Читать книгу: «Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь», страница 22

Но прошло время, подули ветра и сошёл проливной дождь. Стремительные потоки воды превратили благоприятную лощину в бурную реку. И они ударили, и стали напирать на оба соседних дома.

Первый стоял, как его поставили, ибо вода не смогла подмыть каменный фундамент, а ветер накренить его. И как не бушевала стихия вокруг стен, но ничего не смогла поделать.

Второй же, не смог устоять долго. Вода с лёгкостью размыла мягкий песок под ним, а ветер, накренив, обрушил его. И было великое падение его.

Хоть оба дома и выглядели прочными и в одной местности построенными, однако фундамент решает судьбу всего строения.

Есть люди, которые слушают слова мои и принимают их. Но возводят здание веры своей на зыбкой почве различных мнений, суждений и измышлений, которые изменчивы и непостоянны. Они утешаются тем, что слушают Писание и размышляют о нём, совершают положенные обряды, но не более того. Полагаясь на праведность свою, они только внешне следуют словам. При этом строя все надежды свои на земном и материальном.

“Род, чистый в глазах своих, но не омытый от нечистот своих”.

Какое-то время такая вера будет казаться настоящей. Но когда на них обрушится ветер скорбей и печали, когда их станут подмывать воды болезней и утрат, то всё напускное быстро слетает.

Самоуверенность и самодовольство не устоят и не поддержат их. Жалость к самим себе и злоба на окружающих подточат их силы. Разочарование достигнет предела и здание их веры обрушится с великим шумом, приводя к пагубным последствиям для души их.

К сожалению, – горестно вздохнул Йешуа, – многие осознают, что навредили душе своей, только на пороге смерти, полагая, что строить новый дом будет слишком поздно. Ибо со смертью, исчезает и надежда на исправление упущенного. Поскольку за гранью нет покаяния. При этом забывая, что истинная вера и милосердие Элохим, способны очистить душу, даже на самой грани смерти. На последнем выдохе. Но об этом мало кто задумывается. Оттого-то души и гибнут, по неразумию своему.

Другие напротив. Слыша слово, всё время стараются возвести здание веры трудами своими. Усердно, день за днём исправляя себя. Потому как нелегко сбросить с плеч своих гордыню и самоправедность. Мир таких называет безрассудными, ибо они не живут по видению очей своих и только для себя.

Но когда подуют ветра несчастий и погибели близких, нахлынут потоки оскорблений, клеветы и наветов, то их здание веры даже не пошатнётся. Оттого, что основано будет на каменном плато благой вести. Ведь они предали себя в руки Элохим и на Него уповают.

“Нечестивый как буря – проносится и исчезает, праведник же всегда имеет твёрдое основание”.

Вера, которая может устоять во время испытаний, является истинной верой.

Закончив свою речь, Йешуа замолчал. Некоторое время вокруг стояла полная тишина. Только лёгкий ветерок пробегал по верхушкам цветов да птицы медленно кружились в высоте. Затем люди зашептались между собой. Они были просто поражены тем, что сегодня услышали.

Всё дело в том, что за то время, пока длился вавилонский плен, да и после него, значительная часть иудеев позабыли иврит и говорили на арамейском.

Ездре и его помощникам, читавшим перед народом из свитков Писания, приходилось растолковывать, чтобы народ понимал прочитанное.

Хотя позднее, семидесятью толковниками и был сделан перевод с иврита на греческий язык, большинство иудеев мало что понимало. Потому, когда текст Писания в синагоге читали и истолковывали, то люди не знали, что сказать о прочитанном им на иврите. В конце концов соферим и раввины перестали переводить и изъяснять текст Писания, а стали учить по Талмуду, исчерпывающему кодексу раввинских преданий.

Потому народ был просто ошеломлён содержанием речи молодого учителя. Смысл его учения не опровергал Тору, но дополнял, раскрывая её совершенно по иному. В совершенно новом свете, нежели им преподносили до этого.

Пророки всегда говорили: «Так говорит Элохим». Они никогда не притязали на слова слышимые от Йегова.

Раввины же говорили: «Есть такое учение, что…» или «Такой-то знаменитый раввин толкует это так…». Они даже и не помышляли о том, чтобы высказать своё мнение, не подкреплённое выдержками из высказываний знаменитых раввинов или преданий.

Присутствующий народ не знал, был ли молодой учитель прав или нет, но им было ясно одно, что он учил их, как власть имеющий, а не как соферим и фарисеи. Учил, без тени сомнения или неуверенности. Как власть имеющий.

Хотя некоторые и говорили потом, что цена спасения выше, чем они готовы заплатить, но большинство восприняли учение Йешуа всем сердцем своим.

Перикопа 20

Экатондархис

Центурион

Солнце давно перешло свой зенит, когда в своё рабочее помещение вошёл хмурый центурион. Он тяжело опустился за стол, в задумчивости уставившись в одну точку. Через некоторое время дверь отворилась, впуская в комнату опциона, его помощника.

– Как проходит тренировка новобранцев? – кивнул ему сотник.

– Не все способны к военному делу, но дисциплина, воспитание боевого духа и усиленная подготовка сделают из них отличных легионеров.

– Это хорошо, – вновь кивнул сотник, в задумчивости постукивая пальцами по столу.

– Я вижу, вы снова посещали то самое крыло? – посочувствовал помощник.

– Да, – горестно посмотрел на него сотник. – Пусть этот юноша и является рабом, но он меня спас. Когда лошади в колеснице понесли, я не успел бы увернуться, потому как находился к ним спиной. А он, подбежав, оттолкнул, приняв на себя мою участь.

Я велел положить его в дальнем помещении своего дома, велел ухаживать за ним как за гражданином Рима, но наш лекарь только разводит руками. Говорит, что парализованное тело не подлежит восстановлению. И советует, – горько усмехнулся центурион. – Поступить благоразумно. Как поступают все в подобных случаях. Больное животное забивают, а сломавшееся орудие и предсмертных рабов просто выбрасывают за ненадобностью.

– Он из полезного орудия стал бременем и не представляет более никакой ценности, – пожал плечами опцион. – Большинство не проявили бы такого сочувствия как вы.

– Я знаю, что такое раб! – гневно ударил по столу сотник. – И знаю, как обращаются с живыми, говорящими орудиями! Но я никогда не выбрасывал людей на улицу. Да, это раб, но он человек. И я не считаю, что с человеком нужно обращаться как со скотом безгласым.

Немного помолчав, он успокоился.

– Я уже далеко не молод и повидал многое, пока поднимался до звания центуриона. Доблесть и отвага несомненно важны, но главное это голова, – при этом он слегка постучал пальцами по своему виску. – Нужно быть твёрдым и уравновешенным, когда командуешь. Чтобы ни один легионер не умер понапрасну. Нужно не рваться безрассудно в бой, а руководить им. А когда враг атакует стоять насмерть, до конца. Если дрогнешь ты, то за тобой последуют и другие. Мы, это костяк римской армии. Его кулак и сила, – сжал он пальцы. – Но даже если ты закалённый воин, то не нужно быть бессердечным и грубым. В бою ты кулак, но в жизни нужно быть хоть и твёрдой, но ладонью. Надменное отношение к тому, кто тебя спас, тебя не скрасит. Подумай об этом. Моральное состояние центурии начинается с самого центуриона.

– Я непременно так и сделаю, – поклонился помощник. – Но я пришёл сказать, что к вам заявились местные варвары. Они стоят за стенами нашего расположения, ожидая вас.

– Хорошо, – кивнул сотник. – Можешь идти. Я поговорю с ними.

***

Ворота гарнизона распахнулись и оттуда вышел центурион, к расположившимся неподалёку иудейским старейшинам.

– Шалом алэйхэм, – поприветствовали они.

– Алэйхэм шалом, – с улыбкой отозвался сотник. – В добром ли вы здравии? Не позволяют ли себе лишнего мои воины?

– Благодаря милости А-Шема, пока нет повода для беспокойства.

– Хорошо, – довольно кивнул военачальник. – Тогда что вас привело в этот час ко мне?

– Мы хотели бы выразить свою признательность великому воину. Пусть ты и являешься язычником, но душа и сердце у тебя чистые.

– Благодаря тебе, мы отстроили новую синагогу, значительно более просторную, чем была прежняя. Народ поначалу был в сомнении, стоит ли строить дом молитвы на деньги язычника, но теперь все довольны.

– Римляне не так жестокосердны, как это может показаться на первый взгляд, – улыбнулся им центурион. – Император Октавиан Август поощрял религиозные верования покорённых народов. И не запрещал строить религиозные сооружения, ведущие к сохранению порядка. К тому же, живя среди вас, я неоднократно слышал о вашем вероисповедании, потому с глубоким почтением отношусь к вашему Богу.

– У нас есть речения: “Все пути человека чисты в его глазах, но Йегова взвешивает души”.

– “Щедрый будет благословляем за то, что даёт от хлеба своего бедному”.

– “Кто приобретает ум, тот любит душу свою, кто хранит благоразумие, тот найдёт благо”.

– Потому мы не хотим быть неблагодарными, за оказанное нам благо. Мы услышали о произошедшем с тобою. Как видишь, Всевышний был милостив к тебе за сердце твоё. И мы ещё раз убедились в этом, узнав, как ты печёшься о рабе, спасшим тебя. Потому мы хотим предложить свою помощь.

– Сейчас, в окрестностях нашего города Кфар-Нахума, находится человек Йегова. Он не только проповедует, но и всех исцеляет. С какой бы болезнью к нему не обращались. Не думал ли ты о нём?

– Я наслышан об этом человеке. И о тех чудесах, что он вершит, – в сомнительной задумчивости произнёс сотник. – Но я для вас язычник, а он иудей. Рим покорил ваши земли, и ваш пророк навряд ли захочет оказать свою милость мне. Хотя я ничуть не сомневаюсь в его воли и способности помочь нуждающимся.

– Возможно, что нам его долго придётся упрашивать, но лучше попытаться, чем ничего не сделать.

– Хорошо, – согласился центурион. – Да будет по слову вашему.

На этом они и расстались.

Спустя совсем немного времени, неспешно идущие старцы заметили входящего в город молодого учителя, в сопровождении возбуждённого народа. Довольно покачав друг другу головой, они заспешили навстречу.

– Шалом алэйхэм! – сильным голосом воззвали они, привлекая к себе внимание. – Йешуа, человек Йегова!

– Алэйхэм шалом, – отозвался учитель, подходя ближе. Поскольку нельзя пройти мимо старцев не выказав им своего уважения.

– Взываем к твоей помощи благосклонной.

– Не откажи в милости.

– О чём взываете вы ко мне?

– Мы призываем прийти на помощь и проявить силу исцеления к рабу римского центуриона.

– Помочь язычнику? – скривился Йехуда.

– Стоит ли утруждать себя? – в сомнении взглянул Пётр на своего учителя. – Кроме надменности и жестокости от них ничего хорошего ожидать не приходится.

– Не суди всех по уму своему, – пристукнул посохом один из старцев, гневно взглянув на Петра.

– Каждое семя растёт по своему, хотя исходят от одного древа, – продолжил второй. – У каждого человека своё сердце и своя душа.

– Хотя он и язычник, но отличается благосклонным нравом от собратьев своих, – поддержал их третий.

– Он более справедлив, чем жесток, при этом душу имеет отходчивую, – согласился четвёртый. – Как по отношению к своим воинам, так и по отношению к местному населению.

– Используя его личные сбережения, мы смогли отстроить более вместительную синагогу.

– Иудеи тоже вначале сомневались, но теперь довольны новым домом молитвы.

– По его постоянному отношению видно, что он заботится и желает добра народу нашему. Проявляя это не пустословием, а делом.

– Он вполне заслуживает, чтобы ты оказал ему помощь. Потому как не о себе печётся.

– Хорошо, – улыбнулся им Йешуа. – Я приду и исцелю.

И все последовали за старцами.

Тем временем сотник обеспокоенно ходил по комнате.

– Нет. Так нельзя. Не пристало идти против закона. Даже если он и иудейский.

Выйдя, он подозвал к себе опциона.

– Помнишь, ко мне приходили старейшины?

– Да, центурион, – подтвердил тот.

– Они предложили мне помощь в исцелении больного юноши. Пообещав привести чудотворца Исраэйля. Но по их закону, иудей не может войти в дом язычника. Иначе он становится осквернённым.

При этом помощник слегка поморщился.

– Знаю, знаю, – заметил это сотник. – Но у каждого свои предрассудки. И мы должны уважать тех, с кем находимся на одной земле. И я не хочу, чтобы чудотворец терпел из-за меня неудобства. Потому пойди вслед за старцами и передай ему с почтением.

Адон, не утруждай себя. Ибо не достоин я того, чтобы ты вошёл под кров мой. Всё. Иди.

Опцион ни слова не говоря, лишь кивнув, развернулся и быстрым шагом скрылся за воротами гарнизона.

Но и после этого, беспокойство в душе не оставляло центуриона. Наконец не выдержав, он сам направился к выходу. Однако далеко идти ему не пришлось. Навстречу ему, из переулка, вышла толпа народа, во главе со знакомыми ему старейшинами. Поравнявшись с ними, он своим сердцем почувствовал, кто находится перед ним.

– Шалом алэйхэм, – поприветствовал сотник.

– Алэйхэм шалом, – ответил Йешуа.

– Адон, – с почтением поклонился центурион. – Молодой раб мой, лежит расслабленным в доме, сильно мучаясь. Оттого что молодое, здоровое тело жестоко борется с недугом. Я язычник и потому не счёл себя достойным прийти к тебе, но скажи слово и исцелится молодой раб мой.

Я хорошо разбираюсь в принципе подчинения. Потому как и я, человек, находящийся под повелевающей властью, имею под собою воинов. И говорю одному идти и идёт, и другому приходи и приходит, и рабу моему исполняй это и исполняет.

Ведь тому, кто имеет власть, не обязательно лично присутствовать на месте исполнения его приказов. Он может находиться и на расстоянии. А твоё слово находится под твоею властью, и ты можешь повелевать им. Потому прошу, скажи слово своё.

Во время этой просьбы, Йешуа всё больше и больше удивлялся, а по окончании её повернулся к стоящему за ним народу.

– Истинно говорю вам, ни у кого в Исраэйле не нашёл я столь большой веры.

Многие иудеи считают, что возлягут на великом небесном пиру с Авраамом по причине того, что они являются сынами избранного народа. Но они жестоко в этом заблуждаются. Потому как не принадлежность даёт к этому право, а вера в Сына Человеческого. И придя на пир, не увидите там многих, о ком думали, что они должны туда прийти, и увидите много тех, кого не ожидаете там встретить.

Ибо говорю вам, что многие от востока и запада придут и возлягут с Авраамом и Ицхаком и Йаковом в Царствии Небесном. А сыны царства изгоняться во тьму внешнюю. Там будет плач и скрежет зубовный. Оттого, что они имели возможность получить блаженство, но пренебрегли им.

Затем он повернулся к сотнику.

– Ступай, да будет по вере твоей.

Центурион ещё раз посмотрел на Йешуа и низко поклонившись, пошёл в своё расположение. Ничуть не сомневаясь, что его молодой раб уже исцелился.

– Запомните, без веры никто не будет спасён, – негромко молвил Йешуа, глядя в спину удаляющемуся сотнику. – Для людей, наслаждающихся мирским, вера не представляет никакой ценности, но в глазах Элохим она драгоценная жемчужина.

Конец первой книги.

Во время написания данного произведения, были задействованы в прочтении следующие общедоступные произведения:

Библия, Танах на русском языке, подстрочный перевод Ветхого и Нового Заветов, толкование Иоанна Златоуста, толкование Феофилакта Болгарского, комментарии Баркли, Новой Женевской Библии, комментарии МакАртура, комментарии МакДональда, толкование Мэтью Генри, толковая Библия Лопухина, Новый Библейский Комментарий, комментарии Давида Стерна, комментарии Жана Кальвина, произведения Чарльза Райла, иудаизм и евреи.

Исследуй меня Элохим, и узнай сердце моё, испытай меня и узнай мысли мои,

И посмотри, не на печальном ли я пути, и веди меня по пути вечному.