Читать книгу: «Не один дома», страница 7
– Не может этого быть, у всех есть День рождения, – не согласился Дэниэл. – Как тебя зовут?
Мальчик снова пожал плечами.
– У меня нет имени.
– А где ты живешь?
– Здесь, – он показал пальчиком на место, где сидел Дэниэл, – я живу в маме.
– Коллинз! – раздался мужской голос. – Дэниэл!
Дэниэл открыл глаза. Он снова спал на могиле жены. Цветы лежали рядом, а его самого за плечо трепал Брукс.
– Тебе не кажется, что это превращается в традицию – находить тебя здесь? – спросил доктор.
– Зато вы всегда знаете, где меня искать, доктор Брукс, – иронизируя, ответил Дэниэл, поднимаясь на ноги. Судя по сонному состоянию, его тело давно не отдыхало, то читая книги Макса, то занимаясь выпечкой Риты.
– Соболезную еще раз, – сказал Брукс. – День рождения жены…
– Все в порядке, док, – улыбнувшись, ответил Дэниэл, – я уверен, что моей семье сейчас хорошо. Быть может даже лучше, чем мне.
– Будем верить в это, – сказал Брукс. – Идем, я отвезу тебя домой, заодно и поговорим.
Дэниэл оглянулся: все мертвецы мирно спят в своих могилах, флешмоб окончен. Но, пройдя в сторону выхода какое-то расстояние, он обернулся и все-же увидел того самого мальчика. Он сидел, скрестив ноги у букета с розами. «Я живу в маме», – сказал Дэниэлу ребенок. Ком подступил к горлу.
– Пропала Сюзан, та самая Сюзан, – сказал Брукс, отъезжая от кладбища. – Ты что-нибудь знаешь об этом?
– Наверняка нашла себе очередного богатого дуралея и улетела с ним к океану, – ответил Дэниэл.
– Полиция тоже так думает, – сказал доктор, – но будь готов к тому, что тебя допросят.
«Надо убрать клетку», – подумал Дэниэл.
– Как твоя голова? Не болит?
– Намного лучше, док. Иногда, конечно, немного беспокоит, но болит поврежденный участок черепа в месте удара. Мигрени практически исчезли.
– Рад слышать, – ответил Брукс. – но, несмотря на это, ты все равно должен каждый месяц показываться мне.
– Да-да, я помню…
Дэниэл вздрогнул, его сердце застучало очень быстро. Брукс заметил это.
– В чем дело? – спросил он.
– Все в порядке, – сказал Дэниэл, – просто вдруг вспомнил, что, возможно, не выключил плиту на кухне.
– Сейчас мы это и проверим, ты ведь не против?
– Разумеется, нет. Мои двери всегда открыты для вас, доктор Брукс, – ответил он.
Он пытался постоянно смотреть в окно, но глаза сами поворачивались к зеркалу заднего вида, что висело на лобовом стекле. Конечно, он не мог рассказать Бруксу, что на заднем сиденье его машины сидит та самая пропавшая Сюзан в своем не совсем телесном облике. Хотя, для Дэниэла обличия всех покойников, что они видел, казались слишком уж телесными. Одно он знал: живой человек не сможет растянуть свою улыбку в зловещем оскале до кончиков глаз, как это сделала сейчас блондинка.
Глава 9
Дом
Брукс уехал, а Дэниэл побежал в подвал. Клетка не сдерживает Сюзан, это уже стало ему понятным. Зачем он убил ее в доме? Может, стоит перезахоронить тело в другом месте? Нет, слишком рискованно. Да и вряд ли это поможет избавиться от ее визитов. Если бы можно было замуровать ее повторно…
Раздался детский плач. Снова. Впервые с прошлого раза, когда из-под юбки Риты вытекала густая с неприятным запахом кровь.
Забежав на второй этаж, Дэниэл, как и тогда, не сразу решился открыть дверь комнаты, откуда был слышен плач, но, как только он взялся рукой за ручку, все звуки исчезли. Он медленно повернул ее, щелкнул засов и с тихим скрипом дверь стала открываться. Дэниэл зажмурился.
Ему в лицо подул прохладный ветер. Открыв глаза, Дэниэл увидел, что стоит на земле в траве, что была ему по колено. За спиной раздался звук захлопывающейся двери и, обернувшись, Дэниэл ее больше не увидел. «Как такое возможно?» – промелькнуло у него в голове. Он стоял среди неизвестного ему поля, над его головой нависли серые тучи в серо-синем небе. Ветер не был сильным, но он пробирал холодом до костей.
– Что за чертовщина? – произнес Дэниэл. Он скорчил лицо от холода и огляделся по сторонам. Его очень волновал вопрос: где он оказался, но еще больше: как именно он сюда попал. За спиной поле тонуло в непроглядном тумане, а впереди вдалеке Дэниэл заметил что-то, смутно напоминающее дом. Решив для себя, что альтернативы для выбора направления своего движения нет, Дэниэл побрел в сторону дома на горизонте. Сегодня шестое мая, и надета на нем была лишь легкая рубашка. Сейчас он не отказался бы накинуть сверху еще и теплую куртку.
Скажи алкоголику, что он – алкоголик, и тот начнет доказывать тебе обратное, скажи сумасшедшему, что он – псих, и он тут же убедит тебя в том, что ты прав. Дэниэл знал, что с его головой не все в порядке, но он считал себя достаточно умным для того, чтобы стараться всячески скрыть свое сумасшествие от окружающего мира. Теперь же окружающий мир для него исчез вовсе, а его мир расширился до новых горизонтов, выйдя за пределы дома Коллинзов. Он не мог спятить настолько, чтобы оказаться в другом месте. Он был прав с самого начала: кто-то или что-то завладело его домом и душами его родных, а теперь еще и подтолкнуло его на убийство Сюзан, сделав теперь и ее своей неотъемлемой частью.
Мысли и ощущения путались, опережая друг друга: холод, месть, вина, тоска, ощущения наполненного мочевого пузыря, страх, изжога, нежность к дочери, стыд за содеянное и многое другое. Среди этого хаоса главная мысль отчаянно пыталась прорваться в лидеры: Где ты, черт возьми, находишься?!
Он шел, замерзая от холода. По его оценке температура здешнего воздуха (если это было воздухом) не превышала 5-7 градусов по Цельсию. Приближаясь все ближе и ближе к дому, Дэниэл стал замечать, что дом этот ему кажется знакомым: достаточно большой, с двумя этажами и небольшим чердаком в центре. С виду он был заброшенным, с черными прогнившими от сырости досками, с выбитыми местами в окнах стеклами и с заросшей сухими растениями верандой. Он определенно знает этот дом, вот только откуда? «Да, черт возьми, из каждого второго ужастика, что я смотрел в своей жизни! – подумал он. – Из каждой третьей книги, прочитанной Максом!».
Макс… неужели действительно прочитанные им книги создали такой жуткий образ в голове Дэниэла? Но, если все это происходит лишь в его сознании, то почему же – «Мать твою!» – вскрикнул он – холодно настолько, что мурашки выползли на свет Божий абсолютно по всей коже Дэниэла? Зуб не попадал на зуб, кончики пальцев на руках и на ногах болели от промерзания, а в трусах вдруг стало слишком просторно. Мысль о том, что в доме нет ветра, подгоняла и заставляла Дэниэла шагать быстрее.
Неожиданно у забора мелькнуло сиреневое пальто.
– Молли! – закричал Дэниэл и побежал к дому. Детский смех раздался оттуда, где должен быть задний двор, и Дэниэл направился туда, но увидел лишь край пальто, исчезающий за противоположным углом дома. – Молли, доченька, подожди папу! – крикнул он и оббежал вокруг эту мрачную, старую постройку, от которой давно уже не веяло жизнью и уютом.
Сделав круг вокруг дома, он не увидел дочки, но его внимание привлекло что-то маленькое, что блестело на ступенях веранды. Дэниэл подошел ближе. Это была заколка в виде стрекозы. Ступив на одну ступеньку и наклонившись за заколкой, он услышал скрип открывающейся двери. Приподняв лишь брови, Дэниэл увидел, что старая дверь, висевшая на гнилых петлях, приоткрылась перед ним. Ничего, что было за дверью, видно не было – там была кромешная темнота.
Выровнявшись, Дэниэл с опаской подошел к открытой двери. Из открывшегося проема не исходило тепла, в доме было холодно также, как и на улице, но по крайней мере там не было ветра. Он переступил порог.
– Молли! – закричал Дэниэл. Ему было страшно. Он знал, что, случись с ним что-то, его никто здесь не найдет. Или это снова сон? Один из тех непонятных кошмаров? Дэниэл принялся бить себя по щекам, чтобы проснуться, но невозможно проснуться, если не спишь. Или жизнь – это и есть вечный сон.
Дэниэл стал искать хоть какой-нибудь источник света, потому что тот мрак, который царил в доме, вызвал на его коже куда больше мурашек, чем холод на улице. Он не видел во дворе никаких проводов, так что глупо искать выключатели и лампочки. Разве что в этом доме ужасов будет стоять современный генератор. Генератора он не нашел, но нашел толстую свечу, стоявшую на столе, а рядом с ней лежал большой коробок со спичками. В коробке их было всего две.
Пытаясь дрожащими руками достать спичку, Дэниэл услышал топот маленьких ножек над собой и, как ему показалось, смех дочери. Свечу он зажег, коробок с последней спичкой положил в карман и наспех стал оглядываться, пока искал лестницу, ведущую на второй этаж. Кругом стояла старая выцветшая мебель, покрытая толстым слоем пыли и паутины, у дальней стены комнаты стояло старое раскрытое пианино, клавиши которого время не пощадило, и покрутило, как артрит крутит худые пальцы у старухи.
Дэниэл нигде не мог найти ступеней, что вели бы на второй этаж.
– Папа, – раздался жалобный голос Молли, – помоги мне…
– Как к тебе попасть, Молли? – закричал Дэниэл. Он метался из комнаты, в комнату, выбегал в гостиную, в которой он оказался, когда только вошел в дом, но нигде не было ни намека на лестницу. Второй этаж был, в этом не было сомнений.
Слева раздался скрип. Дэниэл повернул голову и увидел, что в стене образовался проем. «Потайная дверь, – подумал он, – но откуда в этой развалюхе потайные двери?».
Дверь, которая была задекорирована под обои, что давно выцвели и местами висели обрывками, открылась настолько, что Дэниэл, издалека посветив в ту сторону, сумел разглядеть за ней ступени, которые вели наверх. Он пошел туда.
Ступени вели по узкому коридору на второй этаж. Молли больше не было слышно. Поднявшись наверх, Дэниэл уперся в закрытую двери, что оказалась перед ним. Медленно и нерешительно он стал ее открывать. Кажется, за ней никого не было. Переступив порог в виде пыльного плинтуса, Дэниэл оказался в чьей-то спальне. Здесь стояла старая мебель: кровать, на которой давно никто не спал, старинный шкаф, трельяж с зеркалом. Необъяснимым желанием стало смахнуть пыль с этого зеркала, которое, как подумал Дэниэл, последний раз отражало чье-то лицо очень и очень давно, если вообще когда-то отражало – какая-то здравая часть его сознания все еще сомневалась в реальности происходящего.
Проведя ладонью по зеркалу, Дэниэл вскрикнул. В мутном отражении он увидел стоящую за ним Сюзан, кончики губ которой по-прежнему были растянуты в улыбке, от которой у Дэниэла кровь стыла в венах. Он обернулся, но рядом никого не было. Снова взглянул в зеркало и увидел в нем только свое перепуганное лицо.
– Папа, – тихо прозвучало в соседней комнате. Дэниэл забыл про Сюзан и пошел к двери, что вела в коридор второго этажа. «Слишком маленький коридор для такого количества дверей», – подумал Дэниэл, оказавшись в нем. Всего дверей было девять. «Одна из них ведет домой», – с полной уверенностью для себя решил Коллинз.
Он обернулся и внимательно изучил дверь, из которой только что вышел, чтобы, если не удастся найти путь домой, запомнить, где находится лестница, что ведет на первый этаж. Но он знал, что не хотел туда возвращаться. На первом этаже было пусто, а на улице – ледяной ветер.
Дэниэл был уверен, что голос Молли он слышал из-за двери, что была справа от двери спальни. Он вошел в нее. Комната была заставлена мебелью, покрытой белыми простынями. «Я такое тоже видел в фильмах, – подумал Дэниэл, – это все в моем воображении».
– Молли? – тихо спросил он у комнаты. Детский смех раздался за спиной. Дэниэл обернулся лицом к двери и не заметил, как одна из простыней поднялась в человеческий рост, обтекая чей-то силуэт. Неслышно простыня переместилась к спине Дэниэла. Из-под белой ткани поднялась костлявая рука, на некоторых пальцах которой еще присутствовали длинные и местами поломанные красные ногти. В руке что-то было.
– Творожный кексик, Дэнни? – раздался голос.
Дэниэл с ужасом обернулся, сорвал простыню и снова увидел перед собой Сюзан. Она выглядела примерно также, как должно было выглядеть сейчас ее тело, замурованное в подвале дома Коллинзов, спустя несколько дней после смерти. В ее правой руке был кекс, точно такой, какой Дэниэл дал ей перед тем, как навсегда заточить ее в стене. Из кекса вываливались черви, а из пальцев Сюзан в тех местах, где она ободрал их о кирпичи, пытаясь безуспешно выбраться, капал на пол вонючий гной. Она не улыбалась. Ее глаза были мутными, на щеках зияли язвы, а губы распухли и потрескались.
Дэниэл пятился назад, пока не уперся спиной в дверь, что была расположена в коридоре напротив той, где стояла мебель в простынях. Он свободной рукой нащупал ручку и пытался повернуть ее. Как только ему это удалось, Сюзан задула огонек на свече и втолкнула Дэниэла за дверь, захлопнув ее за ним.
Спина уперлась в холодную стену. Было темно. Дэниэл оказался в ловушке. Он пытался снова нащупать ручки двери, но двери перед ним не было. Дрожащими руками он полез в карман за коробком с единственной оставшейся в нем спичкой, открыл его, но выронил спичку на пол. Было слишком тесно, чтобы присесть за ней. С большим трудом, исцарапав о стену лицо и руки, Дэниэл все же смог достичь пальцами пола. Спичку он нашел не сразу. Пол был чем-то усыпан. Он догадывался, чем именно, но старался не думать об этом. Среди этой насыпи он все-таки нашел спичку, выровнялся и зажег свечу. Он вздрогнул – рядом с ним, облокотившись лбом на кирпичную стену, что была перед лицом, лежал уже высохший череп с белыми волосами. Ниже свисало то самое платье, в котором наивная девушка пришла на ужин к бывшему бойфренду. Часть костей от ветхости упала, и именно на них и наткнулся Дэниэл в поисках спички. Нижняя челюсть тоже была где-то под ногами.
Но как это возможно? Неужели дух Сюзан решил ему отомстить таким образом, сведя с ума ту часть его разума, которая еще служила ему верой и правдой?
– Это нереально, – бормотал Дэниэл, – это еще один кошмар, это сон!
Но проходили секунда за секундой, а картина вокруг него не менялась.
– Прости меня, Сюзан, пожалуйста, прости, – умолял он, глядя истлевший скелет той, с которой когда-то изменял любимой жене. Его женщины ему отомстили за все: Рита довела до сумасшествия, Молли заманила в этот зловещий дом, а Сюзан похоронила заживо также, как и он похоронил ее.
Дэниэл плакал. Перед смертью даже мужчины умеют плакать. Да что там плакал: он рыдал, как девчонка. Горячий воск обжег пальцы, и Дэниэл заметил, что свеча стремительно догорает.
– Нет-нет-нет! – закричал он. – Только не это! Я так с ума сойду.
Ему показалось, что за стеной кто-то засмеялся. Наверное, от абсурдности его последней фразы.
Снова наступила темнота. Дэниэлу начало мерещиться, что давно высохшее тело рядом с ним стало шевелиться и издавать звуки, но это ему лишь казалось. Его многострадальное сознание играло против него. Кулаки и пальцы уже были сбиты. Дэниэл прислонился головой на кирпичную стену, как это сделала Сюзан видимо перед тем, как умерла. В этот момент дверь перед ним распахнулась, и Дэниэл рухнул на пол в коридор с девятью дверями.
– Привет, пап, – услышал Дэниэл над собой голос Макса, – ты в порядке?
Дэниэл приподнял голову и смог в полумраке разглядеть сына. Тот правой рукой помог ему встать на ноги.
– Макс, сынок, как я рад тебя видеть, – сказал Дэниэл, обняв парня. – Ты здесь с мамой?
– Нет, я один. Я ищу Мартина, но его здесь нет. Я не видел его уже слишком давно, я скучаю. У меня все не получается его найти…
– Как выбраться из этого дома? – спросил Дэниэл, умоляюще глядя на Макса и игнорируя сказанные им слова о брате.
– Найти нужную дверь, – ответил сын.
– Но как узнать, какая из них нужная?
– Перепробовать все? – предложил Макс.
– И по закону подлости нужная окажется последней, – сказал отец. – Я видел Молли…
– Пап, не доверяй тому, что видишь.
– А там, – Дэниэл обернулся к закрытой двери, из которой он выпал минуту назад, – вместо двери была кирпичная стена, такая же, как…
Он снова повернул голову к сыну, но Макса здесь уже не было.
– Нужно найти нужную дверь, – пробормотал Дэниэл, – спасибо, сын.
Он подошел к одной из дверей, которую еще не открывал и повернул ручку. Яркий свет на одно мгновение ослепил его глаза, только привыкшие к полумраку. Дэниэл посмотрел на потолок и увидел на нем несколько больших электрических прожекторов. «Очень странно, – подумал он, – ведь я точно видел, что провода к дому не идут. Хотя, тебя ведь не удивила Сюзан ни одна, ни вторая, не удивил Макс в коридоре. Чего же ты удивляешься теперь?» – сказал он сам себе. Он переступил порог.
Длинная комната напоминала коридор в тюрьме: по левую и по правую сторону были расположены решетки, образующие отдельные клетки. В углу каждой клетки кто-то сидел, но все они были отвернуты от Дэниэла. Это были мужчины, и их было больше десяти. Он заметил, что все они были одеты одинаковы.
– Кто вы? – спросил он.
Пленники, как один, повернулись к Дэниэлу, и он на время лишился дара речи. У всех мужчин за решетками было одинаковое лицо – лицо Дэниэла.
– Он пришел, – сказал один из них, вставая на ноги и подходя к решеткам. – Это он! Это он во всем виноват!
Дэниэл молчал. Он не знал, как реагировать на самого себя, только размноженного и запертого в клетках. «Дэниэл», что был справа, взялся руками за прутья решетки и сказал:
– Ты завел себе ту шлюшку, Сюзан. Это ты с ней изменял нашей Рите, ты! Это из-за тебя она попала в аварию, из-за тебя погибли Молли и Макс. Ты бросил своего сына!
– Я никого не бросал, – сказал в свое оправдание Дэниэл.
– Это все ты! – скандировали запертые клоны Дэниэла. Кем бы они ни были, ему самому совсем не хотелось здесь находиться. Все это напоминало ему посещение комнаты со множеством зеркал в каком-то дешевом шапито, какие обычно приезжают каждое лето и обоснуются на окраине небольших городов.
– Из-за тебя умер наш не рождённый ребенок, – сказал еще один из «Дэниэлов». – А теперь ты убил шлюху. Зачем ты убил шлюху?
– Этого хотела Рита, а не я! – закричал Дэниэл.
– Ты уверен в этом, милый?
Голос Риты раздался из глубины комнаты, которая не была освещена прожекторами. Дэниэл услышал приближающийся стук каблуков. Шаги были медленными, ровными, пугающими. Под их стук ни один из заключенных клонов не смел раскрыть рот. Рита вышла на свет, она была ослепительно красива: строгое черное платье (какое надевают на похороны вдовы, подумал Дэниэл), черные туфли на высоком каблуке, идеально уложенные волосы и безупречный макияж. На декольте элегантно покоилось колье из жемчуга, в уши были вдеты длинные золотые серьги. В руках у Риты был поднос, и Дэниэл узнал бы, что на нем лежит, даже не глядя на него – разумеется, это были творожные кексы.
– Мальчики, вы голодны? – спросила она. Все заточенные «Дэниэлы» закричали, что они очень голодны, безумно голодны, так изголодались, что вот-вот преставятся от голода. Рита подходила к каждому и, просовывая руку между прутьями решеток, засовывала по целому кексу им во рты.
Дэниэл насчитал четырнадцать съеденных кексов. Один, последний остался на подносе.
– Милый, а это для тебя, – сказала Рита и подошла ближе. Хочешь творожный кекс?
Ее улыбка снова растянулась зловещей маской, и лицо каждого заточенного «Дэниэла» тоже оскалилось злобной гримасой. В этом кексе, как и в том, что предлагала Дэниэлу Сюзан в другой комнате, кишели черви. Они падали на пол, а Рита наступала на них красной подошвой своих черных туфлей. Дэниэл побежал к двери, открыл ее, а затем захлопнул прямо перед демонической улыбкой жены.
Комнаты, расположенные за тремя дверьми, были открыты и изучены Дэниэлом, насколько это представлялось возможным. Из одной он вышел, когда только поднялся на второй этаж. Осталось пять. «Не буду входить, если только увижу, что за дверью не наш дом», – решил он для себя. В коридоре было темно, но двери было видно. Чердака над головой Дэниэла не было вовсе, либо он был разрушен. Потолок прохудился, и слабый свет от затянутого серыми тучами неба пробивался сквозь узкие щели между досками крыши.
Он подошел еще к одной двери. Открыв ее, Дэниэл увидел дальше другую дверь, но до нее предстояло пройти через какой-то сарай. «Десятая дверь, может быть выход там», – подумал он и вошел.
Определенно это был старый заброшенный сарай, причем вещи и инструменты, что в нем сохранились, указывали на то, что людей здесь не было скорее всего уже не менее сотни лет.
Дэниэл направился ко второй двери сарая, что была расположена ровно напротив той, в которую он вошел. Ветхая деревянная дверь, которая разве что благодаря какому-то чуду еще не рассыпалась, открылась с ужасным скрежетом, исходящим от заржавелых петель. Все то же темно-серое небо, на которое Дэниэл даже не взглянул, ведь его взгляд был прикован к представшему перед ним пейзажу. Сарай стоял на огромном кладбище, а обернувшись, Дэниэл увидел, что вышел вовсе не из старого деревянного сарая, а из еще более древнего каменного склепа, который по всей видимости служил некогда сторожкой какому-то бесстрашному гробовщику или кладбищенскому смотрителю. Вокруг очень плотно были расположены надгробия, а у каждого камня стоял тот, кто, вероятно, под ним и лежал. Дэниэл даже успел задаться вопросом: эти покойники вылезли из своих могил, или же их тела продолжают тлеть, превращаясь, как и завещано, в прах, а перед ним – неупокоенные души? Ответа в своем сознании он не дождался, да и не нужен он был ему. Все мертвецы были одеты в одежду, которую уже многие десятилетия, а может и столетия, никто не носил. Все они смотрели на Дэниэла. Осознав окончательно, что эта дверь уж точно не вела к дому Коллинзов, он бросился к ней назад. Дэниэл вбежал в склеп, который несколько минут назад представлялся ему сараем, и оказался у каменного гроба, чуть не врезавшись в него. Крышка начала сдвигаться, показались костлявые пальцы с красными обломанными ногтями, которые ее и двигали. Там лежала Сюзан, Дэниэл в этом не сомневался. Он бросился к двери, через которую входил в сарай из того мрачного дома. Сюзан уже звала его к себе, когда он, не оборачиваясь, снова выскочил в темный коридор.
Пот выступил на лбу, сердце бешено стучало. Мысли о том, наяву это происходит или во сне, больше не занимали сознание. Все умственные ресурсы были направлены на решение одной жизненно важной задачи – как отсюда выбраться. Осталось четыре двери. А что, если ни одна из них не ведет домой?
– Не узнаешь, пока не попробуешь, – буркнул Дэниэл себе под нос и, долго не раздумывая, открыл еще одну дверь.
Это не был дом Коллинзов, но перед ним определенно был интерьер двадцать первого века: стильная мебель, кожаный диван, большое окно, в которое из ясного неба светит солнце. После столь продолжительного мрака и холода, тело Дэниэла не сразу адаптировалось к нормальным для него условиям. А разум ликовал: да! Он выбрался! Он нашел выход!
Это был кабинет доктора Брукса.
– А, Дэниэл, входи! – сказал доктор, что сидел за своим письменным столом. – Рад видеть тебя. Как самочувствие?
Дэниэл закрыл за собой дверь и с облегчением рухнул на кожаный диван.
– Я вижу, ты не очень, правда? – спросил Брукс.
– Да, док, паршивее не бывает, – сказал Дэниэл. – Я думаю, что мне необходимо снова начать принимать таблетки. Сильнее прежних.
– Я думаю, что смогу помочь тебе более радикальным методом, – сказал Брукс и лукаво улыбнулся. – Будет немного больно, ты не против?
– Я согласен на все, лишь бы этот кошмар прекратился.
– Ты в этом уверен наверняка? – спросил доктор, присаживаясь рядом с Дэниэлом на диван. – Повернись ко мне спиной.
Дэниэл отвернулся от Брукса и уставился на стильную, белую дверь, в которую он вошел минутой ранее из того чудовищного, наверняка несуществующего, места. Док коснулся его головы. Дэниэл не чувствовал боли, но вдруг что-то теплое потекло по щекам к самой шее и ниже, затем за рубашку вдоль позвоночника, а затем и со лба на лицо.
– Вот и все, – сказал Брукс. – Тебе не было больно?
Но не успел Дэниэл произнести ни слова, как услышал другой вопрос:
– Хочешь попробовать? – это уже был голос Сюзан, исходивший ровно с того места, где только что сидел доктор Брукс. Дэниэл вскочил с дивана и обомлел: перед ним сидела Сюзан, и в своих руках она держала человеческий мозг, его мозг. Дэниэл взглянул в зеркало, что висело над диваном и увидел в нем себя с огромной дыркой в голове. А на диване сидела его покойная подружка, которая стала жадно поедать то, что держала в руках…
Оказавшись снова в том мрачном в коридоре, Дэниэл заплакал. Он потрогал свою голову: все цело, все на месте, даже шрам от операции, что была год назад.
– Господи, я так больше не могу! – взмолился он, сидя на коленях. – Я не выдержу больше!
Но он знал, что выдержит. Ему придется.
Осталось три двери. Надо продолжать. Необходимо заставить себя.
Он встал, подошел к двери и медленно открыл ее. Перед ним была пустая комната, в центре которой стоял стул. На стуле сидел тот самый мальчик, которого Дэниэл видел утром на кладбище (если это было этим утром, и было ли вообще, черт знает, сколько времени прошло с того момента и сколько часов или месяцев я брожу по этому проклятому дому и его ужасным комнатам). Он уже хотел было захлопнуть дверь, так и не переступив порог, когда вдруг мальчик сказал:
– Папа, не уходи. Мне страшно.
Дэниэл снова приоткрыл дверь. Малыш сидел на стуле. Розовые щеки и пухлые губы, темные кудряшки и карие глаза: он так похож на маленького Макса.
– Ты знаешь, кто я? – спросил Дэниэл, так и не переступая порог.
– Мама рассказала, – ответил мальчик.
– Она дала тебе имя?
– Нет. Она не знала, кто я: мальчик или девочка. У нее было слишком мало времени, чтобы выбрать мне имя. А потом уже не было возможности. Имена ведь дают только тем, кто родился.
– Прости меня… – сказал Дэниэл и опустился на колени рядом с безымянным ребенком.
– Все хорошо, – ответил малыш. – Я еще не знаю, что такое наказание, и не узнаю, наверное, никогда, но мама говорит, что ты наказан.
– Мамой? Я наказан мамой?
– Собой, – спокойно и рассудительно ответил мальчик.
– Можно, я буду звать тебя Билли? – спросил Дэниэл.
– Мне все равно, – сказал тот. – Если ты назовешь дуб, растущий в лесу, сосной, ему будет тоже все равно – он же не знает, что он дуб. Он же не живой. Как и я.
– Я был бы рад твоему рождению…
– Я тоже, – улыбнулся Билли.
– Ты отпускаешь меня домой, Билли?
– Я это не решаю, – ответил ребенок.
– А кто решает – мама? – спросил Дэниэл.
– Иногда. Но сейчас, мне кажется, что это решает та тетя с белыми волосами, – сказал мальчик слегка раздраженным голосом. – Я боюсь ее, папа, она плохая…
– Я сам ее боюсь, – ответил Дэниэл. – Билли, я хочу, чтобы ты знал, что я любил бы тебя, если бы ты родился, но я буду любить тебя, даже зная, что ты не рожден…
Малыш хихикнул.
– Тебе пора, – сказал он. – Не хочу увидеть ту тетю, а она наверняка придет сюда за тобой. Пока, папа, – мальчик помахал Дэниэлу рукой.
Дэниэл переборол свое желание обнять мальчишку, не рискуя прикасаться к нему. Он боялся новых «сюрпризов» этого дома, не желая терять приятные чувства, поселившиеся в нем после этой встречи, пусть даже и с привкусом боли. Он улыбнулся, поднялся с колен, вышел и, на прощанье тоже помахав рукой Билли, закрыл за собой дверь.
«Самое лучшее, что со мной происходило за последние несколько часов», – подумал Дэниэл.
Осталось две двери.
– Знать бы, есть ли вообще выход из этого проклятого места, – сказал Дэниэл вслух.
Вдруг в одну из дверей, которую он еще не открывал, постучали с той стороны. «Раз в нее стучат, значит там точно кто-то есть, а значит, это – не мой дом, ведь там сейчас никого», – рассуждал Дэниэл и открыл другую дверь.
Обычная комната, чья-то спальня. Не старинная, не современная – обычная. Кровать, шкаф, комод. Дэниэл зашел. «Черт, что я делаю? Я же не собирался входить, если это не окажется домом». Но он вошел. Дверь захлопнулась.
В комнате никого не было. Дэниэл подошел к окну, за которым шел дождь. Обстановка казалась ему знакомой, но он не мог вспомнить, откуда. Выглянув в окно, он все понял. Он уже стоял однажды у этого окна: это номер недорогой гостиницы, в котором он встречался с Сюзан. Окно выходило на мало оживленную улицу. Но сейчас людей на ней не было вовсе. Это мертвый мир. «Я в ловушке», – подумал он, и в этот момент чьи-то холодные руки обняли его сзади.
– Я хочу, чтобы все было, как раньше, – сказала Сюзан. Дэниэл повернул голову и увидел ее. Она выглядела так, как выглядела в то время, когда они встречались. Соблазнительные белые локоны, спадавшие на пышную грудь, алые губы, приятный запах. На ней был надет лишь шелковый сиреневый пеньюар с глубоким декольте. Она запустила руки под рубашку Дэниэла и прижалась к его спине. Чувство опасности покинуло его – он почувствовал себя маленьким мальчиком, в испуге прижавшимся к маминой груди.
Спустя минуту, они уже лежали на кровати. Сюзан расстегнула его рубашку, добиралась до брюк. Дэниэл не возражал. Он лежал безвольным животным под хрупким бархатным телом. Внизу живота горело, поэтому он вздрогнул, когда ощутил у себя в трусах ледяные пальцы Сюзан.
– Ты же мертва? – спросил он.
– А разве для тебя это имеет какое-то значение? – улыбнулась она. Он размазал по ее щекам красную помаду, обнажив синие губы. – Если ты останешься здесь со мной, – сказала Сюзан, – тебя больше никогда не будут мучать кошмары. Только ты, я и бесконечное удовольствие…
Обнаженными бедрами она сидела на его трусах, Дэниэл опустил бретельки пеньюара и коснулся холодной груди. Но для него уже не имело никакого значения то, что тело Сюзан не источает тепла, она стянула вслед за брюками и нижнее белье, и ему стало совсем горячо.
Он забыл о том, где находится, забыл о том, что происходило с ним в странном старом доме. Похоть поглотила его, остатки разума были растворены в полном безумии. Больше года у него не было секса и тот факт, что эту женщину он самолично не так давно похоронил заживо, не смущал его ни секунды.
Приоткрыв глаза, он закричал. За спиной, которую он так крепко держал руками у самого ее основания, стояли рядом с кроватью Рита, Макс и Молли. Дэниэл хотел сбросить с себя Сюзан, но в тот момент увидел на ее лице растянутую зловещую улыбку. Ее пальцы снова стали костлявыми, с язвами возле ногтей и на кистях, от тела стало дурно пахнуть, а глаза помутнели. Что-то липкое и вонючее капнуло с ее распухших, потрескавшихся губ прямо на его подбородок. Выбравшись из-под любовницы, Дэниэл натянул штаны и, пробежав, мимо жены и детей, не смея поднять на них глаза, выбежал из комнаты.
