Читать книгу: «Предтечи будущих побед», страница 20
– Это, о каком же? – с интересом уставился на него Лукашевич.
– Я имею в виду, так называемых «вагнеровцев», сидящих у нас в подвале следственного комитета. Насколько я знаю, ничего существенного им так и не удалось инкриминировать. Передача их российской стороне была бы не только акцией милосердия, но и жестом доброй воли, призванным стать укрепляющим звеном нашего сотрудничества. Я хорошо знаю русских, они очень отзывчивы на такие публичные проявления дружелюбия.
– Вот, Роман Александрович, вам и карты в руки! – обрадовался президент. – Вон как сладко умеешь петь. Стало быть, тебе и вести разговор с российским руководством.
– Увы, – горестно развел руками Головаченко, – и рад бы, да уровень не тот. Афанасьев со мной говорить не станет, а отошлет к Юрьеву – человеку хоть и значимому, но не решающему глобальных вопросов. Дать гарантии или предоставить помощь, у него нет полномочий, поэтому он будет согласовывать ответ со своим начальством. Начнутся согласования, уточнения, совещания. Нам же помощь требуется в срочном порядке. Такие животрепещущие вопросы должны решать куда более серьезные люди, чем премьер-министры, – решил он напоследок польститься он к президенту.
Одобрительный гул в зале для совещаний сигнализировал о единстве мнений собравшихся.
– Валерий Палыч, – обратился Лукашевич к Председателю КГБ, – в каком состоянии находится обменный фонд?
– В удовлетворительном, – нехотя пробубнил кэгэбэшник.
– Сами-то до трапа самолета доползут?
Вакульчук сделал задумчивое лицо, что-то прикидывая про себя, затем кивнул и добавил для вящей убедительности:
– Думаю, с этим проблем не возникнет.
– Хорошо, Валерий Палыч, вы там подготовьте их, подштукатурьте, если надо, чтобы они имели товарный вид. Они понадобятся мне в ближайшее время, – сказал президент, уже смирившись в душе с тем, что ему придется в очередной раз вставать в позу «бедного родственника» перед очередным москвичом.
– Другое дело, что потребует от нас взамен московский правитель? – проскрипел неприятным голосом со своего места Мокей. – Каких уступок? И в чем?
– Каких бы уступок не запросил, нам необходимо будет согласиться, – парировал его мысль Головаченко. – С выполнением можно и затянуть, либо вообще, свести на нет. Но со временем. А сейчас, нам, как воздух нужна их помощь.
– А если потребуют признать Южную Осетию с Абхазией, или паче того – Крым? – опять снедовольничал министр иностранных дел.
– И что с того?! Попросят – признаем! – настаивал на своем премьер.
– Ага. И попадем в изоляцию, как и сами россияне, – не сдавался вредный Владимир Владимирович.
– Можно подумать, что сейчас мы не в этой самой изоляции, – фыркнул Роман Александрович.
– Представьте себе – пока еще нет! Запад всего лишь не признал итоги выборов, но не объявил бойкота нашим товарам и не прекратил нам свои поставки. А мы еще не до конца использовали переговорную площадку с ним. В конце то концов, с ним всегда можно найти общие знаменатели по всем интересующим нас вопросам, если умело выстроить свои отношения. Мы для Запада не менее ценны, чем для России.
– Что же вам до сих пор мешало использовать эту переговорную площадку?! – притворился недоумевающим Головаченко. – Или вы, в очередной раз, собрались пересидеть Совет Министров, а может и самого Президента?! Я давно наблюдаю за вашими шашнями с оппозицией, – погрозил в сторону Мокея премьер-министр.
– А ну, прекратите! – встрепенулся Батька, кажется, впервые по-настоящему испугавшийся возможного предательства со стороны ближайшего окружения. – Нам тут еще распрей между собой не хватало! И так, все сидим в одной лодке, давшей течь! А вы тут еще раскачивать ее взялись!
II.
15 августа 2020, г. Москва, Национальный Центр Обороны.
Афанасьев буквально накануне вернулся из длительной поездки по Дальнему Востоку. Основными темами визита были переговоры с Си Цинем по поводу расширения трансграничного сотрудничества в условиях санкционного давления на обе страны со стороны коллективного Запада и посещение Афанасьевым строящейся гигантской судоверфи в Большом Камне. Переговоры, состоявшиеся во Владивостоке, носили конфиденциальный характер, а потому довольно скупо освещались как российской, так и китайской прессой. В зарубежных массмедия, хоть и уделили этой встрече больше внимания, но ограничились рассуждениями о том, как русский диктатор пытается при помощи «китайского дракона» обойти или на худой конец ослабить санкционную удавку захлестнувшую шею России. Страны «демократического Запада» в лице своих лидеров только поухмылялись неловким попыткам русских выскользнуть из затруднительного положения в экономике путем увеличения экспорта своего сырья южному соседу. И никто в целом свете не догадывался, что встреча была «на троих». При соблюдении строжайших мер секретности туда же, с необъявленным визитом, на неприметном частном самолете прибыл еще и премьер-министр Индии. На правительственной вилле острова Русский и состоялась эта встреча. Единственный темой, затрагиваемой сторонами, был план по переустройству мира после Третьей Мировой войны, предложенный Россией. Тихая сенсация этого плана заключалась в том, что русские предложили своим партнерам поделить весь мир без учета интересов Европы и США и представили убедительные доказательства реальности подобного развития событий. Для успешной реализации этого плана необходимо было лишь скоординировать усилия всех трех государств на некоторых узловых компонентах общемировой экономики, социальной сферы и информационных технологий. О существовании военной компоненты Афанасьев предусмотрительно умолчал, чтобы не возбуждать у собеседников сомнений в их собственной дальнейшей судьбе. О чем они там договорились, в конечном счете, осталось тайной за семью печатями, однако Валерий Васильевич вернулся в Москву в отличнейшем расположении духа.
За время трехдневного отсутствия Афанасьева на рабочем месте, в канцелярии скопилось огромное количество бумаг, требующих соответствующей резолюции верховного правителя, поэтому сегодня было решено посвятить весь день разбору документации. К обеду у Валерия Васильевича уже рябило в глазах от указов, распоряжений и согласований. От бешенства хотелось выть и лезть на стену. Ему никак не верилось, что покойный президент самолично разбирал эту кучу дерьма, хотя все окружающие уверяли его в том, что так оно и было. После обеда он с ожесточением вновь принялся за разбор макулатуры, дав себе слово не вставать с места пока последняя бумаженция не будет прочитана и перенаправлена в соответствующую инстанцию. Раздражение от этой рутины было настолько сильным, что, когда к нему в кабинет робко поскребся верный и неотлучный Михайлов, он не смог скрыть ярости на своем лице и на появление в дверном проеме адъютанта просто гаркнул:
– Ну, то там еще, дьявол тебя побери!?
Михайлов уже не один год работал под его началом, поэтому сделал лишь испуганное лицо, чтобы потрафить руководству, а на самом деле ничуть не испугался начальственного рыка.
– Т-там, – претворяясь заикой выпалил он, – президент Белоруссии хочет связаться с вами по видеосвязи!
– Вот как?! – вскинул удивленно брови диктатор, сразу принимая более миролюбивый вид.
– Так, точно! – едва не щелкнул каблуками адъютант и тут же почти шепотом присовокупил, боясь, что кто-то подслушает. – Ответственный за связь с той стороны, сказал, что Александр Григорьевич настоятельно и незамедлительно просит о разговоре с вами в формате видеосвязи.
– Настоятельно, значит, и незамедлительно? – отозвался Афанасьев на переданную просьбу. – Ну-ну. Хорошо. Давай, налаживай, я посторонюсь, – сказал он, вставая из-за стола и пропуская Михайлова на свое место, чтобы тот включил и настроил монитор.
Пока Борисыч ковырялся в аппаратуре, нажимая клавиши и кнопки, в голове Валерия Васильевича роем пронеслись радостные мысли. Он уже давно, признаться, ожидал нечто подобного, потому что, как и все внимательно следил за разворачивающимися трагическими событиями у соседа. Ждал почти пять дней, искренне недоумевая, от чего Батька не торопится с обращением об оказании помощи в рамках Союзного государства. В ожидании возможного звонка позавчера даже было проведено онлайн-совещание с силовиками, проведенное им прямо из Владивостока. Все, и он, в том числе, понимали, что дни Лукашевича, как президента, уже сочтены. При всеобщем неповиновении, восстановить вертикаль власти в сложившихся условиях было почти, что невозможным делом. Почти. Было подобие прецедента в Сирии, когда власть Асада распространялась на несколько правительственных кварталов в Дамаске. Ситуацию пришлось срочно «вытягивать». И все-таки ее «вытянули». За пять лет прежняя власть в Сирии восстановилась, на 85% территории и Башар Асад стал чувствовать себя намного увереннее, чем прежде. Но то была Сирия, а это Белоруссия. Там можно было себе позволить не церемониться с противниками режима, закатывая их в асфальт ковровыми бомбардировками, а тут вроде как бы братский народ, хоть и подхвативший бациллу национализма. Тут шашкой не помашешь. Край лесной и болотистый – уйдут по своей привычке в партизаны и никаким каком ты их не выковыряешь. В селе во многих дворах до сих пор имеются ухоронки со времен Великой Отечественной войны. Это требовало от потенциальных оккупационных войск предельной осторожности и аккуратности в обращении с мастным населением. А то, что в том или ином качестве, но оккупировать соседа будет необходимым не вызывало сомнений. Но просьб о помощи не поступало, а время, как вода утекало сквозь пальцы. Вместе со временем утекали и остатки власти некогда самоуверенного и хитрого Батьки. Все же, посовещавшись, решили на всякий случай привести войска Северо-Западного Военного Округа в повышенную боевую готовность. Заодно с этим силовым ведомствам было поручено в срочном порядке разработать план по занятию ключевых и опорных пунктов на сопредельной территории, по возможности избегая жертв. И вот, наконец-то настал тот долгожданный момент, когда до Лукашевича дошло понимание того, что только при помощи русских штыков он сумеет удержаться у руля власти еще какое-то время.
Михайлов довольно быстро настроил видео и, отступив в сторону замер в ожидающей позе. Афанасьев прекрасно понимал, что предстоящий разговор будет непростым. Прежде всего, непростым, для минчанина, поэтому не стоило, чтобы его унижение наблюдал кто-то еще помимо самого русского диктатора. Афанасьев дал знак, и адъютант немедленно покинул помещение.
Лукашевич уже сидел в своем президентском кресле и молча наблюдал, как Валерий Васильевич бережно относится к его чувству уязвленной гордости. Выглядел президент сопредельного государства, откровенно говоря, плохо. Усы, всегда бодро торчавшие, как-то пообвисли, кожа лица стала сероватой и больше похожей на пергамент, на котором явственно прочерчивались морщины старого человека, мешки под глазами набрякли неприятными складками и свидетельствовали о хроническом недосыпе хозяина. Афанасьев, с нескрываемым любопытством разглядывал своего собеседника, одновременно узнавая и не узнавая его. Батьке явно не понравилось бесцеремонное разглядывание своей персоны, поэтому он первым прервал молчание:
– Что так смотришь, Валерий Василич, или не признал меня?
– Отчего же не признать? Признал, конечно. Только вот выглядите вы, Александр Григорич, не очень-то. Не хвораете часом? Ковид-то бушует во всех странах. Не подцепил ненароком?
– Не подцепил, – сказал, как отрезал белорус, но тут же смягчил тональность, добавив, – потому что соблюдаю меры профилактики. А то, что вид у меня не слишком хороший, так это все результат бессонных ночей и постоянных забот о стране и людях.
– Что, тяжела нынче шапка Мономаха? – позволил себя съехидничать Афанасьев, припоминая прошлый разговор, в котором его собеседник не стеснялся откровенно издеваться над своим восточным коллегой.
– Это у вас в Московии чтут имперские регалии, а у нас республика, – встопорщился, словно обиженный ежик президент этой самой республики.
– Ну да, ну да, Великая и Белая и Малая…, – опять не отказал себе в подковырке Афанасьев, втайне наслаждаясь своим положением и жалким видом некогда ершистого, а теперь окончательно сникшего белоруса.
– Берешь реванш за прошлый разговор? – невесело усмехнулся Александр Григорьевич. – Хочешь меня еще больше унизить?
– Да, какой там реванш? – махнул рукой москвич. – Все это пустое сотрясение воздуха. И насчет унижения, ты тоже не прав, Григорич. Унижают всегда при стечении народа, а я тут один сижу в кабинете. Просто я хотел тебе сказать, что История – весьма ироничная баба, которая никогда не ставит точек в конце предложений, а только запятые, ибо имеет свойство никогда не заканчиваться.
– Ладно. Давай оставим пустопорожние разговоры, – не спросил, а подытожил первую часть беседы Лукашевич, которому было крайне неприятно участвовать сейчас в обмене булавочными уколами и соревнованиях по остроумию.
– Хорошо. Давай оставим. Я тебя внимательно слушаю, Александр Григорич. Излагай.
– Вы, там у себя, наверняка ведь следите за обстановкой, что сложилась у нас тут? – прищурился Лукашевич.
– Следим, не отрицаю, – кивнул в ответ Афанасьев.
– Скрывать не буду. Мы сейчас находимся на грани. На грани гражданской войны, и даже скажу больше – на грани существования, как самостоятельного государства, причем, государства – единственного лояльного к России, – произнес Лукашевич с нажимом в последней фразе, чтобы собеседник по-настоящему понял опасность и для него самого.
– Меру опасности мы достаточно ясно представляем себе, – не то согласился, не то опроверг президента главарь хунты.
– Я никогда прежде не обращался с подобными просьбами, считая, что помощь в таких щекотливых ситуациях нужна только в самом крайнем случае. И вот этот случай наступил. Я, как законно избранный президент и Верховный Главнокомандующий на основании договора о Союзном государстве обращаюсь с призывом к…, – тут он слегка замялся, соображая, как титуловать сидящего напротив экрана правителя, но быстро нашел подобающую формулировку, – Главе Российской Федерации, оказать всеобъемлющую помощь в наведении порядка, мира и спокойствия на территории Беларуси, как члена единого экономического, политического и социального пространства с Россией.
Выпалив эту длинную и выспоренную фразу, Лукашевич, как-то разом сдулся на манер воздушного шарика и кажется, даже слегка уменьшился, сидя в своем кресле. После чего пристально взглянул в глаза Афанасьева, ожидая его реакции. С реакцией Валерий Васильевич не замедлил:
– Что ж, я признаться ожидал слов, сказанных тобой, Александр Григорич. И то, что ты отметил факт единого пространства с нами, тоже говорит о правильности хода твоих мыслей. Осталось лишь наполнить эти твои мысли реальным, а не декларативным содержанием.
– Как я должен понимать эти слова? – осторожно поинтересовался Александр Григорьевич.
– В буквальном смысле, разумеется. Коль у нас во всех отношениях единое пространство, значит у нас и правовое пространство тоже едино. Следовательно, преступления, совершенные на территории одного из государств, также считаются преступлениями и на территории другого. Не так ли?
– Так. Только вот не пойму, куда ты клонишь, – насторожился Батька.
– И в обратную сторону, значит, должно быть так же. Деяния, не считающиеся преступлением в одном из союзных государств, не могут считаться преступлениями и в другом.
– Ты говоришь загадками, – проворчал Лукашенко, уже поняв истинную подоплеку слов Афанасьева.
– Никаких загадок, Александр Григорич. Я говорю про дело, так называемых «вагнеровцев». Они не считаются преступниками у нас, хоть наемничество мы и порицаем, как явление, да и у вас они не совершили ничего предосудительного. И тебе, как никому другому, прекрасно это известно.
– Хорошо. Я распоряжусь отпустить их, несмотря на незавершенность процессуальных процедур, если таково твое желание, – криво усмехнулся Батька.
Вот эта кривая ухмылочка, сейчас, больше всего взбесила Афанасьева. Получалось, что ему – руководителю крупнейшего в мире государства, делается великое одолжение после многочисленных просьб. Поэтому Афанасьев решил про себя больше не щадить больное самолюбие своего незадачливого коллеги. Грыгорыч явно уловил огоньки ярости в глазах москвича и его с ног до головы пробрал холод, а в мозгу пронеслось: «Что еще потребует этот курносый чурбан?»
– Конечно, отпустишь. Куда же ты денешься? – медленно и с расстановкой проговорил Валерий Васильевич, у которого уже все клокотало внутри и от этой ухмылки и вообще от этого скользкого и неприятного двурушника, вздумавшего руководить не только своей страной, но и соседней. – Кстати, ты не забыл часом, что в позапрошлый раз, я просил тебя воздержаться от мер физического и психологического давления на парней при осуществлении допроса? Я надеюсь, что ты учел мою маленькую просьбу?
– Я лично не руководил их допросом, но могу тебя заверить, что все они живы и здоровы. Относительно…, – ответил он уклончиво и дернул головой, что выдавало в нем крайнюю степень нервозности.
– Относительно?! – сурово сдвинул брови Афанасьев. – Как это понимать?
– Они все на ногах. Что ты еще хочешь от меня?! Не мальчик, сам знаешь, что допросы иногда проходят с применением некоторого давления, в особенности в тех случаях, когда допрашиваемый уходит в «несознанку». Не нами это заведено. Так всегда было, есть и будет. Или у вас это как-то по-другому происходит? – вдруг окрысился президент.
– Понятно, – коротко бросил Афанасьев. – Тогда слушай меня. Ты сейчас сажаешь парней в самолет, а вместе с ними и начальника следственного комитета со всеми материалами по этому делу. Не позднее чем через три часа самолет должен приземлиться во Внуково.
– Зачем тебе мой начальник следственного комитета?
– Хочу узнать, с чьих таких нот он поет.
– Пытать будешь, в отместку за своих? – хищно прищурился Лукашевич.
– Это как получится, – не стал лукавить и изворачиваться Афанасьев.
– Ладно. Твоя взяла.
– Это еще не все, – улыбнулся Афанасьев акульей улыбкой.
– А что еще? – поежился в кресле президент.
– Тебе надо будет выступить по центральным каналам белорусского телевидения и заявить о разоблачении украинского заговора против Белоруссии с каковой целью была совершена провокация в отношении граждан России, следовавших транзитом через вашу страну. Тут даже кривить душой не придется, потому что так оно и есть на самом деле.
– А чем докажешь?
– Не волнуйся. Доказательства имеются. Мы ведь тоже все это время не сидели сложа руки.
– Хорошо. Теперь давай поговорим о той помощи, что вы сможете нам оказать, – решил перейти к насущному вопросу Александр Григорьевич.
– Давай поговорим. Только сначала ответь на вопрос: ты твердо убежден в лояльности армии?
– Да, – уверенно кивнул президент, – и не только в армии, но и во всех структурах силового блока.
– Насчет всех структур я бы не был так безапелляционно убежден, но об этом после, – выразил откровенное сомнение русский диктатор.
– Ты что-то знаешь?! – вспыхнул глазами Лукашевич.
– Да, но об этом потом. Сейчас меня больше всего интересует армейский сегмент, – подпустил тумана Афанасьев.
– Так каков твой план оказания помощи?
– Ты сам прекрасно понимаешь, что дело зашло слишком далеко и простыми увещеваниями тут уже ничего нельзя поделать.
– Говори яснее, – нетерпеливо поерзал в кресле Лукашевич.
– Одними медикаментами тут явно не обойтись. Нужна операция по удалению опухоли, – опять иносказательно выразился русский генерал.
– Ты предлагаешь мне свои услуги по развязыванию гражданской войны и утоплению в крови всего народа?! – ошарашенно воскликнул Батька.
– Ни одна операция не обходится без крови, даже удаление гланд. А гражданская война и без нас начнется в ближайшие 72 часа. И я даже могу предсказать, что станет спусковым крючком для ее начала, – спокойно возразил ему Афанасьев.
– И что же?
– Губернаторы Брестской и Гродненской областей уже заявили о неподчинении центральным властям. А у тебя там, в этих областях, на случай возможной войны с Польшей находятся огромные склады с оружием. Ты понимаешь теперь, какой будет следующий шаг твоих противников? Вспомни Украину 2014 года.
– Склады хорошо охраняются надежными частями.
– А свой Указ от 2015 года в котором ты разрешил формировать и укомплектовывать воинские части из местного населения, где эти части дислоцированы, ты помнишь? А теперь представь себе, что произойдет, когда на штурм складов, заметь безоружный штурм, пойдут жены, матери и дочери тех, кто эти склады охраняет. Ты уверен, что они будут стрелять по своим родным и близким? Я – нет. А вот оппозиционеры, накаченные идеологией заграничных неправительственных организаций, распространению которых ты не препятствовал, не будут заморачиваться от такой нравственной мелочи. Получив оружие, они, не задумываясь, пустят его в дело.
– Белорусский народ всегда отличался своей рассудительностью, – произнес Лукашевич, но уже не столь уверенно, как прежде.
– Все течет, все изменяется.
– Что ты предлагаешь? – набычился Александр Григорьевич.
– У нас всё равно намечены на конец августа совместные учения, если, конечно, ты не забыл об этом.
– Помню, – буркнул Лукашевич, кивая головой.
– Так вот, в своем телеобращении к нации не забудь упомянуть о том, что, несмотря на непростую ситуацию в стране, Белоруссия, как ответственное государство выполняет все принятые на себя обязательства по проведению совместных учений с Российской Федерацией.
– Ты полагаешь, что заявленных на учения десяти тысяч российских бойцов хватит для подавления мятежа? – с сомнением спросил президент.
– Ну, во-первых, десять тысяч – цифра задекларированная, а там, пойди, проверь, сколько на самом деле их прибудет. Может десять тысяч, а может и сто. Выдвигаться на исходные позиции будут, в основном в темное время суток. Ты там не забудь отдать распоряжение своим транспортникам и аэродромным службам, чтобы сохраняли спокойствие.
– А во-вторых? – нетерпеливо перебил его Батька.
– А во-вторых, кто тебе сказал, что мы будем участвовать в подавлении мятежа? Мы не станем марать руки кровью братского нам народа. Мы всего лишь возьмем под охрану периметр страны, чтобы пресечь возможные провокации или паче того – вторжение извне. А также возьмем под охрану стратегические жизненно важные объекты. Это даст тебе возможность осуществить переброску верных воинских соединений в столицу, а также провести силами спецслужб зачистку во властных структурах Брестской и Гродненской областях. Прими мой совет: сделай это силами погранвойск, не привлекая к этому КГБ.
– Вот как?! – удивился он последней фразе коллеги. – У тебя есть основания считать КГБ ненадежной структурой? Ладно. Я думаю, что ты знаешь, о чем говоришь. Как скоро вы готовы выдвинуться?
– Сразу после твоего обращения по телевидению. Первые самолеты приземлятся уже через час.
– Добро. А сам не желаешь прогуляться до наших палестин? – хитро сощурился Батька, явно проверяя собеседника «на слабо».
– А что тут такого? Коли приглашаешь, то могу и я прибыть. Хоть завтра или послезавтра. Примешь? – в свою очередь насмешливо прищурился Афанасьев.
– А, давай! – вошел в азарт президент. Будет правильным шагом с твоей стороны – воочию поддержать своего союзника.
– Заметано! Завтра тогда и прибуду. А ты сейчас, Александр Григорьевич, отдай распоряжение своим военным связаться с нашими, чтобы обговорить детали предстоящей операции.
– Добро.
III.
17 августа 2020 г., г. Минск, проспект Победителей, Дворец Независимости.
Президент Белоруссии, выполнил все, что обещал. Уже часа через два с небольшим самолет Ту-154 компании «БелАвиа» приземлился во Внуково. Его уже ждали 33 кареты «скорой помощи». С трудом передвигая ногами, с трапа стали спускаться незадачливые искатели денег и приключений из ЧВК «Вагнер». Вид спускающихся с трапа людей, явно говорил о том, что они остро нуждаются в медицинской помощи. Их бережно, под руки приняли внизу и препроводили к машинам с нарисованными красными крестами по бокам. Последними с трапа спустились – начальник Главного следственного управления при КГБ Беларуси Сергей Яковлевич Каземша и два его заместителя, непосредственно проводившие дознания по делу «о подготовке к государственному перевороту иностранных граждан». В руках они несли объемистые по виду портфели с материалами допросов подозреваемых. Выражение лиц у этой троицы был сродни выражению лиц, приговоренных, как минимум к пожизненному заключению. Два часа назад их чуть не силой запихали в самолет, и вот теперь все их худшие представления о своем будущем обретали свою материальность, пока только в виде автозака с гостеприимно распахнутой дверцей и недобро улыбающейся охраной.
Еще через два часа после выступления Александра Григорьевича по национальному телевидению с разъяснениями по текущей обстановке в стране и анонсированию начала учений союзных армий под красноречивым названием «Западный Щит- 2020», первые самолеты ВДВ Российской Федерации уже приземлялись на военных аэродромах Бреста и Гродно. В дальнейшем, в течение двух суток они приземлялись с интервалом в 10 минут. В ночь с 15-го на 16-е августа бронетанковые и моторизованные части ССО пересекли границу между Россией и Белоруссией. Часть войсковых соединений пересекла границу на железнодорожных платформах, зачехленная брезентом, а часть, нигде не останавливаясь, своим ходом, в основном вдали от магистралей, по проселочным дорогам устремились к западной границе союзной республики. Российское руководство всерьез опасалось эксцессов со стороны широких масс общественности, взвинченных до предела последними событиями в своей стране, но к счастью для тех и других, ничего подобного не произошло. Российские войска, хоть и были замечены местными жителями, но никакого негатива не вызвали, потому как города они обходили стороной, а сельское население относилось к Лукашевичу куда как более лояльно, чем городское, а тем более столичное, которое порядком успели подпортить за 20 лет различные западные НКО. Да и в целом, белорусский народ в отличие от украинского, никогда не склонен был впадать в антироссийскую истерику. Так или иначе, но к исходу вторых суток, российские войска, в основном, тихо и мирно просто заняли оборонительные позиции по всему периметру белорусской границы. Надо было видеть неописуемое удивление поляков и литовцев, когда рано поутру 16-го августа они увидели по ту сторону границы, развернутые и готовые к бою бронетанковые части российской регулярной армии, а возле пограничных столбов, вместо белорусских солдат, обмундированных в соответствующую форму, русских военных экипированных в штурмовую амуницию. Белорусские же части, беспрекословно уступая свое место россиянам, спешным маршем не жалея моторесурса частью стали откатывать вглубь территории, сосредотачиваясь вокруг областных центров мятежных провинций, а частью двигаясь к столице на подмогу осажденным. Одновременно с этим, местные отделения КГБ Белоруссии готовились к штурму зданий областных администраций Бреста и Гродно, где засели ярые противники президента.
Воскресным утром в Национальный аэропорт Минск-2 прибыл громадный белоснежный лайнер Ил-96-400 с размашистой красной надписью на борту «Россия». Он доставил в столицу Белоруссии представительную делегацию, которую возглавил сам Глава Высшего Военного Совета Российской Федерации – Афанасьев Валерий Васильевич. Пока самолет с гостями выруливал на стоянку, на взлетную полосу успели приземлиться еще два большегрузных Ила из авиаотряда «Россия» с транспортом и охраной первого лица государства. Делегацию в аэропорту встречал премьер-министр РБ – Головченко. Афанасьев с пониманием отнесся к тому, что его встречает не сам хозяин Синеокой, а один из ближайших его подручных. Ему не надо было объяснять, что еще вчера грозный и самоуверенный «последний диктатор Европы», забаррикадировавшийся в правительственном квартале, носа боялся высунуть за пределы охраняемого периметра. Да его б и не выпустили демонстранты, уже которые день и ночь, окружавшие плотным кольцом едва ли не последний оплот обороняющейся власти. Можно было, конечно, попробовать прорваться на танках, но это означало, что придется в буквальном смысле давить людей, а Лукашевич, при всем своем вздорном характере пойти на такую крайнюю меру не мог. Толпа протестующих без возражений пропустила лимузин Председателя Совмина, и тот беспрепятственно смог выехать в аэропорт, чтобы встретить высокого гостя. После взаимных рукопожатий и краткой беседы с Романом Александровичем прямо у трапа, Афанасьев вознамерился уже было сесть в свой «Аурус», но руководитель личной охраны решительно воспротивился этому, обоснованно считая, что кортеж во время следования к Дворцу Независимости может подвергнуться риску быть обстрелянным из гранатометов. Возникшее, в связи с этим замешательство разрядил Министр обороны РБ – генерал-лейтенант Равиков, любезно предложивший воспользоваться его вертолетом, специально оборудованным противозенитной установкой «Витебск», на случай возможной атаки с земли. Начальник охраны покривился от этого предложения, ибо оно тоже не соответствовало регламенту по обеспечению безопасности VIP-персон, но сразу сник под строгим взглядом Афанасьева. В конце концов, решили, что гость с несколькими охранниками и Головаченко с Равиковым полетят на Ми-8, предоставленном Министром обороны, а все остальные поедут, как и положено в автомобилях сопровождения. «Аурусы» же решили оставить в аэропорту, дабы не создавать поводов к провокациям и не возбуждать своим хорошо узнаваемым видом излишнего ажиотажа.
Через пятнадцать минут (аэропорт находился в 42-х километрах от столицы) Ми-8 уже садился в центре площади перед Дворцом Независимости. На этот раз, встречать поистине дорогого гостя, вышел сам хозяин вместе с младшим отпрыском (куда же без него?). На фоне одетого в парадный китель Афанасьева (пришлось-таки надеть мундир), Лукашевич в бронежилете и каске выглядел, по меньшей мере, странновато. Но гость нисколько не смутился при виде такой экзотики, прекрасно понимая, в каком непростом положении сейчас находится его коллега по цеху, поэтому улыбаясь, как старому знакомому протянул к нему сразу обе руки для пожатия. Александр Григорьевич, в свою очередь не стал мелочиться и под телекамеры журналистов, допущенных к съемкам, буквально ринулся в объятия к москвичу, явно желая продемонстрировать всем какие дружеские отношения у него с руководством самой могучей ядерной державы в мире и намекая тем самым на то, что теперь-то он находится под надежной защитой. Валерий Васильевич, со своей стороны, принял правила игры и не стал уворачиваться от проявления дружеских чувств, поэтому тоже крепко заключил в свои объятия президента, пока еще братской республики. Они не стали долго задерживаться во дворе и сделав на камеру несколько кратких заявлений о нерушимой дружбе двух славянских народов, удалились во дворец, где и должны были состояться основные переговоры.
