Читать книгу: «Тишина», страница 4

Глава 2. Сентябрина

Дни течь стали как-то совсем медленно, а от скуки хотелось сделаться великим изобретателем и построить себе какую-нибудь увеселительное приспособление из карандашей, завалявшихся в ящике, и ластика. Иногда, когда Августу становилось совсем нечем заняться, а все домашние обязанности давно были исполнены и пока внимания не требовали, он ходил в библиотеку, где недавно выбил замок (другого способа попасть внутрь, увы, попросту не было), и таскал оттуда книги домой. За пару недель их, прочитанных и брошенных, насобиралась целая стопка высотой от пола до подоконника.

Читал в основном классику, а особенно его душе полюбился пушкинский Евгений Онегин. Гас словно чувствовал с ним какое-то родство, словно как никто этот Евгений его понимал, словно он сам был Евгением, а Евгений, в свою очередь, был им. Даже стихами говорить хотелось.

В тот день, когда с Августом случилась Сентябрина, он вновь на улицу вышел лишь потому, что читать вновь стало нечего, да и есть, откровенно говоря тоже. К тому времени с действительностью молодой человек уже окончательно смирился и более относительно её никаких чувств не испытывал. Был ли теперь смысл волноваться? Вот и он понимал, что нет. Топая по заснеженной улице домой, а, если точнее, кое-как разгребая перед собой сугробы в лучшем случае по колено (с его-то ростом!) высотой, Елов тащил в рюкзаке очередную дозу литературы в формате книжки и несколько пачек риса. Наличные у него уже давно закончились, так что он не церемонился, как тогда с чипсами, а просто брал с полок магазинов то, что ему было в первую очередь необходимо. Поначалу было тяжело, потом Елов немного поговорил сам с собой во всепоглощающей тишине, потом пришёл к выводу, что делать, в общем-то, нечего, и стал поступать именно так.

Промочив за свою недолгую вылазку ноги, Август старался идти быстрее. С наступлением темноты заметно холодало. Мысленно он уже погружался в сюжет книги, которую хотел прочитать, когда вдруг услышал звук. Читатель, Вы только вдумайтесь: услышал звук(!). И коли Вы подумаете, что моего героя до того одолела тоска, что ему начало мерещиться всякое, то поспешу заверить: это было самой настоящей явью. Он ушам своим даже не поверил, остановился. Не ожидавший, что ему ещё хоть когда-то пригодятся уши, он не успел даже распознать, что за звук до него донёсся и откуда. Сказать по правде, Елов даже успел счесть это за очередную галлюцинацию, но тут он вновь услышал нечто похожее на то, что резануло ему по ушам секундами назад. Сомнений не было: это мяукала какая-то бездомная кошка у чужого подъезда, куда юноша без промедления ринулся.

К тому моменту Август уже сдался попыткам игнорировать одиночество. Иными словами, просто к нему привык. Он оставил всякую надежду встретить в превратившемся в пустыню городе хоть кого-нибудь. Откопав кошку, ютившуюся у подъездной двери, из снега, он подобрал её на руки и быстро огляделся. Кошку, разумеется, безо всяких раздумий было решено нести домой и отчаянно греть, бросить её на произвол судьбы было бы совершенно непозволительно. Кинув рюкзак в снег – дела сейчас до него не было – Елов стянул с себя найденную в шкафу свою старую зимнюю куртку, которую он перед переездом оставил дома, ведь носить в центре Москвы её было бы крайне позорно, и завернул холодный комочек в неё. Мокрую спину тут же протянуло мерзким холодом, и Август поёжился. Кошка из рук его даже не пыталась выбраться. Что бы Елов ни собирался с ней сделать, это явно было не худшим для неё исходом.

Выходить из-под козырька прямиком в морозные объятия вновь начинавшей разыгрываться вьюги было неохота, однако куда меньше было желание заболеть какой-нибудь пневмонией и лишить этот мир, а теперь ещё и кошку, своего определённо очень "значимого" присутствия, так что всё же пришлось подхватить с земли уже отсыревший рюкзак и быстрым шагом направиться домой.

В родной квартире воздух отдавал ощутимым теплом, а после похождений в крепкий вечерний мороз без куртки и вовсе создавал ощущение попадания в сауну. Ну, теперь у Августа была кошка, с которой он, на самом деле, понятия не имел, что делать. Кошки у него раньше никогда не было.

– Будешь Сентябриной, – пояснил Август пушистой, когда бережно вытащил её из куртки и установил всеми четырьмя лапами на пол. Сентябрина замерла в глуповатом недоумении, словно впервые в жизни попала в тепло. Она понюхала пол, на который с ботинок Гаса уже натекла лужа от растаявшего снега, подёргала задней лапой, по-прежнему мокрой и наверняка холодной, а после, задрав хвост трубой, устремилась в гостиную. Теперь Елов не был один, и мысль об этом его, замёрзшего с улицы, очень сильно грела.

Стянув с себя ботинки и, разумеется, по закону подлости наступив в вышеупомянутую лужу, Август, немного поморщившись, быстрым шагом направился в ванную. Там он повесил куртку на дверь за капюшон и, кинув кофту, промокшую от снега и пота, в корзину для грязного белья, умылся тёплой водой. Щёки горели от мороза, как и покрытые бесчисленным количеством веснушек плечи, которые теперь ещё и покраснели. Долго себя рассматривать юноша не стал. Требовалось как можно быстрее согреться, хотя после улицы и казалось, что дома было не просто тепло, а жарко. Оптимальным решением показалось принятие горячего душа с приятным продолжением в виде чашки чёрного чая с лимоном. Спустя минут двадцать вернувшись в гостиную в уже сухой домашней одежде и с кружкой ароматного цейлонского, он обнаружил кошку спящей на широком подоконнике над батареей. Её чёрная шерсть неопрятно торчала во все стороны, а отдельные, ещё не до конца высохшие пушинки послипались, делая кошку похожей на большую канализационную крысу. Август, бесстрашно поставив рядом с "крысой" чашку, вынул из рюкзака не промокшую, к счастью, книгу, и, усевшись рядом с батареей на выстеленный ковром пол, принялся за чтение. Сегодня на ужин у него была "Гроза" Островского. Эта книга очень сильно напоминала ему об одном человеке, таком близком, какого только можно представить. Вспоминалось, как они вместе лежали летом на траве в деревне у бабушки, где и познакомились, и читали эту самую "Грозу". Это было полтора года назад. Невероятно приятное воспоминание. Вытянув руку и стащив с подоконника чашку, парень сделал крупный глоток горьковатого чая и погрузился в чтение с головой. Он будто вновь проживал тогдашние эмоции, а в груди болезненно кольнуло, почему-то от этого захотелось улыбнуться. Август этому желанию, естественно, не стал противиться. Он более не грустил по тому, что осталось в прошлом. Кажется, он, словно вспоминавший молодость пожилой мужчина, с теплотой хранил каждое дорогое сердцу событие.

***

Сосуществовать с кошкой стало пусть и чуть-чуть, но веселее. Она вполне себе осознанно разговаривала на своём пушистом наречии, создавала в доме уют и успела прослыть местным суетологом. Август иногда играл ей на украденной из магазина на другом конце города гитаре, а Сентябрина "подпевала", иногда даже попадая в ноты. Жизнь возвращалась в привычное ленивое русло, исключением было лишь отсутствие хоть какого-то движения на улице, но в остальном всё стало почти точно так же. С кошкой было совсем не одиноко, и иногда Гас клал её в рюкзак и, не застёгивая молнию до конца, шёл так гулять в парк.

С момента, как он здесь оказался, прошло… неизвестно, сколько времени. Снег к тому моменту уже начинал таять, что было свойственно где-то для середины весны. Можно было предположить, что шла вторая половина апреля. Гас больше не пытался считать дни. С наступлением относительного тепла с крыш валились огромные глыбы льда, разбиваясь о расчищенные солнцем дорожки у домов. В эти дни выходить на улицу было не лучшей затеей. Бывало, Елов около недели мог сидеть дома, страшась быть убитым какой-нибудь здоровенной льдиной. Он лишь в компании Сентябрины сидел у окна и наблюдал, как крыши постепенно освобождались от снега и сосулек. Невероятно увлекательное занятие. Неприятно лишь было проснуться среди ночи от грохота и визга разбитой очередной глыбой машины. В такие моменты Август, как правило, вскакивал с постели, перепуганный шумом, и нервно спросонья оглядывался, а после, страдальчески вздохнув, заваливался обратно и засыпал под звуки сигнализации, как под своеобразную колыбельную.

За несколько месяцев было обойдено около сотни улиц и прочитано огромное количество книг. Елову очень нравилось, какой вид принимала его комната. Теперь там была куча всякого интересного барахла всеразличных назначений. Помимо книг и гитары, парень раздобыл, например, виниловый проигрыватель и стопку старых пластинок, под которые вечерами ему нравилось танцевать; какую-то дешёвую светодиодную гирлянду на батарейках с тёплыми огоньками, на которую было приятно смотреть в темноте и даже горшок с комнатным растением, большим таким, у которого ещё листья размером с лопух. Конечно, особого применения этому всему не было, но оно, такое бесполезное и обыденное, почему-то очень радовало. Кошка цветок, кстати, тоже оценила. Ещё в тот день, когда Август только притащил из ближайшей школы монстеру, Сентябрина устроилась спать вокруг её стеблей прямо на холодной и чуть влажной земле. Такого решения Елов понять, конечно, не мог, но и сгонять пушистую не решился – пусть спит себе.