Читать книгу: «182», страница 2

III

В ту ночь Софии не спалось, задремала под утро. В приоткрытое с ночи окно дул морской воздух. София втянула в себя свежесть нового дня, приоткрыла глаза. Взгляд лениво шарил по предметам, составляющим обстановку комнаты. Всё теперь казалось еще более нелепым, чрезмерным в этой экспозиции «счастья». Фигурки, статуэтки, олицетворявшие ранее домашний уют. Купидоны, вырезанные в изголовье кровати рукою искусного мастера. Все они как – будто посмеивались над ней: «Ну, что же, ты, окруженная роскошью и блеском высшего света, всё делаешь вид, будто по-прежнему спишь в выходной Доминика. Ты, разнеженная мягкими шелками простыней, кремами и ароматами лучших салонов, будешь валяться. Чувствуя, как устает тело, напрягаясь от вынужденного замирания на правом боку, до полудня. Пока Доминику не надоест поднимать тебя».

Больше всех заливалась смехом фарфоровая фигурка дамы и господина 18 века, спрятанных под зонтом. Девушка, одетая в лучшие наряды того времени: нежнейшее платье небесно-голубого цвета, с туго стянутой корсетом талией. Ее кавалер в блестящем фраке, модный и элегантный под стать ей. Софии казалось даже, что зонтик опускался и приподнимался от приливов их хохота. Дама сверкала глазами, ища поддержку у сопровождающего:

«Как же, мы с тобой похожи, дурёха. Облачаясь в лучшие наряды, драгоценности и улыбки, ходим по светским мероприятиям. Слушаем речи сильным мира сего, дурим себя и голову бесконечными литрами шампанского. Живем как скажут. Ждем любви, обходящей нас мимо. Спим с нелюбимыми. Верим, что способны их полюбить. Разочаровываемся. Ищем отдушину. А знаешь, в чем разница между нами, милая? У тебя все же был выбор, у меня – нет. Нас выдавали, ты – отдалась сама. За мечту. За возможность жить безбедно. За море у ног. Но ведь оно несет не только радость. Оно – губит людей. Тех, кто настолько предан ее величию».

– Да что ты знаешь? – кинула София в ответ воображаемой собеседнице подушку. Статуэтка покачнулась, и, выделывая в воздухе нелепые па, вдребезги разбилась у основания комода. «На счастье» – подумала надежда. «На беду» – твердило подсознание.

В открывшуюся дверь спальни просунулась голова Доминика:

– Чего шумим? Сколько можно спать? Уже одиннадцать. Давай, поднимайся, сегодня прилетает Дебора. Я еду в аэропорт, а ты, будь хорошей девочкой, приведи себя в порядок

– Кто такая Дебора? – нахмурившись, спросила София.

– Я же тебе говорил, дорогая, – в легком раздражении ответил Доминик, надевая спортивный костюм, – Вероятно, ты не слушаешь меня совсем…Дебора – моя младшая сводная сестра. Она прилетает к нам погостить ненадолго. Сестренка долго возилась с оформлением наследства своего отца, мы не виделись больше двух лет. Родственники делили небольшую империю, – усмехнулся он, – Потрачено уйма времени и нервов, сама понимаешь…Но зато теперь, у нее есть возможность жить в свое удовольствие. Куш оказался немалым.

– Ну, а без меня никак нельзя? – потупив взор, спросила София.

Доминик обернулся и внимательно устремил на нее взгляд своих карих глаз. Махнул рукой.

– Ладно, хвала небесам, она забронировала номер в отеле «Гранд-плаза». Тогда собирайся и приезжай прямо к мадам Мартен. Мы будем там. У ее дочери юбилей, в честь чего нам обещают пышный карнавал.

– Да, извини, Доминик, сейчас я буду приводить себя в порядок.

– Да уж, будь добра.

«Господи, как я ненавижу эту фразу» – закатила глаза София.

Сладкий плен кровати ласково манил ее обратно в объятия сна, лишенного смысла, но все же спасающего от обреченности посещения вечера бутафории радости. Все шло не так: макияж не ложился, ее кожа будто отторгала чуждое, несвойственное. Платья не подходили к новым туфлям и не избиралось из них лучшее. Наряды как воплощение лжи и притворства. София чувствовала отвращение к ним, резко срывала очередное и отбрасывала в сторону. Количество нарядов на вешалках редело, принося в гардеробную больше света. София заходила все глубже, как будто пытаясь выбраться из шкафа и оказаться на другой стороне его. Там, где нет лейблов, фикций, брэндов, звона монет и бокалов, обязательности и обусловленности. Устала, присела на пол гардеробной. Взгляд туманно шарил по сваленным вещам, среди которых, словно жемчужину в темных водах океана, поймал темно-синее платье, когда-то подаренное ей бабушкой Эльзой.

Эхом возвращались воспоминания…

«Вставай, девочка моя, сегодня ты станешь совсем взрослой, – так звучали слова бабушки в восемнадцатый день рождения Софии. Проснувшись, она увидела преисполненные добротой глаза Эльзы, склонившейся над соней. Воздух был наполнен неповторимым ароматом яблочного пирога и какого-то особенного счастья. Весь день был таков до самого позднего вечера. Обнявшись с бабушкой и соседскими приятелями, они сидели на веранде, освещенной дюжиной китайских фонариков, празднуя день рождения. Ели пирог и весело в унисон исполняли старые песни.

Через две осени Эльзы не стало. Это была последняя утрата, последняя для Софии. Покинув родной город, она устремилась на встречу неизведанному, подальше от пропитанных грустью воспоминаний. Наступала взрослая жизнь, полная лишений и нужды, но более всего в теплом слове. Одна работа сменяла другую, давила объемами, оглушала сном ночью до самой зари и будила единственным инстинктом выжить.

Вдохновившись воспоминаниями о силе духа тех лет, откинув лишние эмоции, София, облачилась в подаренное платье и лодочки, отправилась на бал.

К придуманному Мартен «вечеру-сказке», украшенному разноцветными лампочками, шумом веселья и суеты прибывали кареты самых неожиданных вариаций. Причем, чем экстравагантнее было их обличье, с тем большим восторгом они встречались публикой. Одетый в лакеев обслуживающий персонал, сбиваясь с ног, спешил к очередному экипажу. Двери кареты открывались и в знак приветствия появлялась рука пассажира, лучистый свет бриллиантов на пальцах которой разрезал темноту и представление о должной скромности в демонстрации своих привилегий.

Ало-красные ковры, предварительно расстеленные перед каретами, как языки пламени надежно подхватывали гостей и уносили в каменную пасть поместья госпожи Мартен. Оказавшись внутри оно бы вам напомнило скорее отвратительный сахарный торт, своей приторностью, с каждым кусочком, перехватывающим дыхание. На вершине торта восседала ядовитая вишенка Джулия Мартен, молоденькая юбилярша торжества чванливости. Именинница любезно принимала подарки, без особого интереса складывая их в одну кучу, сорила улыбками и общими фразами о чудном вечере.

Софию, намеренно прибывшую на праздник обычным городским такси, шедшую к поместью, окрикнул Джордж Хендриксон, владелец сети заправочных станций «JHK». Он тесно сотрудничал с Домиником в бизнесе. Джо было около пятидесяти лет, долговязый, худой с блестящей лысиной. Его присутствие рядом бросало Софию в неприятную дрожь от «рыбьего» взгляда его серых глаз, долго задерживающемся на ее лице и ледяных рук, искавших причину лишний раз к ней прикоснуться. Она, было прибавила шагу, но узкое в бедрах платье этому мешало. Очень быстро Джо догнал Софию и слегка приобнял ее, сопровождая на праздник. С минуту они шли молча.

– О чем ты задумалась, милая София? – нарушил Джо тишину.

– О предстоящем вечере. Но, на будущее, прошу Вас не называть меня милой, душечкой и прочим.

– Так милая сердцу, знаешь ли…

София не ответила, а продолжала покорно идти рядом. Равнодушное восприятие его слов, как, впрочем, и общая холодность Софии по отношению к нему вывела Джо из себя. Резко развернул ее лицом к себе, он с долей убеждения продолжил:

– А все что мило моему сердцу, рано или поздно становится моим, понимаешь? – взгляд Джо изучал черты ее лица, – Таков я, этот мир и ты. Захочу, будешь моей, хоть завтра, – он с силой сжал ее запястье.

– Пустите, мне больно, – процедила сквозь зубы София и освободила руку. Отошла в сторону.

Пройдя пару шагов, чтобы избавиться от искушения залепить обидчику пощёчину, София обернулась и с вызовом отметила:

– К Вашему сведению, не все в этом мире продается и покупается. И, уж, тем более, не такому как вы.

– Я просто назначу самую выгодную цену, и, в конце концов, выиграю этот пресловутый аукцион, – лишь рассмеялся он в ответ.

Свернув в сторону сада, расположенному близ поместья, София медленно побрела через него. Становилось все темнее. Тут и там возникали подсвеченные прожекторами мрачные тени диковинных фигур, сотканных из растений. Где-то подсознательно она понимала, что Джо был прав. Жизнь имела некие свойства покупок в магазине, стеллажи которого пестрели яркими упаковками того или иного товара, потребностями человека. Каждый из них имел свою цену, характеристики. Красочная оболочка и различные акции предлагаемой продукции привлекали взор, рождали спрос и бесконечные внутренние споры. Было в том супермаркете много отделов, на полках которых выставлялись различные товары: «Любовь», «Успех», «Карьера» и прочие.

По наблюдениям старожил торговли все чаще завозились товары в отдел «Чувства». Объяснялось это тем, что люди теперь редко возились с их взращиваем в садах собственной души.

А, иногда, и вовсе, по окончании какого-нибудь сезона, подхваченные ажиотажем распродаж, в отделах толпились люди, желающие урвать хоть что-то по сниженной стоимости. "Две пары Карьерного роста со скидкой это получится…Спасибо, заходите ещё, может быть фирменный пакет? – интересовался вышколенный продавец, – Вот, возьмите две ампулы Тщеславия, они с Карьерным ростом по акции бесплатно".

Рядом с прилавком, робко смотря на продавца, стояла маленькая девочка и еле слышно шептала ему:

«Мне бы Счастья кусочек».

«Что ты, миленькая, все партии Счастья ещё на той неделе разобрали».

Девочка печально отводила взгляд в сторону, но, будто вспомнив: «А, Любви, Любви нет у Вас?».

Продавец с жалостью, но со снисходительной улыбкой отвечал: "Такие товары у нас только по заказу, можешь встать в электронную очередь. Да возьми ты Привязанность, почти то же самое. По побочному эффекту считай аналог".

А кто-то был завсегдатаем отдела «Уценка», в котором были выставлены товары пусть и низшего качества, но по весьма привлекательной цене. Ведь иным достаточно было просто обладать хоть чем-то, чтобы соответствовать обществу и его представлениям о правильной жизни.

Но о грустном думать не хотелось…

Праздник Мартен был подготовлен в лучших традициях, со стопроцентной гарантией успеха. Взбалтывая в шейкере модерновый коктейль и настроение публики, ловкий бармен в костюме императора, лучезарно улыбался, отпуская алкогольные шедевры в разнеженные руки гостей. Тут и там, образовывая небольшие кружки, жужжали сплетнями знакомые и не очень знакомые друг другу люди. Поднимали бокалы, легонько чокались, заговорщически посмеивались. Словом, огромные мухи с человеческий рост, даже также забавно потирают от радости лапками.

В то время ходили слухи, что на грани банкротства балансировал один крупный делец из Ниццы. Какая-то нелепая история, в которой был замешан его старший сын и любовница мэра Кентукки. При этом, чем больше темных пятен появлялось на некогда белоснежной простыне его репутации, тем сильнее общество стремилось их размазать.

«Вероятно, все же есть точка не возврата, – в таких случаях только покачивал головой Доминик, – И помочь-то никак нельзя, с неудачниками нельзя вязаться. Это заразно».

Софию всегда расстраивали эти истории. Известное чувство несправедливости билось внутри ищущей выхода птицей. В такие моменты отчетливо видишь этих людей в памяти, как они приходили в гости, их приемы. И отчего-то ей помнилось только хорошее.

«Не называй их, пожалуйста, друзьями. Кто знает, возможно, они и тебя когда-нибудь сожрут на свой пышный обед», – говорила София в ответ. Доминик же только посмеивался: «Поверь мне, для некоторых он будет самым долгожданным и сытным. Но, это исключено, удача всегда будет на моей стороне».

Рядом с баром располагалась небольшая гримерка с бесчисленным количеством карнавальных масок и костюмов. На выбор. Каждый желающий мог создать неповторимый образ. Попивая коктейль в стороне, София наблюдала за процессом создания такого сюрприза для блондинки средних лет. Повизгивая от восторга, она нетерпеливо ерзала на стуле, ожидая завершения работы. Парень-стилист в маске, вносящий последний штрих в прическу дамы был напряжен, ожидая реакции гостьи на созданный им образ. Это угадывалось по его растерянному взгляду. Лишь услышав многочисленные слова восхищения и проводив очарованную даму, парень облегченно вздохнул и устало опустился на стул.

Заметив взгляд Софии, он криво усмехнулся:

– Эта сегодня уже шестая, и только вторая довольная. Видите, осколки от разбитых бокалов? Они чудом не долетали мне в голову. Как вообще можно понять каким образом хочет выглядеть человек, потерявший свой облик в этом всем «маскараде жизни»?

Парень спохватился, и, испугавшись своей откровенности, закружил вокруг Софии:

– Вам же карнавальная маска нужна, верно? Вот, прошу Вас, выбирайте, а я пока приберусь здесь.

София окинула изучающим взглядом гардероб аксессуаров. Стилист, подметая осколки, украдкой наблюдал за ней.

– Оцените вон ту черную. Моя фаворитка. Ручной работы, а, значит, сугубо индивидуальная. Вы отличаетесь от них, – парень махнул головой в сторону зал, – Я это сразу заметил.

София промолчала, примеривая маску, исполненную из материала дивного бархата будто с созданными из лунной пыли вкраплениями. На первый взгляд уступающая своим эффектным разноцветным «соседкам», оказавшись на лице Софии, маска как – будто преобразила ее в том самом искомом смысле. Когда человек желает остаться инкогнито и одновременно не в силах отвести от себя восхищенных взглядов.

– Великолепно, – заверил он.

София в ответ довольно улыбнулась и поблагодарила его.

За множеством коридоров и зал, обитых дорогими тканями, увешанных картинами, Софии открылась главная, где располагался эпицентр праздника. Напомнившим ей золотистого ретривера, Доминик весело резвился вокруг какого-то дельца. Рука последнего казалось так и тянулась почесать угодного пса за ухом. Заметив Софию, Доминик активно жестикулируя, пригласил ее присоединиться к их компании. София подошла ближе и заметила, что среди его собеседников была и дама. «Ну, bonjour, сестричка» – промелькнула догадка в ее голове.

На первый взгляд Дебора показалась ей очень статной, держащей марку, и, конечно была красива, что касается фигуры, лица и копны рыжих волос, отдававших медью. Но вот взгляд, пожалуй, портил общее впечатление. Напоминал ей сюжеты картин Мунка⁷. Не глаза, а пропасть печали. Огромная пропасть, наводящая на мысль о бесконечной тоске по существующему.

IV

– Не такие уж мы с ним друзья, как ты понимаешь, компаньоны не более. Общее дело конечно сплачивает, но в мои привычки никогда не входило врастать в людей. Потом больнее отделяться. Был вечер, и, может тому виной бутылка доброго виски или эйфория от удачно заключенной сделки. Все это, тем не менее, расположило Доминика на откровенный разговор, – Джо сделал паузу, чтобы подкурить сигару.

Его собеседник послушно застыл в ожидании. Наслаждаясь ароматом, Джо с интересом стал изучать легкий танец штор у окон кабинета.

– Я все думал, как это использовать, – продолжил он в задумчивости, – Говорят, что браки заключаются на небесах. Но и это устарело, есть особая форма скрепления отношений. Надежная, верная, лучшая, что я когда-либо знал. Так называемый брачный контракт, четкое следование пунктам которого позволяет тебе чувствовать уверенность в партнере и завтрашнем дне. Именно так мудро поступил Доминик, оформляя свои отношения с Софией.

Медленно повернув голову, Джо устремил пристальный взгляд на собеседника. Последний обеспокоено заерзал в своем кресле:

– К чему этот разговор, Джордж? – наконец промолвил он.

Джо заулыбался в предвкушении развязки:

– Долги – скверная штука. Долги, мой мальчик, имеют свойство накапливаться, постепенно топя в себе неудачника.

Джо встал и начал мерить пространство кабинета шагами.

– Ты знаешь, во многом от того, что ты мой родственник, мне совестно за то, что однажды я открыл для тебя удивительный, но коварный мир карт. Которые делают из тебя на какое-то мгновение всесильного владыку, чтобы потом в одночасье превратить в раба. Пока рука сама не потянется к револьверу, в последнем решительном намерении закончить партию названием «жизнь». Азарт не излечим. Мне стало известно, что ты задолжал месье Терри кругленькую сумму.

Он стал с интересом следить за реакцией собеседника. Тот побледнел и напряженно продолжил слушать.

– Думал тебе удастся это утаить? Так вот, у меня повсюду уши. Скажи мне только одно, ты долго думал, прежде чем заложить поместье тети Фриды?

– Я… – начал было объясняться собеседник.

Джо жестом прервал его.

– Что ж, ты прав. Именно ты поможешь своему дядюшке в одном деле. Как самый известный мне "Дон Жуан"… Долг мною выкуплен и может быть погашен. Твоя воля. Готов? Слушай. Мне известна одна странная привычка Софии сбегать со званных вечеров на пляж «le colombier». Думаю, это будет полезной информацией для тебя…

Если бы время могло остановиться, было бы отчетливо слышно, как замерло сердце Софии при встрече взглядами с мужчиной, обнимавшего Дебору. Пускай маска и скрывала большую часть его лица, но глаза рассеивали сомнение в том, кто теперь стоял перед ней и с улыбкой пожимал руку.

– Дэймон, – представился он, – Муж сестры Вашего мужа.

– София, – глухо ответила она.

– Значит, София? – откашлялся он, – Это имя очень подходит Вам. Разрешите подчеркнуть великолепие Вашего загара. Должно быть Вы много времени проводите на пляже, – казалось, он совсем не растерялся.

– Слишком много, – вмешался Доминик, самодовольно усмехнувшись, – Но, согласитесь, такое солнце как мою Софию нельзя разлучать с морем, – с этими словами он нежно прижал ее к себе.

– Несомненно, – подтвердил Дэймон, – Это было бы просто преступлением, – смешливый взгляд его устремился в глаза Софии.

У нее слегка закружилась голова. Воспользовавшись завязавшимся разговором о длительном перелете Дэборы из Соединенных штатов, она двинулась в сторону балкона. Глубоко вздохнув свежий морской воздух, София пыталась осознать происшедшее, но мысли путались.

– Опять сбегаете? – раздался сзади знакомый голос.

– Не думаю, что нам нужно, – запротестовала она, не поворачивая лица.

– А, кто это должен решать, не мы ли?

– Мне кажется, в последний раз мы уже все выяснили.

– А кто говорит, что он был последний? Дебора и Доминик завтра на целый день уезжают в Канны. Я позволил себе сказаться на легком недомогании от здешнего климата. Так что буду ждать Вас завтра в семь вечера там же. Если желаете, то – жду, – с этими словами он покинул балкон.

София обернулась и посмотрела ему вслед. «Мне бы хоть каплю твоей уверенности, – с досадой подумала она.

Вернувшись в зал, София заметила, что круг собеседников Доминика значительно увеличился. К нему присоединился Джордж со своей зависимой от алкоголя супругой Алисой, приглашенные кондитеры Бантон и Ля Рошель. Готовое в любую секунду извергнуться подобно вулканической лаве веселье их передавало общую атмосферу торжества.

Алиса, веселая и несколько развязная крашенная блондинка средних лет, обладала долей шарма. Среди черт ее лица проглядывалась былая аристократическая красота. Уже порядком накачавшись бурбона, она говорила всякие нелепости, чем более веселила публику и смущала мужа.

– А я ему говорю, какая к черту карета, я хочу плыть на корабле и быть капитаном этой посудины, – несколько театральным жестом она поправила выбившийся из-под шляпки локон, – Быть может Вы не знали, но в душе я – пират. Право, не смейтесь. Я граблю всех, вот сейчас ваше внимание и время. Запираю в сундуки свои бесчисленные богатства, много плаваю по необъятным морских просторам. Одним словом, кружу.

– И как заправский капитан много пьешь, – добавил Джо, – Алиса прекращай уже эти выдумки, ты сюда приехала со своим водителем, а не на корабле – умоляюще воззвал он к ее совести.

– Эх, ты, прервал полет фантазии, – обиделась она, – Где, кстати, Мэтью, опять вяжется с этими пляжными босяками?

Как будто узнав, что речь идет о нем, рядом оказался тот самый мальчуган, встретившийся Софии на пляже. Ласково обхватив одной рукой Алису, он в радостном удивлении помахал рукой Софии. Она ответила приветствием.

– Где ты был? И сколько это ещё может продолжаться? – принялась расспрашивать его Алиса, – Только посмотри на себя: бабочка вся в какой-то грязи, волосы растрепаны, дай я тебя отряхну. Какое впечатление ты оказываешь на господ?

– На пляже, – несмотря на серьезный тон, продолжал счастливо улыбаться малыш, – Мы с ребятами играли в догонялки. А потом, знаешь мам, пускали каменных лягушек по воде. Представляешь, у меня получилось запустить три подряд!

– Сколько раз я тебе говорила, что ты им неровня. Это общение надо заканчивать.

Мальчик непонимающе уставился на Алису:

– Как же так, мам, мне с ними так хорошо, так весело, разве можно закончить то, что сильно-сильно нравится. Знаешь, мне будто и дышится легче, – зевнув, продолжил он, – На том самом пляже.

– Хорошо, поговорим завтра, Мэтью. Тебе пора спать, ты утомился. Энрике отвезет тебя домой. Энрике! – крикнула она шоферу.

Оставив Доминика на празднике, возвращаясь домой на такси, София вспомнила слова мальчика, такие простые и истинные. К чему сжигать те мосты, на которые потом будешь оглядываться с тоской по упущенному. Как можно вообще объявить финал неиспытанному, вырубить на корню зарождающееся души цветение. Пожалуй, для себя она давно все решила. Не хватало его, вот этого самого знака, чтобы картина должным образом прояснилась. Она остановила такси у летней веранды парка, на площадке которой толпа людей задорно отплясывала, празднуя какое-то событие. Вдохнув свежесть окутанных прохладой крон, София проследовала по узеньким дорожкам аллеи, подальше от шума. Тишина была необходима ей для мысли поселившейся в ее сознании. Различные вариации дальнейшего развития событий будто отрывки кинолент возникали на экране проектора ее размышлений. И все же яркие блики предстоящего затмевали прочее, что очередной раз убедило ее в правильности принятого решения.

На следующее утро, проснувшись в спальне от насвистывания мелодии «Let my people go»⁸, София увидела лучезарно улыбающегося Доминика, завязывающего галстук.

– Доброе утро, красавица моя, – добродушно произнес он и присел у изголовья кровати, – Ну-ка, леди, подвинься еще чуток. Я вот, что тебе скажу. Сейчас подожди, момент.

Привстав, он достал с полки шкафа шляпу «Borsalino», популярную в Штатах в 30-е годы и надел ее себе на голову.

– А, как, красавчик у тебя муж? – с этими словами он учтиво прикоснулся пальцами к краям шляпы, – Таким жестом приветствовали появление дамы, так что утреннее тебе мое, гангстерское, – расхохотался он, – А вот так, – он сдвинул шляпу себе на глаза, – Грабили банки. Мне Дебора привезла в подарок, – самодовольно принялся он разглядывать себя в зеркале.

– Твой восторг связан исключительно со шляпой? – скептически поинтересовалась София.

– Что ты, у меня отличные новости, – широко улыбнулся Доминик, – Спускайся завтракать, все обсудим.

Любопытство скорее всего взяло верх. Да, именно оно заставило ее найти в себе силы оторваться от дремоты. Взбодрившись утренним душем и парой глотков кофе, София с интересом принялась заглядывать в глаза Доминика. Тот, подкупленный силой ее интереса, не торопился раскрывать все карты. По-прежнему насвистывал фрагменты популярных мелодий. Наконец, он жестом пригласил Софию совершить утреннюю трапезу.

– Мы открываем новый салон, дорогая. На той самой вечеринке в честь Мартен Джо свел меня с Кэрри и ему, как одному из успешных бизнесменов, стало интересно мое предложение о сотрудничестве. Есть правда и обратная сторона медали, нам придется переехать в Штаты, – внимательно следя за эффектом своих слов, Доминик заторопился уточнить, – На время, дорогая, очень недолгое время. Может пару месяцев. Нужно будет проконтролировать весь процесс строительства салона, плюс уладить разного рода формальности. Джо с семейством прилетит позже.

София уже не слушала его: внутри холодом разрастался страх. Страх вернуться в прошлое. Ей казалось, что, повстречав Доминика, она выиграла счастливый билет туда, где последней остановкой маршрута был кусочек безлюдного берега и необъятные дали оберегающего душу моря. Один билет в один конец. Но туристская фирма судьбы в который раз что-то напутала, по ошибке отправив Софию в краткосрочный круиз. Из которого был шанс не вернуться только, ступив за борт, что взывает к наличию морской болезни или разлагающей ясность ума депрессии.

– Так вот, Дебора и Дэймон пригласили нас погостить на время переезда в Бостон в их доме. Что безусловно, любезно с их стороны и исключает нашей с тобой проблемы касательно места проживания. Салон будет строится неподалеку от этого города, – он рассмеялся.

– Я смотрю, ты прямо загорелся этим, – в ее словах была безудержная печаль.

– Послушай, София, – улыбка исчезла с его лица, – Я понимаю, что ты не в восторге от этой идеи. Но, тем не менее, ты должна, ты много мне должна, за все. При этом, заметь, я прошу тебя о малом, всего лишь на время переехать со мной для продолжения беззаботной жизни.

– Что ж, раз я должна…

Доминик побагровел:

– Если тебя это не устраивает, я тебя не держу. Ты меня в последнее время вообще беспокоишь. Что-то такое у тебя появилось во взгляде. Мимолетно, конечно, но нельзя обойти вниманием эти перемены. А – ну, посмотри на меня!

Выдержав паузу, София поднесла кружку к губам, чтобы допить остывший кофе, и устремила равнодушный взгляд на него. Во внезапно охватившей злости, Доминик подошел к ней и, выхватил кружку. Подняв вверх, он разбил ее вдребезги о белоснежную плитку пола. Остатки кофе стремительно разливались по швам. София молча наблюдала за этим. На шум прибежала Марсала, их приходящая горничная, в мгновение вытерла пол и также быстро исчезла.

«Мне бы такую вот внутреннюю Марсалу», – подумалось Софии.

– Извини, что так вышло, – пробормотал Доминик, но в этих словах не было чувства вины, скорее формальное оправдание вспышки гнева.

София, не удостоив его вниманием, поднялась в спальню и стала молча собирать вещи.

Доминик возник на пороге комнаты, облокотился о дверной проем и наблюдая за ее движениями заметил:

– Мы уезжаем только через две недели, слишком рано паковаться…

Игнорируя его слова, София, выкатила из гардеробной чемодан, раскрыла все молнии и стала охапками сваливать в него вещи.

– Ты не слушаешь меня, что ж, собирайся сейчас, мне все равно, – пояснил он, покидая комнату. На мгновение обернулся, – Надеюсь, ты не хочешь меня бросить? Пункт пять четыре контракта. Не забывай, что в этом случае, а также изменив, ты останешься ни с чем. До завтра. Мы с Дэборой едем в Канны.

София в бессилии опустилась на край кровати.

День постепенно двигался к закату. Пляж, ещё недавно наполненный гулом отдыхающих, пустел и обретал тишину. Лишь море не унималось в своей игре, принося к берегу все новые бушующие волны с пеной. Они как голодные псы набрасывались на песок, отъедая очередной кусок, но неизбежно возвращались обратно, в удивлении узнав, как короток их поводок. И только двое сидели на берегу почти бездвижно, наблюдая за плывущими вдали кораблями.

– Пришла все-таки? Я ждал, – нарушил он молчание.

– А вот у меня совсем не было уверенности

– Ну, с обретением. Это важно. Нужно верить в себя и свои поступки.

– У тебя все всегда просто.

– А зачем усложнять? Рыться в себе, эмоциях. Все, что первым выходит на поверхность – истинно. Может и не обдуманно, зато это действительно то, чего хочется в данной момент. Произнести, прикоснуться или уйти в конце концов. Не нужно истинное подменять ложным, обусловленным чем-то. Вот моя философия. С нею и делюсь.

– Немного рисковая.

– Зато честная.

– И мне нравится… – призналась она.

– Вот видишь, как легко, ты не раздумывала и секунды сказала, то, что почувствовала. Без тени притворства. Ты все же искренняя, несмотря на…

– Раньше да. Я была такой, – перебила его София.

– Такая ты и сейчас, просто немного сбита с толку всем эти пышным карнавалом. Честно, я не знал, как улизнуть вчера. Ты, стало быть, профи, пару монет в твою копилку, – он заулыбался, – Было такое ощущение, что, будучи дремучим малым, я попал в сердце мегаполиса и потерялся…

– И все же я вся в масках.

– Все поправимо, не запущено и зависит от твоего желания…

– И если я скажу да, ты поможешь мне обрести себя снова?

– Закрой глаза.

Она опустила веки.

– Вдохни ветер. Абстрагируйся от фоновых звуков. Слушай только мой голос. Хорошо?

София промолчала, но покорно ждала продолжения.

– Попробуем образное мышление. Представь, что в целом мире ни осталось ничего, что могло бы нарушить твой покой. У тебя также как сейчас закрыты глаза. И ты понятия не имеешь который сейчас час и где в данный момент находишься. И вдруг, словно проснувшись от долгого сна, открываешь глаза и понимаешь, что сидишь на краю огромной пропасти, затягивающей своей чернотой. Что ты чувствуешь?

– Удивление, страх и разрастающийся холод внутри, – принялась перечислять София, – Легкое головокружение. Край обрыва становится менее прочным подо мной. Пожалуй, это все, что первым приходит в голову.

– Замечательно, а теперь не смотри вниз. Оглянись вокруг, что рисуется перед тобой?

– Пожалуй, небо, безмятежный полет ласточек, ветер немного взъерошивает волосы. Возможно, где-то шумит водопад. Мне снова спокойно. Солнце греет, и как будто прогоняет недавний страх.

– Так может для того, чтобы не бояться, достаточно лишь не смотреть вниз. Обратить внимание на иные составляющие картины жизни? Более яркие и волнующие…

Его рука подняла ее подбородок. Она открыла глаза. Дэймон стоял перед ней.

– Например, иногда поднимать глаза вверх.

София молчала, обдумывая сказанное. Дэймон покачал головой:

– Вижу этот урок ты так и не усвоила. Выбор конечно за тобой.

София встала, окинула взглядом безлюдный берег и медленно побрела по его кромке. Обернувшись, она сказала:

– Я знаю здесь неподалеку отель с премилым баром, мы могли бы выпить кофе.

– На мой взгляд, кофе бывает полезно только по утрам.

– Ну, что ж, мы могли бы его дождаться.

На следующий день Доминик с сестрой возвратились из Канн. За завтраком Дебора высказывала восторг от увиденного Дворца фестивалей, шоу яхт и катеров, респектабельности песчаных пляжей.

– Я очень рад, дорогая, – обратился к ней Дэймон, наливая кофе.