Читать книгу: «Феронакозия», страница 15
Не прошло и нескольких минут, как она услышала призывные крики своего преследователя. Он звал ее по имени приторно-ласковым мерзким голосом. Этот голос неотвратимо приближался. «Он увидит кровавый след, он найдет меня», – твердила она себе и все больше вжимала голову в плечи.
Внезапно все стихло, а потом раздался страшный вой, он шел будто из-под Земли и разливался по всему лесу. Лиза зажала уши руками и, закрыв глаза, тихонечко заскулила. Казалось, что источником душераздирающего звука была сама яма, в которой она спряталась от злодея, рыщущего вокруг. Неожиданно яма начала углубляться, земля сделалась мягкой и тянула Лизу вниз. Она хваталась руками за торчащие корни деревьев и пыталась выползти наружу, но изрезанные ладони кровоточили, сил не хватало, здоровой ноге было не на что опереться. Лиза обезумела от страха, она почувствовала вкус перепрелого дерна во рту, сделала последнее отчаянное усилие и погрузилась в землю с головой.
Она поняла, что умирает и вдруг почувствовала, что боль прошла, даже нога снова начала свободно двигаться. Лиза раскинула руки и поняла, что летит в темном бесконечном пространстве. Приятный холодок ласкал и пощипывал кожу, на нее снизошел покой. Пустота вокруг не пугала, напротив, она дарила ощущение самодостаточного счастья. Она попробовала несколько раз перекувырнуться через голову, ощущение было великолепное, она погребла брасом и кролем, покрутилась юлой. Где-то далеко-далеко в центре тьмы появилось яркое огненное пятно. Она спустилась пониже и полетела в его направлении. Когда она поняла, что совершила ошибку, то было уже слишком поздно. Огненный вихрь начал зажевывать ее в себя, противостоять ему не было никаких сил. Она собрала воедино всю магическую волю, но только ненадолго замедлила этим свой путь к сосущему ротовому отверстию в центре. Жуткая боль разорвала ее тело, казалось десятки голодных врагов впились в нее крепкими клыками. Это было похоже на бесславную глупую смерть, но в действительности то, что с ней случилось, было еще хуже. Невероятная сила подхватила ее и с натугом продернула сквозь очень узкое жерло.
Когда она пришла в себя, то с удивлением уставилась на свои детские руки, порезы, отвратительную ногу, яму. Поняв, что с ней случилось, она завопила страшным голосом и попыталась вылететь прочь из ямы. Все было напрасно, она подчинялась примитивной силе тяготения. Она уже поняла, что произошло, и где она оказалась. От ярости и стыда за свою беспечность она заставила себя потерять сознание. Может быть, в надежде на то, что слабое измученное тело умрет, не дождавшись помощи.
Виола.
Не только Лиза не видела и не получала весточки от Стаса с того дня, как он вышел из редакции на встречу с генералом. Редактор его газеты обращался во все инстанции, писал и ходил лично. На письменный запрос секретарь генерала ответил, что Станислав Войник не появлялся больше в Управлении в тот злополучный день. Через три дня после исчезновения возбудили дело о похищении человека. Но никто не мог опознать или предоставить какой-либо информации о красной машине, в которую почти на ходу запрыгнул преследуемый несколькими людьми журналист.
Когда Стас захлопнул за собой дверцу, красный юркий автомобильчик запетлял по дороге, обгоняя другие машины, нарушая все возможные правила. Черноволосая девица за рулем бросила на запыхавшегося журналиста короткий взгляд и дальше следила только за дорогой, уверенно поворачивала руль тонкой почти прозрачной рукой с опаловым перстнем. Спортивные парни с дурными намерениями остались далеко позади. Однако Стас не понимал, с кем он теперь имеет дело, и почему незнакомка из бара решила прийти к нему на помощь.
Она не говорила ничего, и Стас решил тоже не торопиться с объяснениями. Вскоре стало понятно, что они направляются на центральный остров. Виола остановила машину перед домом в венецианском стиле с грифонами на крыше.
Пройдя через парадную и внутренний дворик со стеклянным куполом, они поднялись на верхний этаж. Виола просто повернула ручку двери, Стас удивился тому, что квартира оказалась незаперта.
– Проходи! – просто сказала она. И Стас вошел следом за ней через прихожую в просторную светлую комнату. Черно-белые картины висели на стенах, изображения летящих птиц, черный ворон, выглядывающий из-за дерева.
Женщина сняла куртку, осталась в тонкой белой рубашке и черных джинсах. Она подошла к подоконнику и присела на него спиной к окну. Она по-прежнему хранила молчание, и в ее взгляде на Стаса была уже знакомая ему смеь презрения и усталости. Он совершенно не мог представить себе причины ее появления. И судорожно сопоставлял в уме факты, вспоминал их встречу в баре, их короткий разговор.
– Я посоветовала тебе лечиться от бессоницы традиционными методами, – наконец прервала молчание она, словно отвечая на мысли Стаса, – Разве не лучше было бы прислушаться?
– Кто ты такая?
– Ты знаешь, меня зовут Виола. Завадовский мне сообщил про письмо, про компромат на Вахрушева, и о том, что ты в опасности, – она ненадолго замолчала. – Ты можешь мне пригодиться.
– Зачем?
– Посмотрим, на что ты годен, – она иронически скривила губы.
– Ты – та Виола, о которой упоминает в письме Дина Вахрушева, это в тебя он должен был выстрелить по приказу отца. Выходит, он его не выполнил.
Виола с застывшим надменным лицом прошагала вдоль стены до следующего окна, резко развернулась, приблизилась к Стасу вплотную и продолжила, глядя ему в глаза:
– Конечно же, мальчишка не мог ослушаться своего отца. А если бы он так поступил, то старший Вахрушев закончил бы дело за него. Эдичка выстрелил, попал почти в сердце, – она провела тыльной стороной ладони посередине груди, – И его подружка почти умерла.
– Что было потом? И почему не было расследования? Тебе заплатили?
– Я расскажу, – Виола села на диван и указала Стасу на место рядом с собой, – только предупреждаю, будет нелегко поверить. Ты сочтешь меня сумасшедшей.
– Я и сам догадался. Почему ты мне помогла?
– Помогла! – Виола расхохоталась. – Я не уверена, что через несколько минут ты не будешь мечтать вернуться на ту улицу и самостоятельно искать спасения от Вахрушевских головорезов.
– Довольно предисловий! – Стас резко оборвал непонятный и раздражающий его смех.
Вздохнув, она поднялась, снова подошла к окну, вытащила из кармана и проверила мобильник. Стас молча наблюдал за ней. Ему было трудно определить ее возраст. Она должна была быть приблизительной ровестницей Вахрушева. Черты ее лица были резкими, цвет кожи бледен, огромные глаза и их циничное выражение выдавали в ней женщину, многое повидавшую в жизни. Двигалась она очень своеобразно, плавность внезапно сменялась угловатой подростковой порывистостью. Он вынужден был признать, что она притягивала его взгляд, и он все сильнее поддавался ее очарованию.
– Самым отвратительным, – она продолжала ходить из угла в угол, – было то, что глупышка Виола до самозабвения любила богатенького мальчика-мажора. И мне по наследству досталась эта любовь. Когда нас вышвыривают на Землю, в ваш вонючий, примитивный Ад, мы получаем то тело, которое в этот момент готово умереть. Кому-то попадаются младенцы во время тяжелых родов, но я влетела в Виолу. Она должна была с минуты на минуту испустить дух, корчилась на залитой кровью кровати. Тут появилась я, и, – Виола сделала многозначительный жест рукой и села, наконец обратно на диван, – моя энергия придала ей сил. Наше общее тело поползло через кухню к выходу, там было три трупа, все родственники. Как же было больно это видеть. А во дворе еще и мертвая собака, и страшный холод, а девушка была полураздета.
Стас смотрел на нее растерянными глазами, полными сострадания и ужаса. Он мог ожидать чего угодно, но ни такого разворота сюжета. Она была права, если бы Стас знал, что снова столкнется с безумным бредом, то предпочел бы, чтобы она молчала.
– Я выбралась за калитку, и было понятно, что кто-то должен остановить кровь, иначе тело умрет. У меня получилось то, с чем обычно сразу никто не справляется. Я смогла применить магию. Я взмыла вверх на несколько метров и увидела двух-трех людей на разных улицах. Кто-то расчищал лопатой снег, кто-то в обнимку шел домой. Из этой полупьяной поддерживающей друг друга парочки молодых парней я выбрала того, что послабее, и из последних сил велела ему пойти в мою сторону.
– Здесь можно срезать! – сказал он своему приятелю, и они, напевая какую-то песню, потопали по узкой дорожке, ведущей прямо ко мне.
– Женька, смотри! – закричал чуть более трезвый большой круглолицый парень, увидев женское тело и темные пятна на снегу.
Второй, худой и высокий, бросился ко мне, он потрогал пульс на моей шее и приподнял меня.
– Нужно вызвать скорую! – закричал его друг.
– Нет, – прошептала я, заглядывая в глаза своему спасителю и внушая ему меня послушаться, – Если кто-то узнает, я погибла.
После этих слов, я отключилась и очнулась на жесткой кушетке в жарко натопленной комнатушке. Двое студентов-медиков снимали квартиру у старушки, живущей на другой половине бревенчатого дома. Друзья спорили о том, что со мной делать. Круглолицый Миша убеждал Женю отвезти меня в больницу. А Женя, на которого я сумела повлиять, предлагал сначала во всем разобраться и извлечь пулю немедленно. Я застонала, открыла глаза и постаралась овладеть мыслями круглолицего. У меня не очень это вышло, но сам Женя приводил все более и более изощренные аргументы. В конце концов, Миша сдался, и они начали готовиться к операции. Когда я проснулась, Женя сидел рядом со мной.
– Мишка на учебе! – сообщил он. – Я взял больничный, буду за тобой присматривать. Все прошло успешо, ты – вне опасности. Сам не понимаю, как я на это решился.
– Ты спас мне жизнь, – прошептала я с трудом, – я этого никогда не забуду.
– Я просто понимал, что это единственно правильное решение, – ответил он. -
В городе новость. Тройное убийство всего в паре улиц от нас.
– Еще моя собака, – прошептала я.
– Настоящий кошмар. Хочешь поговорить об этом?
– Позже, – попросила я. – Если убийцы узнают, где я, то меня ничто не спасет.
Тут возвратился второй студент, Миша, и с некоторым неодобрением взглянул на нас. Он успешно сопротивлялся моим попыткам проникнуть в его голову. А я на тот момент была еще слишком слаба и неопытна. Ведь то были мои первые и самые тяжелые дни на Земле.
– Все про тебя спрашивают! – сообщил он товарищу. – Где Завадовский? Когда уже вернется?
– Еще пару дней побуду с ней, – ответил Женя, – а потом она уже и сама будет справляться.
Ночью я слышала, как в прихожей, куда они выходили покурить, Миша делился своими тревогами относительно меня. Ему казалось, что я чудная, что у меня недобрые глаза, и я слишком быстро иду на поправку.
С мальчиками я провела всю зиму. Они учились, я сидела дома, вызывала к жизни свои магические силы, старалась установить защиту от Вахрушевых вокруг нашего дома, готовила еду из дешевых продуктов, которые они держали в холодильнике с жутко шумным мотором. На улицу я выходила редко и только ночью, натянув на глаза шапку и закутавшись в Женин шарф. Мои спасители прикупили для меня кое-какую одежду, притащили откуда-то поношенный женский полушубок и сапоги. Только под самый конец моей жизни со студентами я решилась тайком пройтись по улице, гда стоял мой прежний дом. Он был на месте, заколоченный и пустой. Я заглянула сквозь знакомую с детства щель в заборе во двор и увидела покосившуюся будку и торчащий из нее обрывок цепи.
Миша с самого начала проявлял ко мне враждебность и терпел меня только ради своего друга. Чтобы заставить его молчать, я воспользовалась обычным средством земных женщин. Как-то раз, когда Женя уехал на несколько дней к родителям, я просто его соблазнила. Немного алкоголя, правильных слов и улыбок. Я воспользовалась опытом Виолы и, признаюсь, каждый раз, когда мы оказывались с Мишей в кровати, представляла себе Эдика. Наши с Виолой воспоминания и жизни соединились, как ты понимаешь.
За зимние месяцы я хорошо продвинулась в магии, глядя через окно, заставляла людей спотыкаться, машины ломаться, ветер дуть немного сильнее. Но все это были лишь детские игрушки. Я никак не могла достичь желаемего, пока не поняла, что мне для этого нужно.
Случилось это так. Миша просто голову потерял, не мог уже от меня оторваться, прогуливал пары, искал любой повод задержаться дома. Я силой выпроваживала его на учебу, чтобы он не мешал моим тренировками и размышлениям. При Жене мы держались как друзья. Это было мое условие. Мне все это уже начинало порядком надоедать, но я не знала, куда двинуться дальше. Я не сомневалась, что старший Вахрушев разыскивает меня. Никакие фокусы не гарантировали мне защиты от пули, и у меня не было ни денег, ни другого убежища.
Однажды Миша притащил домой огромный букет пахучих лилий, бедный студент должен был выложить за него целое состояние. Женя удивленно на него посмотрел, покачал головой и заметил, что тот уже третий раз не сдал хирургические болезни, а ведь на протяжении всей учебы Миша был первым студентом в группе.
Миша вздрогнул, словно его стегнули кнутом и набросился на Женю с кулаками. Они крепко разодрались. Миша был сильнее и шире в плечах, так что после нескольких его ударов из разбитого Жениного носа полилась кровь. Я словно превратилась в каменного истукана. Глаз не могла отвести от красной струйки.
– Давай еще! – велела я Мише, и он снова вмазал товарищу по лицу. Раздался клацающий звук, Завадовский упал, и кровь полилась уже и из губы.
В эту минуту я почувствовала, как растворяюсь, раскидываю крылья и взлетаю к потолку. Я дико хохотала, а оба моих приятеля с ужасом смотрели на меня снизу. Женя все еще лежал, прикрывая лицо рукой, а Миша рухнул на колени. На меня снизошла абсолютная ясность. Кровь в любом виде, любое жертвоприношение дарит мне огромные силы. Мой поклонник ударил друга ради меня. Хорошая жертва!
Мальчики тоже быстро все поняли. Нет, конечно, совсем не так, как я, но им сделалось ясно, что они имеют дело не с обычным человеком. Я, как и положено в таких случаях, объяснила им, спустившись с потолка, что за службу мне они получат очень большие привилегии, карьеру, посты на госслужбе, богатство, роскошные дома, прекрасных женщин, все, что пожелают. В доказательство я цокнула языком, указала пальцем через окно на крышу одного из домов, то был мой собственный, где погибла вся моя семья, и дом вспыхнул. Через некоторое время раздалось визжание пожарных сирен. Мы трое сидели у стола. Миша смотрел на меня щенячьими глазами, полными испуга и обожания. Женя был серьезен, он не выказывал страха. Я видела, что он просчитывает плюсы и минусы сделки с демоном.
В итоге, он напомнил мне о моих словах, о моей клятве никогда не забывать того, что он спас мою жизнь, и попросил в качестве ответной услуги моей дружбы без убийств и крови с его стороны. Само слово «дружба» вызвало у меня приступ смеха. Я не дала ему ответа, но повернулась к Мише и сказала, что потребую от него особенного рвения. Если он согласен, то будет моим первым рабом, будет служить мне, заботиться о регулярных кровавых жертвах и о моем благополучии. Он без колебаний закивал головой и не прогадал. Живет теперь на вилле в Швейцарии среди бесстыдных излишеств.
– А с тобой, Женя, мы заключим договор, – сказала я, после того, как заручилась Мишиной клятвой. – Где-то должен быть путь назад, через который подобные мне могут вернуться туда, откуда пришли. В наш чистый и бескрайний мир. Ведь Земля нам отвратительна! Постарайся разузнать как можно больше о возможности попасть обратно! Помоги мне отыскать Врата! А взамен я помогу тебе стать тем, кем пожелаешь.
Виола замолчала и посмотрела на Стаса. Тот не знал, как ему себя вести, и неловко заерзал на диване.
– А почему ты не расправилась сразу с убийцей своей семьи, с Вахрушевым? – спросил Стас, пытаясь найти в безумной истории логический изъян.
– Когда мы воплощаемся в ваш мир, – спокойно пояснила Виола, – мы сразу понимаем, что мы здесь не одни, мы чувствуем присутствие других одержимых демонами. Это как родство, это навсегда. Центров, где открываются Врата, в мире не так и мало. Любое место, где пролито достаточно крови, может внезапно ими оказаться. Одновременно рядом могут безопасно находиться лишь два демона. Когда появляется третий, то наступает время для неизбежной схватки. Иначе мы плохо себя чувствуем и теряем силы. Можно физически улететь на край света, в Африку или Австралию, но ты все-равно принадлежишь к своей тройке, к тем, кто прошел через те же врата. И однажды ты должен вступить в бой. Один из трех должен погибнуть. Ток, кто убьет, испытывает невероятное наслаждение. Его ни с чем нельзя сравнить. После этого жизнь снова течет по-прежнему, пока поблизости не родится новый демон и не образуется тройка, или клан. И все начнется сначала.
– Так, выходит, Вахрушев, тоже демон? – предположил Стас.
– О, нет, – грустно отвечала Виола, – и отец, и сын – обыкновенные люди.
– Почему же ты их сразу не убила? С твоими-то возможностями.
– Потому что старший Вахрушев верой и правдой уже многие годы служил другому более сильному демону из моего клана.
– Сарадж Айдахар? – спросил Стас.
– Он же Бабу Батлай, у него много имен. Я не имела права тронуть Вахрушевых. Сын теперь тоже жрец Сараджа.
– Так кто же третий? Или он еще не родился?
– К сожалению, твоя подруга Лиза, начиная с дня несчастного случая.
– Нет! – воскликнул Стас.
– Увы! – ответила Виола. – Когда в нее вселилась демоническая сущность, мы оба, я и Айдахар, приготовились. Мы сразу знали, кто она и где. Я думаю, что Сарадж отозвал Эдика Вахрушева из леса. Мне казалось, что он убьет ее сам в больнице. Он – очень старый и беспощадный дьявол, но он тоже не спешил. Хотел дать ей побольше времени, чтоб она осознала себя. По правилам в бой могут вступить только те демоны, которые понимают, кто они на самом деле. Затем родители перевели девочку, которая начала проявлять признаки острого безумия, в клинику Завадовского. Он сразу заподозрил неладное и пригласил меня. Мне было очень трудно приблизиться к кровати, на которой она лежала, избежать искушения, чтобы не перегрызть ей горло. Девочка спала под сильными успокоительными. Увидев мою реакцию, Завадовский почти силой вывел меня из палаты и попросил рассказать правду о Лизином случае. Узнав о предстоящем бое, он нахмурился и сказал, что не может этого допустить. Лиза была еще совсем ребенком. Естественно, я тут же подтвердила ему, что Айдахар или я, любой из нас убьет ее одним ударом. Третьему почти всегда приходится туго, он не успевает приспособиться к земным физическим законам, накопить сил. Двое других настигают его раньше. Хотя иногда случается, что более опытные вступают в схватку между собой. Тогда третий получает шанс выжить.
Завадовский пришел после моих слов в ужас, заметался по сторонам и вдруг остановился, будто прислушиваясь к чему-то.
– Постой, – обратился он ко мне, – у нас появился шанс узнать о Вратах в Ваш мир от Лизы. Она может что-то помнить. Я проникну в ее бессознательное. Я разработаю методику и возможно найду для тебя способ вернуться. Она нужна мне для этого живой. И мне нужно твое покровительство для защиты от Айдахара.
– Он знает, что ты – мой человек, – ответила я, – не думаю, что посмеет тронуть. Но девочка будет жива до тех пор, пока не вспомнит, кто она.
– И что же профессор все эти двадцать лет пытался выведать у Лизы, где находятся Врата? – спросил не на шутку встревоженный Стас.
– По его словам, да, но он ничего не смог от нее узнать. Возможно, он просто водил меня за нос.
– В таком случае, в клинике она в безопасности.
– Больше нет, – отвечала Виола, – Айдахар сломал все блокировки, он пробрался в ее голову и заставил вспомнить. Она знает, и все мы готовимся к бою.
Последние приготовления.
Евгений Александрович ждал Лизу в своем кабинете. Медсестра сообщила, что пациентка проснулась, не захотела принимать лекарства, отказалась и от еды и требовала только встречи с Завадовским. Профессор отложил утренний обход и стоял, скрестив руки на груди. День выдался тихий и теплый, чувствовалось приближение лета.
Раздался вежливый стук в дверь, медсестра пропустила Лизу вперед, ответила на кивок профессора понимающей улыбкой и закрыла дверь снаружи.
Лиза стояла на пороге, Завадовский заметил розовый румянец на ее щеках, отросшие волосы ярким нимбом светились надо лбом. Лиза пошла по направлению к креслу напротив профессорского стола. Она почти не хромала. И походка ее изменилась.
– Здравствуй, Лиза, – сказал Завадовский, занимая свое место, – отлиично выглядишь. Какое у тебя неотложное дело? Наша встреча сегодня была запланирована на вечер.
– Боюсь, что у меня каждая минута на счету, Евгений Александрович, – спокойно ответила Лиза.
– Что ты имеешь в виду? – Завадовский насторожился.
– Я – третья, – просто сказала она. – До боя осталось чуть больше дня. Столько времени Сарадж любезно мне предоставил. По правилам последний прибывший выбирает место встречи.
– Лиза! – Завадовский стал белым, как стена позади него, и схватился за сердце.
– Я подумала, что то место, где на меня напал маньяк – служитель Сараджа – вполне подойдет, там теперь довольно большой новый микрорайон. На месте леса, где я пряталась. Умру там, где и должна была.
– Как он сумел?! – воскликнул Завадовский. – Как пробрался в твою голову?
– Вы очень долго меня защищали, Евгений Александрович, но Вы – только человек, – ответила Лиза и коснулась его руки, – он достал бы меня рано или поздно.
Профессор сжал ее ладонь обеими руками и начал рассуждать вслух:
– Виола, она – член вашей тройки. Она стала сильной и опасной после первой же кровавой жертвы. Кто-то должен пролить кровь в твою честь, согласиться стать твоим служителем.
– Я не успею наградить своих последователей ни богатством, ни почестями, вздохнула Лиза, – Завтра вечером Сарадж, Виола и я встречаемся в назначенном месте.
– Я пойду с тобой! Это моя вина, мне и помогать тебе!
– Что Вы сможете поставить против них? Вы же не идиот, Евгений Александрович. Примите свое поражение с достоинством.
В этой новой Лизе мало оставалось от прежней закомплексованной девушки, которую он из нее слепил. Завадовский увидел примитивность и ничтожность своей работы по сравнению с демонической силой из далекого неизвестного космоса.
– Что я еще могу для тебя сделать, Лиза? – спросил он, с тревогой вглядываясь в ее лицо.
– Придумайте какое-то разумное объяснение для моих родителей! Вы на это всегда были мастером, – ответила она, вставая. – Сейчас я хочу поехать к ним. Вы со мной?
Свидание.
Пока Стас набирал телефонный номер и слушал в трубке длинные гудки, Виола беззвучно ждала рядом. Наконец, до них донесся приятный мужской голос:
– Слушаю!
– Эдуард Вахрушев?
– Кто это?
– Войник, тот самый журналист.
– Хватило наглости позвонить на этот номер! – в голосе Вахрушева слышались раздражение и гнев. – Что тебе нужно?
– Хочу вернуть Вам досье, о котором говорила Людмила Николаевна. Мне ничего не нужно, только Ваше обещание сохранить мне жизнь. И никто не узнает о Ваших юношеских проказах. Клянусь, я понял, что залез в слишком глубокое дерьмо.
– Кто тебе помогает?
– Одна подруга, только и всего.
– Мой человек заедет. Называй адрес!
– Нет, приезжайте сами! Отдам только лично в руки! Такие вещи нельзя доверять кому-то третьему. И мне нужно увидеть Вас лично, передать кое-что на словах.
– Ты не слишком наглей, неуловимый!
– Жду Вас в 6 часов вечера, – сказал Стас и назвал адрес пустующего особняка на одной из набережных.
Разговор был окончен. Стас и Виола переглянулись.
– Не приедет, – с сомнением в голосе произнес Стас, – испугается.
– Ошибаешься, будет ровно в назначенное время, – ответила Виола. – Пойду готовиться к свиданию.
В 6.20 возле парадной с колоннами притормозила машина. Из нее вышло двое, третий остался за рулем.
– Почти без охраны, – усмехнулась Виола. Она стояла посередине пустого, украшенного побитой лепниной зала. Ей и не нужно было подходить к окну, возле которого дежурил Стас. – Я задержу второго парня так, что Эдик не заметит. Войдет он сюда один.
Она растворилась в полутьме, блестнув напоследок изогнутой золотистой молнией. Стас сглотнул и поморгал глазами. Ничего другого ему не оставалось, кроме как поверить в реальность существования потустороннего.
Послышались шаги. Двое поднимались по старинной лестнице на второй этаж. Двустворчатая дверь отворилась. На пороге появился Эдик Вахрушев. Он шагнул внутрь, и дверь сама за ним захлопнулась. Он удивленно оглянулся, но подумал, очевидно, что это его охранник предпочел остаться снаружи. Вахрушев нахмурился и сделал несколько шагов по направлению к Стасу. Стас нажал на кнопку диктофона в кармане.
– Ты, наверное, чокнутый, если позволяешь себе играть со мной, – сказал Эдик, внимательно разглядывая Стаса. – Давай сюда, что там у тебя есть!
– Сначала побеседуем, – ответил Стас.
– Не испытывай мое терпение, гнилая стерлядь!
– Всего несколько вопросов, – спокойно продолжил Стас, – для полной ясности. Первый раз в жизни ты стрелял в свою девушку, Виолу, по приказу отца. Потом твой отец и его вдохновитель, Бабу Батлай, научили тебя приносить жертвы злобной сущности из иного мира. Ты убил Марину Горину, Зою Хачоянц и Веру Прозорову? И много еще таких было?
Вахрушев злобно засопел и наклонил голову вперед, словно собирался боднуть Стаса с разбега.
– Жорик! – закричал он, – Быстро сюда, мать твою!
Широкоплечий Жорик вбежал в зал. Стас узнал в нем одного из тех бугаев, что преследовали его возлее клиники и редакции. Виолы нигде не было видно. Стас на секунду представил, что фокусница его обманула, и почувствовал, как покрывается холодным потом.
– Научи-ка кретина оказывать людям уважение! – приказал Вахрушев.
На плоском лице Жорика нарисовалось подобие улыбки, он сделал шаг по направлению к журналисту, но внезапно развернулся, подскочил к своему начальнику и с размаху врезал тому в челюсть.
Вахрушев упал и застонал, скрючившись на полу. Жорик приподнял лежащего за шиворот, забрал из его внутреннего кармана пистолет и подтащил обмягшее тело к стене. Вахрушев остался сидеть на полу, в углу красивого Эдичкиного рта появилась красная струйка крови. Он то и дело вытирал ее краем рукава.
– Жора! – простонал Эдик, – Почему? Я тебя, сука, сгною. Вся твоя семья сдохнет. Ты и часа не проживешь.
Жорик стоял рядом с Эдиком и никак не реагировал на его слова. Стас снова нажал на кнопку записи и повторил свои вопросы про Виолу и Зою с Верой. А также про кровавые жертвоприношения. И про Маришу Горину. Заметив, что Вахрушев медлит с ответами, Жорик склонился над ним и покачал головой.
– Да, я это сделал, – прохрипел Вахрушев, отшатываяясь от своего телохранителя, – мой отец был моим наставником. Сначала мы работали вместе, так было с Маришкой. Мы вместе вскрыли ей грудину перед портретом Батлая. Она была у меня первая. Потом я старался угодить Батлаю все больше и больше. И по жизни мне везло все сильнее. Это реальная магия. Мы – избранные, как брахманы, как жрецы племени майя.
– А про Виолу ты когда-нибудь вспоминал? Что с ней случилось?
– Я, – Вахрушев запнулся, – я не знаю. Я был уверен, что убил ее. Потом узнал, что в доме нашли три только трупа. Я подумал, что отец придумал какую-то комбинацию, чтобы запутать следы. Она не могла выжить.
– Ты отравил свою мать?
Вахрушев опустил голову и замолчал. Неожиданно в зал заглянул второй охранник Вахрушева, которому, очевидно, надоело сидеть в машине. Он разразился матом и выхватил оружие.
– К стене! – приказал он Стасу. – Жорик, ты тоже!
Оба Стас и Жорик встали рядом лицом к стене с поднятыми руками. Вахрушев быстро поднялся. Подковылял к Жорику, забрал свой пистолет, потом подошел к своему спасителю и потрепал его по плечу.
– Забери у журналиста телефон и все, что у него при себе! – приказал он, – И обоих в расход!
Вахрушев повернулся, чтобы идти прочь, как вдруг вскрикнул и встал как вкопанный. Путь ему преграждала черноволосая молодая женщина. Он всмотрелся в ее глаза, она подняла руку и небрежно покрутила на пальце опаловый перстенек. Эдик тут же узнал в нем колечко его бабушки, которое он подарил ей когда-то незадолго до выстрела.
– Здравствуй, милый, – сказала она. Все остальные, Стас и двое охранников повернулись на звук ее голоса и замерли, никто не мог пошевелиться. Виола бесшумно обошла вокруг Вахрушева.
– Я скучала, – шепнула она Эдику на ухо, – А ты?
Вахрушев не мог произнести ни слова, он онемел от страха. Мысленно он начал взывать к своему духовному покровителю Батлаю.
– Не смей этого делать! – прорычала Виола, глаза ее заискрились, и до Вахрушева вдруг дошло, что она есть на самом деле.
– Виола! – он, наконец, выговорил ее имя, – Я долго о тебе вспоминал. Всегда хотел повторить с другими то, что было с тобой.
– Первая любовь, – демоница закивала и нежно погладила его по щеке, – она никогда, никогда до конца не забывается. Сегодня же мы все повторим!
Вахрушев затравленно смотрел на нее. Лицо Виолы излучало нежность и неподдельную любовь. Он отлично помнил это выражение. Сердце Эдика вдруг остро защемило от невыносимой гибельной тоски.
– Я его заберу, – обратилась Виола к Стасу, – а эти двое остаются в твоем распоряжении. Помнишь, достаточно одного крепкого удара в сердце и слов «Я служу тебе, Елизавета, и приношу кровавую жертву в твою честь!»
Виола взяла Вахрушева за руку, двое покинули зал и медленно начали спускаться по лестнице к машине. Стас вытащил из кармана раскладной нож с широким и острым, как бритва, лезвием и шагнул к ошалевшим телохранителям, окаменевшим, словно два великолепных воплощения ужаса.
….........................................
…..............................................
Поздно вечером Лиза и Завадовский покинули квартиру Лизиных родителей. Они так и не смогли придумать ничего, что могло бы облегчить Исаевым скорую разлуку с дочерью. Профессор и пациентка просто старались казаться веселыми, они наперебой рассказывали, насколько хорошо Лиза реагирует на лечение. Родители и сами заметили, как изменилась их дочь, как она резко, буквально за пару дней, повзрослела. За поздним обедом все вместе посмотрели длинный фильм, снятый Петром Владимировичем на раскопках в Сибири. На прощание Лиза долго обнимала отца и мать. И, возможно, в этот момент Петр Владимирович слегка встревожился, но Татьяна Валерьевна была очень довольна, она несколько раз повторила, что все ее тревоги сегодня исчезли, и отныне она будет радоваться каждому неповторимому мгновению жизни.
