Читать книгу: «Предтечи будущих побед», страница 16
– Ну, хорошо. Давайте тогда поговорим о вашей установке. Я слаб в научной теории, потому что всегда был практиком, поэтому прошу вас истолковать суть ваших с Авраменко изысканий и их практическое значение. Двадцать восемь лет назад я был свидетелем уничтожения мишеней, но признаться, мало что понял. Вы, Валентина Игнатьевна, пока соберитесь с мыслями о том, как мне бестолковому все это разъяснить, а я тем временем распоряжусь о стимуляторах.
– Стимуляторах?! – в глазах гостьи промелькнула тень тревоги.
– Вот именно. Время уже к вечеру, а как мне кажется, наш с вами разговор не будет коротким, – заговорщически подмигнул он ей и нажал кнопку на селекторе. – Борисыч, ты меня слышишь?
– Так точно! – раздалось громко из динамика.
– Борисыч, организуй-ка нам чайку и всего такого прочего. И да, вот еще что. Умри, но никого ко мне не пускай и ни с кем меня не соединяй. Исключение только одно – ядерная атака. Ты меня хорошо понял?
– Так точно! – подтвердил распоряжение главковерха адъютант.
– А можно мне вместо чая подать кофе? – шепотом попросила Валентина Игнатьевна.
– Борисыч, вношу коррективы в распоряжение.
– Слушаю, товарищ Верховный!
– Мне чаю, а моей гостье кофе. Самое лучшее кофе, какое есть. Понял?
– Понял, товарищ Верховный! Выполняю!
III.
Выключив селектор, Афанасьев встал и прошлепал к приставному столику, так чтобы сидеть напротив собеседницы. От хитрой старухи не укрылся тот факт, что хозяин кабинета ходит в одних носках:
– Ты чего это, Валерий Васильевич, в одних носочках бегаешь?
– Да, вот с утра набегался, – слегка смутился он, – и решил в аккурат перед твоим приходом скинуть эти проклятые туфли, чтобы маленько ноги отдохнули. Гудят проклятые, – решил немного пожаловаться, чувствуя к своей ровеснице некое доверие.
– Я тогда тоже свои туфли скину, можно? Наряжалась, как могла, идучи к тебе, а пока по жаре добиралась, да у тебя на проходной топталась – все ноги истерла. Не с моим артритом в таких туфельках бегать, – не дожидаясь разрешения, скинула она свою обувь, пихнув ногой под стол. Этот обоюдный жест сразу повысил планку доверия между уже далеко немолодыми людьми.
– Давай, Валентина Игнатьевна, рассказывай, только попроще, – вновь напомнил он ей.
– Ладно, постараюсь. Ты, Валерий Васильевич, помнишь, как на полигоне тогда из специально оборудованного фургона с остронаправленной антенной вылетали яркие клубочки и с огромной скоростью уносились к горизонту?
– Конечно, помню. Я же уже говорил тебе. Шаровые молнии.
– Да. Это была наша с Римилием Федоровичем мечта – сбивать вражеские ракеты и самолеты посредством шаровых молний. Проект так и назывался – «Мечта». Но все упиралось в то, что ученым никак не удавалось обуздать и подчинить себе шаровые молнии. Эти начал заниматься еще сам Тесла, но у него тоже ничего не выходило. Максимум чего он добился, так это зажигание электроламп на расстоянии. И все. После него ученые всего мира, тоже бились над проблемой обуздания плазменных формирований, коими шаровые молнии, по сути, и являются. Строились гигантские и безумно сложные токамаки, призванные удержать в своих электромагнитных полях плазму. Мы же придумали оригинальный способ образования искусственных плазменных субстанций просто в воздухе. При столкновении любого объекта, будь то ракета, самолет или даже снаряд с плазмоидом, тот должен был действовать аналогично урановому снаряду и выделять при взрыве заряд всесокрушающей энергии. Плазменное оружие – это целый комплекс: плазмоид, как средство поражения и пусковой комплекс – импульсный магнитный гидродинамический генератор. Генератор разгоняет плазму в магнитном поле до почти скорости света и задает ей направление движения. Трасса полета первоначально корректируется лазером. А потом плазмоид сам выбирает оптимальную для него трассу полета. Все дело в том, что шаровые молнии, как, оказалось, передвигаются не абы как, а следуя определенным маршрутам, закономерности которых нам удалось просчитать. Они движутся по осям траекторий магнитных полей Земли. Осей этих чрезвычайно много. Нужно просто выбрать и просчитать правильное направление. Размеры самих плазмоидов можно варьировать от одного сантиметра до пятидесяти метров в диаметре. А их внутренняя энергия буквально поражает своей мощью. В последних испытаниях нам удалось достичь мощности в 10 в седьмой степени джоулей. Это океан энергии. Рабочий диапазон высот от поверхности земли до двухсот километров. Выбрав нужную ось магнитного поля при помощи лазерной коррекции, плазмоид со скоростью света устремляется навстречу объекту. И его невозможно сбить, как в прямом смысле слова, так и сбить с толку всякими хитростями типа тепловых ловушек, стелс-покрытий и прочей ерунды. Даже помехи, создаваемые установками РЭБ, на него не действуют из-за того, что отсутствует сама по себе радиоэлектроника. Выпускать плазмоиды установка может в темпе скорострельной пушки – порядка ста пятидесяти штук в минуту. Эффективная дальность – свыше 100 километров. Да, не слишком много. Можно, конечно и еще увеличить дальность, но тогда потребуется суженное наращивание мощностей по вычислению возможных траекторий. Целеуказания может принимать как со спутников, так и с передающих станций того же «Контейнера», который недавно поставили на боевое дежурство. Я, вообще, считаю наше с Авраменко детище универсальным солдатом способным заменить собой целые рода войск.
– Так-таки уж и целые? – позволил себе слегка усомниться Афанасьев, хотя сам был свидетелем работы этого оружия в полевых условиях.
– И все-таки, целые, – продолжала настаивать на своем Николаева. – Да. В отличие от протонного ускорителя, наш плазмоид не является стратегическим оружием. Он – универсальный воин на поле боя. Он не решает глобальных задач по уничтожению целых континентов, он является тактической единицей. Имея довольно скромные размеры, а значит, хорошую мобильность он способен уничтожать врага на земле, на воде, в воздухе и даже в ближнем космосе. Ему не нужен ядерный реактор. Для его работы достаточно высоковольтного питания или энергоемких батарей, которые уже имеются у нас в наличии. Он дешев производстве. Каждая установка, по моим прикидкам тянет максимум на сто миллиона рублей. Зато, какова отдача? Ты прикинь стоимость одной зенитной ракеты 77Н6. В то время как одна наша шаровая молния стоит порядка четырехсот целковых. Чуешь разницу? – опять перешла на «ты» Николаева.
– Чую, – почесал за ухом диктатор.
– Представляешь, какая экономия военного бюджета? И вот за эти копейки я предлагаю тебе перевести армию и военную науку на иной уровень – несопоставимый с прежним.
Их воркование прервал визит Михайлова в сопровождении официантки, катящей перед собой тележку с напитками и всевозможными сладостями и заедками.
Девушка быстро расставила на столе все необходимое и быстро удалилась. Михайлов задержался было в дверях, ожидая дальнейших указаний, но Афанасьев лишь махнул рукой, отсылая своего верного наперсника и альгвазила. В ответ на выпроваживающий жест шефа адъютант скорчил разочарованное лицо, ибо его раздирало любопытство, связанное с непониманием, о чем таком можно говорить целый час с какой-то неведомой старухой с улицы.
– Идея, конечно, стоящая. И я вам верю, Валентина Игнатьевна, – начал диктатор сразу, как только за Борисом Борисовичем прикрылась дверь, – но позвольте задать вам один щекотливый вопрос, – уставился он на нее совиным взглядом.
– Без проблем. Я открыта, как святой источник для страждущих, – позволила себе немного антиклерикальной пропаганды веселая старушка.
– По моим прикидкам, вы освободились где-то примерно в 2005-м году, не так ли?
– Совершенно верно, – не стала отрицать Николаева, пододвигая к себе солидных размеров чашку наполненную ароматным кофе.
– Почему же тогда вы со своими предложениями не обратились в соответствующие инстанции? Чего выжидали целых пятнадцать лет? Ведь ваши наработки могли быть уже давным-давно освоены нашей оборонной промышленностью. А ненавистный всем режим Ельцина канул в небытие. Мне, честно говоря, непонятна ваша позиция и я хочу получить разъяснения по данному вопросу.
– Канул в небытие, говорите? – вдруг зло ощерилась старуха. – Ну-ну. Да будет вам известно, что обыском в моей питерской квартире руководил один неприметный с виду подполковник ФСБ по фамилии…
– Я понял. Не продолжайте, – прервал Афанасьев собеседницу, яростно размешивающую в своей чашке сахар.
– Вот видите! У меня были веские причины опасаться не только за свою жизнь, но и за судьбу нашей «Мечты».
– Я прекрасно вас понимаю, и теперь у меня нет никаких причин для осуждения вашей медлительности. Тогда у меня будет к вам одна убедительная просьба…
– О?! Просящий диктатор – это так нетривиально звучит, что я, пожалуй, соглашусь удовлетворить ее, – промурлыкала Валентина Игнатьевна сытой кошечкой.
– Даже не поинтересовавшись, о чем я собираюсь просить? – удивился Афанасьев.
– Я пока склонна доверять вам, – сложила она губки бантиком.
– Звучит обнадеживающе, – хмыкнул он ей в ответ.
Бабка поднесла чашку к лицу и начала мелкими глоточками пить ароматный напиток. При этом ноздри ее трепетали от неложного чувства наслаждения.
– Лавазза51 или Бушидо52? – спросила она, указав глазами на свою чашку.
– Бес его знает, – отмахнулся Афанасьев, тоже в свою очередь, облапив стакан с горячим чаем. – Я в этих тонкостях не разбираюсь. Но не суть. Я вот о чем хотел вас попросить…
– Да-да, – навострила ушки бойкая старушка.
– Не могли бы вы, по итогам нашей беседы, составить краткую докладную записку? Я хочу ознакомить членов Президиума Высшего Военного Совета с вашими предложениями по оснащению нашей армии перспективными видами вооружений.
– Хотите сказать, что я все-таки заинтересовала вас своими прожектами?! – воскликнула она.
Афанасьева слегка покоробило слово «прожекты», поэтому он решил сразу внести ясность в этот вопрос:
– «Прожект», как вы выразились, не совсем подходящий термин для сложившейся ситуации, ибо он олицетворяет нечто эфемерное и мало относящееся к реальной действительности. Ваши же научные изыскания имеют под собой прочную экспериментальную основу, чему я сам был свидетелем.
– Как я могу расценивать ваши слова? – осторожненько поинтересовалась она, ставя чашку на стол.
– Как мое личное предложение вернуться к активной научно-исследовательской деятельности в качестве руководителя, скажем, института, либо вообще научно-производственного объединения, – твердо отчеканил он, одновременно наблюдая за тем, как вспыхивают огоньки в глубине ее все еще молодых глаз.
– Ой, да куда мне старой и больной развалине браться за такие неподъемные дела?! – замахала сухонькими ручками Николаева на кряжистого Афанасьева, но было явно видно, что она польщена таким щедрым предложением.
– По себе знаю – работа избавит от любой хвори. Как начнете штурмовать научные высоты, так второе дыхание и откроется, – продолжал он настаивать на своем.
– Жаль только, что иногда второе дыхание приходит вместе с последним вздохом, – ввернула со вкусом любительница «черного» юмора.
– Я не шучу, Валентина Игнатьевна, – несколько построжел он, видя ее игривое настроение. – Я и в самом деле собираюсь предложить вам эту работу и обеспечить бесперебойное государственное финансирование.
– Коли не шутишь, – поджала сухие бескровные губы Николаева, – то и я шутковать не буду. Я, честно говоря, и сама хотела просить тебя Василич, пристроить меня к какому-нибудь делу, только стеснялась, но раз ты сам первым заговорил об этом, то я так скажу на это. Возглавлять институт, а тем более целое НПО, ты уж прости меня старую, не смогу. Эта должность подразумевает, прежде всего, администрирование – беганье по смежникам, утрясание производственных и иных вопросов, весьма далеких от науки. А годы мои не те, чтобы бегать с бумажками, да и не так много их у меня осталось, поэтому не хочется разбрасываться. Так что, на эту должность вы уж подберите кого-нибудь помоложе, да пошустрее.
Она опять полезла в сумочку за сигаретами, и Афанасьев опять заметил, как подрагивают ее руки, выдавая нешуточное волнение своей хозяйки.
– А вот занять должность научного руководителя – не откажусь. Каюсь, страдаю тщеславием. Да и уж больно хочется продолжить дело моего покойного учителя.
– Принято, – коротко бросил он почти одним залпом опрокинул в себя целый стакан чая.
– Только у меня будет одно условие, – произнесла оружейница со стажем, пытливо всматриваясь в хозяина кабинета.
– Говорите.
– Разрешите мне самой сформировать штат будущих сотрудников?
– Без вопросов. Это вам с ними работать, вы и подбирайте себе единомышленников, – не стал возражать Афанасьев и тут же не утерпел, проявляя любопытство. – Небось, хотите достать из запасников своих бывших соратников из лаборатории Авраменко?
– Не без этого, конечно, – хитро прищурилась ушлая старушенция. – Не все же среди них такие развалины как я. Есть еще кое у кого порох в пороховнице. Но основную ставку я собираюсь делать не на них, а на молодых ребят из Шатурского Филиала ОИВТ53.
– Почему именно на них вы рассчитываете более всего? Я думал, что старые кадры, опытные и проверенные временем более соответствовали бы вашим запросам. И почему именно на сотрудников именно этого института вы возлагаете основные надежды? – удивился Валерий Васильевич.
– В этом нет ничего удивительного. Старые мозги, хоть и опытные, и проверенные временем, но в некоторой степени, закостенелые. Они слишком догматичны и у них отсутствует широта воззрений, присущая только молодым. Они всеми силами цепляются за свои былые заслуги, боясь, что новые знания могут опровергнуть все на чем зиждилось их восприятие действительности, а это всегда служило тормозом для прорывов в научной сфере. По этому поводу даже есть поговорка такая «все новое рождается, как ересь, а умирает, как предрассудок». Почему именно Шатурский Филиал? В бытность свою мы довольно плотно сотрудничали с ними и многие из их работ перекликались нашими. Они тоже экспериментировали с плазмой, правда, использовали ее несколько в ином плане – как средство для кинетического разгона снарядов из полимерных материалов. Я до сих пор поддерживаю дружеские контакты с Алешей Шуруповым – директором этого института. У него там сейчас подобралась неплохая группа из молодых, но очень перспективных ребят. Диапазон из изысков простирается гораздо шире спущенного сверху техзадания институту и им уже тесно находиться в его рамках. А он, к сожалению, ничего не может сделать для них. Но главная причина моей заинтересованности в этом институте заключается в том, что в последнее время они очень сильно продвинулись в создании миниатюрных, но чрезвычайно энергоемких электрических конденсаторов, которых у нас не было двадцать восемь лет назад. Их умелое применение в нашей установке поможет решить целую гамму стоявших тогда перед нами проблем.
Николаева замолчала, ожидая реакции Афанасьева на сказанное ею. Реакция последовала незамедлительно.
– Мне видятся разумными ваши доводы, – глубокомысленно произнес Верховный напыщенную фразу, но не осекся под насмешливым взглядом гостьи и закончил, – поэтому я считаю, будет правильным пойти навстречу вашим пожеланиям. Но чувствуя себя неловко от того, что пришлось разыгрывать из себя небожителя, быстро перешел на обычный, но все же деловой лад. – Поэтому я еще раз напоминаю вам о необходимости в кратчайшие сроки предоставить докладную записку на мое имя и подготовить небольшой доклад для членов Президиума. Если можете, то попробуйте хотя бы вчерне составить смету на первичное финансирование и необходимых для работы приборов с материалами. Сколько вам понадобится для этого дней?
– Думаю, что за недельку управлюсь. У меня племянница бухгалтер-экономист, поможет, если что.
– Отлично. Давайте я запишу ваш доклад на следующую среду? – поднялся он с кресла и потянулся к рабочему столу за ежедневником, чтобы сделать необходимую пометку. – Надо будет еще заняться поиском подходящего помещения и производственной базы. У вас, кстати, ничего такого нет на примете?
Николаева на несколько мгновений задумалась, а потом обрадованно сообщила:
– Как же, как же! Знаю такое место! Это территория бывшего завода ЗиЛ. Там и рабочие корпуса и административное здание. В здании можно будет разместить лаборатории института, а в рабочих корпусах само производство плазмоидов. Очень удобно, все в одном месте. И полигон там, рядом у них был свой.
Увидев мимолетную тень озадаченности на его лице, она поспешила закрепить первоначальный успех и развеять сомнения, затараторив, как школьница-отличница:
– Завод-то закрылся, уж сколько лет назад. Персонал разбежался. Ходили слухи, что там разместят какой-то то ли торговый центр, то ли парк развлечений, но с этими санкциями, видать что-то не срослось у ритейлеров, вот они и отступились. Помещения без присмотра ветшают и приходят в негодность. Еще пяток лет и совсем можно корпуса под снос готовить. А мы бы, где подлатали, где подновили. Да и место уж больно удобное – считай в черте города. Опять же экономия.
Она продолжала тараторить еще что-то в этом духе, а он смотрел на нее и поражался: как буквально на глазах молодело лицо этой женщины с трудной и тревожной судьбой. Ему вдруг на секунду показалось, что вот эта женщина и есть олицетворение всей России – согбенная и малопривлекательная в обыденной жизни, она в годину трудностей и опасностей для своих детей преображалась в мощную и сильную духом женщину, стремительную и неудержимую в своем полете к главной цели.
– Хорошо, Валентина Игнатьевна, – я завтра же поговорю с Себейкиным и выясню его планы на эту территорию. Если они мне не покажутся достаточно основательными или конкретными, то считайте, что завод со всеми прилегающими территориями и постройками – ваш. Впрочем, я не думаю, что он в состоянии предложить что-то дельное. А вы, в свою очередь, тоже не мешкайте, а занимайтесь докладом и параллельно подбором необходимых кадров. Финансирование, если ваша презентация пройдет успешно, в чем я не сомневаюсь, обещаю, будет обеспечено в полном объеме, так что когда будете вербовать сотрудников, то не стесняйтесь обещать золотые горы. Борисыч! – окликнул он адъютанта, подойдя к своему столу и нажав кнопку селектора.
– Слушаюсь, товарищ Верховный! – не замедлил тот ответить.
– Передай начальнику караула, чтобы он выходящей из здания товарищу Николаевой Валентине Игнатьевне незамедлительно выправил биометрический пропуск по классу «А».
– Так точно! – гаркнул в ответ бравый полковник.
IV.
– Ты, Василич, никак выпроваживать меня собираешься? – с нескрываемым смехом в голосе спросила посетительница.
– А разве мы не обо всем договорились? – в искреннем недоумении развел руками диктатор, косясь на настенные часы.
Бабка перехватила его взгляд и ехидно прищурилась:
– Куда торопишься? Детей-то малых вроде нет у тебя?
– Вроде как уже поздновато, – начал он робко оправдываться, сам не зная почему.
– Садись! – приказным тоном обратилась она к нему. – О самом главном мы с тобой еще и не начинали беседовать.
– Вот как?! – удивился Афанасьев. Бабка не переставала преподносить сюрпризы. Он уже понял, что Николаева не из тех, кто будет вести пустопорожние разговоры, а значит, к ее приказу следовало внимательно прислушаться. – Тогда может еще чайку с кофе?
– Не возражаю, – важно и с достоинством ответила клюшка.
– Борисыч! – опять позвал он своего помощника.
– Слушаюсь, товарищ Верховный! – отозвался Михайлов.
– Попроси там, чтоб нам еще кофе с чаем принесли.
– Будет исполнено! – отрапортовал он.
Афанасьев вновь уселся напротив своей гостьи и с интересом воззрился на женщину, которая он почему-то это сразу почувствовал, может запросто изменить всю его жизнь.
– Я весь – внимание, – приготовился он выслушать ее новое повествование, но ошибся.
Валентина Игнатьевна не стала говорить о каких-то разработках или планах на будущее перевооружение страны, она просто огорошила его вопросом в лоб:
– Василич, – начала она опять фамильярно, – как у тебя с абстрактным мышлением?
– Никак, – буркнул Валерий Васильевич. – Я из танкистов, поэтому практик-реалист. Вижу цель – стреляю, не вижу цели – ищу ее, чтобы выстрелить. Вот и вся моя абстракция и обструкция, – скаламбурил он.
– Литературку-то почитываешь на досуге? – опять хитренько подмигнула она ему.
– Какую еще литературку? – недовольным голосом переспросил Афанасьев, явно показывая, что ему не хочется сейчас вести никакие светские беседы.
– Ну, например, фантастику, а? – бабка серьезно напрашивалась на отповедь, но Валерий Васильевич умел держать себя в руках. Единственной мыслью, что сейчас читалась в его глазах, была мысль о том, что либо у бабки окончательно «кукуха поехала», либо она готовится сообщить ему нечто совсем уж из разряда сенсаций.
– Да, так, мельком кое-что, – вяло отмахнулся он. – Внук этим увлекается, книжки свои разбрасывает, где попало, ну вот я иногда почитываю на ночь, чтоб скорее уснуть. Да и то сказать, давненько уже ничего не читал. А что?
– Ладно. Зайдем с другой стороны, – ухмыльнулась Николаева, опять превращаясь в глазах диктатора в Бабу-Ягу. – Школьный курс физики хорошо ли помнишь?
– Боже мой! – начал было закипать он от настырной экзаменаторши. – Я ухожу из дома в семь утра, а прихожу к одиннадцати вечера! Какая еще к черту физика?! Я не помню, как меня самого зовут!
Но бабка проигнорировала вспышку досады всесильного диктатора, как будто передней сейчас был не генерал и верховный правитель , а неуспевающий по всем предметам школьник. Она откинулась на спинку кресла и свела пальцы рук в замок, с равнодушием наблюдая за неудовольствием собеседника.
– Ну, хоть что-то элементарное ты должен помнить? Вот и дай мне определение термина «время», – подначила она его почти умильным голоском, чего он никак не ожидал от каркающей доселе вороны.
– Время?! – опешил Афанасьев, словно со всего размаху шмякнулся об стену всем туловом. – Какое еще время? Не знаю я ни про какое время, – начал он бубнить, втайне уже жалея, что связался с полоумной старухой.
– Так как на уровне школьной программы трактуется этот термин? – не унималась бабка.
– Н-не знаю, в-вернее не п-помню, – начал ни с того, ни сего заикаться генерал. – Что-то вроде протекания неких процессов. А зачем мне и вам это знать?
– Современная наука трактует время как меру длительности существования всех материальных объектов, – назидательным и отстраненным голосом произнесла она, словно внезапно ожившая статуя сфинкса. – А теперь давай вспомним, из чего состоят все тела во Вселенной?
– Из атомов, – как сомнамбула произнес уже вконец обалдевший Афанасьев.
– Верно. Умница. А еще давай вспомним, что все молекулы, содержащие атомы находятся в непрерывном движении. Так?
– Да.
– Тогда скажи: как влияет температура на скорость их движения? – продолжала она свой допрос.
– Что вы мне тут экзамены устраиваете как мальчишке?! – возмутился Валерий Василевич. – Все знают, что с увеличением температуры увеличивается и скорость движения молекул, а стало быть, и атомов.
– Отчасти верно, – закивала Николаева. – Электронные оболочки атомов расширяются, правда незначительно. И нужны очень высокие температуры для того, чтобы это расширение было хоть сколько-нибудь значимым. Дальнейшее же расширение оболочек, вообще грозит разрывом внутриатомных связей. Сами же атомы никуда не движутся. Движутся электроны по своим орбитам вокруг ядра. Это строгие орбиты, как железнодорожная колея. И какой из этого мы делаем вывод?
– Не знаю! – окрысился он на вредную старуху. – И знать не желаю!
– Вот и напрасно, – невозмутимо парировала она взрыв его негодования. – А вывод таков: время – это скорость изменения материи. В данном случае под материей подразумевается ее атомная составляющая.
– Идите к черту с вашим лекторием! – уже не на шутку рассвирепел Валерий Васильевич.
– Погоди, Василич, не кипятись, – спокойно осадила она разбушевавшегося диктатора.
Дверь опять неслышно отворилась и та же самая официантка вкатила новую тележку, на которой в этот раз было всего лишь три предмета: большой заварной чайник, внушительных размеров кофейник и большой эмалированный чайник с кипятком. Выгрузив содержимое тележки на стол, она молча удалилась, как и в прошлый свой приход. Михайлов, стоящий в дверном проеме, опять сделал было попытку поприсутствовать на «тайной вечере», но попытка не удалась вновь. На его немую просьбу остаться, начальство только сурово сдвинуло брови и мотнуло головой в сторону. Снедаемый диким любопытством, он, понурив голову, убрался восвояси в надежде, что босс впоследствии сам когда-нибудь проговорится об этом странном визите. Когда за полковником закрылась дверь, старая женщина продолжила истязать бедного генерала своими каверзными вопросами из школьной программы:
– Наберись, Валерий Васильевич, еще чуточку терпения и ответь мне: как, по-твоему, выглядит атом? Ты потом поймешь, почему я задаю тебе такие, странные, на первый взгляд, вопросы.
– Ну, как-как?! Это и все знают. Любой атом состоит из ядра и электронов, бегающих вокруг него. Само же ядро состоит из протонов и нейтронов, с противоположными зарядами, поэтому атом нейтральная частица. Вроде, так.
– Бинго! Страйк! – захлопала в ладоши бабушка. – А теперь, для полного понимания, что такое атом, представь мяч в центре футбольного поля, а по краям поля разложи горошины. Это и будет уплощенный макет атома, где мяч – ядро, горошины – электроны, а беговая дорожка вокруг поля – электронная оболочка атома. А что находится между ядром атома и электронами?
– Ничего, – пожал плечами Афанасьев, все еще недоумевая, куда клонит эта упертая старуха.
– То есть – вакуум?
– Ну да.
– Вакуум и трассы, по которым электроны движутся вокруг ядра.
– И что из этого-то? Вы можете, наконец, толком объяснить?
– Скажи, Валерий Василич, надежно ли твой кабинет защищен от прослушки? – перегнулась она через стол и нависла перед ним так, их лица почти соприкасались.
– Д-да, – опять поймал себя диктатор на мысли, что невольно заикается. – Закладок нет. Кабинет проверяют каждую неделю. Стекла в окнах сделаны из специального материала, не пропускающего никакие звуковые колебания.
– Так вот слушай меня внимательно, да покрепче держись за подлокотники кресла, – почти переходя на шепот начала она. – Занимаясь разработкой боевого плазмоида, мы, как я тебе уже говорила, получали шаровые молнии. Они получаются довольно простым способом. При электрическом разряде во влажном воздухе между концами двух разрядников образуется сгусток холодной гидратированной плазмы. Вода как химическое соединение замечательна своими аномальными свойствами: при соединении двух легчайших элементов получается не газ, а высококипящая жидкость. Это происходит из-за крайне неравномерного деления электронов по молекуле воды, отчего она обретает свойства электрического диполя. Молекулы воды особым образом взаимодействуют друг с другом, с заряженными ионами и частицами аэрозолей.
Если одновременно ввести положительные и отрицательные ионы в атмосферу теплого и влажного воздуха, то диполи воды немедленно образуют гидратные оболочки вокруг ионов. При сближении гидратированных отрицательных и положительных ионов в промежутки между ними втягиваются дополнительные молекулы воды, и образуется устойчивый кластер, в котором законсервированы заряженные ионы. Он состоит из двух ионов противоположного заряда и гидратной оболочки. Молекулы воды препятствуют сближению ионов и их рекомбинации, поэтому время жизни ионов в кластере возрастает до десятков минут, то есть на примерно 10 порядков. Из-за взаимодействия кластеров возникают сначала цепочечные, а затем пространственные структуры, то есть образуется, как я говорила, сгусток холодной гидратированной плазмы, который аккумулирует значительную энергию – до килоджоуля на литр. Эту энергию он теряет при рекомбинации ионов. Наша задача – ввести как можно большее количество ионов в атмосферу теплого воздуха, насыщенного водяными парами. Основой установки для воспроизведения шаровой молнии в лабораторных условиях служит конденсаторная батарея, которую можно заряжать до 5,5 кВ. Чем больше емкость, тем лучше, именно поэтому мне нужна шатурская конденсаторная батарея. Положительный полюс батареи соединен медной шиной с кольцевым электродом, который находится на дне полиэтиленовой емкости заполненной дистиллированной водой. Отрицательный полюс батареи соединяется с угольным электродом, который находится в центре емкости, у поверхности воды. Этот электрод окружается кварцевой трубкой так, чтобы на него можно было накапать воду или нанести какое-либо природное вещество. Для получения шаровой молнии на центральный электрод наносятся 2-3 капли воды. При импульсном разряде из центра электрода вырывается с легким хлопком яркая плазменная струя, от которой отделяется светящийся плазмоид – искусственная шаровая молния. Он медленно всплывает в воздухе и через полсекунды исчезает, распадаясь на части. Ну, ты все понял?
– Признаться, нет, – поежился от обилия неизвестных терминов Афанасьев.
– Я, как могла, описала тебе нагрев электронной оболочки атома, где оболочка от перегрева плазмой лопается, и энергия удерживающая электроны на заданных орбитах высвобождается в виде кратко живущих шаровых образований. Но этот метод получения плазмоида не является секретным. И о нем знают все ученые мира. Суть нашего изобретения заключается в том, что мы сумели продлить «жизнь» искусственных плазмоидов с долей мгновения до нескольких десятков минут! Это почти вечность! И к тому же мы сумели управлять траекторией его движения. Ну, да ладно. Это все, как говорится, мелочи жизни.
– А что тогда не мелочи?
– Сейчас расскажу о немелочах, – уселась Валентина Игнатьевна в кресло поудобнее и с удовольствием набулькала себе целую чашку ароматного напитка. Сахар накладывать при этом не стала.
Отхлебнув солидный глоток обжигающего кофе, продолжила:
– В результате своих изысков мы долго подбирали нужные пропорции водяных паров, температуру нагрева, оптимальное время разряда и его мощность. И как всегда случается при рутинной и монотонной работе по подбору различных вариантов и сочетаний, у нас возникла довольно дурацкая идея: а не попробовать ли вместо нагрева электронной оболочки атома нагревать пространство между его ядром и электронами на орбите? Идея, как сам понимаешь, самая, что ни на есть дурацкая. Но в этом-то и вся ее прелесть. После почти годичных экспериментов (нас в лаборатории уже оставалось только двое), нам таки удалось это сделать. Я ведь неспроста мучала тебя вопросами о времени и фантастической литературе. Нам удалось нагреть вакуум между ядром и орбитами электронов. Понимаешь?
