Читать книгу: «Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь», страница 14
И у многих из них возникали подобные мысли.
«Он что, пытается взять на себя привилегию Элохим и исцелить больного просто так?»
«Не оскорбляет ли он Йегова, своим заявлением?»
«Не богохульствует ли он? Присваивая себе власть Владыки Вселенной».
«Никто. Ни ангелы на Небесах, ни человек на земле не имеют права прощать грехи. Токмо Йегова».
«Нельзя прощать грехи просто так. Прощение нужно ещё заслужить. Как это делаем мы. А чем заслужил этот паралитик? Если был наказан, значит было за что. Вот пусть и отбывает своё наказание».
«Мы многое слышали о нём. Возможно он новый пророк, но признать его равным Элохим? Это уже чересчур».
«Тот, кто бросает вызов силе Самого Всевышнего и Его власти, богохульствует. А это согрешение карается смертью через побитие камнями».
– Что помышляете злое в сердцах ваших? – строго спросил Йешуа, проницательно посмотрев на них. – Отказ признать нужду в спасении и вера в то, что спасение можно заработать или заслужить, всегда были самыми большими помехами на пути к самому спасению.
Гордость и зависть всегда порицают благодеяния, оказанные другим. Но от Отца моего Небесного ничего не спрятать и не укрыть. Он читает помыслы как открытую книгу и наблюдает всечасно за словами и делами всякого. Мысль об этом должна останавливать грешников на пути их беззакония.
Свои преступления утаить невозможно, и если грешники не покаются, то об их преступлениях однажды узнают все. Мысль об этом должна отвратить лицемеров от их лицемерия. Они могут лгать человеку, но не Отцу Небесному. Они должны помнить, что Он смотрит на них, и что они живут у Него на виду.
Что по вашему легче сказать расслабленному? Прощаются грехи твои или вставай и ходи? Конечно, сказать что-либо всегда легче, чем это сделать. Любой шарлатан может сказать о прощении грехов, но он не сможет доказать этого подняв расслабленного с ложа его. Если этот человек поднимется и пойдёт полностью здоровым, значит его грех был прощён. По результату, видимому глазами вашими, познайте действие невидимое. И чтобы знали вы, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, говорю тебе, – тут он повернулся к парализованному и повелительным голосом произнёс. – Вставай, возьми ложе твоё, и иди в дом твой.
Все с затаённым дыханием смотрели на расслабленного. Тот немного полежал и неуверенно шевельнул рукой. На лице его проступило такое изумление, что не трудно было догадаться, что делает он это впервые за долгое время. Затем неуклюже перевалившись набок, сел. Согнул и разогнул руки.
– Владыка Вселенной, у меня получается!
И тутже удивился ещё больше, так как сказал это вслух, а не мысленно, как обычно разговаривал сам с собой.
Покачиваясь, но всё более уверенно, он встал на колени, обратившись лицом к Йешуа.
– Благословен Ты, Адонай, Элохим наш, Владыка Вселенной, одаривающий добром недостойных, за то, что одарил меня добром, – с чувством произнёс исцелённый и поклонился учителю.
– Амен, – ответили присутствующие. – Тот, кто одарил тебя добром, пусть вечно одаривает тебя всяческим добром.
И тут, вдалеке, все услышали призыв Шаммаша к вечерней молитве.
Давид, не стесняясь своих слез, взял носилки и нетвёрдой пока походкой, направился к выходу. Народ благоговейно и испуганно расступался перед ним, образуя живой коридор.
– Воистину он получил от Элохим прощение своих грехов.
– Это не обман, я хорошо знаю его. Он давно лежал расслабленным. Да-да.
– Невероятное чудо произошло сегодня!
– Никогда прежде мы ничего подобного не видели!
– Благословен Ты, Адонай, Элохим наш, Владыка Вселенной, который дал нам жизнь, поддержал нас и дал нам возможность достичь этого случая!
– Благословен Ты, Адонай, Элохим наш, Владыка Вселенной, который послал к нам чудотворца своего!
Радостные возгласы людей прославляющих Элохим, ещё долго были слышны. Пока не смолкли в стенах синагоги. Только фарисеи упорствовали в своём неверии. Отвергая произошедшее деяние.
Перикопа 15
Телонэс
Мытарь
После утренней молитвы в синагоге, Йешуа решил пойти к морю. Потому как помещение, уже не могло справиться с наплывом народа внимающих ему. Люди приходили за исцелением со всех прибрежных мест. А благую весть нужно было донести до всех.
После многочасового труда, утомлённый учитель вместе со своими учениками возвращался назад. И тут он обратил своё внимание на небольшую палатку. За столом сидел человек, тоскующее смотря на них. Йешуа остановился.
– Презренный мокхес, – со злостью сплюнул Шимон глянув в сторону стола.
– Чтоб у него земля под ногами горела, – негодующе поддержал его Йаков.
– Что вы на него так взъелись? – обратился к ним Андрей. – Пусть презренный, но он всё-таки иудей.
– А ты знаешь, сколько развелось этих паразитов? – взмахнул руками Шимон. – Пока ты странствовал, нас с отцом то и дело посещали эти кровососущие. То пошлина, то налог, то уплата. И каждый из них хочет урвать свой кусок от бедного рыбака. Да не просто кусок, а тот что пожирнее и послаще.
– Римляне хотят эффективно и по возможности дёшево собирать налоги со своих подчинённых провинций, – решил просветить всех Филипп. – Обычно они проводят торги, продавая право для сбора пошлин и налогов. Кто больше предложит, тот и становится сборщиком на определённый срок.
Человек, купивший такое право, должен уплатить Риму определенную сумму денег. Все, что сможет собрать более этой суммы, он может оставить себе. Получается, что его власть взимать налоги, почти ничем неограниченна. А при поддержке легионеров, это по сути своей превращается в разрешённое вымогательство.
– Вот поэтому-то я и не люблю их, – вставил Шимон. – Это корысть. Ничем неизвиняемая, бесчестная нажива, хищение под видом закона.
– Многие мытари берут взятки от богатых за то, что сокращают и изменяют их налоги, – продолжил Филипп. – А затем недостающее, взыскивают с остальных иудеев, невзирая на их положение. Чем ещё больше усиливают ненависть к себе.
Прикрываясь римской властью, они за счёт своих же соотечественников накапливают огромные состояния. Есть две категории мытарей. Первые это – габбаи. Они собирают земельный налог составляющую десятину от зерновых и пятую часть от плодов, вина или масла. Уплачивается всё это натурой или деньгами. Затем подоходный налог. Это один процент от заработка, и подушный налог. Который должен платить каждый мужчина в возрасте от 14 до 65 лет и каждая женщина в возрасте от 12 до 65 лет.
Вторая категория это зажиточные мокхес. Они сами не занимаются сбором, а нанимают для этих целей других, более мелких мокхес. А эти уже крутятся, как могут, выполняя всю грязную работу. Собирают все мыслимые и не мыслимые налоги. За проезд по дорогам и мостам, за въезд и выезд с рынка, за вход в город, за причаливание к гавани. За вьючных животных, за повозку, за каждое её колесо и ось в ней, за впряженное в неё животное. Облагаются налогом все покупаемые и продаваемые товары.
При поддержке легионеров, мытарь может остановить на дороге кого угодно. Заставив распаковать поклажу, и потребовав уплатить за всё, что ему вздумается. Если человеку нечем заплатить, то он часто предлагает свои деньги, под грабительские проценты.
– Обдирают своих же соотечественников, берут взятки с богачей и служат язычникам, – подвёл итог Натанэль.
– Получается, что простой народ не имеет ни малейшего представления о том, сколько и за что в действительности нужно платить. Этим-то многие и пользуются, – вставил Иоанн.
– У нас только один царь, – возмущённо поддержал друзей Йехуда. – Это А-Шем. Да святится Имя его во веки веков. Только Ему подобает платить подать в Храме Йерушалайма.
Всё это время Йешуа не проронил ни слова, пристально взирая на мытаря.
– Вы забыли прокажённого? – наконец обратился он к своим ученикам. – Вспомните, кем он был? Изгой, презираемый всеми людьми. Потому научитесь видеть не наружность и напускное, а душу человека.
После чего решительным шагом направился к палатке.
– Шалом алэйхэм Леви Бен-Халфай, – поприветствовал учитель.
– Алэйхэм шалом, – растерянно отозвался тот, вставая из-за стола. – Откуда вы знаете имя моё?
– Ничего не напоминает? – весело толкнул брата в бок Андрей.
– О небо! – со стоном возвёл глаза кверху Шимон. – Ну сколько же можно?! Я уже давно всё понял и всё осознал.
– То-то же, – подмигнул ему Андрей. – Верь и не сомневайся.
– Наш равви многое ведает, – сказал Натанэль мытарю.
– Да, конечно, – смущённо начал Левий. – Я многое о нём наслышан. Даже издалека слышал проповедь и видел исцелённых по слову его. Но подойти к добропорядочным людям я не мог. Для всех я нечист, словно больной проказой. Иудеи не желают иметь со мной никакого дела.
– Честные и справедливые мокхес здесь такая же редкость, как и в Риме, – мягко сказал ему Йешуа.
– На меня смотрят как на предавшего свой народ, из соображений материальной выгоды. Это конечно верно, но я никогда не позволял себе брать лишнего. Совесть не позволяла.
– В жизни каждого человека наступает момент, когда нужно принять решение и сделать свой выбор, Матфей.
– Вы даже знаете моё второе имя, – ещё более смутился Левий. – Его не многие знают.
– Следуй за мной Матфей. И ты войдёшь в Царствие Небесное. Более того, обладая хорошей памятью и владея письмом, ты посеешь семена благой вести на обширном пространстве веков. Как впрочем и наш маленький Иоанн, – обернулся с улыбкой Йешуа.
– СкАжите тоже, – засмущался тот.
Друзья тоже повеселели, похлопав того по плечу.
– Я готов, – поспешно отозвался Левий.
– Подумай хорошенько Матфей над своим решением. Ведь с роскошью и комфортом будет покончено навсегда, жизнь станет намного беднее и труднее, но зато руки твои будут чисты, и потому совесть будет спокойна.
– Равви, я готов на всё, – преданно посмотрел на учителя уже бывший мытарь.
– Тогда следуй за мною Матфей, записывая всё в память свою, – улыбнулся Йешуа. – Отныне ты расстанешься со своим постыдным прошлым. Однако с этого момента ты сможешь прямо смотреть людям в глаза.
После чего они все вместе направились по берегу моря.
Через некоторое время Матфей обратился к учителю.
– Равви, а можно мне устроить пир в вашу честь? Я созову всех моих знакомых, объявив им о своём решении.
– Можно Матфей, – улыбнувшись, посмотрел на него Йешуа.
Мытарь воспрял духом ещё больше и повёл их всех к себе домой.
***
Пир был действительно роскошный. Яства и вино не заканчивались, даже от всё вновь и вновь прибывающих гостей. Двери были открыты настежь. Многие мытари присутствовали там, да и просто незнакомые люди, которые не погнушались войти в дом презренного мокхес и возлежать за угощением рядом с новым учителем. Скорее из любопытства. Как такой пророк может находиться в гостях у грешника? Йешуа и тут не упускал возможность благовествовать о Царствии Небесном. Его слова слушали и воспринимали с большим вниманием.
– Левий, – обратился разгорячённый вином габбай, после того как проповедь закончилась и вновь началось веселье. – Скажу тебе прямо. Ты балда, – при этом многие рассмеялись. – Как был несуразным, так им и остался. Мог скопить целое состояние, а довольствовался малым. При этом потеряв репутацию целомудренного иудея. Ты хоть понимаешь, что потеряв должность мытаря, ты уже никогда её не вернёшь?
– Я много размышлял до этого момента, мой друг. Мне было не по нраву, чем я занимался. Просто другого выхода я для себя не видел. Теперь же, я обрёл новый мир и оставляю позади прежнюю жизнь и старый стыд, словно ветхую одежду, сброшенную с плеч.
– Он потерял прибыльную работу, однако обрёл себя. Обменял презрение окружающих на ученичество. Утратил обеспеченность, но снискал иную жизнь, – поддержал хозяина Андрей. – Разве этого мало?
– Ай, как хорошо сказал, – довольно кивнул габбай. – За это стоит выпить.
– Эх, Левий, Левий, – со вздохом обратился один из мокхес. – Ты покидаешь своё место в ущерб себе же. Ведь ты же уже за него заплатил. Ты хоть понимаешь это?
– Равви освободил его от этого бремени греха и порока, – высказался Йехуда.
– Ни служебные обязанности, ни материальные выгоды, которые предоставляет эта должность, не смогли меня удержать, когда я услышал призыв учителя. Я уже давно был готов к этому.
– Подумай хорошенько, – покачал головой мокхес. – Эти рыбаки, в любой момент могут вернуться назад к своим лодкам. Ведь в море всегда остаётся довольно много рыбы, которую можно ловить и старое ремесло, к которому можно вернуться. Но ты-то теряешь практически всё.
– Нет, мой друг. Я приобретаю гораздо больше, чем ты думаешь, – улыбнулся Матфей. – Учитель меня вытащил словно головню из огня.
– Ну как знаешь, как знаешь. Я бы вот так, всё разом бросить, точно не смог бы.
– В случае телесного исцеления все обычно ищут нашего равви, но в духовных исцелениях его находят даже те, кто не искал его прежде, – весело подмигнул Андрей брату. Тот лишь поднял глаза к потолку, а затем улыбнулся в ответ.
– Знаете, всё это мне напомнило призыв Элиши пророком Элийя, – высказал свою мысль Филипп. И процитировал:
“И пошёл он оттуда, и нашел Элишу, сына Шафата, когда тот пахал и двенадцать пар волов пред ним, а сам он при двенадцатой. И прошёл Элийя мимо него, и бросил на него милоть свою (накидка из овечьей шкуры).
И оставил Элиша волов, и побежал за Элийей, и сказал: позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою. Он же сказал ему: иди, воротись. Ибо, что сделал я тебе?
Воротившись от него, взял Элиша свою пару волов и зарезал их. И на снаряжении волов сварил мясо их, и роздал его людям, и они поели. А сам встал и пошел за Элийей, и стал служить ему”.
– За это стоит выпить, – вновь возгласил габбай.
– Не лишнего ли тебе уже? – засмеялся Матфей.
– Нет. Я свой предел знаю.
– Ну-ну. Как знаешь.
Тем временем на улице, перед домом собирались фарисеи и соферим.
– Ну что, он ещё не вышел оттуда?
– Ты же сам слышишь. Разбойничий вертеп в самом разгаре.
– Но как он может? Учитель, утверждающий, что защищает закон и нормы праведности, охотно пирует с мытарями и грешниками.
– Тот, кого коснулась рука А-Шема, не должен позволять себе опускаться до такого уровня.
– Я не могу себе представить, чтобы кто-то из фарисеев или соферим, – слегка поклонился говоривший в сторону собеседника. – Мог принять приглашение этих ам-хаарцев. Если он конечно не такой же как они сами.
– Есть две категории. Первые это мы. Достойные дети Авраама. Нравственно чистые и духовно непорочные. Во всём поступающие по духу закона.
И вторая. Эти деревенщины. Сброд, который не соблюдает всех установленных норм и правил. С такими людьми недостойно иметь что-нибудь общее. С ними нельзя говорить без необходимости, не стоит странствовать вместе с ними и по мере возможности не вступать в деловые отношения. Также воспрещается ходить к ним в гости или приглашать таких людей к себе. А уж выдать за такого человека свою дочь, это все равно, что отдать её диким зверям.
– Это всё так, но нам нужно войти туда и поставить на место этого дерзкого выскочку. Который переворачивает все наши религиозные традиции с ног на голову.
– Войти туда?!! К этим хамартолос?!! В дом полный грешников?!!
– Дорогой мой друг. Я вас искренне понимаю. Там все грешники. Нарушители нравственного закона. Не соблюдающие так тщательно и старательно разработанные нами нормы и правила. Их прегрешения всем очевидны. Но войти туда нам придётся.
– Но…
– Повторю ещё раз. Они не имеют ни уважения, ни интереса к закону Моше и раввинским традициям. Это самые презренные и никчёмнейшие создания А-Шема. Однако посреди них находится тот, кому народная молва приписывает славу пророка. И мы просто обязаны воззвать к его, пока ещё не растлённому разуму, удержав его от постыдных деяний.
– Ну хорошо. Мы войдём туда. Но после этого я буду чувствовать себя ритуально нечистым.
И несколько фарисеев и соферим вошли в дом. Они думали, что только переступив порог, все грешники умолкнут, как громом поражённые. Но не тут-то было. На них практически никто даже не обратил внимания. Потому как люди ходили, выходили, вставали, разговаривали, танцевали, пели. И им не было совершенно никакого дела кто приходит и кто уходит.
Потоптавшись около входа, они всё же заметили молодого равви. Который возлежал на низкой кушетке, лицом к столу полного яств, в окружении своих учеников.
– Ни один пророк не позволял себе такого, – прошептал один фарисей другому.
– А ты уверен, что он пророк? – так же тихо ответил тот.
Они протолкались вперёд и встали около ближайшего к ним ученика. Так и не решившись обратиться напрямую, один из фарисеев наклонился к ученику.
– Как может ваш учитель есть и пить с этими, – упрекнул он, при этом сморщившись, – мытарями и грешниками? Если на нём возлежала рука А-Шема, то ему не подобает себя так вести.
– Наш равви, – повернулся Йаков, – хоть ест с ними и пьёт, но не потворствует их нечестивым поступкам. А использует любой представившийся случай, чтобы призвать всех к вере и истине, провозглашая благую весть.
Хоть было и шумно, но Йешуа расслышал вопрос фарисея.
– Зачем смущаете учеников моих? – встал он со своего места. – Ведь я и сам могу ответить вам. Вы посчитали, что уловили меня на серьёзном нарушении? Невежественный человек, – говорите вы, – никогда не может быть благочестивым. Я же скажу вам, что у неразумного больше надежды, чем у человека, мудрого в глазах своих.
Вы считаете, что общение с изгоями на любом уровне, даже просто разговор с ними, это недостойное и позорящее вас деяние. Вы презираете грешников и смотрите на них сверху вниз. Страшитесь их, будто грехом можно заразиться. Я же скажу вам. Не здоровые имеют нужду в целителе, но больные. Плох тот лекарь, который посещает только те дома, где люди здоровы. Место целителя всегда там, где болеют люди. Его честь и долг идти туда, где в нём есть нужда.
Когда он видит человека в таком состоянии, от которого другим становится дурно, то он ощущает не отвращение, а желание помочь. Ведь от лекаря ожидают, исцеления. Так и тот, кто исцеляет души, должен сам идти к грешникам.
Я пришёл к тем, которые осознают свою греховность, чувствуя потребность в изменении себя. Нужно смотреть на человека, совершившего ошибку, не как на заслуживающего презрение и осуждение, а как на того, которому нужна помощь. Чтобы он смог найти правильную дорогу. Вы же предпочтёте оставить человека в грязи, чтобы самим не испачкаться, нежели подать ему руку, дабы вытащить его оттуда. Вы больше заботитесь о сохранении своей мнимой святости, нежели о том, чтобы помочь другим преодолеть свой грех. Вы больше думаете о том, как покритиковать кого-нибудь, чем о том, как ободрить. Вы больше думаете о том, чтобы указывать другим на их недостатки, нежели о том, чтобы помочь им преодолеть их.
Недостаточно быть знатоками начертанного, вы обязаны были научиться и понимать их значение, – с упрёком произнёс Йешуа. – Пойдите и научитесь словам Писания:
“Что Мне делать с тобою, Эфрайим? Что Мне делать с тобой, Йехуда? Ведь благочестие ваше, как утреннее облако и как рано исчезающая роса.
Поэтому обтёсывал Я через пророков, убивал словами уст Моих. Ведь суд Мой для тебя как рассвет.
Ибо Я милости вашей хочу, а не жертвоприношений ваших. И познания Элохим больше, чем всесожжений ваших”.
Без милости все ритуалы, церемонии и жертвы ваши неприемлемы для Элохим. Не имея в себе милости, вы оказались более нечестивы, чем все эти презренные вами мытари и грешники. Которые и не претендуют на благочестие. Само слово Его призывает вас являть милость и прощать, а не судить и осуждать. Ступайте и хорошенько подумайте, почему Отец ставит выше жертвы – милосердие к грешникам.
Я же пришёл сюда, – развёл руками в стороны Йешуа. – Чтобы призвать грешников. Но не для того, чтобы они оставались во грехе своём, а дабы покаялись. Ведь цель покаяния – это прощение Отца Небесного. Люди должны отвратиться от греха, чтобы Он их простил, очистил и спас. Только те обретут спасение и войдут в Царствие Небесное, кто признает свою греховность, искренне раскаявшись в грехах своих и более не станет поступать по нечестию своему. Те же, кто считает себя уже праведным и не видят нужды в покаянии и прощении, сами себя отрывают от Элохим, заграждая себе путь ко спасению.
После этого Йешуа вновь возлёг на своё место. А фарисеи немного постояв и не найдясь, что ему возразить, в раздражении направились к выходу.
– Ну что? – с интересом спросили их, оставшиеся снаружи фарисеи и соферим, когда они повстречались.
– Он не исправим, – раздражённо ответили им.
– Но он вас хоть выслушал? Вы сказали ему, что так поступать как он делает, это не в наших правилах?
– А! – горячо махнул рукой старший. – Это бесполезно. И с этим надо что-то делать. А вот кстати и возможность, – обратил он своё внимание на идущих навстречу иудеев. – Я некоторых из них видел при Йоханане пустыннике. Надо бы столкнуть учеников одного пророка с учениками другого. Их ссора нам будет только на руку.
Когда они поравнялись, старший фарисей обратился.
– Шалом алэйхэм почтеннейшие.
– Алэйхэм шалом, – отозвался один из них.
– Куда путь держите?
– А что?
– Да нет, ничего. Как ваш учитель?
– После того как его забрал от нас Ирод Антипа, вестей не поступало, – опечалился ученик.
– Плохо. Ай как плохо. Вы печальны, вам тоскливо на душе. А ведь он истинный пророк от Йеговы, – приподнял руки ладонями к верху фарисей. – Он призывал людей к покаянию и вёл строгую аскетическую жизнь. Ему более приличествовал пост, нежели богатые трапезы. Но, к сожалению не всех огорчает, что ваш учитель ныне томится в заточении у тетрарха.
Ученики Йоханана, насупившись, посмотрели на него.
– Новый учитель из Нацрата, со своими учениками сейчас пирует и веселится. Вон слышите? И ему нет никакого дела, что вы поститесь в это время и молитесь, как и мы. Хотя ваш учитель, говорят, благоволил к нему. А он себя так теперь повёл. Нехорошо. Ай как не хорошо.
– Да, – в сомнении задумался старший. – Неправильно это. Ведь мы возвещали ему об учителе.
– Вот и я говорю про тоже. Зашли бы вы к нему. Упрекнули его учеников. Нельзя же себя так вести. Традиции поста надобно соблюдать неукоснительно, тем более в такие печальные для вас дни.
Старший ученик пристально посмотрел на фарисея, но кроме печали на его лице ничего не увидел. И решительно направился к дверям дома. Остальные ученики последовали за ним.
– Таак, посмотрим, как он теперь выкрутится, – с довольной ухмылкой потёр руки фарисей.
Ученики вошли в дом, где царили шум и веселье. Осмотревшись и увидев Йешуа, они прямо подошли к нему.
– Мы, ученики Йоханана пустынника, проводим, как и фарисеи, положенные по традиции веков дни, в посте и молитве. Почему же твои ученики не выполняют предписанное? Не дОлжно ли вам сегодня соблюдать правила?
– Вот лицемеры. Ушли, но дел своих не оставили, – поднялся со своего места Йешуа.
– Законом предписывается только один день поста. На Йом Киппур, – продолжил он обращаясь к вошедшим. – В день очищения. Когда весь иудейский народ исповедует свои грехи и получает прощение. И закон мы должны соблюдать неукоснительно.
“И да будет сие для вас постановлением вечным. В седьмой месяц, в десятый день месяца, смиряйте постом души ваши и никакой работы не делайте, ни уроженец, ни пришелец, живущий среди вас.
Ибо в сей день искупит священник вас, чтобы сделать вас чистыми – от всех грехов ваших пред Йеговой вы будете очищены.
Это Шаббат для вас, смиряйте души ваши постом – это постановление вечное.
Совершить же искупление должен тот священник, которого помажут и которого уполномочат священнодействовать вместо отца его. Он же наденет льняные одежды, одежды священные.
И искупит святое святых, и шатер собрания с жертвенником искупит, и священников и все собрание народа искупит.
И да будет это для вас постановлением вечным, чтобы искупить сынов Исраэйлевых от всех грехов их однажды в году. И сделал он так, как повелел Йегова Моше”.
Этот пост, знак всеобщего покаяния. Фарисеи же ввели в традицию поститься два дня в неделю. Во второй и пятый день от Шаббата, в знак особого благочестия. Свои обычаи и предания, накинув на всех иудеев. При этом критикуя и осуждая тех, кто не следует им в точности выполнения.
Желание поститься возникает в сокрушённом и опечаленном сердце, однако пост не имеет никакого смысла, если совершается по привычке, не являясь результатом духовной нужды. Пустой ритуал – это оскорбление для Отца моего Небесного.
“Кричи во все горло, не удерживайся. Подобно шофару (труба, сделанная из рога животного) возвысь голос твой и объяви народу Моему преступность их и дому Йакова – грехи их.
Они ищут Меня каждый день, и знать хотят пути Мои. Как бы народ, который творит справедливость и закона Элохим своего не оставляющий. Они вопрошают Меня о судах справедливости, близости Элохим желают.
«Почему постились мы, а Ты не видишь? Мучили душу свою, а Ты не знаешь?» Ведь в день поста вашего вы находите дело себе и работающих на вас притесняете.
Ведь для ссоры и распрей поститесь вы. И чтобы дерзкою рукою бить других. Вы не поститесь ныне так, чтобы услышан был на высоте голос ваш.
Таков ли тот пост, который избрал Я? День, когда мучит человек душу свою. На то ли он, чтобы склонять, как тростник, голову свою и вретище и пепел подстилать? Это ли назовёшь постом и днём, угодным Йегове?
Вот пост, который Я избрал: оковы злости разреши, развяжи узы ярма, и отпусти угнетённых на свободу, и всякое ярмо сорвите!
Не в том ли он, чтобы разделил ты с голодным хлеб твой и бедняков скитающихся ввёл в дом? Когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.
Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твоё скоро явится. И пойдёт пред тобой правда твоя, слава Йеговы будет следовать за тобой.
Тогда воззовёшь – и Йегова ответит, возопиёшь – и Он скажет: «Вот Я!» Когда устранишь из среды своей гнёт, перестанешь простирать палец, угрожать и злословить.
И отдашь голодному душу твою, и напитаешь душу измученную. Тогда засияет во тьме свет твой и мрак твой будет как полдень.
И будет водить тебя Йегова всегда, и насыщать в засуху душу твою, и кости твои укрепит. И будешь ты, как сад орошённый и как источник, вода которого не иссякает.
То наслаждаться будешь в Йегове, и Я возведу тебя на высоты земли, и питать буду тебя наследием Йакова, отца твоего, потому что уста Йеговы изрекли это”.
Пост очищает от всего наносного и возвышает к Небесному. Фарисеи же превратили его в формальный ритуал. Они постятся два дня в неделю. От восхода солнца до заката его. Но для того лишь, чтобы выставить себя напоказ. Тем самым привлекая внимание людей к своей добродетели. Они накрашивают лица свои белой краской и расхаживают в дни поста в небрежной одежде, только для того, чтобы каждый видел, что они постятся и чтобы восхищались их преданностью.
Однако чтобы пост имел ценность, он не должен быть пустым, привычным обрядом, а внутренней сердечной потребностью.
Потому ученики мои не нарушают закон. Да и могут ли поститься сыны чертога брачного, пока с ними жених? – улыбнулся Йешуа. – Вспомните. Свадьба длится семь дней. И всё это время двери дома открыты для всех. С женихом и невестой обращаются как с царём и царицей этого праздника. Вместе с ними пируют и веселятся их близкие друзья. Называемые сынами или детьми чертога брачного.
В жизни, наполненной тяжёлым трудом, свадебная неделя это самое счастливое время для человека. Приносящее радость и веселие.
У раввинов существует правило. Все присутствующие на брачном пире, освобождаются от соблюдения всех религиозных правил, которые уменьшают радость и веселье. Гости на брачном пиру освобождены ото всякого поста.
Однако жизнь такова, что и самой желанной радости приходит конец. Ничто на земле не длится вечно. Настанет время, когда насильно отнимется у них жених, – указал он рукой на учеников своих и на себя. – И тогда они будут поститься. Для вас время скорбящего сердца уже наступило, им же это ещё предстоит. Им суждено принести в мир новое. Рассевая семена благой вести.
Фарисеи и соферим построили забор вокруг закона из обрядов, традиций и устоев. А когда наносное становится основным, то затмевается сам путь для истинного благочестия.
Закон, заключённый в зерне благой вести, со временем произрастёт, давая обильный урожай. Закон и благодать всегда существовали вместе. Раввинские же традиции и устои затмевают, вытесняют, а зачастую и отвергают истину. Потому благую весть невозможно подогнать под их обрядовость. Ведь никто не отрывает заплату от новой мантии и не накладывает её на старую. Иначе и новую раздерёт и ветхую не спасёт. Потому как при стирке заплата сядет и отдерётся от старого. И дыра будет ещё хуже, чем прежде.
Идеи и познания, оттрясённые от вековой, наносной пыли, сияют как новые. И их очень трудно донести до понимания людей закостенелых в своих образах.
Подумайте сами, ведь никто не вливает вино молодое в мехи старые. Потому что оно ещё бродит и давление образующихся газов растягивает стенки бурдюка. Старые мехи со временем грубеют, теряя свою упругость и гибкость. В итоге они рвутся, не выдерживая давления. Как результат и вино вытекает и мехи приходят в негодность. Поэтому вино молодое надобно вливать в мехи новые. Тогда сбережётся и то и другое. И никто, после того как выпьет старое, не пожелает пить новое. Ибо говорит, что старое лучше. Вот потому-то, фарисеи, воспитанные старыми традициями, и упорствуют на своём.
“Не говори – «Отчего это прежние дни были лучше нынешних?» Ибо не от мудрости спросил ты об этом”.
– Благодарим тебя равви, – низко поклонились ученики Йоханана, – за премудрость твою и наставления.
– Ступайте с миром, – улыбнулся им Йешуа.
И они развернувшись покинули дом. Выйдя на улицу они столкнулись со ждущими фарисеями. Старший ученик подошёл к тому с кем разговаривал до этого. Пристально посмотрел ему в глаза, и плюнув под ноги, развернулся.
– Мда, – в сомнении протянул, глядя на удаляющихся иудеев, главный фарисей. – В этот раз ничего не вышло. Но мы ещё посмотрим, чья возьмёт. Я возвращаюсь в Йерушалайм с вестями, а вы, – обернулся он к остальным. – Глаз с него не спускайте.
– Но…
– Я распоряжусь, деньгами вы будете обеспечены. На этом всё. И смотрите у меня, – погрозил он им кулаком.
Перикопа 16
