Читать книгу: «Лучник. В паутине Зеркал. Книга третья», страница 2

– Извини, уважаемый Шамалайбек, я очень ценю вашу заботу. Но, если что-то предпримут против меня, то она не спасет меня, но лишь осложнит вашу жизнь. Я – гол, как сокол, а у вас – семья, – и потому ваша жизнь ценнее. Но я осмелюсь попросить вас о помощи: мне нужен проводник до моря, вернее, до пристани.

Шамалайбек несколько помрачнел, надолго задумался, потом довольно неохотно проговорил:

– Проводника найти можно, сложнее – найти надежного. Если ты, все же, решил уйти, – уходи один. Поменяй верблюдов на коня. Кстати, Намулсин охотно их у тебя купит. До моря – переход – не больше суток. Но, говорят, если не завтра, то послезавтра, ожидается кара-буран. Решать тебе.

А события продолжали стремительно развиваться. После очередных претензий Рош д, Амии отказался от услуг обоих проводников, продал всех своих верблюдов и договорился о покупке коня. Следующее утро принесло плохую весть: ночью пал конь Тамуракана, – и поползла по караван-сараю сплетня, что виной этому Рош д, Амии.

И Рош д, Амии, не прощаясь, покинул караван-сарай, невзирая на то, что ветер резко сменился на юго-восточный, – а это только подтверждало приближение кара-бурана.

Конь поначалу недоверчиво озирался на нового седока, но быстро привык, и, поскольку, движение было по ветру, бежал сноровисто и уверенно. Рош д, Амии немного опасался, что близость к морю снова принесет изнуряющую духоту, но получилось все совсем на оборот. Воздух стал необычно сух, – сух настолько, что Рош д, Амии явственно ощутил, как из тела уходит вся жидкость, – нет, не потом, но испаряется незримо, но непреклонно. А солнце-то еще и не достигло зенита.

Ближе к полудню стало еще нестерпимее, – и конь, видимо, своим особым зрением увидев в стороне от их пути деревья, с места рванул в галоп. И ничто не могло его остановить.

Возможно, это и продлило жизнь его седока. Добежав до зарослей, конь еле-еле дождался, когда седок спешится, и сразу же принялся щипать редкую грубую листву. Рош д, Амии снял с седла торбы и тоже достал свою нехитрую еду – сушеное мясо и верблюжий сыр.

Видимо, конь неоднократно бывал здесь. Иначе, как объяснить, что наевшись листвы, конь ходко пошел в другой конец рощицы и принялся… пить воду.

Рош д, Амии подошел к нему. Конь подозрительно покосился, но своего занятия не прекратил. Под его головой совсем близко блестела вода, и уровень ее не падал.

Вдоволь напившись, конь отошел в сторону, уступив колодец своему седоку.

Вода была солоновата и горьковата, но не более чем в караван-сарае, и была удивительно прохладна.

Конь снова принялся жевать листья, а перед Рош д, Амии встала задача – продолжить путь, или дождаться, пока жара не спадет.

Но у природы были свои планы. Юго-западную часть неба неожиданно быстро заволокла желтая туча, – и тут же завыл ветер, и застонали деревья. Рош д, Амии на миг показалось, что в небо начала уходить земля, точнее, песок. И вдруг песок с земли и… песок с неба слились в ужасающую круговерть. И мигом стало нечем дышать. Рош д, Амии не сразу, но догадался намочить платок, – и, хоть как-то, защитить обессиленное нутро. А там уже стоял конь. И он нашел свое мудрое решение, просто опустив морду с воду. Конечно, он позволил намочить платок, и снова занял прежнюю стойку.

И все-таки не зря говорят, что степные кони – чрезвычайно умные животные. Конь Рош д, Амии принадлежал к этой категории. Он вдруг подогнул колени и опустился на песок, после этого призывно заржав. Надо думать, что его к этому приучили, но ведь Рош д, Амии не был тем хозяином и учителем.

Рош д, Амии спрятался за крупом коня, – и это было настоящим спасением. Он ветра, который непрерывно менял направление, спрятаться, конечно, не удалось, но, зато, не было убийственной сухости.

А Рош д, Амии умудрился задремать. И вдруг конь вскинулся и, громко и отчаянно заржав, не разбирая пути, метнулся из рощицы. И тотчас стала ясна причина этого: змея, ужалившая коня, еще не успела скрыться в зарослях.

Рош д, Амии тревожно осмотрелся, – и, несмотря на иссушающую жару, почувствовал в спине противный холодок, – вокруг расположилось не менее десятка змей, а одна примостилась прямо на его вьюке.

Непослушными, трясущимися руками Рош д, Амии разжег факел, при этом молчаливо благодаря Всевышнего за то, что надоумил положить факел рядом с собой. Факел удивительно быстро вспыхнул, и Рош д, Амии удалось отогнать угрожающе шипящих змей на безопасное расстояние, но о дальнейшем сне не могло быть и речи.

Да, и о каком сне она может идти, если, едва село солнце, ветер принес пронизывающий холод. Конечно, в рощице можно было найти сушняка. Но, во-первых, его было мало, и он плохо горел, и, во-вторых, вокруг ползали змеи. И хотя с наступлением холода они стали малоактивны, но это, отнюдь, не исключало, что стали малоопасными.

Как и предполагал Рош д, Амии, как только костер разгорелся, змеи приблизились к теплу. Так он и провел ночь: то сидел, привалившись спиной к стволу дерева, то хватался за факел, чтобы найти топливо для костра.

И, все же, с приходом холода постепенно стих и ветер. Небо посветлело, – и можно было надеяться, что буря исчерпала свои силы.

О восходе солнца можно было догадаться по поведению змей. Оно еще только-только осветило горизонт, а они уже поползли из рощицы, чтобы занять места на барханах.

Поспешил и Рош д, Амии. Наскоро пожевав сушеного мяса, запивая его водой из родника, он отправился в пеший путь. Выжил ли его конь, было трудно предположить, но и искать его не было ни сил, ни времени. И совсем невозможно было решить, в которую сторону идти. И, все же, Рош д, Амии решил идти к морю.

Увы, прохлада быстро сменилась иссушающей жарой. Воздух снова стал плотным, и наступила духота, как перед ховос шамоли. Впрочем, для Рош д, Амии совершенно не имело значения, какая буря придет на смену прежней. Но пока еще царило полное безветрие. И это не облегчало судьбу путника. Голова отяжелела, а ноги стали ватными, и Рош д, Амии уже не шел, а брел, с трудом переставляя ноги.

Наверное, безумие начинается с того, что путник начинает считать шаги. Решив пройти тысячу шагов, а потом отдохнуть, Рош д, Амии сделал первый шаг к нему. Сколько он сделал шагов, он вскоре забыл, начал считать снова, и вновь сбился со счета.

Да, и к чему считать, если море, вот оно, рядом.

Дошел. Море переливалось, пожалуй, в версте от него. А на волнах качались лодьи и расшивы.

А у Рош д, Амии не было сил даже обрадоваться.

И не нашлось сил расстроиться, когда, не весть, откуда, прилетевший ветер стер море с лица земли. Да, и какой смысл расстраиваться, если еще одной бури уже не пережить. Разве что, даст этот шанс шатер, оказавшийся впереди, прямо по курсу.

Увы, шатер не оказался миражом, как не был и шатром. Невысокая скала в форме правильной пирамиды, конечно, может защитить от лучей палящего солнца, впрочем, как и он ветра. Но это лишь продлит агонию иссыхающего тела и умирающего сознания.

Солнце уже перевалило на запад, – и скала отбрасывала короткую мережную тень, но песок все еще обжигал даже через коврик. Но это уже не было болью. Слишком безучастно Рош д, Амии посмотрел на выбеленный ветрами и солнцем скелет, лежащий на расстоянии вытянутой руки, и так же безучастно подумал, что у этого бедолаги скоро появится сосед.

И уже на грани потери рассудка Рош д, Амии руками вырыл в песке ямку впритык к скале, а там, в скале, оказалось небольшое углубление. Он засунул туда злополучный кристалл, и разровнял песок. Конечно, он не мог бы объяснить, зачем он это делает. Хотя? Хотя, вполне возможно, эта скала и является конечной целью его путешествия, – слишком уж правильная эта пирамида, чтобы быть произведением дикой природы.

Вяло допив едва не горячую воду, Рош д, Амии сразу же провалился в глубокое забытье.

3. К морю

Ветров бывает множество – как по силе, так и по характеру. Был ли самым страшным этот, кто знает? Но он, как пушинку, подхватил безвольное тело путника и метнул его в ….

Нет, Рош д, Амии не погиб, падая с большой высоты. Гибель, видимо, надо еще заслужить.

Правда, там, куда швырнул его ветер, не было ни изнуряющей жары, ни всепроникающего песка. Нет, это, всего скорее, походило на жидкую серую массу, – возможно, серую глину.

«И замесил Господь глину, и сотворил из нее Человека по образу и подобию своему».

– Кто это сказал?

Увы, ответа не было. Видимо, сам и сказал, припоминая легенды о сотворении мира. Один он был, как перст один. И вокруг только одна серая масса – без низа и верха, без ширины и всего того, что присуще материи. Идти в ней невозможно, можно только плыть. Знать бы, куда!

Впрочем, вскоре обнаружилось у массы и обнадеживающее свойство – движение. А, если есть движение, значит, что-то куда-то течет. И, по сути дела, важно ли, что тебя там ждет?

«Геенна огненная тебя там ждет».

«А что хуже? Здесь-то тоже не сахар».

«Это уж точно, не сахар. Провести целую вечность в забвении – не лучшая участь».

«А если против течения?».

«Странный ты человек. Там прошлое, но ведь его уже не существует. Думай, голова, – шапку куплю».

«А если поперек течения?».

«Ну, догада, – так догада. А что изменится? Только силы истратишь».

Конечно, и по течению плыть оказалось непростой задачей. Пока находился в бездействии, серая масса не мешала дыханию, но теперь она сначала забила ноздри, а потом полезла и в рот. Но Рош д, Амии упорно двигался вперед.

«А если по кругу? Ладно, ладно, шучу. Выбирайся. Уже приплыл»

«Куда приплыл?»

«А куда плыл-то?»

Рош д, Амии сделал судорожный гребок, – и… выпал на берег лазурного моря.

На камне восседал ….

– Привидение я. Настоящее привидение. Откель догадался, сюда плыть? – Поверить, что перед ним привидение, было неловко.

– А чего неловко-то. Я не обидчивый. Люблю, конечно, подурачиться, но это так редко получается. Сюда, вообще, никто не заглядыват, да и пирамиды эти стороной обходят. Редко кто бывает. Хотя погодь-ка. Вот, нечестивцы.

У пирамиды переругивались несколько путников. Вернее, переругивались трое, а остальные разбрелись по долине. И еще один лежал на коврике у подножия пирамиды-скалы.

(Рош д, Амии не надо было приглядываться, – это был он, вернее, его тело).

Один из троицы с кривой саблей в руке порывался к лежащему у скалы телу, а ему дорогу преграждали двое других.

– Оставь, господин, этого несчастного в покое. Его дух и тело уже принадлежат хозяину этих святых скал, духу пустыни.

– Кто вы такие, чтобы мне указывать. Если я решил отрубить ему голову, я сделаю это. И мне плевать на ваши предрассудки.

– Нет, господин. – Оба проводника упали на колени. – Не делай этого. Свое ты уже взял. Все остальное принадлежит духу пустыни.

– Отойдите прочь, несчастные. Иначе первыми спадут ваши головы. Нет никакого духа пустыни.

– Ах, ты. – Привидение на камне вдруг истаяло, чтобы возникнуть над пирамидой.

– У-а-ха-ха-ха! – Прозвучал над пустыней громогласный возглас, – и проводники разом пали ниц.

Но монах, – а у Рош д, Амии сомнений в этом не было, – оказался не из пугливого десятка. Отбросив под ноги саблю, он тут же скатал между ладоней желтый шар и метнул его в привидение. Но шар, искрясь и потрескивая, завис над пирамидой, и тут быстро перетек в пирамиду через ее вершину.

Но монах уже приготовил новый шар, и, сильно размахнувшись, снова послал шар в привидение. Увы, этот шар постигла та же участь, но привидение исчезло.

– Ну, держись! – Послышался смешок рядом с Рош д, Амии. Рош д, Амии оглянулся. Привидение снова восседало на своем камне.

Довольный монах нагнулся за своей саблей, но в этот момент из пирамиды выскользнула молния и ударила в саблю. По металлу прокатилась голубоватая вспышка, – и от сабли осталась только кучка дымящегося пепла.

От хлесткого хлопка стреноженные кони метнулись прочь, но проводники были начеку, – и сумели быстро их отловить.

Монах не заставил себя повторно уговаривать, и, крайне недовольный и понурый, позволил водрузить себя на коня.

– О-хо-хо! – Вздохнул призрак. – Слаб пошел человечек. Слаб. Так, чего говоришь, он забрал у тебя? Кристалл?

Рош д, Амии ничего не говорил о кристалле, но призраку, похоже, этого и не требовалось.

– А ведь прознают они, что кристалл ложный. – Между тем продолжал призрак. – Да, и пирамиды открывать рановато. – Он почесал себе «затылок, и вздохнул. – О-хо-хо! Дела наши грешные. Не по нутру мне такие развлечения, не по нутру, да что поделаешь.

Конный отряд отъехал уже довольно далеко, но был виден, как на ладони.

– Покажи камушек-то. – Сказал уже знакомому монаху другой, и, похоже, тоже монах.

Первый монах достал из-под белого плаща небольшую шкатулку:

– Я еще и сам не видел.

Шкатулка была с секретом, но монах быстро разобрался, что к чему, – и на солнце блеснули своими гранями два кристалла.

– Почему два? – Удивился второй монах.

– Один, надо думать, ложный.

– Стекло?

– Всего скорее, нет. Те монахи знали свое дело. Такую пустышку они вряд ли бы подсунули. И цена его тоже немалая.

– Ох! Напрасно он это сказал. – Вздохнул призрак.

Разом сверкнули на солнце два лезвия сабель, – и первый монах, обронив шкатулку, упал под ноги коня. А владельцы предательских сабель метнулись поднимать кристаллы.

Увидев такой оборот дела, проводники переглянулись, – и их кони рванули в карьер.

– Куда? – Крикнул один из монахов.

– Пусть скачут. – Пренебрежительно махнул рукой другой. – По их следам дорогу найдем.

– О-хо-хо! – Захихикал призрак. – У пустыни хорошие метелки. А те монахи, и в самом деле, знали свое дело. Такие камешки напрасно пропадут. – Он неторопливо соскользнул с камня, и махнул рукой. – Проводники ничего не утаят.

Призрак нагнулся и вытащил из-под куста котомку:

– Пошли ко мне, потолкуем.

– А … – Засомневался Рош д, Амии.

– Тело твое пирамида постережет. – Понял с полуслова призрак.

И только теперь Рош д, Амии понял, что он тоже – призрак. Но желание залезть в воду не пропало.

– Так, иди, искупайся. Не утонешь, чай. А то я утопленников боюсь до смерти. Иди, иди. Легче станет. – И призрак вернулся на свой камень. – Меня Милеем кличут. Но можно и Кара-чуном. Зови, как хочешь, – я не обижусь. А ты, стало быть, Тихомир?

– Я? Я … – И он вспомнил.

– Тихомир! Тихомир. – Глухо звала бабушка, разметавшись в бреду по кровати, а Ванятка тихонько плакал, спрятавшись за кадушкой из-под огурцов. В свои неполные восемь лет Ванятка насмотрелся всякого, – и теперь понимал, что любимая бабушка умирает.

Тряпочки, которые он недавно поменял на горячечном бабушкином лбу, упали на пол, но Ванятка боялся выбраться из-за кадушки.

– Тихомир. Тихомир. – Продолжала звать бабушка, но голос звучал все глуше и глуше. А Ванятка не знал никакого Тихомира, да, и бабушка ни разу не называла такого имени. Память у Ванятки хорошая, – он бы запомнил. Он все еще помнит все истории, которые рассказывала бабушка.

Ванятка увидел, как на лице бабушки выступили крупные капли пота, и, не выдержав, выбрался из-за своего укрытия. Бабушка открыла глаза, и взгляд ее прояснился. Она взяла Ванятку за руку и прижала ее к своей груди. Ванятка, было, обрадовался, что бабушке стало легче, но тут же испугался, когда бабушка Макрида теперь уже его назвала Тихомиром. Он попытался вырвать руку, но бабушка руку не выпустила.

– Бабушка, я не Тихомир, а Ванятка. – Заплакал Ванятка.

– Послушай, внучек. – Прерывистым голосом прошептала бабушка. – Мать – Сыра Земля нарекла тебя Тихомиром. Слушай ее. Видать, не пришел мой час сослужить службу верную. Тебе она досталась. Тебе да Варваре.

Бабушка замолчала, и Ванятка решил, что она уснула. Он осторожно потянул руку, но бабушка открыла глаза.

– Я не сумела победить Черного Зверя. Земля сказала, что это сделаешь ты.

– Я? – Испугался мальчик. – Я… я не смогу.

– Черного Зверя. Запомни, Черного Зверя. – Шептала бабушка, – и Ванятка видел, что силы оставляют ее.

– Я не знаю никакого Черного зверя. Бабушка, прошу тебя, не умирай.

– Не торопись, и не задавай ненужных вопросов, о чем еще не ведаешь. Всему свое время.

Бабушка закрыла глаза и снова горячечно зашептала:

– Прости, Мать – Сыра Земля. Не убереглась я. Позволь передать Силу внуку нашему, нареченному Тихомиром.

Чудно и страшно стало Ванятке. После последних слов бабушки заходила ходуном изба, лопнули бычьи пузыри на окнах, и в комнату проник ослепительный свет, какого не видел Ванятка и на воле. Этот свет достиг кисти бабушкиной руки, – и Ванятка почувствовал, как по его руке заструилась приятная щекотка.

Потом бабушкина рука безжизненно упала, – и Ванятка, испугавшись, выбежал на улицу. Он успел увидеть, что около дома угасает невиданный свет, а потом все пришло в норму.

Уже когда хоронили бабушку, в голове Ванятки сами собой возникли странные слова: «Прости меня, внучек. Не удалось мне одолеть ворога проклятого. Живучим он оказался. Теперь же это – твоя доля. Уже никто, кроме тебя, не одолеет его. А, если ты не одолеешь, конец придет всему роду земному.

– Верно. Так оно и было. – Подтвердил призрак, Милей то есть. – А ты, стало быть, запамятовал? Быват. Не все можно и нужно постоянно помнить. Всему свой черед.

– Это что же? Получается, что время пришло? – Догадался Рош д, Амии.

– Получается, Тихомир, Получается. Послушай, поспешать пока некуда. Твоя ладья еще у пристани прозябает, ветер попутный ждет. Расскажу-ка я одну прелюбопытнейшую историю. Сам, конечно, я там не присутствовал, – может, что и привру, но, как ни мерь, правды поболее, думаю, будет. А ты купайся, купайся. Голос у меня пронырливый, – услышишь.

История оказалась, и в самом деле прелюбопытная.

«Не скажу, о каком годе, но, как понимаешь, в старо-прежние времена жили на земле интересные народы. Разумнее нас, как оказывается, были. Знания поболее твоих, однако, имели. Говаривают, что и к звездам летали. Думаю, ты про это в книгах старинных читывал.

Так, вот, то ли обидели они богов, то ли не захотели обидеть, чтобы услужить другому богу, но послана была на землю Кара Небесная.

Немереная беда бы случилась, да люди прознали о каре той заранее, – и решили они на время покинуть землю, чтобы уберечься от Вселенского Огня.

А, чуть не забыл поведать, что дружили эти люди с драконами, тоже владеющими Силой. Эти драконы-то и предупредили людей о грозящей беде.

Как, думаю, ты догадываешься уже, они выполнили свой замысел, но обратно уже не вернулись. Многие возвратные-то кристаллы были похищены, но, хвала богам, не уничтожены. Было их, говорят, аж, семь штук. Один я нашел в Тургайской пустыне. Один здесь. Тот, который был мне нужен, на Руси, на озере Светозар обретался. Еще один, твой, где-то на Севере, на Врановом болоте затоплен. Этот-то и есть самый Главный.

Знаю, что два камня Черный Зверь уже уничтожил, – и эти народы уже никогда не вернутся».

– А это нужно? – Недоверчиво спросил Ро…, – Тихомир.

– На землю вернулись уже четыре ключа. Один из них, неизвестно, от какого Возвратного кристалла.

– Но хотят ли те народы возвращаться? – Спросил Тихомир, выходя из воды.

– На землю вернулись уже четыре ключа. – Упрямо повторил Милей.

– Но куда они вернутся? Мир уже изменился.– Настаивал и Тихомир.

– Изменился. – Согласился Милей. – Слышал, небось, про пустыню Такла-макан. Была когда-то там процветающая земля. Ах, какие сады там были! Как ты думаешь, почему там сейчас смертоносная воронка? Даже духи там немощны. Потому что ушла земля. Вместе с людьми ушла. И не будет там жизни, пока не вернется земля, и людей не вернет.

– Ты уверен?

– Так сказали духи. – Горестно вздохнул Милей.

– Ты там был? – Удивился Тихомир.

– Был. – Подтвердил Милей. – Там и первый возвратный кристалл нашел. – Он слез с камня и снова взялся за котомку. – Ключ я на место установил, но кристалл совсем-то не ожил, – ждет, поди-ка, команды. А может, и ожил, да мне не открылся.

– Откуда про них ведаешь, про главный кристалл? – Поинтересовался Тихомир, отправляясь следом.

Милей, резко остановившись, обернулся:

– Знаешь, сколько я здесь? Косточки-то мои ветер наполовину ошлифовал. А знания читать еще наверху научился. Интер-ресная наука получается, но тебе оставаться здесь не след, – тебе теперь два ключа на место доставить надо, а, может, три, если последний ключ укажет путь.

– Не дойти, видимо, мне до моря.

– Не дойдешь, так доедешь. Выжил твой конек, однако. К вечеру придет к пирамиде. Это мне яду с лихвой хватило, а у него, к тому же супротив яду привычка была.

Он пошел, было, вперед, но снова остановился:

– Расшива-то завтра только к полудню подойдет.

– Возьмет ли?

– А куда ей деться? Возьмет. – Хитро усмехнулся Милей.

***

Так все и вышло. Конь, действительно, пришел к вечеру. Ночью ехать, конечно, опасно, но небо было чистым, а густая россыпь звезд и луна давали достаточно света, чтобы вовремя заметить и бархан, и ямину. Да, и Милей провожал их до рассвета. Впрочем, кажется, не только, – иначе, как объяснить тот факт, что расшива терпеливо дождалась его, и тронулась, как только Тихомир взошел на борт. Да, и конь пошел обратно, – словно в поводу.

4. Расшива в Волгу не пошла.

Расшива в Волгу не пошла. Времена все еще были лихие, да, и тяжеловата она была для «бурлачной» тяги. Но кормчий передал Тихомиру мешочек с деньгами: «Велено передать лично в руки. Сказано, плата за коня». Стало быть, есть, на что купить другого. Странно, но конь, которого удалось купить, был подозрительно похож на того, что пришлось оставить на берегу. Была и еще одна странность: в мешочке оказались и два украденные поддельных ключа.

После скитания по пустыне, – странно, но, кто же он теперь: Ванятка – Иван, Рош д, Амии, или Тихомир? – и, попав в другой мир, он вновь ощутил себя одиноким. Как-то само собой вышло, что он в монастыре совсем не считал свое время. Так получилось, что и хорошо подумав, он не смог бы назвать свой возраст. Впрочем, он и до отправки в злосчастное путешествие, не знал, какой идет год. Как бы, ни к чему это было. На девчонок, конечно, поглядывал, и фасон держал в свои-то десять лет, особенно, когда отец решил взять его с собой в плаванье. Кто ж мог тогда думать, как все обернется? Ни жены, ни детей, ни пристанища. Звездочетом он не стал, – слишком много сомневался в этой науке, но ведь и Учитель имел не меньшие сомнения. Да, и в земной магии он не достиг больших вершин: может, конечно, и не мало, но, наверняка, в основном это досталось от бабушки.

Он, видимо, сделал какое-то неловкое движение, – конь вдруг встал на дыбы, чуть не сбросив седока. Но оторопь так и не прошла. Бабушка передала не только Силу, которую с первого взгляда распознал Учитель, но и некоторое предназначение, о котором он совсем забыл.

«О каком таком Звере говорила бабушка? Вообще-то, категория Зверя много раз встречалась и в Древних книгах, и в более поздних фолиантах. Впрочем, и Боги частенько представлялись людям в виде зверей. Так, о каком же Звере говорила бабушка?».

Нет, все-таки он недостаточно овладел магией. Во всяком случае, в области самозащиты. Если не поехал по правому берегу Волги, то стоило подумать о татарских ордах. Конечно, их можно было встретить и на правом берегу, но левый-то…

Коню-то чего было опасаться? Но и он неожиданно остановился, а потом попятился назад. И тут не среагировал ни кто из его седоков, не повернул назад под спасительные заросли ивняка, а послал коня вперед.

Их быстро окружили с десяток всадников восточного типа. И имея оружие, он вряд ли смог бы отразить атаку и пары из них, а, возможно, и одного. Но у него не было оружия, – и потому несколько рук хищно потянулись к поводьям.

И снова его выручил конь. Он вдруг встал на дыбы, и, как только кони противника отпрянули в стороны, метнулся влево, к блеснувшей за кустами воде. Тихомир еле-еле удержался в седле, когда конь бросился в Волгу с весьма крутого обрыва. В седле он удержался. Но покинул его, и поплыл рядом.

Река в этом месте была довольно широкой, но они, что удивительно, переплыли.

***

Разве стоило так стараться, чтобы утром снова оказаться в окружении тех же всадников? Правда, его почему-то не убили, и не отняли ни коня, ни поклажу.

– Ты поедешь с нами. – Безапелляционно заявил один из них. – И не вздумай снова бежать. Я не посмотрю на то, что кое-кто хочет с тобой встретиться. – Он хищно ощерился. – Мне же не сказали, в каком виде доставить тебя к хану и тем людям.

Воля неволей, пришлось подчиниться.

Хану же оказалось не до него. Ночи уже были холодные, – и он сильно застудил спину, и без того частенько болевшую после того, как три года назад он упал с убитой стрелой лошади.

Так сказал степняк, привезший его в стан.

– Отведи меня к нему. – Сказал Рош д, Амии.

– Торопишься умереть? – Осклабился степняк.

– Просто, я могу ему помочь.

– Ты? У хана достаточно лекарей. – Грубо оборвал его степняк.

– Оно и видно.

Рука степняка потянулась к сабле, но остановилась на полпути.

– Пошли. – Мотнул головой степняк. – И смотри, если не поможешь, умрешь быстро, но мучительно. А, может быть, и медленно.

Хан морщился от боли, но старался сохранить степенность.

– Ахмат сказал, что ты – лекарь.

– Он правильно сказал. – Поклонился Рош д, Амии.

– И ты сможешь вылечить? – Недоверчиво скривился хан.

– Мне надо посмотреть спину. – Пожал плечами Рош д, Амии.

Хан мгновенно помрачнел и принялся исподлобья рассматривать гостя. Что он разглядел, неизвестно, но хан, наконец-то, оторвал взгляд и громко объявил:

– Все – вышли. А ты, лекарь, останься.

Рош д, Амии так и предполагал. Один из позвонков оказался сильно сдвинутым.

– Я вылечу тебя, хан. Но сначала будет больно, очень больно.

– Лекарей сюда. – Выкрикнул хан.

В шатер немедленно вбежали пять человек.

– Выслушайте его. Потом я решу, кто лишится головы первым.

Рош д, Амии пришлось несколько раз объяснять лекарям причину болей хана. Они то согласно кивали головами, то в сомнении цокали языками.

Наконец, хан спросил:

– Он правду говорит?

– Да, хан. – Лекари подобострастно склонили головы.

– Кто-то может это вылечить.

– Мог Ур Кот Чун, но его…

– Довольно. – Оборвал говорившего хан. – Ты, точно, можешь вылечить?

– Могу. Но я же сказал, сначала будет больно.

– Лечи.

Но Рош д, Амии не был уверен. Необходимой практики не было. Конечно, порой лекари монастыря спускались на равнину, чтобы подзаработать на пропитание всего монастыря. Участвовал в этих экспедициях и Рош д, Амии, но такие недуги встречались редко, и основные приемы лечения выполнял Учитель.

Но отступать было уже поздно. И Рош д, Амии принялся за лечение.

Пока новоявленный лекарь разогревал спину, хан привычно задремал. И вдруг острая боль скрючила все его тело. Если бы сабля была рядом, лекарь моментально лишился бы головы, но сабли рядом не было, да и боль долго не отпускала, не давала повернуться. К тому же и лекарь ведь честно предупреждал о боли.

– Придется потерпеть еще разок, хан. – Вернул его к реальности голос лекаря.

– Лечи. – Прохрипел хан, и приготовился к новому удару болью, но, на сей раз, боль оказалась гораздо слабее.

Потом лекарь растер спину нутряным салом, – и хан покойно уснул впервые за многие дни.

Утром он проснулся совсем другим человеком. Спина, конечно, немного побаливала, но что значит такая боль после трех лет мучений.

Разумеется, хан – всегда хан. К лицу ли хану спрашивать чье-то желание. В тот же день было объявлено, что отныне Рошами – главный лекарь хана.

Ордынцы горячо приветствовали исцеление хана, но были два человека, которых объявление глашатая сильно огорчило. Они метнулись к хану, но наткнулись на неприступный взгляд.

– Меня мало интересуют ваши беды. Этот человек – под моей защитой. Вы поняли?

А что им оставалось делать? Не будешь же рассказывать про заветный кристалл? Но Рошами, – а именно под таким именем он теперь существовал, – понимал, что жизнь его снова висит на волоске. Не только его преследователи, но и он сам не мог открыть знания о своих кристаллах. Более того, если его преследователи в момент отчаяния могли и проговориться, то для него это – «непозволительная роскошь». Покровительство хана продлится не дольше, чем это согласуется с его интересами. А известие о камнях как раз и может оказаться таким моментом.

Но пока все шло своим чередом. Время, когда Золотая Орда беспрепятственно опустошала русские земли, бесповоротно закончилось. Об этом напоминали заставы на противоположном берегу, и, как ни странно, едва хан решался перейти реку, как вдруг там появлялась русская рать. Вместо того чтобы повернуть на юг, хан упорно шел на север, туда, где московиты, были более сильны. И это начало порождать в его войске смуту. Рошами подозревал, что она подогревается его преследователями, хотя и не имел для этого достаточных обоснований.

Но, как бы то ни было, смута росла с каждым днем, – и наступил тот день, когда хан понял, что дальше медлить нельзя.

Городок на том берегу был невелик, но выглядел богато. И русского войска там не наблюдалось. И брод был хорош. И лазутчики только подтверждали это. В общем, все сошлось.

Реку перешли затемно, и перед первыми лучами солнца оказались у городской стены. И на этом все планы хана рухнули. За городскими стенами укрылась великая рать. Хан понял это в тот момент, когда начали открываться городские ворота. А, уж, когда рыкнули пушки!

Возвращение хана в стан, – вернее, бегство, – увенчалось казнью лазутчиков, которые не успели скрыться, затем тех, кто затевал смуту.

И, вот, наступил час преследователей Рош д, Амии. Рош д, Амии уже давно приглядывался к ним, но так и не понял, были ли это монахи, или нанятые монастырем убийцы. Теперь, поняв, что грядут большие перемены, да, и их судьба повисла на волоске, они решились на отчаянный шаг.

Хан мрачнел с каждой песчинкой, пока они предъявляли Рошами обвинение в провале осады города.

– Что скажешь на это? – Повернулся хан к Рошами.

– Ты мудр, хан. – Ответил лекарь. – Если бы я хотел твоей смерти, я мог бы это сделать много раз. Но я этого не сделал. Я мог отравить твоих людей, но я их только лечил. Предупредить московитов о твоем решении я тоже не мог. Если ты не успел казнить всех заговорщиков, расспроси их, кто сеял смуту.

– Говори, что знаешь. – Приподнялся хан с подушек.

– Увы, хан, это не знания, а только предположения. Тебе же нужны достоверные вести. Поспрошай заговорщиков.

– Мамуд, ты все слышал?

– Все, хан. Скоро они все скажут. – Мамуд вскочил с ковра и покинул шатер.

– Все уйдите. Я должен подумать. – Хан сделал убедительный жест рукой.

Хан сделал ошибку. Заговорщики, конечно же, заговорили, но было поздно: подстрекатели уже затерялись в просторах степи.

Рошами уже знал об этом, но сердце его похолодело, когда за ним пришли сразу трое степняков.