Читать книгу: «Феронакозия», страница 9
– Странное чувство, – так же в полусне ответил Вадим, – будто в доме кто-то ходит.
– Призраки прошлого.
– Ты будешь смеяться, но мне немного не по себе, – прошептал Вадим. Ответа не последовало. Лиза задремала. Он почувствовал, что под ее щекой у него на груди образовалась что-то мокрое и липкое.
– Ночью все становится другим, – Лиза на секунду снова открыла глаза и провела ладонью по коже Вадима, стирая жидкую лужицу. Вадим поморщился.
Ветер шумел за окном, редкие капли дождя то и дело стучали по крыше. Вадим осторожно освободился от слишком горячих и тесных Лизиных объятий и, повернувшись на бок, с трудом погрузился в сон. Обычно он не помнил, что ему снилось, но на этот раз его начали преследовать уродливые карлики верхом на многоножках. Вадим проснулся посреди ночи, он был очень рад, что выбрался из тягучего яркого кошмара. Тут же он заметил, что из кухни в комнату пробивается непогашенный свет. Потянувшись к Лизе, Вадим обнаружил, что место на кровати рядом с ним пустует. Он приподнялся и прислушался. Его любовница была права, дом в ночи ходил ходуном. Внезапно его ухо уловило звук, похожий на скрип входной двери.
Вадим встал, натянул брюки, босиком прошел через кухню и выглянул в холодный темный коридор.
– Лиза! – позвал он несколько раз, и голос его прозвучал одиноко и робко. Дверь хлопнула снова. Лизы нигде не было.
Проклиная себя, свой ненасытный аппетит и все пари на свете, Вадим вернулся в натопленную спальню, втиснул ноги в ботинки, отыскал футболку и свитер. Теперь ему бросилось в глаза то, что вся Лизина одежда оставалась на месте. Он поспешил к выходу. Площадку перед домом освещал большой уличный фонарь. Вадим помнил, что Лиза включила его накануне. Он вышел на крыльцо и стал озираться по сторонам. Дождь, похоже, не собирался утихать. На конце мостков перед баней в графитно-молочной мгле, подсвеченной фонарем, он различил очертания женской фигуры.
– Лиза! – дико заорал Вадим и, споткнувшись, сбежал с крыльца.
Лиза завороженно смотрела на смальтовую воду, из которой словно серебристые плотицы выныривали и снова скрывались под ней два сверкающих женских тела.
– Лиза! Иди к нам! – прокричала ей та, что была похожа на Веру. – Поплаваем вместе!
Обнаженная по пояс черноволосая красавица протянула к ней тонкие длинные руки. Рядом тут же вынырнула заливисто смеющаяся Зоя.
– Как же здесь хорошо, Лиза! И совсем не холодно! Не бойся! – пропела Зоя и брызнула в сторону Лизы водой.
– Я не знала, что вы тоже приедете! – прокричала им Лиза и осторожно коснулась поверхности озера босой ступней.
– Посмотри, кто тут еще с нами! – крикнула Вера в ответ. Из ледяной воды за плечами девушек поднялась мощная темная фигура, – Узнаешь его? Это же Ашк! Он дошел, наконец, до края света и нашел свою Майю. Кто бы мог подумать, ею оказалась моя домработница!
– Говорят, он – лучший любовник на свете! – Зоя снова всплеснула руками и тысячи агатовых брызг разлетелись по сторонам.
– Не слушай эту беспутную девчонку! – сказала Лизе подошедшая сбоку Катерина, – Она все выдумывает. Будь острожна, Лиза!
– Иди к нам! Лиза, твое место с нами! Мы поможем тебе! Только мы! – доносилось из воды.
– Меня здесь из-за тебя убили, – шепнула Катерина Лизе на ухо.
– Стой! – закричал Вадим, настигнув Лизу в тот момент, когда она села на мостки и опустила ноги в бездонное озеро. – Ты совсем с ума сошла?!
Он грубо потащил сопротивляющееся тело Лизы по мосткам в сторону дома.
– Лиза! Лиза! Теперь ты останешься одна! – грустно летело ей вслед.
– Ты же видел! Отпусти меня! Ты видел там Ашка и двух девушек? А Катерину, тетку мою, видел? Ты делаешь мне больно! Отпусти меня, пожалуйста, отпусти! – стонала Лиза, пытаясь вырваться из его рук. – Не надо! Прошу! Не делай мне больно! Тетя! Девочки!
В соседнем доме загорелся свет. Вадим зажал ей рот ладонью и втянул по крыльцу в дом. Он захлопнул дверь ногой и начал толкать Лизу перед собой в сторону спальни.
– Давай же, Лиза! Ну и больная же ты на голову!
Он усадил Лизу на кровать и подбросил в тлеющий огонь последнее толстое полено. Лиза дрожала, и Вадим укрыл ее лоскутным одеялом, сшитым Катериной.
– Посидишь здесь, я принесу чего-нибудь, – окинул он Лизу критическим взглядом. Когда он открывал бутылку водки, то порезал палец металлической пробкой. И надо было ему так вляпаться!
Он вернулся к Лизе и поднес рюмку с водкой к Лизиному рту.
– Пей еще! – повторял он и снова наполнял рюмку.
– Меня тошнит, – прошептала Лиза, увидев кровь на его пальце. Вадим едва успел наклонить ее над полом. Воздух наполнил сладковато-кислый запах.
Матерно ругаясь, Вадим поспешил на кухню в поисках ведра и тряпки. Вернувшись, он увидел, что Лиза, натянутая как тетива, лежит на спине с закрытыми глазами. Он прислушался к ее дыханию. Оно было тихим и слабым, но ровным. Было похоже на то, что она уснула.
Кое-как убравшись, Вадим вспомнил, что не запер дверь. Он вернулся в коридор, задвинул широкий засов и остановился у маленького окошка. Оставалось только уповать на то, что никто из соседей не вызвал полицию. Ему вовсе не хотелось, чтобы эта дикая история дошла до знакомых и его жены. Вадим остро почувствовал, как соскучился по своему дому, по курице в фольге и знакомому сериалу. Нет! Не хотел он становиться героем новоявленного триллера и не за тем сюда приехал. Будь проклят тот день, когда рыжая сотрудница из нижнего отдела сумела его соблазнить!
За окном все время что-то двигалось. Гудел усиливающийся ветер. И тут он отчетливо услышал, будто по стеклу легонько постучали. Вадим попятился назад, не отрывая глаз от окна.
– Не хватало еще и мне словить галлюцинации, – пробормотал Вадим. – Как рассветет, сразу назад. И никогда больше!
Он пошел к спящей любовнице, вслушиваясь в странные шорохи позади себя. Разыгравшаяся фантазия подсказывала, что в дом успел проникнуть кто-то недобрый. И теперь он прячется за каждым углом.
Последние метры до спальни Вадим одолел вприпрыжку, на всякий случай придвинул к двери стул. Лиза продолжала спать. Вадим взвесил в руке тяжелую полупустую бутылку, она вполне могла сойти за оружие. Он сделал из нее большой глоток и опустился на кровать рядом со спящей. Дождь внезапно кончился. В наступившей тишине Вадим вдруг различил тихие, но отчетливые шаги в коридоре за дверью. На несколько секунд он совершенно перестал дышать. Кто-то точно находился по ту сторону. Время растянулось в вечность. Рука Вадима затекла и начала покалывать. "Наверное, у меня паническая атака. Никакой злодей и грабитель не стал бы часами там торчать,"– убеждал он себя. Второй рукой он вытащил мобильник и взглянул на время. И на улице, и в доме не раздавалось ни звука. «Господи, а что было бы, если бы она утонула?»
Внезапно снова налетел ветер, словно дикое животное вырвалось из засады. Стены задрожали. Где-то послышался женский смех. Лиза продолжала лежать в нерушимом целомудренном сне. Вадим начал трясти ее за плечо. Пытаясь позвать ее, он не сразу сумел разлепить слепленные страхом губы.
Душераздирающий жуткий вопль раздался в ночи. Вадим истошно орал, указывая трясущимся пальцем в угол комнаты. Его крик, наконец, разбудил Лизу, она открыла глаза. Вадим скорчился на полу. Его лицо было искажено до неузнаваемости.
– Любовь моя, – Лиза присела рядом и положила руки ему на плечи, – не бойся!
– Надо позвонить! – зашептал Вадим. – Надо держаться вместе. Надо вызвать помощь!
Лиза обняла его покрепче и обернулась в сторону самого темного угла за шкафом, откуда не сводил глаз ее дрожащий любовник. Она сощурилась, и улыбка медленно сошла с ее лица, уступив место тревоге, возмущению и, наконец, гневу.
– Но ведь ты не Ашк! Проклятый обманщик! Самозванец! – закричала она. – Я узнала тебя, мерзавец! А где же твоя лопата и шапка?
– Перестань, там никого нет, только тени, мне все это мерещится, только тени! Хватит сводить меня с ума! – яростно огрызнулся Вадим. – Не трогай меня! Скорее прочь отсюда!
– Вадик, я его знаю! Это дворник. Тот, что был во дворе у Кривенко! Еще у него есть мотоцикл! Конечно же! Он – дьявол, адский демон!
– Замолчи! – заорал Вадим и покрепче сжал рукой бутылку, – Здесь никого нет!
Он с отчаянной силой оттолкнул Лизу в сторону и вскочил на ноги. Угрожающе размахивая бутылкой, он нащупал в кармане ключи от машины и документы, ногой отпихнул стул и стремглав побежал через кухню и коридор прочь из дома. Послышался хлопок дверцы машины, и взревел мотор.
Лиза встала и медленно, но решительно двинулась в сторону темного угла. Откуда-то донесся крик петуха. Небо над деревней начало заливаться бледно-розовой краской. И в комнату тоже проникли первые лучи зарождающегося дня. В одиночестве Лиза стояла посреди разбросанных вещей. Она огляделась по сторонам. И вдруг ей отчетливо предстала вся ее жизнь до этого момента и после него. Она вспомнила все до мельчайших деталей. И тут же снова забыла.
Сидя у потухшей печки, Лиза шептала давно застрявшие в памяти слова: «Отражения отражений, повторения повторений, отражения отражений». Несколько раз звонил ее мобильный.
– Повторения поражений, – она наконец-то взяла трубку, ее голос звучал слабо, чуть еле различимо.
– Лиза! Это Стас! Как ты? Когда снова в Питер?
Ответом ему было долгое бесцветное молчание.
– Ты обижаешься на меня? Признаюсь, я был эгоистом. Изображал из себя знатока психологии. Твой врач был прав. Ты слушаешь?
Неразборчивый шепот в ответ. До Стаса долетало дыхание Лизы, и он представлял, как почти беззвучно шевелятся ее губы.
– Лиза! Ты можешь мне сказать, что происходит? Пожалуйста, говори громче!
– У меня в голове паучки, – по слогам ответил ему Лизин голос.
– Что это значит? Ты где, Лиза? Скажи мне, с тобой что-то не так?
– Нужен пылесос, – произнесла Лиза, – его я вставлю в нос.
– Боже, Лиза, тебе совсем плохо! Скажи, где ты, очень прошу!
– В доме, – ответила ему все тем же заторможенным голосом Лиза.
– В доме! В каком доме, Лиза? В каком доме?
Лиза молчала.
– Где ты? – с отчаянным упорством не сдавался Стас. – Я приеду! Только скажи! Пожалуйста, скажи, где ты!
– У Кати, – прошелестело в трубке.
Он действительно приехал, быстро домчался на своем стареньком «Рено» до Черной Вараки. Внимательно оглядел следы, оставленные на сырой земле машиной Вадима. Дверь в дом он нашел открытой. Осторожно осматриваясь, он дошел до кухни, где наткнулся на сидящую на корточках перед потухшей печкой обнаженную женщину. Женщина водила пальцем по рассыпавшейся по полу золе. Стас не сразу признал в ней свою бывшую одноклассницу. По-крайней мере, это была не та Лиза, которую он видел пару месяцев назад. Эта женщина выглядела совершенно иначе, казалась намного красивее, и, очевидно, была безумна.
В соседней спальне он увидел разобранную кровать, уловил запах мужского парфюма, пота и изматывающего страстного секса. Темные пятна на простыне заставили его нахмуриться. На полу валялась спортивная синяя мужская сумка. Стас поднял опрокинутый стул, открыл бельевой шкаф у стены и вытащил из него выцветший теплый халат. Лиза послушно позволила себя одеть. Стас сбегал до дровинника, принес тонкие сосновые поленья и снова развел огонь. Он подвинул к печке низкую скамейку и присел рядом с Лизой. Некоторое время оба молча следили за тем, как резвое пламя перепрыгивает с одного полена на другое.
– Так лучше, Лиза? Ты согрелась?
– Конечно, – отвечала она со спокойной улыбкой, от которой у него похолодело внутри.
– Мы скоро поедем к тебе домой. Я отвезу тебя к родителям.
– Ты понимаешь, что я – это больше не я? – все также улыбаясь, проговорила она.
– Но я-то прежний, Лиза. Все будет хорошо. Кто привез тебя сюда? – спросил Стас. Лиза посмотрела на него и молча отвела взгляд в сторону.
– Лиза, тебе трудно об этом говорить?
– А ты с тетей поздоровался? – Лиза по-птичьи наклонила голову вбок и скосила глаза, – Она на тебя уже давно смотрит. И халат это ее, между прочим.
– Она не против тебе его одолжить, – с грустным вздохом сказал Стас.
Он быстро собрал Лизины вещи. Подумав, взял и мужскую сумку, затушил огонь и повел Лизу к машине. Он усадил ее на заднее сиденье, бросил ей на ноги теплый плед. Ключа от дома нигде не было видно, но зато Стас обнаружил на полке в сенях молоток и несколько ржавых гвоздей. Ими он и заколотил дверь. Отъезжая от дома, он еще раз подивился неожиданно скоро растаявшему льду и красоте ламбушки, над которой раскачивались белые туманные столбы.
Неожиданная встреча.
Вечером того же дня, через несколько часов после того, как Стас доставил Лизу из Черной Вараки домой, ее перевезли в клинику Завадовского. Прошло немало времени до того, как Стас смог дозвониться до профессора. Прежде, чем выдать Стасу официальное разрешение навещать пациентку Исаеву, Завадовский хотел прежде побеседовать с ним лично. Стас немедленно отложил все дела и поспешил в знаменитую, окутанную слухами и тайной, психиатрическую клинику. Пройдя через охрану и поднявшись на бесшумном лифте, он оказался в просторной светлой приемной с большими окнами, удобной и практичной мебелью.
– Профессор скоро Вас примет, – пообещала пухленькая симпатичная девушка. Она двигалась легко, словно все время пританцовывала, и казалась сотканной из воздуха.
Стас сел в удобное кресло, взял свежий медицинский журнал и провел в ожидании аудиенции минут двадцать. Он успел пролистать солидное издание от корки до корки и выпил две чашки кофе, предложенных вежливой девушкой. Еще через десять минут он поднялся и прошелся по сверкающему паркету, чтобы размять ноги. В больнице была прекрасная звукоизоляция. Однако внезапно до Стаса донесся резкий звук из кабинета Завадовского.
– Похоже, у профессора незапланированная трепанация, – попытался пошутить уставший от ожидания Стас, обращаясь к девушке.
В эту минуту дверь кабинета распахнулась, и в приемную вышли несколько мужчин. Один из них, одетый лучше остальных, окинул Стаса презрительным взглядом ярких холодных глаз. Его лицо показалось журналисту знакомым.
Профессор шел в одном шаге позади него. Нервозность и суетливые движения профессора выглядели несколько странно. И волосы на голове Евгения Александровича сбились как-то набок, и на щеках пылали маленькие красные пятна. Стас поднялся и подошел к Завадовскому.
– Профессор, меня зовут Станислав Войник. Мы уже встречались при не очень счастливых обстоятельствах. Мы ведь договорились о встрече сегодня, – не успел Стас договорить, как Завадовский прервал его убийственным и одновременно тревожным взглядом.
– Не сейчас, молодой человек, – махнул профессор рукой, – я приму Вас в другое время. Любое другое время.
Мужчина в дорогом костюме молча наблюдал за этой сценой. Его свита из тренированных и опасных на вид ребят замерла, как это бывает с сытыми рептилиями в аквариуме. Стасу уже приходилось видеть подобные бездушные лица. Он терпеть их не мог. И уже открыл было рот, чтобы потребовать от профессора хоть каких-то объяснений, однако сдержался. Мрачный вид Завадовского, его почти незаметное покачивание головой заставили Стаса промолчать.
– Что ж, тогда я улажу вопрос с Вашей помощницей, – сказал журналист, доверившись инстинкту.
– Правильно, так и поступите.
Завадовский и вся компания зашагали прочь из комнаты. Стас вернулся к блондинке в белом, сохраняющей абсолютно безмятежный вид.
– Сложный случай, – развел руками Стас, – а кто из них был самый больной, не подскажете?
– Я должна принести Вам наши извинения, – маленькие жемчужные зубки девушки сверкнули в лучах проникшего в приемную солнца, – обычно профессор всегда пунктуален.
– Так кто же были эти исключительные люди?
– Простите, но у нас правило – мы никогда не называем имен наших посетителей.
– Достойно всякого уважения, – заметил Стас. – Тогда скажите, могу я сейчас увидеться с Елизаветой Исаевой? Собственно, ради нее я и пришел.
Девушка перевела свой чистый взгляд на монитор.
– Вы должны были сначала обсудить ее состояние и условия посещений с профессором, – протянула она.
– Я только поприветствую ее и все. Ведь не напрасно же я сюда добирался?! Могу хоть убедиться, что с ней все в порядке. Вы могли бы это организовать?
– А я Вас уже не раз видела видела, – оживилась вдруг девушка, – Вы много лет назад делали программы на телевидении, а недавно были у моего любимого блогера Ивана Попялова, в каком-то криминальном сюжете. И почему у него всегда выходит так интересно! И страшно, и одновременно смешно.
– Две дороги к популярности, – криво усмехнулся Стас.
– Удачное интервью. Вы там иначе выглядите, чем сейчас.
– И где же лучше?
– Пожалуй, что в жизни Вы не хуже, – протянула девушка, кокетливо наклонив голову. – Что же, я рада Вам сообщить, пациентка Исаева Елизавета показывает хорошую динамику, она всех узнает и понимает, где и почему находится. Вы можете увидеться с ней, если будете соблюдать главные правила. Не говорить о любых известных Вам травмирующих событиях из прошлого, придерживаться нейтральной темы и не задержитесь более 15 минут. Я буду рядом и послежу за ее состоянием и временем.
Блондинка запорхала впереди Стаса по лабиринту белых коридоров. Они застали Лизу читающей книгу. Медсестра села на стул возле двери и со сдержанной вежливой улыбкой стала разглядывать свои ухоженные руки.
– Здесь очень неплохая библиотека, – поделилась Лиза, радостно вскакивая навстречу Стасу, – очень много классики. Так что я выбрала «Палату номер 6». Мне говорили, что посещения только для близких родственников, а тебе удалось пробраться. Тебе всегда все удается!
Стас был рад увидеть прежнюю Лизу. Время от времени она странно выражалась, будто бы еще больше похудела, мешки под глазами, нервные резкие движения, но все-таки это была снова она, а не та страшная незнакомка, которую он обнаружил в доме ее покойной тетки.
Старые приятели провели время, болтая о пустяках, в основном, об условиях в больнице, в «самой комфортной тюрьме на свете», как обозначила ее Лиза, о жизни без телефонов и компьютеров, о паре знаменитостей, которых она успела здесь повстречать, и о почитаемом в этих стенах за божество Завадовском. Ровно через 15 минут улыбка на круглой с ямочками на щеках мордашке медсестры сделалась шире. Она покинула место у входа и приблизилась к беседующей парочке. Стас поднялся.
– Я скоро снова зайду, – пообещал он.
– Буду ждать! – бодро ответила ему Лиза. – Кстати, ты читал?
– Чехова? – улыбнулся Стас.
– Я серьезно, Стас, – приподняла брови Лиза, – читал?
Стас замешкался с ответом и перевел глаза на медсестру. Та тоже с любопытством глядела на Лизу.
– Конечно же, нет! – расхохоталась Лиза и потянулась, чтобы обнять Стаса на прощание, он почувствовал ее губы возле своего уха. – Позвони моему папе!
– Хорошо, – он прижал ее к себе, потрепал по плечу и, еще раз кивнув, вышел в коридор.
Журналист спустился по лестнице и оказался во дворе клиники. Среди припаркованных там машин он сразу заметил два роскошных черных Мерседеса. В одном из них сидела пара точных копий рептилоидов из приемной Завадовского.
Клинику окружал ухоженный парк. Направляясь к главным воротам, Стас полной грудью вдыхал тревожный и сладкий весенний воздух. Приложив пропуск к считывающему прибору, он покинул больничную территорию и не успел сделать и пару шагов, как столкнулся нос к носу с Кривенко.
– Василий Алексеевич! – воскликнул Стас и перекрыл дорогу пытающемуся улизнуть от встречи бывшему следователю.
– Иди отсюда! – угрюмо просипел Кривенко. – Я тебя не знаю.
– Да знакомы мы, Василий Алексеевич! Рюмочная. Помните? А потом Лиза Исаева к Вам приезжала. Бумаги Вы ей передали. Они теперь у меня.
– У тебя? Досье! – прошептал Кривенко и оттащил Стаса в сторону в тень раскидистой старой сосны. – Да, я сразу тебя узнал, журналист. Ты рыженькую ко мне послал. Не нужно было. Хотя я ее ждал, многие годы представлял нашу встречу. И тот разговор мой с ней самый первый никак не шел у меня из головы, тот, который на дискете. Ты уж точно не раз его послушал. Она вела себя как взрослая, очень была рассудительная и спокойная. И как же так вышло, что потом она угодила к этому прохиндею-профессору, и до сих пор он кровь из нее пьет?!
– Дискету? Там не было никаких дискет, – Стас нахмурился, внезапно вспомнив желтую дискету на дне розовой коробки, которую передала ему вьюжным зимним вечером Лиза, – или была? Только Лиза сказала, что она к делу не относится и забрала ее у меня.
– Вот, значит, как, – Кривенко вздохнул. – Ее право. Я ей все доверил. Хотя и сам не понимаю, зачем и как я ей это досье передал. Я ведь сомневался и под конец решил, что не стану ей помогать копаться в старом деле. А потом вдруг обнаружил, что коробка исчезла. Теперь-то я догадываюсь, кто в этом замешан.
– А Вас, Василий Алексеевич, каким ветром сюда занесло? – спросил Стас.
– Уж не просто так, – мрачно пробурчал старик. – Я, как и ты, журналист, не могу успокоиться после встречи с ней. Я со злом борюсь. И только. Ты заходи ко мне в четверг. Я много чего тебе расскажу. Сейчас не нужно тут слишком долго стоять.
Кривенко легонько пожал Стасу руку, заговорщицки моргнул обоими глазами и быстро пошел прочь вдоль больничной ограды. Пару раз оглянувшись на старика, Стас зашагал к перекрестку, за которым через узкий мост можно было выйти к подземке. Ему нужно было заскочить в офис, чтобы получить задание от редактора. Перед встречей он набрал телефон Лизиного отца. Добрый Петр Владимирович был необыкновенно рад слышать его голос.
– Ты смог ее сегодня увидеть? Вчера и мы с Татьяной Валерьевной в первый раз навещали. Похоже, что все образуется. Как мы благодарны профессору!
– Лиза просила меня Вам позвонить. Вы не знаете, почему?
– Почему? – Петр Владимирович задумался. – Может, про вещи думала, те, что остались в Москве. Мы все никак не решим, кто бы нам помог их оттуда забрать.
– Она так говорила, будто это что-то важное. Не было похоже, что она про вещи. Про какое-то чтение.
– Ах да! Как же я забыл! – воскликнул Петр Владимирович. – Она же перед тем, как ее в клинику увезли будто в себя ненадолго пришла, попросила пустить ее к компьютеру и распечатала целую пачку бумаг. Убрала в конверт. Сказала, что для тебя. Даже мне не велела читать. Я обещал передать, но во всей этой суматохе совершенно вылетело из головы.
В редакции бессменный шеф «Прямой силы», с нескрываемым удовольствием смаковал подробности двух ярких убийств – нашумевшей истории с расчленением в одном из местных пригородов и нового столичного дела. Почерк преступников, орудовавших в столице, почти в точности совпадал со случившимся несколькими месяцами ранее в их родном городе. Из двух жестоких убийств вполне могла получиться громкая статья. Не ответив ни да ни нет на предложение редактора смотаться в столицу, Стас взялся писать о расчлененке и отправился к Исаевым за Лизиным посланием.
Всегда аккуратный в делах Петр Владимирович сразу вручил Стасу пухлый конверт еще в прихожей, и последний, пробормотав слова благодарности, собирался тут же ретироваться. Однако здесь в дело вмешалась Татьяна Валерьевна и уговорила гостя остаться на чашечку чая. К чаю прилагался крепкий армянский коньяк. И вскоре Стас уже не жалел о том, что засиделся с Лизиными родственниками. Ведь от ее матери он услышал очень важную информацию.
– Один удар за другим, – с печалью в голосе сообщила Татьяна Валерьевна. Она куталась в черную цветастую шаль, – Катерина ведь за пару дней перед самой смертью приезжала сюда. Она была на себя непохожа, тревожная и грустная.
– Мне кажется, что она что-то предчувствовала, о чем-то хотела нам рассказать, но так и не сделала этого, – вздохнул Петр Владимирович, наливая еще по одной.
– Однако со мной она все же кое-чем поделилась, – вздохнула Татьяна Валерьевна и еще сильнее завернулась в шаль, – Она сказала, что у Лизы была неразделенная любовь, ей нравился коллега по работе, начальник по кадрам. Вот как!
– Нас наша дочь в личную жизнь не посвящала, – с обидой в голосе произнес Петр Владимирович, – Ведь не исключено, что именно эти отношения так разрушительно на нее подействовали.
– Для откровенных разговоров у Лизы была Катерина. Кто бы мог выслушать человека лучше, чем она?! Моя сестра была святая! – разразилась восклицаниями его жена.
Выпив за здоровье Лизы, и за Катерину, упокой Господи ее душу, Стас вежливо отказался от еще одной рюмки и покинул гостеприимный дом Исаевых. Он очень спешил домой. По дороге по выработавшейся за годы привычке Стас старался заранее продумать текст статьи о порезанном на куски звукорежиссере, девушке и двух пьяных свидетелях. Дело было громкое, скверное, но не особенно отличающееся от многих других подобных историй. Под конец затянувшейся вечеринки, когда хозяин дома и один из его гостей были уже в полной отключке, хотя и оставались за столом, еще один гость, звукорежиссер по специальности, неожиданно дал пощечину девице, тихой и безропотной музейной служащей, сожительствующей с его безработным приятелем. Она впала в ярость и схватилась за нож. Двое свидетелей находились при этом рядом, сидели, как ни в чем не бывало, беседовали. Они не понимали, что происходит, и на утро ничего не помнили.
Впавшая в отчаяние от содеянного музейщица воспользовалась старым способом сокрытия преступления – расчленением. На нее донесли соседи, которые, на всеобщее счастье, по-прежнему не теряют тонкого нюха и бдительности, и знают о нас больше всех на свете.
Добравшись до дома, прежде, чем взяться за статью, Стас решил закончить два срочных дела. Для начала он отыскал номер компании «Неккар», где работала Лиза. Его перебрасывали из одного отдела в другой, пока, наконец, не соединили с секретаршей из Лизиного отдела. Рабочий день как раз подходил к концу. Секретарша попыталась по-быстрому отвязаться от незнакомого журналиста, но, услышав имя Лизы, попросила Стаса перезвонить ей на мобильный. Стал имел с ней долгую интересную беседу, после которой, повесив трубку, он сквозь зубы прошипел: «Красавец PR-менеджер, теперь я хотя бы знаю, кто этот подонок». Стас вскипятил воду, заварил крепкий чай, поджарил тост, сел за кухонный стол и решил прежде, чем взяться за статью о расчлененке, вскрыть конверт Петра Владимировича, чтоб узнать, о чем ему хотела поведать Лиза. Его сразу удивило то, что длинный расечатанный текст изначально был написан от руки. Читать ему предстояло долго. Ознакомившись с первой страницей, он откложил пачку бумаг в сторону и некоторое время сидел с озадаченным выражением лица. Потом он вскочил и нервно прошелся взад-вперед. Стас думал, что был готов ко всему, однако то, что предстало его глазам, ни в какие ворота не лезло. Эта история будто совсем не имела смысла, или же наоборот, она вела его туда, где было слишком опасно находиться.
Признание Анны.
Меня зовут Анна Вахрушева. Я родилась в обычной семье. Училась, вышла замуж и родила двоих сыновей. Муж мой имел очень высокий чин в структурах госбезопасности. Он был жестоким человеком, но детей по-своему любил. Особенную роль в нашей жизни сыграла его мать. Это была старая блокадница, властная женщина с маленькими, все замечающими глазками, юркая, проворная и цепкая. Наш старший сын с раннего детства обожал искать потерянные предметы, иногда даже сам просил нас их спрятать, а потом разрабатывал план поисков. Мне не нравилось, каким странным взглядом глядела на него старуха, когда он, худенький и беззащитный, ползал по полу, заглядывая во все углы. Когда родился второй мальчик, то мы подумали, что нам послали ангела. Еще в детской кроватке он всегда с чистой улыбкой смотрел на нас и почти никогда не плакал. Пока он рос и начинал делать первые шаги, мы не могли на него нарадоваться. Бабка тоже очень полюбила этого ребенка и ревниво относилась к каждому, кто отнимал у нее его внимание. Однажды, когда детям было девять и шесть лет, мой старший прибежал ко мне и со слезами рассказал, что его брат мучает на дворе кошку. Не поверив ему ни на секунду, я все-таки пошла следом и за соседним домом увидела, как мой ангелочек тычет острой палкой в живот обезумевшему от ужаса животному. Кот был ловко привязан к дереву. Малыш ласково улыбался и наносил удар за ударом.
Выхватив из его рук палку, я разразилась криками и тогда, пожалуй, единственный раз, я увидела, как мой любимец горько плачет. Он тянулся ручонками к лежащей на на земле заточенной деревяшке. Я велела обоим сыновьям идти домой, осторожно, чтобы не быть исцарапанной, развязала несчастного кота. Орудие пыток я подняла с земли и завернула в свою кофту. Так я незаметно пронесла его в дом и показала вечером мужу. Он ничего не сказал мне в ответ, только как-то странно ухмыльнулся. Когда же я позвала малыша, чтоб он дал ответы на мои вопросы, то он снова разрыдался и не смог ничего объяснить. Тут уже вмешалась в дело бабка и велела нам не травмировать ребенка своими расспросами.
Тогда я решила все усилия вложить в воспитание в детях доброты и сострадания ко всему живому. Я старалась пробудить в них интерес к миру и знаниям. Лучшее воспоминание о тех годах – как мы втроем сидим на диване, тесно прижавшись друг к другу. Я читаю им книжку об устройстве Вселенной или пересказываю своими словами прочитанный фантастический рассказ и вижу восторженное любопытство в их детских глазах.
Да, фантастику они любили оба и со страстью играли в пришельцев и роботов, в магов и царей. Бабка в мои занятия с сыновьями не вмешивалась, но однажды притащила откуда-то очень старую, еще дореволюционную «Историю Ада и Рая для детей». Это была поистинне потрясающая книга с яркими, невероятно искусными иллюстрациями. В ней особое место уделялось географии загробного мира, сценам и событиям из посмертных путешествий души. Сыновей было от нее просто не оторвать. Тогда же оба, вероятно под влиянием картинок из книги, начали рисовать. Старший увлекался красками, а младший обожал создавать свои рисунки только при помощи штриха карандашом или обычной ручкой. Каждый в своей манере сделал множество копий иллюстраций из этой книги. Возможно, последствия ее появления в нашем доме оказались более серьезными, чем можно было предвидеть.
Моя свекровь вплоть до ее внезапной болезни и мучительной смерти искала любой предлог уединиться с Эдиком. И как я не старалась, все же понимала, что стоит ей только поманить его, и он тут же забудет обо всем и побежит за ней. Когда ее не стало, Эдик не плакал, он повел себя, как взрослый. С этого момента он больше не хотел сидеть на диване со мной и братом и надолго перестал улыбаться.
После смерти матери муж тут же убрал «Историю Ада и Рая», сказав, что дети уже наигрались с раритетом, и в такой семье, как наша, держать подобные книги не стоит. Но я также хорошо помню, как парой лет позже я застала его самого в одиночестве в кабинете. Он с любовью перелистывал страницы все той же старинной книги.
