Читать книгу: «Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья», страница 5

4. Ву

1

Разноухий хитрец снова обманул Ву. Конечно, не было особой необходимости гоняться за длинноухим хитрецом. Длинноухов в последнее время расплодилось столько, что стая Ву практически никогда не знала голода. К тому же расплодились и зоманы. Конечно, взять их непросто, но мясо их намного вкуснее, чем сладкое мясо длинноухов. И, все же, не брезговали квалты и их мясом.

Разноухий же снова вел себя нахально. Уже давно квалты перестали обращать на него внимание, – зачем охотиться на то, кого невозможно поймать, когда рядом столько менее хитрой пищи. А природа, казалось, специально наградила его приметной внешностью, – одно ухо этого хитреца было совсем белым, а другое – черным, в то время как во всем остальном он был таким же серым длинноухом.

Гонялся за ним только Ву. Знал ли этот хитрец, что для Ву это было игрой, но уходил от погони он каждый раз очень умело.

Но на сей раз разноухий попался. Ву удалось загнать его в тупик из двух полуразвалившихся стен, которые упирались в непроходимый барьер.

Наверное, Ву отпустил бы разноухого с миром, но тот удирал, словно не знал о непроходимом барьере.

И азарт погони охватил Ву, охватил настолько, что и он забыл об этой невидимой, но неприступной преграде.

Разноухий снова обидел Ву своим пренебрежением, и Ву прыгнул. Полет не должен быть таким длинным, но лапы почему-то все не чувствовали и не чувствовали под собой тверди. Зато, шерсть, кажется, вспыхнула. Но именно так и действует барьер. Ву однажды уже видел, как сгорело в барьере стадо обезумевших зоманов.

Его полет, все же, закончился. Мощнейшим ударом о землю. Ву не удержался на лапах, – и дважды перевернулся через голову.

Но он сразу же вскочил на лапы и тут же почувствовал, что вокруг был другой мир. Совсем чужой. Нет, и в его мире иногда можно было попасть в места с похожими запахами, но они, все равно, были иными, и… никогда не сулили ничего хорошего. В таких местах на лапах людей были длинные когти, а у некоторых были быстрые когти, которые умели далеко прыгать и пронзать квалта насквозь. После попадания в такие места стая, как правило, сильно редела. И всегда в стае находились квалты, кои, обвинив Ву, старались занять его место. Но эти трусы были слабее своего вожака, – и не решались в одиночку бороться за это место.

Что ж, теперь они возрадуются. Если Ву всегда находил выход из непонятных мест, то из-за барьера, как известно, никто никогда не возвращался.

От злости и обиды шерсть на загривке Ву угрожающе вздыбилась, но угрожать было некому.

Поскуливая от беспомощности, Ву пошел вдоль барьера, но так и не встретил ни одной, – ни свежей, ни старой, – тропы.

Желтое яблоко, дающее свет, полностью скатилось за горизонт, – и вдалеке, там, где стоят белые горы, вспыхнуло много огней. В его мире тоже есть такие горы, но Ву побывал у таких гор только раз, когда вожаком стаи был его отец. Это был, наверное, самый плохой день стаи.

И снова ВУ задал себе один и тот же вопрос: «Зачем отец повел стаю в эти горы? Разве там была еда?».

Еды там не оказалось. Зато, там оказалось что-то, подкидывающее над стаей яркие огни, несущие смерть и грохот. Тогда впервые за все время растерялся отец, – и стая заметалась по открытой местности, а огни легко рвали плоть затравленных хищников.

Наверное, они погибли бы все, но Ву услышал чей-то далекий призыв и увидел в непреодолимой преграде малозаметную прореху.

Стая не сразу отозвалась на его клич, но отозвалась.

Вышли не все. Совсем не все. Кто-то был убит горячей осой, кто-то не пошел вслед за самозванцем, – и вышли только один из трех, – всего полтора десятка перепуганных квалтов. Вышел и отец. Вышел, – и лег к ногам Ву, признавая его первенство, а вслед за ним лег весь остаток стаи.

Численность стаи восстановилась через много-много трудных дней. Когда же стая полностью признала нового вожака, отец выполнил закон квалтов – ушел в далекие горы, где, наверное, и нашел свою смерть.

Теперь стая снова, теперь – по глупости, лишилась вожака. Ву издал протяжный вой. И тут же земля ушла из-под ног, так же как и во время того злосчастного броска. Но на этот раз Ву удержался на лапах.

Странно, но, кажется, он снова попал в другой, еще один, мир. Свет погас совсем. Пропали белые горы, а ноздри Ву забила едкая пыль.

Светилось только одно странное пятно, но и оно стало очень быстро тускнеть.

И Ву совершил еще одну ошибку, непростительную для вожака. Он потерял всякую осторожность, – и потому потрусил к угасающему пятну.

На пути встретилось препятствие в виде не очень большой белой горы, – и в этот раз инстинкт квалта сработал. Ву тревожно оглянулся. Горы вновь засветились на том же самом месте. Но гора перед ним не светилась, и Ву, как ни напрягался, не чувствовал присутствие в ней другой жизни.

Он обогнул гору, и испуганно попятился назад, – тем, где только что было светлое пятно, шевелился человек. Вся шерсть Ву встала дыбом.

Это был человек, но он был странен. Все люди, которых прежде встречал Ву, всегда были одеты в шерсть. Иногда шерсть была удивительной, цветастой, как луг, когда земля просыпалась после длительной засухи, порой она была похожа на шерсть квалта, – и пахла так же, либо это была шерсть других животных, но на них всегда была шерсть. Этот же человек был совсем голым. И у него не было ни длинного когтя, ни странной лапы с быстрыми когтями.

Но это был чужой мир, – и люди, возможно, здесь такая же еда, как в его мире длинноухи.

Это было еще одной ошибкой Ву, – нельзя думать про еду, когда ты не идешь на охоту. А у квалтов врожденное табу на охоту на людей.

Ву замер в нерешительности. Жизнь квалтов трудна и многосложна. Они не охотятся на людей, но часто случается так, что они вынуждены нападать на своих извечных врагов. Причин для этого много, но только не…

Нельзя думать про еду. Нельзя думать про еду.

Ву оглянулся. Над белыми горами засветился сумеречный рассвет. Наверное, в этом мире тоже два солнца, и тоже, наверное, встают в разных местах. Скоро наступит день – время пригодное только для охоты на зоманов, которые при дневном свете слепнут намного сильнее, чем квалты.

Нельзя думать про еду, но как про нее не думать, если брюхо уже сводит от голода, а другой еды нет.

И Ву решился. Он всегда отличался от других квалтов длинным и мощным броском, перед которым устоит только редкий, очень сильный, зоман.

Уже в полете Ву увидел, что у этого человека тоже есть длинный коготь.

2

Холод достал-таки его. Кто он? и зачем он здесь? – человек, как ни старался, вспомнить не мог. Нет, такое уже случалось с ним, но это воспоминание не принесло облегчения. Как бы то ни было, но в тесной скорлупе было уютнее.

Додумать про скорлупу он не успевал. Все-таки хорошо, что у него сохранилась возможность чувствовать опасность! И тело сохранило умение мгновенно собраться в мощный кулак. Правда, он не был совсем уж уверен, что они у него остались.

Он потянулся к поясу, но пояса не оказалось. Не было и привычной удобной одежды. Впрочем, в том, что она была, он тоже не был уверен. Но не мог же он быть ни с чем?

Он пошарил рукой около себя, и не нашел ничего, кроме длинной рогатины. Он слегка удивился, что так легко вспомнил, как она называется, и медленно притянул к себе. Кажется, опасность слегка отступила, но была совсем рядом, хотя и не просматривалась.

Придерживаясь за рогатину, он сел, прижав подбородок к коленям. Он не понял, зачем так надо делать, но почувствовал, что опасность исходит с правой стороны, хоть, и не ясен был ее источник.

Слава богу, он не встал. Тень, метнувшаяся на него, была огромна, – и, если бы он стоял, смяла бы его в мгновение ока. Но он был готов к нападению, и успел направить рогатину навстречу тени, уперев конец в камень. Рогатина выдержала удар, – и это спасло ему жизнь.

Бросок тени был мощным. Всего скорее, это был волк. Зверь налетел грудью на рогатину, и, по инерции, взлетел вверх. Тут же сзади человека разлилось странное искрение, – и зверь исчез в искрящейся дымке.

***

Менять что-либо было поздно. Он больно ударился грудью о длинный коготь. Дыхание Ву разом перехватило, – и он не успел испугаться, когда взлетел вверх, а затем влетел в огонь. Нет, длилось это, всего лишь, короткие мгновения, но это были страшные мгновения. И даже приземлившись на свои четыре лапы, Ву долго не мог опомниться. Шесть дымилась, искрила и противно пахла. Но он был в своем мире. В своем добром мире. Найти же стаю будет не так сложно.

5. Чужое имя

Почему-то с исчезновением зверя исчезло и спасшее жизнь чувство опасности. Возможно, здесь волки – охотники-одиночки, но, все равно, нет никаких оснований для самоуспокоения. Хотя бы до того момента, пока не узнает, где он, и зачем? Где-то на задворках сознания проскальзывали некие знания, но они были настолько неявны, что и не стоило тратить силы, чтобы ухватить за хвост хотя бы одно из них.

Солнце еще не поднялось, но вокруг посветлело достаточно, чтобы можно было осмотреться. Впрочем, особо и осматриваться не пришлось. То, что он принял за лес, оказалось небольшим парком вокруг дома с внушительным куполом наверху. Человека немного смутило, что парк окружен высокой глухой оградой, что подталкивает на определенные сомнения по поводу волка. Впрочем, возможно, это и не волк, а сторожевой, либо бродячий, пес. Правда, это, отнюдь, не снимало повода для беспокойства. Пусть, это и пес, но он может вернуться.

Человек инстинктивно посмотрел туда, куда улетел тот, скажем так, хищник. А за оградой ничего не было, вернее, над ней нависало некое Ничто. Человек беспомощно оглянулся. Нет, с другой стороны просматривались очертания белого города. Далеко, но то, что там был город, – так, это, и «к бабке не ходи».

Человек вздрогнул. Слишком уж странно пробуждалась память.

И пробуждалось любопытство. Человек безрассудно шагнул в сторону Нечто.

– Ту эйдо ай куаруй ла амбре.

Он резко оглянулся. Неподалеку от него стоял, опершись на посох, человек преклонного возраста.

– Что?

– Ту эйдо ай куаруй ла амбре. – Повторил человек, после чего нагнулся, поднял камень, и легонько метнул его в Нечто.

Тут же последовала короткая, и не слишком яркая вспышка, – и обоих осыпала мелкая сыпь щебня.

– Леапарзаутахостопера?

– Что? – Не понял человек.

А его визави, видимо, начал о чем-то догадываться.

– Куаралапла?

А он только развел руками.

Лицо его визави сделалось сначала весьма задумчивым, потом заинтересованным, потом просветлело. Годов, конечно, эта метаморфоза на лице не убавила, зато, придала черты привлекательной лихости.

Он сделал приглашающий жест, следовать за собой, и, не дожидаясь согласия, направился к домику.

Последующие несколько дней, – настолько интенсивно заполненных, что он сбился со счета, – прошли за беспрестанным изучением языка.

И вот наступило время сносного общения. Узнав, что гость ничего не помнит, Аймар То, – так звали приютившего его ученого и придворного свободного мага, – очень сильно расстроился, но, тем не менее, сохранил свою доброжелательность и гостеприимство.

А уже на следующий день последовало странное предложение:

– Два оборота Лоты назад мой сын ушел в Сумеречную зону. Ждать его возвращения уже бессмысленно, потому я объявляю тебя моим сыном Корном.

Какое-то подозрительное сомнение кольнуло сознание, но человек не мог не согласиться на предложение. Причин было несколько, но главная – та, что старику, как, оказалось, грозила опала из-за пропажи, – (или бегства?) – его сына. У Аймара То имеется довольно много недругов во Дворце, готовых в любой момент «свернуть ему шею». И среди них сама царица, которой сильно претила строптивость Почетного Мага. Но Аймар был сильным магом и любимцем народа, и только очень серьезный повод позволял сделать это. Предательство сына, пожалуй, могло быть таким поводом. В Сумеречную зону Корн ушел по заданию Совета Магии, но должен был вернуться не позднее предыдущего месяца. Вероятно, о нем забыли, было, но вчера вдруг вспомнили. Царица не сумела открыть Обратную Дорогу, хоть, и обещала это, – и теперь требовалось найти виновного.

– А чем занимался ваш сын?

– Последнее время он вырубал на плите заклинание на дракона, охраняющего Заветный Кристалл. Его еще кое-кто называет возвратным камнем. Ты, думаю, ее видел во дворе. У Корна не хватило нескольких рун, потому он и отправился в Сумеречную зону.

Аймар То тяжело вздохнул, – и на этом разговор оборвался. Корн вышел во двор. Там, действительно, стояла высокая плита с вырубленными незнакомыми знаками. Тут же валялись поржавевшие зубила и различные молотки.

И снова Корн почувствовал тревожное беспокойство. Кажется, где-то он уже видывал такие знаки?

– Ну, что, старик? Задание Ее Величества выполнено? – Послышался из-за домика грубый окрик.

– Нет. Мой сын не нашел требуемых рун. – Голос Аймара То обиженно дрожал.

– А мне кажется, он и не искал их. – Взвился голос гостя.

– Не пред тобой ли мне отчитываться, молокосос?

– Ах, ты!

Корн успел вовремя, – короткая плеть уже взлетела вверх.

Ноги коня вдруг подкосились, – и его седок рухнул наземь через голову коня.

Конь тут же вскочил, и помчался прочь. Свита приезжего, было, едко рассмеялась, но смех мгновенно оборвался.

– Ты – кто? – Неуклюже поднявшись и лихорадочно шаря у себя на поясе, угрожающе спросил дерзкий визитер.

– Как, ты не узнал моего сына, Шейруш? – Удивился Аймар То. – Неужели он так сильно изменился?

– Это уже не имеет никакого значения. Если он – Корн, то должен знать, что обиды я не прощаю.

– Это я знаю. – Поддержал игру «Корн». – Но о какой обиде идет речь?

– Ты… Ты … – И Шейруш удивленно замер. Он догадывался, что Корн каким-то хитрым приемом сшиб его с коня, но не мог понять, как, и потому не мог предъявить достаточного обвинения? Да, и признаться, что кто-то смог это проделать с ним, начальником Дворцовой стражи и одновременно тайного сыска, тоже не мог. Но, самое обидное, его падение видели Глон и Чарл, те еще болтуны. Надо полагать, что о его конфузе уже вечером будет знать вся столица.

– Ты напугал моего коня. – Наконец, кажется, нашелся Шейруш.

– Не могу поверить, что такой большой начальник имеет такого пугливого коня. – Как-то слишком уж лениво возразил «Корн». – Да, к тому же еще и строптивого.

– Ты поедешь с нами. – Недовольно скривился Шейруш.

– С какой стати. – Напрягся «Корн». – Мне нужно работать.

– Тебя ждет Ее Величество. – Шейруш уже приноравливался к посадке на вернувшегося коня.

– У тебя есть письмо царицы? – Вступил в разговор встревоженный Аймар То.

– Его везет визирь, но он опаздывает. – Стушевался Шейруш. – Мы встретим его на обратном пути, и твой сын получит письмо.

– Нет, Шейруш. Порядок – есть порядок. И твое особое положение не дает тебе права его нарушать.

Слишком уж вспыльчивым был Шейруш. Но на сей раз конь не пострадал. «Корн» ловко перехватил плеть, – и Шейруш последовал вслед за ней и снова через голову коня. Но его сабля при этом вернулась со спины на свое законное место, – и теперь-то Шейруш нашел ее.

Аймар То побледнел. Он, как и многие другие, знал, что Шейруш никогда не умел сдерживать свою ярость. Ходят упорные слухи, что от его рук погибло много человек, – и лишь его более чем тесные отношения с королевой позволили ему избежать наказания.

Но теперь произошло невероятное. Кончик сабли Шейруша оказался у его же горла.

– Остановитесь немедленно.

Корн, не убирая сабли от горла Шейруша, обратил взор в сторону ворот, куда въезжал на повозке человек в расшитом золотыми звездами халате.

– Что здесь происходит?

– Корн показывает прием боя, каковой увидел в Сумеречной зоне. – Ответил Аймар То, поспешно помогая гостю спешиться. – Приветствую тебя, великий визирь.

– Брось, Аймар. – Небрежно отмахнулся рукой гость. – Нам ли придерживаться этих церемоний?

– Как же не придерживаться, если ты привез письмо королевы на арест сына. – Насупился Аймар То.

– Кто тебе такое сказал? – Удивился визирь. – Этот что ли? – Он, не скрывая небрежения, кивнул на Шейруша. – Перегрелся, наверное, на солнышке. Ее Величество, конечно, интересовалась, как идут у вас дела, но особо не торопила.

– Нашлись ли недостающие руны? – Обратился визирь к Корну.

– Увы, нет. – И Корну пришлось на ходу выдумывать оправдание. – Я же не мог открыто искать их.

– Но та плита, говорят, стоит открыто. – Визирь пытливо оглянулся на Шейруша.

– Открыто. Но она, всего скорее, стоит там так давно, что глубоко вросла в землю, – и нужные руны находятся как раз там.

– Это так? – Сердито спросил визирь Шейруша.

– Кажется, да. – Неуверенно согласился тот.

– Что еще удалось выяснить?

– Пока не знаю. Но есть подозрение, что в тексте имеются ошибки. – Вырвалось у «Корна». И его слова, надо сказать, потрясли и визиря, и Аймара То.

– Этого не может быть. – В один голос воскликнули оба. – Текст был подлинный.

– Возможно, кто-то специально сделал ошибку. – Снова само собой вырвалось объяснение.

– Пожалуй, так оно и есть. – И Аймар То, кажется, забыл про незваных гостей трусцой побежал на задний двор. И визирь поплелся следом.

Битый час они водили руками по плите, сравнивая текст с текстом на полуистлевшей бумаге. И, наконец, прекратили бесплодные попытки. Текст был старинный, давно вышедший из обихода из-за своей сложности. Увы, маги, которые могли бы вытащить его смысл из небытия, после известных событий были изгнаны их столицы и забыты.

Попытки-то прекратили, а сомнения, – да, что там сомнения!? – остались.

С этими сомнениями и отбыл визирь, весьма неохотно отказавшись от обеда.

Проводив гостей, Аймар То вернулся на задний двор, и испытующе посмотрел на «сына».

– Почему ты решил, что в тексте есть ошибки?

– Честно говоря, я сам не знаю, почему так сказал. Я же и видел-то его, кажется, всего пару раз.

– Так, ты был в Астарторане?

«Сын» молчал, и Аймар То повторил:

– Ты там был?

– Мне кажется, нет. – Понурился «Крон». – Нет. Я не знаю, где видел текст. И, по-моему, очень давно.

Аймар То утешающе похлопал его по плечу, и, потерянно, пошел в дом.

– Территогудракомошамаетамьеалакондо.

Пораженный, Аймар То резко остановился.

– Кумиранагудракомошаросто… росто… росто. Это, точно, не та руна. – Возбужденно показывал на плиту «сын». – Тут должна быть, кажется, руна «Пта».

– А что здесь написано?

– Не знаю. Возможно, «Все держащие боги открывают эту дверь…». Нет, я не уверен.

– Не торопись, сынок. У меня, кажется, есть очень древняя книга. Может быть, она тебе поможет?

Старинная книга, извлеченная из шкатулки, оказалась еще более ветхой, чем тот клочок бумаги. Текст, нанесенный на рассыпающиеся в труху листы, был еле-еле различим, но «Корн» усердно всматривался в замысловатые фигуры. Увы, ничего не выходило, и он готов был постыдно сдаться.

Пытаясь возвратить книгу на место, он наткнулся взглядом на тусклый и, наверное, не менее древний, чем книга, перстень с необычным кристаллом слегка розового цвета.

Ему на миг показалось, что перстень этот очень знаком, но он поспешил отвергнуть глупую мысль. И, все же, рука, как бы, сама потянулась к интересной находке. А перстень тоже, как бы сам, наделся на палец. «Корн» тут же устыдился свое выходки, но, как ни бился, перстень с пальца так и не смог снять. За этим занятием его и застал Аймар То.

– Этого не может быть. – Растерянно прошептал старик. Он как-то разом обессилел, и безучастно опустился на скамью.

– Вам плохо? – Бросился к нему «Корн».

– Ничего. Скоро пройдет. – А сам не отрывал своего взгляда от пальца, на котором был перстень.

– Я его сейчас сниму. – Пролепетал «сын».

– Нет. Не надо. – Остановил его Аймар То. – Видимо, он дождался своего хозяина. – Прошептал он устало.

– Кто? – Не понял «Корн».

– Дракон Пта Са. – Аймар То, наконец, оправился от потрясения. – И… перстень.

6. Сказка?

Сказка ложь, да в ней намек.

То, что рассказал Аймар То, действительно, больше походило на сказку, нежели на легенду, которую все знают, но устали в нее верить.

Астрологи денно и нощно пребывали в обсерватории, пытаясь как можно точнее вычислить орбиту космического посланца. И каждый день их расчеты звучали, как приговор. Еще бы:

а) всего скорее, метеорит не разминется с Террой,

б) его размеры таковы, что все живое на Терре погибнет в течение нескольких дней.

в) если метеорит не разминется с Террой, то его удар придется по территории, которую занимает их народ.

Оставалось только одно: молить богов о легкой смерти. Малаи – не драконы, – они не могли летать высоко, тем более, летать на другие планеты. Нет, когда-то они умели летать, но время было неумолимо, – и люди были наказаны за свое высокомерие. Летать сами они разучились. Хорошо еще, что некоторые малаи издревле дружили с драконами.

А, может быть, и не хорошо. Не все драконы были миролюбивы. Особенно, в период спаривания. Да, и после его, когда драконам требовалось много пищи, чтобы восстановить свои силы. Они уничтожали ближайшие деревни, а люди, как могли, уничтожали их. Впрочем, драконы, что дружили с малаи, были не так воинственны, как те, что обитали высоко в горах. Но и они были вынуждены находиться в состоянии войны с людьми, ибо, с земли – все драконы одинаковы.

Увы, астрологи не могли ничем порадовать своего вождя. Метеорит вел себя странно. Он часто менял траекторию движения и то выпускал хвост, подобно кометам, то терял его. Не радовали и драконы. Эти удивительные создания имели небольшой мозг при их огромном теле, но, при этом, обладали способностями, недоступными для более высокоразвитых людей. И, прежде всего, это – способность летать с планеты на планету. Увы, эти планеты были мало приспособлены для жизни, – а, значит, не имели еды.

Кому первому принадлежала идея, перейти в другое время, уже не скажет никто. Возможно, драконам, которые иногда, ни с того ни с сего, отправлялись в другое время, а потом возвращались назад.

Нет, то же самое могли делать и некоторые малаи, но только с помощью древней-древней пирамиды, возвышающейся на берегу большого озера. Но это получалось не у всех и не всегда.

Идея была безумной, но заманчивой. Конечно, переправить такую уйму народа – и есть безумие. Да, и как определить координаты прибытия? Когда земля снова будет пригодна для жизни?

Аймар То разволновался не на шутку, – словно сам присутствовал при тех событиях, – и резко оборвал свой рассказ. Сначала он как-то бессмысленно смотрел в одну точку, потом медленно закрыл глаза. И только ровное дыхание говорило о том, что он жив.

А Корн не решился потревожить его сон, и осторожно поднялся со своего места.

– Некоторые старинные книги говорили, что в том, что произошло дальше, виновен сын вождя Са Тал. – Вдруг сказал Аймар То, все так же не открывая глаз. – Вопрос, конечно, спорный. Но без его открытия все могло пойти иначе.

– А что произошло? – Корн вернулся на свое место.

– Малаи почти никогда не летали в будущее. Сам понимаешь, почти никогда – не означает «никогда». Он-то летал и туда, и сюда, тем более со своим драконом Пта.

То, что они нашли, повергло всех в ужас. Там, где жили малаи, оказалась глубокая яма, на дне которой было пекло мертвой пустыни. Конечно, ему никто не поверил. И, если бы он не был сыном вождя, ему немедленно отрубили бы голову.

Но слово было сказано, – и это в корне изменило судьбу малаийцев.

Споры, как ты понимаешь, уже были жаркими, хотя никто не знал, как переместить столько народа во времени. А тут еще оказалось, что их, все равно, ожидает ужасная смерть.

Я, наверное, забыл сказать, что безжизненная пустыня была столь огромна, что всем было понятно, что и сбежать со своего насиженного место, все равно, не удастся.

А последний день приближался.