью, а следом потянулась белая дымка.
Лихой быстро пошел вперед, не дожидаясь подмоги. Это была его добыча, его упрямая цель. Оказавшись у входа в злополучную комнату, он перехватил автомат «по-сомалийски» и вслепую пустил за дверь очередь. На нее никто не ответил. Тогда парень достал в одном из многочисленных карманов маленькое зеркальце на тонкой изогнутой ножке. С помощью него заглянул в комнату. Мгновение внимательно и напряженно изучал ее внутренности, словно ожидая, что вот сейчас вражеская пуля разобьет его хитрую приспособу.
Но увидел то, что разом изменило его поведение. Лихой спрятал зеркальце, привычно, без особого напряжения взял автомат наизготовку и шагнул в комнату. Ничего не произошло, никто не выстрелил по нему. Лихой сделал знак Сергею и остальным бойцам – мол, можно входить, безопасно.
В обожженной взрывом комнате, откинувшись на изорванный диван, лежал поверженный враг. Его лицо, изуродованное осколками, сочилось обильной густой кровью. В нем с трудом угадывалось что-то былое, людское, однако распахнутые предсмертным ужасом глаза сохранились. На Сергея в упор смотрел один из ликов войны.
10
Первый бой окончен. Вся группа собралась на площадке этажа. Всем было ясно, что дальше будет только жестче и опасней. Тем не менее, бойцы разогрелись. Произошло главное на войне – внутренний переход в состояние схватки. Переключение. Его ощущает боксер, нырнув под канаты ринга и обменявшись ударами. Солдат – когда вступает в перестрелку с врагом.
Группа действовала решительно, не снижая темпа. Квартира за квартирой, этаж за этажом. Сергей в который уже раз убедился, что война – это работа. Тяжелая, опасная, грязная, но такая же осмысленная и понятная, как и любая другая. Священный или ужасный трепет перед войной – удел людей, знакомых с ней лишь снаружи. Тот, кто оказался внутри, кто сам стал бойцом или командиром, работягой или начальником на поле боя, быстро понимает – это работа.
Из освобожденных квартир вешали в окно белую простыню, привязав ее к батарее. Это было сигналом для группы прикрытия – переносить огонь выше, делая его более плотным, удерживая противника у огневых. Перестрелка на верхних этажах становилась сильнее.
Наконец, восьмой. Противник здесь укрепился особо сильно. Гранат не жалели, один раз ударили даже из РПГ. Солидный усатый Дмитрич, которому доверили это важное дело, выглядел с темным цилиндром как начальник КБ с чертежным тубусом. Нахмурив густые брови, он повозился с прицелом, встал на одно колено, и, проворчав: «Ну-ка, пацаны, в сторонку», – нажал на спуск. «Тубус» полыхнул пламенем, ракета плеснула в воздух горячей струей, и, словно молниеносная смертоносная птица, унеслась вглубь сильно укрепленной квартиры. Раздался оглушительный взрыв, у всех на лестничной клетке зазвенело в ушах. Под музыку этого звона мужики рванули в квартиру. Закипел жестокий и скорый бой. Громыхнула еще пара гранат, застучали очереди автоматов. Двоих штурмующих зацепило, одного легко, второго сильнее. Но квартира была взята. Сергей, зашедший внутрь после окончания штурма, оглядел все комнаты. Всевозможный мусор хрустел под ногами. Обломки шкафов, осколки стекла, куски штукатурки, предметы, выброшенные взрывами с мест обитания. Взгляд упал на лежавшую в пыли книгу. На одноцветной красной обложке скромная надпись – Андрей Платонов, «Смерти нет!». Редкий автор в озверелом бандеровском государстве – уцелел вопреки. Сергею захотелось взять книгу в руки и сразу же прочесть пару строк, но он поборол порыв и прошел дальше.
В зале был оборудован своеобразный мебельный ДОТ. Готовили наспех, когда начался штурм, но со знанием дела. Диван, кровать и наваленные сверху кресла были сложены в оборонительный вал, сейчас развороченный взрывом. За «валом» лежали двое убитых азовцев (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Сергей перелез через укрепление, перешагнул трупы и оказался в дальней комнате, представлявшей из себя склад. Помимо боеприпасов, еды и воды, в комнате было немало странных неизвестных Сергею препаратов. Аккуратные картонные упаковки таблеток и ампул, некоторые раскрытые и початые, лежали на отдельном журнальном столике.
– Наркотики, – раздался мрачный голос Остапа за спиной, – боевая химия. Обратит тебя в бесстрашного киборга. Я это видел еще на Майдане, – вдруг интонация его изменилась, стала бодрее:
– Ну шо, командир, трошки осталось, и подъезд наш.
– Еще целый этаж впереди. Последний – там будут сидеть еще крепче, чем здесь. А дальше весь дом. Как рука?
– Та нормально! – Остап расплылся в улыбке. Но потом неосторожно двинул раненым плечом, и сквозь улыбку проступила боль, солдат невольно сморщился, – Заживет, як на собаке.
Вместе они пошли к выходу. Минуя коридор, Сергей задержался на мгновение, словно вспомнил что-то. Огляделся, нашел книгу, ту самую, что увидел при входе. Присмотрелся – обложка была пробита осколком гранаты, засела в бумажной толще. Сергей поднял ее, открыл – осколок торчал из слегка желтой поверхности страниц, прямо из строк, как из плоти. Провел по нему подушечкой пальца. Еще теплый, засел глубоко, не вытащить сходу. Решив разобраться с ним позже, Сергей положил книгу в рюкзак за спиной.
– Командир, ну ты шо там? – раздался спереди голос киевлянина.
– Иду, – отозвался Сергей и вышел из квартиры.
11
Последний этаж. Жестокий и бескомпромиссный ближний бой. Снова взрывы гранат, стрельба автоматов, не утихающая ни на миг. Из дверного проема последней квартиры вдруг показался Лихой. Он был, как строитель, весь покрыт кирпичной крошкой и пылью. Однако даже сквозь этот причудливый грим проступала краснота раскаленного схваткой лица. Капли пота катились из-под каски на лоб, смешиваясь с белой штукатурной мукой. Он тяжело дышал.
– Осиное гнездо! – сказал он на выдохе. – Сложно, командир, несем потери. У них там гора гранат и народу человек десять. Встречать нас готовились. Матерые, плотно кладут, в каждой комнате по три ствола. У нас уже двухсотый, Саня – Бек. И трехсотый тяжелый, Слон. Мы троих тоже сняли, но такими темпами… Нужно что-то думать, командир, напролом нельзя лезть.
Сергей внимательно выслушал, молчал, думал, перебирая в голове варианты. Вскоре решение было принято.
– Пусть наши отойдут пока, сейчас мы попросим туда поработать ребят.
Зашумела рация, Сергей вызвал в эфире комбата, попросил разнести к чёрту все три окна укрепленной квартиры.
– Что, крепко засели?
– Крепко, товарищ майор!
– Дак ты не стесняйся, проси, требуй, заказывай, эти стволы тут для вас, пацаны. Повтори-ка еще раз, куда?
Сергей повторил.
– Прямо сейчас бить?
Одновременно с этим вопросом из полной гари и пыльной взвеси квартиры вернулись потрепанные схваткой бойцы. Вынесли и «тяжелого» с убитым. Он с трудом узнал искаженное смертной мукой, бледное, окропленное темной кровью лицо. Укололо воспоминание – мельком видел его утром в располаге, затем еще раз, когда готовились к броску. Снова это чувство, к которому никогда не привыкнуть. Тот, кого знал, видел живым, с кем говорил – теперь на другом берегу. А рядом осталась лишь плоть – недавно живая, упругая, сильная. Теперь хладное бледное тело.
«Все?» – одними глазами спросил Сергей вышедших из квартиры.
«Все» – был тяжелый ответ.
– Пусть работают прямо сейчас, товарищ майор!
– Принял, жди.
Командир батальона покинул эфир.
– Сейчас долбанет! – закричал чего-то испугавшийся Дмитрич и рванул вдоль стены к квартире. Сергей хотел остановить мужика, но увидел, что тот просто захлопнул полуоткрытую, пробитую пулями дверь. В тот же миг словно огромная стальная кувалда ударила в дом. Стены его сотряслись, побелка с потолка осыпалась, как мелкий снежок. Работал танк. Методично, не слишком точно. Страшно было находиться рядом с тем местом, куда нацелилось и посылало разрывные снаряды его смертоносное жерло. Четыре выстрела сотрясли здание, четыре оглушительных взрыва. От последнего, самого ближнего к ним, сорвало с петель и бросило на лестницу поведенную от взрывной волны дверь. Бойцы успели отскочить в стороны, никого не задело. Кто-то даже нервно хохотнул.
Снова зашумела рация. Вызывал комбат.
– Нормально, Серега? Или еще насыпать?
– Отлично, товарищ майор!
Рация умолкла. Снова заходили в квартиру. Ее разрушения, и так немалые после яростной перестрелки, многократно усилились. Рамы в окнах не были разбиты – они просто отсутствовали, как и пара стен, отделявших жилище от улицы. В воздухе стояла плотная дымка – смесь едких газов и пыльно-кирпичной взвеси. Мебель везде превратилась в груды обломков. То, что было деревянным или тканевым – обожгло взрывом, местами плясали жадные языки пламени. Скоро здесь начнется пожар, и черный дым копотью окрасит все стены.
Танки отработали страшно и грамотно, полностью выломав оборону противника. Казалось, никто не может тут выжить. Но бойцы знали – это ощущение обманчиво. Шли медленно вдоль стен коридора, осторожно, с автоматом наизготовку заглядывая в то, что осталось от комнат. В первых двух только трупы. Ужасные, истерзанные осколками, раздутые страшным перепадом давления во время разрывов. В дальних помещениях – еще несколько тел. В двоих едва теплилась жизнь, они хрипели, их корчила предсмертная мука. Грянули выстрелы, и они замерли, упокоившись.
12
Подъезд был зачищен. В квартирах верхних этажей они действительно, как и предполагал на совете комбат, обнаружили проемы в стенах, ведущих в соседний подъезд. За ними могли ждать хитрые растяжки, засады. Они не пошли в них – напротив, заложили корявые, торчавшие по краям обломанным кирпичом проходы тяжелой мебелью, поставили свои мины. Группа возвращалась вниз. Раненый боец радостно встретил товарищей, доложил обстановку – всё тихо. Сергей еще раз оглядел стальную подъездную дверь, и совсем другую, хлипенькую, деревянную, прикрывавшую спуск в подвал. Замка на подвальной двери не было.
– Перекур, братцы, – сказал командир, – Дмитрич, растяни шнур, дернем дверь.
– Будет сделано, – солидно ответствовал шахтер и стал доставать из рюкзака длинную крепкую веревку со стальным крюком на конце – незаменимая вещь, если нужно куда-нибудь вскарабкаться, что-либо подтащить или дернуть растяжку.
Пока вся уже порядком прокопченная боем штурмовая братия дымила табаком и лениво переговаривалась, Дмитрич зацепил крюком ручку двери, раскинул веревку таким образом, чтобы можно было тянуть из укрытия, и доложил:
– Готово.
– Подожди, – Сергей не курил, сидел на ступенях, понемногу прихлебывая воду из фляги. Он поднялся на ноги, оружие не оставил, захватил с собой. Подошел к двери с краю, не становясь прямо перед ней. Прислушался. Ему показалось, что слух уловил какие-то смутные голоса, шумы и шорохи. Но все они доносились откуда-то издали – если это гражданские, им ничего не грозит.
Сергей снова прислушался, уверившись в своем наблюдении, а потом отошел к Дмитричу, молча кивнув. Они скрылись за углом, шахтер натянул веревку, выдержал паузу… и резко дернул.
Думали верно – вход был заминирован. Раздался взрыв, и всё скрылось в облаке пыли. Старая дряхлая дверь разлетелась на фрагменты. Когда пыль чуть осела, показался темный проход.
Словно поднятая взрывом по тревоге, вскочила на ноги вся группа. Взяли на прицел вход в подвал – во избежание сюрпризов.
Едва воздух стал вновь немного прозрачен, в черный подвальный проем устремились сразу два мощных луча – светили Сергей и Дмитрич. На пути света кружили частицы взбудораженной пыли. Фонари выхватили из тьмы ступени, круто уходящие вниз. Вдруг из глубины, в которую вела лестница, донесся взволнованный голос.
– Мужики! Не стреляйте! Тут мирные, тут свои, мужики!
Дмитрич тронул Сергея за плечо.
– Может засада быть.
– Может… – согласился Сергей, – а что делать…
Он подозвал взглядом нескольких бойцов.
– Дмитрич, ты с нами. Лихой – за старшего, если услышишь пальбу – идите на помощь. Про тыл тоже не забывай.
– Принял, – ответил воин.
Сергей подошел ко входу в подвал, громко, во всю мощь легких крикнул.
– Внимание гражданским! Если есть фонари и любой другой свет – включите, зажгите его. Как принято?
Секунду стояла тишина, затем снизу донеслось.
– Принято!
Сергей прокашлялся, снова зычно заорал:
– Еще раз – максимум света! Мы заходим!
Группа из четырех человек, возглавляемая Сергеем, включив фонари, вошла в темноту.
13
Прощупывали дорогу впереди фонарями. Мушки пыли порхали, тревожно носились в конусах света. Под ногами хрустел мусор, разлетевшийся после взрыва. Наконец, воздух стал чище – и одновременно прохладнее, тяжелее. Спустившись по лестнице, они сразу увидели несколько включенных и направленных вверх, в потолок, фонарей и светильников. Лучи высвечивали в бетонных перекрытиях светло-серые круглые пятна, перекрестья труб и проводов. Во многих местах горели теплыми робкими лепестками свечи. Среди всего этого скудного света угадывалась темная, живая людская масса. То тут, то там взгляд выхватывал лица. Мужчины, женщины, старики, дети. На краткий миг Сергею показалось, что одно из лиц знакомо ему… Он замер. Точно, это был тот самый мальчишка из недавнего странного сна. Как он тут?.. Сергей тряхнул головой, и морок исчез.
Несколько секунд бойцы, еще не опустившие автоматов, напряженно вглядывались в сидевших на сумках и расстеленных покрывалах людей. Глаза искали специфический отблеск ствола, хорошо знакомые опасные очертания и силуэты противника. Обитатели подземелья тоже вглядывались в вооруженных пришельцев, угадывая в них свою участь.
– Мужики, тут нет этих… укров, – раздался знакомый уже им голос, теперь гораздо более близкий.
Говорил сильно не бритый мужчина средних лет, одетый в дутую зимнюю куртку – в подвале было сыро и холодно. Лицо его слабо различалось в темноте. И тут словно прорвало – заголосили отовсюду женщины и старухи.
– Родненькие, у нас дети тут!.. Третий день сидим!.. Да когда уж вы выбьете их!.. – и затем едва слышное, – Господи, за что нам всё это…
Сергей старался до времени не обращать на гражданских внимания. Видел, что у его соратников оружие уже само опускается, словно тяжелея в руках. Тогда он предупреждающе хлопал товарищей по плечу. Командир знал несколько скверных историй. Когда прикрывшийся мирной толпой противник вдруг выныривал из ее недр и открывал шквальный огонь. Люди сразу не скажут всей правды, не выдадут с ходу тех, кто повязал их жестокими связями, обещал расправу и казнь за предательство. Позже, когда бой отойдет в прошлое, а врага, как клеща, оторвут от тела народа – люди снова станут собой. Но не сейчас. Схватка далека от финала. А потому Сергей вел свою группу по периметру подземелья, вдоль стен, внимательно прочесывая его лучом фонаря. Подвал уходил широким приземистым тоннелем дальше, вдоль дома. В спертом тяжелом воздухе царил ледяной холод – размеренно шагающие бойцы ощущали, как быстро остывают их разгоряченные недавней схваткой тела. У Сергея пронеслась мысль: «Как они живут тут с детьми второй день?». Родился и тут же пропал из сознания образ жены, побывавшей когда-то в такой ситуации…
Через полчаса они прошли подвал целиком, всё было чисто. Только теперь командир разрешил опустить оружие, пугавшее мирных. Двигаясь вдоль дома, они обнаружили другие выходы наверх, в остальные подъезды. Дмитрич осмотрел двери – все они были заминированы изнутри.
– Справишься? – спросил Сергей.
Шахтер поскреб небритую шею в раздумьи.
– Справлюсь. Наспех делали, простенько.
– Пока погоди, пообщаемся еще с людьми, расспросим.
Сергей подозвал мужчину, что разговаривал с ними. Тот подошел несколько настороженно, в нем чувствовалось напряжение.
– В подвал есть другие входы, кроме как из подъездов?
Мужик помедлил с ответом секунду, потом промолвил:
– Нет, других нет, – Сергею не понравилась эта пауза.
– О гарнизоне что знаешь? Расскажи.
– Мужики, я обычный житель, спустился сюда как все, когда азовцы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в дом зашли. Я их и не видел толком.
– Кто-то же заминировал двери в подвал, – Сергей смотрел мужчине прямо в глаза, стараясь уловить в них тончайшие настроения, – изнутри, а потом вышел отсюда. Верно?
– Я за ними не следил, мне есть чем заняться, у меня жена, ребенок на шее, – мужчина говорил ровно, но смотрел куда-то в сторону, стараясь не пересекаться взглядом с Сергеем.
– Ладно, – промолвил командир, помолчав немного, – пошли к вашим. Двинулись в темноте навстречу человеческой массе. Люди расступались перед ними, давали дорогу в центр толпы.
– Граждане, – начал Сергей, – за ваш дом идет бой. Пока он не окончен, мы не можем выпустить вас отсюда, это опасно. Придется ждать. Когда здание будет полностью наше – вас будут потихоньку отсюда вытаскивать. Но сейчас – сидите тихо и не высовывайтесь. С пополнением пришлем вам воды и медикаментов. Раненые есть?
– Есть… – отозвался чей-то слабый голос, человек, очевидно, лежал.
– У него осколочное. Зацепило еще вчера, во дворе, – пояснил неизвестный из темноты.
– Скажем, чтоб медик к вам забежал.
Сергей отошел от гражданских, но кто-то вдруг нагнал его и полушепотом спросил:
– Служивый, ты, видно, за главного тут… Скажи, миленький, ты Михайла Сирко не знаешь случаем?
Сергей обернулся, вгляделся – говорила пожилая женщина. Ее лицо, чуть освещенное далекой свечой, было испещрено морщинами, особо глубокими в полутьме. Выражение на лице тревожное, озабоченное. Она говорила волнительно и торопливо:
– Это сын мой. У вас служит, уж восемь лет как. Не слыхал о нем? Живой он, целый, или…
– А как позывной его? У нас, знаете, по именам редко.
– Атаман его позывной… по фамилии взял.
Сергей порылся в голове. Атаман, Атаман… Кажется, был такой…
– Давайте я разузнаю, и вам передам. Найдется ваш сын, не переживайте. Геройствует где-нибудь.
– Спасибо, я буду ждать!
Сергей молча кивнул, снова повернулся уходить, но женщина робко, торопливо взяла его за руку.
– Служивый, война-то еще долго? Близко конец?
Сергей не ответил сразу, руку не отнял. Он сам нередко задавал себе этот вопрос.
– Для вас всё скоро кончится, – сказал командир уклончиво, – а в целом… Как Бог даст. Когда добудем победу – тогда конец.
– Вы только не уходите теперь…
– Не уйдем. Никуда не уйдем, мать, – сказал Сергей и крепко пожал ладонь женщины.
14
К вечеру донецкое войско полностью заняло фронтальный дом и два примыкающих – один из них брала другая штурмовая группа, работу которой они могли слышать в паузах своих схваток, другой достался пополненной группе Сергея. Всё повторялось снова и снова – скоротечные бои на лестничных клетках, броски гранат в полуоткрытые двери и проломы в стенах, стрельба в пространстве тесных для боя квартир. Они выдавливали противника из здания, словно пасту из тюбика. Вечером, все потные от постоянного движения и чумазые от поднимаемой взрывами пыли, они наблюдали итог ратного дня – из крайнего подъезда противник уходил в последний, нетронутый еще штурмом дом Бастиона. Казавшиеся из окон совсем небольшими, игрушечными, фигурки солдат по одной быстро преодолевали двор, стремясь к ближайшему подъезду. Штурмовики открыли огонь, на миг словно поменявшись ролями с противником, но бегущих начали плотно прикрывать, оттягивая внимание на себя. В итоге лишь двоих удалось перехватить по дороге, а добрый десяток пополнил гарнизон последнего дома.
