Читать книгу: «История бродяги. Неудачный эксперимент», страница 6
В этот раз со мной желал поговорить новый человек в блестящих очках и с обширной лысиной, делавшей его лицо огромным.
«Что вы можете сказать о господине Колесникове? – внезапно обратился ко мне лысый человек»
От волнения я не сразу вспомнил, что, господин Колесников никто иной, как Антоха и поэтому в первую минуту недоуменно покачал головой.
«Ничего? – уточнил лысый человек, а меня внезапно осенило
«Это мой бывший начальник, Антон Кириллович – заявил я и замолчал»
«Это все? – снова уточнил человек»
«Нет, это не все, – вдруг разозлился я.»
«Что вы можете сказать о нем как о руководителе?»
Все эти вопросы казались мне провокацией. Теперь каждое мое произнесенное слово могло обернуться против меня, но я решил больше не выгораживать приятеля.
«Жесткий, беспринципный человек, способный ради собственной выгоды пойти на подлость – заявил я, не вдаваясь в уточнения. Мне была непонятна цель этой беседы. Обычно с подозреваемыми не вели такие откровенные разговоры.»
«Что вы имеете в виду под этим утверждением и можете ли подтвердить свои слова документально? – строго произнес лысый человек, подаваясь вперед всем корпусом»
«Он лишил человека собственного жилья, обманом и угрозами заставив подписать документы. Документально я подтвердить это не могу, но я знаком с этим человеком. Не знаю, как еще подтвердить это. – устало произнес я, чувствуя, как впустую прозвучали мои слова»
Лысый нейтрально кивнул и продолжил:
«Что еще связывало вас с господином Колесниковым, помимо совместной работы?»
«Мы были друзьями со школы,»– произнес я, не понимая, куда клонит лысый человек и кем он вообще является, – я попросил его помочь мне с работой, и он позвал меня в фармацевтическую фирму по перевозке лекарственных препаратов. Там он назначил меня ответственным за всю деятельность предприятия.»
«А вы решили перехитрить человека, который вам помог, так? – в словах лысого слышалось пренебрежение, было похоже, что он уже сделал для себя все выводы»
«Не так! – упрямо повторил я, – я ничего не знал о пропаже партии препаратов!»
«Но должны были знать, верно? – усмехнулся лысый. – вы отвечаете за перемещение товара и средств. Странно слышать от вас подобное.»
Лысый сделал знак конвоиру, и я снова оказался в камере. Если меня обвинят в халатности, то срок будет немного меньше, ворочалась в голове единственная мысль, с которой не с кем было поделиться. Я устало привалился к стене и уставился в потолок. Назавтра ко мне должен был прийти мой адвокат, от которого не было никакого практического проку. Однако ни на завтра, ни через день я так никого и не увидел, продолжая в одиночестве изучать серые стены. Ко мне никто не приходил и это почему -то больше не вызывало у меня тревоги. И ничего не вызывало. Во мне пропали любые эмоции, и я тупо ждал, как дальше развернуться события. Дня через три на пороге камеры появился невысокий полный мужчина средних лет, тоже лысый и чем- то отдаленно напоминающий моего последнего собеседника. Но этот во всяком случае, выглядел более миролюбиво и в какой -то степени дружелюбно. Вежливо поклонившись мне, он осторожно, но уверенно прошел вглубь камеры и, не спрашивая разрешения, присел на мою шконку.
«Добрый день, Тихон Филиппович! – радушно начал он и серьезно оглядел меня с ног до головы. – меня зовут Иван Алексеевич, я ваш правозащитник.»
«А что случилось с моим прежним правозащитником? – невежливо поинтересовался я, равнодушно глядя на своего гостя»
«Ваш прежний правозащитник взял самоотвод, – терпеливо объяснил мне Иван Алексеевич. – это говоря простым языком. Не будем терять время, расскажите мне все, о чем вам известно.»
Я в который раз пересказал свою историю с трудоустройством, описал свою деятельность, аккуратно перечисляя все то, что успел сделать за почти четыре месяца своей работы.
«Замечали ли вы какие-нибудь странности в работе за последний месяц? – с интересом произнес мой гость»
«Замечал, – не стал отрицать я. – господин Колесников полностью отсекся от южного филиала, оставив на меня все вопросы. Это мне показалось странным. В прошлые месяцы он ни часа не оставлял меня в покое, названивая даже поздней ночью и выясняя рабочую картину»
Правозащитник кивнул и что- то записал в доисторическом блокноте, который принес с собой.
«Случалось ли вам слышать о подобных нарушениях раньше, до начала вашей деятельности? – внезапность вопроса заставила меня вздрогнуть. Это не укрылось от наблюдательного Ивана Алексеевича»
«Можете не отвечать, Тихон Филиппович, – угрюмо пробормотал он. – в деле появились новые эпизоды, которые могут пролить свет на экономическую деятельность сотрудников южного филиала в разные периоды времени. Я должен хорошенько проверить полученную мной информацию, прежде чем делать выводы. Я буду держать вас в курсе событий»
С этими словами Иван Алексеевич поднялся и вежливо попрощавшись, вышел прочь, оставив меня теряться в догадках.
Дней через пять меня снова отвели к лысому человеку в блестящих очках. В этот раз он был гораздо любезнее, чем в нашу последнюю встречу, и даже предложил мне закурить, после того как я занял единственный свободный стул напротив. К моему несказанному удивлению, он протянул мне бланк, в котором предписывалось мне не покидать границы Ейска на время ведения следствия. Я подписал этот документ, предварительно пару раз внимательно изучив сухие строчки и протянул бланк обратно. Мне прямо в кабинете вернули мои вещи и проводили на выход. Я не стал говорить стражам порядка, что жить в Ейске мне негде, поскольку съемная квартира за мной уже не числилась, мои вещи пропали, а средств снимать новую у меня не было. В некотором роде я был бомжом, и, озвучив себе эту мысль, я негромко рассмеялся. Из состояния нирваны меня выдернул негромкий голос, раздавшийся рядом со мной.
«Приветствую тебя, Тихон.»
Я обернулся и не сдержал восторженного возгласа
«Женька! Откуда ты взялся? – искренне обрадовался я бывшему бродяге.»
«Пришел тебя встретить- просто ответил тот, протягивая мне мою сумку, неизвестно как оказавшуюся у него. – пойдем, не дело торчать возле прокуратуры, пойдут разговоры…»
Разговоры уже идут, хотелось сказать мне. Фармацевтическая компания слишком значимый объект для Ейска, чтобы арест ее генерального директора остался без внимания общественности. Но ничего такого я не сказал, а молча двинулся следом за Женькой. Он привел меня к совершенно незнакомому дому, где на втором этаже мне была предложена какая -то квартирка.
«Располагайся, – пробормотал он, вталкивая меня в маленькую прихожую. – суд еще не скоро, поживешь пока здесь»
Я не успел задать ему ни одного вопроса, так как мой неожиданный сопровождающий растворился так же внезапно, как и появился. Я торчал столбом посреди непонятной квартиры и строил разные предположения, ни одно из которых не выдерживало критики. То, что Женька каким -то образом узнал о моем аресте, я еще мог себе объяснить. Это было не сложно. А вот все остальное вызывало недоумение. Как он узнал, что меня освобождают до суда, что это за квартира, где мне предстояло прожить неопределенное время и как мои вещи оказались у Дергачева? Порывшись в оставленных Женькой вещах, я обнаружил паспорт, водительское удостоверение и банковскую карту, тщательно спрятанные на самом дне моей дорожной сумки. Находка обрадовала меня, и я принялся изучать свое временное пристанище. Квартира была явно необитаемой, поскольку в единственной комнате отсутствовали любые признаки мебели, а в кухне кроме газовой плиты советского образца не было ничего, даже мойки. Побродив по территории, я вернулся в комнату и опустился прямо на голый пол. Даже при полном отсутствии удобств, здесь было куда лучше, чем в камере. До утра я просидел на полу, не находя в себе желания спать. Среди моих вещей отсутствовал телефон, что создавало мне проблемы. Дергачев больше не приходил, а я, немного обвыкнув на новом месте, терпеливо ждал неизвестно чего. Вся информация, касающаяся истории с проверкой и арестом, была мне недоступна, хотя мне очень хотелось узнать, что послужило причиной заменить мне камеру подпиской о невыезде. Появление новых эпизодов в моем деле, о которых вскользь упомянул мой новый адвокат, разжигало интерес, который некому было удовлетворить. Меня никто не беспокоил и мне часто казалось, что мне не составит труда совсем уехать из этого города, но, вспоминая предписания, я послушно оставался на месте. Я свободно перемещался в пределах Ейска, заходя в магазины и прислушиваясь к местным сплетням. Но либо страсти, вызванные моим арестом, поутихли, либо их просто не возникало, потому что город жил своей жизнью, не заморачиваясь чужими проблемами.
Потом меня навестил мой адвокат. Он явился ранним утром и в своей вежливо сдержанной манере обрисовал мои перспективы. Как оказалось, в региональное представительство Росздравнадзора был сделан анонимный звонок с просьбой разобраться в деятельности филиала, на основании чего были подняты документы, выявившие многие нарушения. А поскольку я очень удобно оказался под рукой, то всех собак решили повесить на меня, приписывая мне даже то, к чему я физически не мог иметь отношения. Дело штопалось очень гладко и мне светил приличный срок, учитывая низкую степень заинтересованности моего прежнего адвоката. Обо всем этом я догадался и сам. Мне было интересно другое.
«Почему вы взялись за это дело? – спросил я, когда Иван Алексеевич замолчал. – чем оно вас так привлекло?»
«Ничем, – просто отозвался Иван Алексеевич. – я стараюсь не браться за такие дела, обычно решение суда выносится в пользу обвинения.»
«Тогда что же? – не успокаивался я»
«Суд состоится на следующей неделе, – игнорируя мой интерес произнес мой правозащитник. – я сделаю все, что смогу, Тихон Филиппович.»
Глава 7.
Зал суда был битком набит народом, представляющим собой весьма разношерстную публику. Среди праздных зевак, убивающих время, попадались заинтересованные физиономии каких -то важных людей, внимательно следящих за происходящим в зале. Задние ряды занимали представители прессы и бойкие личности, снующие по проходу и ведущие нескончаемые переговоры по телефону.
Все это я воспринимал без особого интереса, ровно до того момента, когда после обязательной процедуры приветствия и прочих формальностей было предоставлено слово главному свидетелю обвинения, в чьем лице я с изумлением узнал своего друга детства. Антоха поднялся на кафедру и, важно оглядев присутствующих, завел долгую речь о своем безоговорочном доверии в отношении меня, о стремлении помочь мне обрести финансовую стабильность и об искреннем сожалении, что я не оправдал его радужных надежд. В его речи слышалось знакомое отеческое негодование, адресованное нерадивому чаду. В конце проникновенной речи Антоха выразил надежду, что столь неосмотрительное мое действо станет мне хорошим уроком. Я во все глаза смотрел на сочащегося праведным гневом толстого клоуна и незаметно щипал себя за руку, искренне считая, что все происходящее мне просто снится. Однако сытая Антохина рожа никуда не девалась, продолжая маячить огромным пятном. Когда наконец, он решил заткнуться, его место занял еще кто- то, но больше ни один из выступающих не производил такого сильного впечатления на слушателей. Когда свидетели обвинения и защиты закончились, а прокурор что -то невнятно пробормотал, слово получил мой Адвокат. Он уверенно поднялся к кафедре и, окинув собравшихся внимательным взглядом, начал свою речь. Постепенно из алчного, беспринципного, презирающего моральные и этические нормы негодяя, я превращался в скромного, исполнительного, ответственного руководителя, строго следующего букве закона. Суду были предоставлены материалы, доказывающие мою полную непричастность к финансовым махинациям, связанным с незаконным оборотом наркотических препаратов. Вся предоставленная документация касалась деятельности моего непосредственного начальника и была датирована сроками, когда я не имел к компании никакого отношения. Иван Алексеевич обстоятельно и доказательно приводил примеры Антохиных махинаций, вызывая у присутствующих изумленные вздохи. Суд попытался прервать пламенную речь адвоката, как не имеющую отношения к делу, однако Ивана Алексеевича нелегко было сбить с толку. Он реально разбирался в своей профессии. Он быстро доказал связь между незаконными финансовыми операциями большого босса и попыткой подставить его подзащитного. Те вялые обвинения, что выдвигались против меня, были решительно завалены лавиной фактических доказательств неправовых действий моего шефа. Адвокат смог даже доказать природу того самого звонка, с которого началось это самое судебное разбирательство, явившееся по сути смелой попыткой зарыть заартачившегося дружка. Как выяснилось, любезный Антоха сам решил запустить эту машину, считая себя в полной безопасности. Если бы не документы, жестко и неопровержимо подтверждающие его незаконный сбыт наркотических средств, мне пришлось бы несладко. На протяжении всей речи моего правозащитника, я не сводил глаз с притихшего Антохи. Поначалу он пытался что -то возражать, требовал прервать заседание и всячески выражал свое недовольство. Однако, когда на божий свет выплыли накладные, ордера и квитанции, громче всех доказательств подтверждающие его гешефты, Антоха замолчал и только потерянно крутил побледневшей рожей. Суд удалился на совещание, а я все еще не мог прийти в себя от услышанного. Не то, чтобы меня удивила подпольная деятельность друга детства. О ней я уже знал. Мне было непонятно Антохино стремление закопать и подставить меня. Выходит, все его деловые предложения, творческие планы и дружеская поддержка было ничто иное, как этапы сложной многоходовочки, имеющей перед собой определенную цель. Но зачем? Я никогда не переходил ему дорогу, не являлся конкурентом, не был богаче и успешнее его. Все эти мысли не умещались в моем сознании, пока я ждал вердикта судьи. Еще меня не покидала мысль, как Иван Алексеевич смог раздобыть документы о махинациях, учитывая осторожность в деловых вопросах господина Колесникова. Впрочем, я устал удивляться всему, что происходило на моих глазах, и тупо сидел в ожидании дальнейших событий.
По решению судебной комиссии с меня полностью снимались все обвинения, как необоснованные и не имеющие доказательной базы. Антохе в данном случае везло гораздо меньше. Исходя из озвученных материалов, он был арестован прямо в зале суда и заключен под стражу до особого распоряжения. Или что- то вроде того.
Мне были возвращены все пономочия, и я был отпущен прямо с заседания. Выйдя из шумного здания, я натолкнулся на Ивана Алексеевича, терпеливо ожидающего меня возле двери. Едва я показался на крыльце, он подошел ко мне и протянул руку для приветствия и поздравления.
«Я очень рад что все закончилось,»– произнес он, сдержанно улыбаясь. – я с самого начала верил в вашу невиновность. Но я рад, искренне рад»
Повторил он, пожимая мне руку. Я кивнул и снова озвучил свой вопрос, заданный Ивану Алексеевичу дней пять назад.
«Через месяц после вашего ареста ко мне пришел человек и попросил взяться за вашу защиту. – задумчиво начал Иван Алексеевич, не сводя с меня глаз. – Я действительно не собирался связываться со всем этим. Такие дела затягиваются надолго, и очень редко подсудимые оказываются такими уж безгрешными. Мало радости оправдывать негодяев. Но тот человек был очень настойчив. Он довольно складно рассказал мне о деятельности предприятия, так, как будто сам имел к нему непосредственное отношение. Но главное, он принес мне те самые документы, с помощью которых мне удалось доказать вашу непричастность и видимо здорово осложнить жизнь вашему руководителю.»
«Женька умеет быть убедительным, – улыбнулся я.– но меня интересует главный вопрос. Услуги адвоката стоят денег. Немалых денег. Он нанимал вас от своего лица?»
«Разумеется, – откликнулся Иван Алексеевич. – я беру не слишком дорого, но требую обязательную предоплату, так как мне необходимы некоторые расходы. Обычная практика. Ваше дело стоило ему четыреста тысяч.»
«Он заплатил вам? – изо всех сил я пытался скрыть изумление»
«Не совсем, – усмехнулся адвокат. – он попросил отсрочки. Я обычно не иду на такие сделки, но тут особый случай. Мне почему- то понравился этот парень, он очень искренне хотел помочь вам, и я согласился подождать оплату. Он пообещал уладить дела за месяц, дал мне расписку.»
«Как вы связываетесь с ним? – спросил я, гася нарастающую тревогу»
«По телефону, – пожал плечами Иван Алексеевич. – вообще- то я не должен был вам говорить об этом, это не профессионально. Но этот процесс с самого начала не был похож на остальные.»
«Пожалуйста, свяжитесь с ним, отмените сделку. Я оплачу все сам, разумеется, скорее, прошу вас! – я уже понял, что задумал Женька и теперь очень боялся, что не успею остановить его. – пожалуйста, наберите ему прямо сейчас!»
Иван Алексеевич, не произнося ни слова, вытащил из плаща телефон и набрал номер Дергачева.
«Добрый день, Иван Алексеевич, – послышался знакомый голос в телефоне, включенном на громкую связь. – как завершилось заседание?»
«В нашу пользу, Евгений Викторович, – улыбнулся Адвокат. – я сейчас передам трубку своему подзащитному, говорите!»
«Женька! Что ты задумал? Не смей снова наделать глупостей, слышишь меня? – торопливо заговорил я, совершенно забыв поблагодарить приятеля за неоценимую услугу.»
«Я разберусь сам, Тихон. – так же сдержанно отозвался Дергачев. – ты теперь свободен?»
«Разумеется, Женька, благодаря стараниям Ивана Алексеевича и твоему вмешательству. – произнес я наконец. – спасибо тебе, дружище! Но послушай меня, не ввязывайся в это дело, слышишь?!»
«Я рад, что все закончилось, Тихон, – перебил меня Женька и повесил трубку»
По лицу адвоката было понятно, что в нашем невнятном диалоге он разглядел новое преступление, но пока никак не комментировал услышанное. Я растерянно смотрел на погасший экран и не находил слов.
«Евгений Дергачев ваш друг? – наконец подал голос адвокат. Теперь в нем звучала профессиональная заинтересованность, а душевное расположение сменилось стальными нотками.»
«Друг, – пробормотал я. – пожалуйста, покажите мне его расписку, сколько он остался вам должен?»
«Он оплатил половину, – настороженно произнес правозащитник, внутренне напрягаясь. – вторую часть обещал внести в течение месяца. В чем дело, Тихон Филиппович?»
«В том, что у Женьки не было денег оплачивать ваши услуги, – подумал я, а вслух произнес, – вам знакома его история?»
«Какая история? – тут же заинтересовался Иван Алексеевич.»
Внезапно я подумал, что представителю закона незачем знать всю правду про Дергачева, и я отделался общими фразами, рассказывая про странного парня. Я упомянул, что Женька вырос в интернате, что никаких богатых родственников не имеет и что единственное богатство -это его тесная клетушка в хрущевке.
«Он принес мне двести тысяч рублей, уговаривая подождать еще месяц – снова повторил адвокат. – у вас есть предположения, откуда у Евгения появилась такая сумма?»
«Занял, скорей всего, – быстро отозвался я, понимая, что своими рассказами только настрою юриста против приятеля. – я оплачу остальное, не переживайте. Куда перевести вам оставшуюся сумму?»
«Я предпочитаю наличные, – устало произнес Иван Алексеевич. – давайте покончим с этим, Тихон Филиппович!»
Я был полностью согласен с представителем закона. Не заезжая в съемную квартиру, я вместе с адвокатом направился в ближайшее отделение банка и вручил ему недостающую сумму в обмен на расписку Женьки. Я не рискнул снова спрашивать у Ивана Алексеевича Женькин номер и, забрав квитанции об оплате его услуг, вежливо распрощался с ним. По дороге домой, в съемную квартиру, я старался не поддаваться паническим мыслям, упрямо набивающимся в мой мозг. Неожиданно я остановился и приняв решение, повернул в сторону Женькиного дома. Возле самой двери меня встретила женщина неопределенного возраста и с сомнением оглядела меня с ног до головы.
«Вы к кому? – поинтересовалась она, останавливаясь возле Женькиной квартиры»
«Здесь живет Евгений Дергачев, – полуутвердительно отозвался я и снова нехорошие мысли зашевелились в сознании»
«Уже нет, – с вызовом произнесла женщина и, оттолкнув меня, принялась открывать замок двери»
«Где же он теперь живет? – потерянно переспросил я, понимая, что опоздал»
«Не имею понятия – грубовато откликнулась тетка. – он продал нам эту квартиру, очень торопился, судя по всему. Все документы могу показать, мы оформили их в МФЦ, попробуйте доказать обратное!»
Новая хозяйка нарывалась на скандал и мне стало понятно только одно: мои старания по возвращению Женьке жилья ни к чему не привели. И где мне теперь искать этого невозможного человека, я не имел не малейшего представления. Постояв некоторое время на лестнице, я медленно двинулся прочь. В конце концов, он знал на что шел. В самом крайнем случае, он мог напрямую обратиться ко мне, я сам заплатил бы за адвоката, не прибегая к таким сложностям. Внезапно я вспомнил съемную квартиру, в которой прожил до суда три недели. Она тоже была оплачена Женькой судя по всему, и вместо того, чтобы налаживать свою собственную жизнь, он, очертя голову, бросился помогать мне. Таких людей просто не бывает, думал я, медленно бредя вдоль молодой аллейки, наверняка тут кроется какой- то подвох. Прежде чем возвращаться на побережье, я решил сделать еще одну попытку отыскать Дергачева. Он упоминал, что устроился работать в компанию по грузовым перевозкам экспедитором. В городе Ейске таких компаний насчитывалось полтора десятка. Обзвонив первые пять и поняв бесплодность своих попыток, я решил посетить их лично. В седьмой по счету конторе мне наконец повезло. Крепкий водитель в засаленной робе легко вспомнил тщедушного Женьку.
«Это тот малыш, с проваленными глазами? – странно уточнил мужик, напрягая мозги. Его своеобразная характеристика точно отразила внешность моего приятеля, и я кивнул.
«Он вроде бы отгулы взял, – задумчиво протянул водитель. – все крутился тут до последнего. Я-то только с рейса пришел, никого толком не видел. Погоди, а ты не тот ли парень, которого судили за растрату? Я по телеку видел, тогда еще теща все уши прожужжала возмущениями своими по поводу жирующих буржуев.»
Я заверил любопытного мужика, что просто похож на того зажравшегося буржуя и поинтересовался, не знает ли он, когда экспедитор вернется на работу.
«Ты в конторе спроси, там они учет ведут. Как, ты говоришь, зовут твоего приятеля?»
«Дергачев Евгений- на всякий случай озвучил я»
«А, нет, не знаю, когда он будет,» – с сожалением протянул мой собеседник, – спроси в конторе!»
В конторе мне ответили, что по расписанию, Евгений должен появиться на работе только в начале следующей недели, а где он находится сейчас, они мне сказать не могут. Я поблагодарил любезных сотрудников и покинул компанию грузовых перевозок. На дворе висели сумерки, и я решил отложить возвращение в свою хижину на побережье до завтра. Мои эмоции немного улеглись, и я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. Заглянув в частный магазинчик и набрав харчей, я снова отправился на квартиру. Я ни разу не видел хозяев этого жилья и не знал, на какой срок мой недальновидный друг оплатил мое временное пристанище. В квартире царила темнота и тишина. Внезапно меня охватило нестерпимое желание срочно покинуть эти стены, где все напоминало мне о недавних событиях. Я все никак не мог сообразить, для чего Антоха затеял весь этот цирк. В памяти то и дело всплывали эпизоды нашего общения с ним. Каждый раз при встрече Антоха хвастался своими победами и достижениями, по сравнению с которыми мои скромные успехи просто растворялись в лучах его славы. Я искренне радовался за друга, и ни разу не демонстрировал зависть или злорадство, их просто никогда не возникало. Мне было все равно, я жил так как хотел и от этого поступки Антохи в отношении меня казались еще более нелогичными.
Сначала я считал, что Антон мстил мне за бомжа, но как выяснилось на суде, мой давний друг задолго до этого готовил почву для своих тонких ходов, легко доверяя мне любые производственные вопросы. Это сейчас мне казалось странным, что прижимистый Антоха так просто поделился со мной выгодной должностью, щедро осыпая меня всякими преференциями. А полгода назад я искренне завидовал самому себе, что мне повезло с другом и не видел в его действиях никаких подводных камней. Так, погрузившись в невеселые размышления я просидел большую часть ночи и только перед самым рассветом меня накрыло крепким здоровым сном.
Утром следующего дня я решил возвращаться на побережье. Мне больше нечего было делать здесь, и, собрав вещи, я поехал к морю. Весна во всю радовала настоящей летней жарой, и я, едва остановив машину возле своей хибарки, не теряя времени, с размаху нырнул в прохладную воду залива. Мне хотелось поскорее смыть с себя всю грязь судебных разбирательств и волнений и снова возвратиться к своей прежней размеренной жизни. Наконец я выбрался на берег и рухнул на гладкие камни пляжа. Когда -то на этом самом месте я впервые встретил бомжа, тщательно пряча в себе отвращение, вызванное его нелепым видом. Как часто мы ошибаемся в людях, оценивая только оболочку, думал я, щурясь на солнце. Вдруг надо мной мелькнула неясная тень и тут же пропала. Я мгновенно вскочил на ноги и огляделся. В паре шагов от меня стоял Женька и невесело улыбался, глядя на мое лицо. Я кое как натянул штаны и не сводя с него глаз, протянул обе руки в приветствии. От неожиданности я забыл все слова, которые хотел сказать ему и просто молча тянул к нему раскрытые ладони. Женька по -деловому пожал мне руку и присел на камни. Я опустился рядом с ним, все так же не произнося ни слова. Теперь, в отличие от моей первой встречи с ним, мне было что сказать ему, но я не знал с чего начать. Так мы сидели, уставившись в водное пространство и слушая шум волн.
«Зачем ты это сделал? – наконец спросил я совсем не то, что хотел»
«Я хотел тебе помочь, это же и так понятно- отозвался он. – я не жалею…»
Но в его голосе все же слышалось сожаление, и я не мог проигнорировать его.
«Что ты будешь делать теперь? – снова задал я очевидный вопрос»
«Ничего, – пожал плечами Женька. – буду работать экспедитором, как и месяц назад. Не то, чтобы мне там очень нравилось, но люди там проще, да и вообще…»
«Где будешь жить? Снова скитаться по подвалам? – не отставал я»
Но Женька промолчал и опустив лицо в скрещенные руки тяжело вздохнул.
«Я испугался. – наконец расслышал я невнятное. – когда до меня дошли слухи о твоем аресте, я сразу понял, что это все подстроено, только не понял, с какой целью. Вероятно, большой босс надеялся прикрыть таким образом свою деятельность, но мне некогда было долго думать об этом. Я слишком хорошо знал, на что способен Антон Кириллович. От своих новых коллег я слышал об адвокате, творящем чудеса, но я так же слышал о расценках, которые он выкатывал за свои услуги. Я всю ночь думал о том, как было бы здорово нанять его, но это были только раздумья. А потом я вспомнил, сколько добра ты сделал для меня, не посмотрев на то, что по сути я был никем. Вонючим бомжом. И я рискнул. Да, я прекрасно понимал, что разрушаю свое будущее, но больше в тот момент мне на ум ничего не пришло.»
Женька снова замолчал, а я, уняв бешено колотящееся сердце, вдруг понял, что я должен делать.
«Сколько тебе дали за твою квартиру? – спросил я, прикидывая в голове разные варианты»
«Немного, – вздохнул Женька. – я очень торопился, мне пришлось сбавить цену. К тому же мне нужно отдать остаток адвокату.»
«Ничего не нужно, – быстро отозвался я, стараясь удержать пришедшую мысль – я заплатил адвокату и должен тебе двести тысяч. Теперь снова моя очередь помогать тебе, дружище!»
Дергачев непонимающе уставился на меня, а я торопливо принялся озвучивать свои соображения. Маленький дом без удобств у побережья не самая достойная замена благоустроенной квартире пусть в провинциальном, но все же городе, но это лучше, чем чистое небо и голая земля.
«Моих денег не хватит и на половину маленького дома, – с сомнением произнес Женька. – сколько стоит твоя хибарка?»
Неожиданно поинтересовался он, а я громко засмеялся:
«Я не продам ее тебе, даже не надейся, а вот подыскать вариант могу. Потом ты сам благоустроишь ее по своему вкусу, если конечно не продашь ее снова. – я говорил шутя, но в моем голосе слышалось предостережение от необдуманных шагов»
Женька тоже услышал его и сразу став серьезным клятвенно пообещал:
«Я теперь научен горьким опытом, Тихон, – вздохнул он. – к тому же, не думаю, что тебя будут арестовывать так часто. Уж постарайся удержаться от этого, приятель!»
Мне внезапно стало весело. Я понимал, что ничего еще не закончилось, и что ждет нас впереди я не мог сказать с уверенностью. Скорей всего, история с судебными тяжбами продлится и нас могут еще вызвать на заседания в качестве свидетелей. Но несмотря на осознание всего этого, я громко расхохотался, ловя на себе недоуменные Женькины взгляды. Возможно, сказывалось напряжение последних дней, которое наконец отступило и мой ржач был ничто иное как обычная истерика. Наконец, успокоившись, я поднялся на ноги и пригласил Женьку в свою хижину. Я до сих пор не создал в домике тот минимальный комфорт, какой присущ любому жилищу. Железная кровать без грядушек по- прежнему являлась единственным предметом мебели, не считая печки. Обеденный стол рассохся и просился на свалку, а те предметы обихода, которыми я обзавелся прошлой осенью, в беспорядке валялись по углам, пугая своим видом. Женька в замешательстве остановился на пороге и вздохнул.
«Я снова бомж, – невнятно произнес он»
«Ненадолго, Женька, – уверенно возразил я.– скоро все измениться. Не парься!»
Я наскоро привел в порядок невзрачный интерьер и позвал Женьку к столу, на котором разложил привезенную еду. Мы пообедали и принялись искать подходящее жилье для бродяги. К моему приятному удивлению, домики на побережье стоили не слишком дорого и Женькиных денег могло хватить на вполне приличное строение с минимальными удобствами.
«Смотри! – воскликнул бродяга, тыча пальцем в довольно приличную избушку – вот такой домик я всегда представлял себе, слушая в детстве сказки. Мне всегда представлялась, что герои историй должны жить исключительно в таком доме.»
Я согласно кивнул и набрал указанный контактный телефон.
Выбранный Женькой дом располагался на другом конце залива и находился во вполне приличном состоянии. Внутри тоже была сложена печка, но в отличие от моей, она не торчала в середине, а была наполовину спрятана в стене. Владельцы дома отдавали его за бесценок, торопясь уехать с побережья и скоро Женька снова перестал быть бомжом. Оформление всех бумаг я взял на себя, имея в этом деле большой опыт. Когда в очередной раз я вручал Дергачеву ключи и паспорт, я не удержался и сказал:
