Читать книгу: «Острые цветы», страница 4

– Три. – Перебил его Георг. – Ещё есть машина.

– Да, есть, но пока оставим её в стороне. – Яков начинал заниматься тем, чему был обязан свое состоянию, – он анализировал. – Выходит, что сначала это приключилось с псом. Он бродил по детской площадке и, скорее всего, ни о чём не подозревал. Его рецепторы, уши, инстинкты никак не среагировали, потому что в противоположном случае мы бы услышали его лай или рычание. – Эта часть рассуждений совпадала с предположениями Георга, он согласно кивнул и продолжил слушать. – Собака не видела, не слышала и не чувствовала чего-то инородного, для неё как будто бы ничего не существовало. Она бежала или бродила, пока не напоролась на… – «невидимые линии» хотел добавить Яков, но сдержался, потому как звучало это слишком неопределённо.

– Шмель натолкнулся на это случайно, он просто не успел… залаять. – Кратно подытожил Георг.

– Как и наш лыжник. – Яков кивнул на укутанного в забытые вещи человека. – Но до него мы ещё доберёмся. Сначала собака. Соответственно, нашла её девочка, и в каком состоянии был пёс?

– Мёртвом. – Шмелю повезло в меньшей степени, чем лыжнику. То, что прошлось по ноге человека, снесло псу голову. – Думаю, сначала он ударился мордой, а потом уже всем остальным. Что бы вы знали, Шмель был не просто порезан, он был искромсан, изрублен, как будто его потрошили дикие медведи.

Якову вспомнился рассказ По «Человек, которого изрубили в куски», но аналогия была слишком неуместной, особенно в присутствии лежащего мужчины.

– А деревья начали падать уже тогда, когда ты пришёл за девочкой? – Уточнил Яков. Он не видел мёртвой собаки, но наблюдал за тем, как падают деревья. Наглядная демонстрация куда сильнее запечатлелась в его голове.

– Я успел добежать до неё, поднять и отойти на некоторое расстояние. Я говорил, что если бы мы не успели отойти… – Он не договорил, но всё и так было понятно.

– А около пса не было чего-нибудь, способного нанести ему такой вред?

Вопрос Якова заставил Георга задуматься, в тот момент ему было не до разглядывания тех кустов, где лежал Шмель, больше всего его интересовала безопасность девочки. В первый момент он даже и не сообразил, что смерть собаки ужасна и загадочна. Было ли что-то возле её тела? Только истоптанный снег, поломанные ветки и много крови… Заметил ли он то, на что мог напороться Шмель?

– Нет… думаю, что ничего не было. Во всяком случае, я бы обязательно заметил. – Георг видел, что его ответ совершенно не удовлетворил Якова, наверное, в нём не было конкретики, а такие люди, как Яков, предпочитали дотошную точность. Однако его первоочередной заботой была Агата, а на останки пса он старался не смотреть.

– Что ж, тогда на время оставим собаку и детскую площадку. У нас ещё один раненый, который, уверен, сумел бы прояснить нам картину, но в таком случае придётся ждать его пробуждения. – Яков подошёл к скамейке, некоторое время понаблюдал за судорожным дыханием лежащего, а затем самыми кончиками пальцев подцепил пуховую жилетку у его ног и сдвинул её в сторону.

Правая нога лежала почти на самой краю скамейки, капающая кровь успела образовать небольшую лужицу, а нескольким каплям удалось соскользнуть на пол. Обрубок был направлен в сторону столовой, пропитанная штанина успела плотно прилипнуть к коже. На улице Георг лишь мельком обратил внимание на отнятую ступню, теперь она открылась ему в полном уродстве. Он вдруг сообразил, что ногу лыжника они оставили возле упавшей сосны, ему показалось это неправильным, но даже если и так, то он не собирался покидать пределы корпуса, чтобы сходить за ней.

Брезгливость Якова тоже никуда не делась, было тошно наблюдать усечённую ногу и оставалось радоваться тому, что это произошло с другим человеком. Теперь неплохо было разобраться, как такое вообще могло произойти. Труп собаки находился за корпусом в руинах детской площадки, добраться до него Яков собирался чуть позже, а на данный момент он считал нужным внимательно осмотреть ранение лыжника. Опытным врачом он не был, но его мозгу требовалась информация, чтобы попытаться взглянуть на произошедшее трезвыми глазами.

Ни Георг, ни Яков никогда не сталкивались с хирургическими инструментами, но и без специальных знаний сразу становилась очевидной невероятная острота предмета, которым произвелась ампутация. Единый, чёткий, ровный разрез проходил сплошной линией без мельчайших отклонений. Кожа, мышцы, кости – всё рассечено одним ударом.

– Он спускался с горки. – Георг буквально видел перед своими глазами картину произошедшего. – Он ехал вниз и на скорости вляпался в то же самое, что и Шмель. И он не видел этого. Я знаю тот склон, я сам несколько раз в неделю спускаюсь по нему, но не понимаю, как ему отрезало ногу.

– Он тоже ничего не видел? Иначе почему не свернул? – Высказал предположение Яков. На спусках, тем более таких крутых, как этот, лыжники предпочитали очень внимательно смотреть себе под ноги, с трудом верилось в то, что их пострадавший не сумел бы разглядеть препятствие на своём пути. Конечно, если оно не было…

Яков махнул рукой, отгоняя от себя мысли о «невидимых линиях». Но ведь он заметил, как они расползались по кузову машины его жены. Линии ползли по металлу, и отделявшиеся детали падали в снег.

Яков чувствовал, как загадочность происходящего затягивает на его шее петлю мистических фантасмагорий.

– И потом эти деревья. – Георг пытался продолжить логическую цепочку рассуждений Якова. – Снова. Это как-то связано? В обоих местах падали деревья, хотя я абсолютно точно могу сказать, что это были нормальные, вполне здоровые сосны, для падения которых не было никаких оснований.

– И тем не менее, они упали. – Яков не упустил возможности едкой шпилькой кольнуть дворника, хотя внутренне он корил себя за то, что не додумался осмотреть ствол упавшей сосны.

Повисло молчание. Они зашли в тупик.

– Но и возле машины ничего не было. – Глухо произнёс Георг, по его тону было понятно, что слова Якова задели его. Дворнику казалось, что в подобной ситуации сарказм абсолютно неуместен. У них на руках истекающий кровью человек, на детской площадке труп собаки, вековые деревья падают без всяких оснований. И Яков сам находился возле машины или зрелище разрезаемого металла не отбило у него тягу к сарказму?

Внезапно Георг сообразил, что на его месте любой современный человек давно бы уже предпринял определённые действия. Привычным движением от потянулся к карману штанов, но не обнаружил в нём ничего, кроме старых фантиков со стёршимися названиями. Его телефон остался на столе возле чайника в доме.

– Бесполезно. Я пробовал. – От Якова не укрылись движения дворника. Со вздохом он вытащил из нагрудного кармана свой современный супераппарат и ухоженным ногтём разблокировал экран, развернув его к Георгу. – Нет связи даже со спутником. И так с самого утра.

После этих слов Георг почувствовал, как его кольнуло. Иголки копящего силу страха уже долгое время прицеливались к нему, а теперь начали проникать в его тело, вглубь туда, где прячется душа и живут детские боязни. Связи нет. Маленький, досадный факт, но он упал в чашу весов отчаяния, и та постепенно начала перевешивать. Знакомый мир приобретал тревожные очертания. Дорожки, которые он чистил, несли в себе опасности.

Яков хлопнул в ладоши. Наверное, этим простым жестом он хотел вернуть ощущение реальности, однако Георг вздрогнул от громкого звука.

– С уборкой мы закончили. – Как будто они и в самом деле занимались ею, а не использовали только в качестве предлога. – Нужно перекусить, наполнить животы едой, и дать голове немного проветриться, а потом… – Он запнулся, как будто сам ещё не был уверен в собственных планах. – Потом посмотрим, что можно будет сделать.

Фраза вышла неестественной, и оба уловили фальшь. «По-моему, – думал Георг, – ты собирался сказать совершенно другое».

Оставив лыжника на скамейке (они придвинули его к батарее), мужчины направились в столовую, где Кассандра, сумевшая усадить возбуждённую Агату на стул, занималась организацией завтрака. Яков шёл чуть впереди Георга, и его сделанный по индивидуальному заказу костюм уже не выглядел презентабельно.

– Что это такое? – Поинтересовался Георг, указывая на левую руку Якова. – Ты ранен?

Немного ниже плеча белая ткань элитного костюма оказалась порвана, к локтю тянулась пара кровавых дорожек.

– Ерунда. – Отмахнулся Яков. – Поцарапался, когда вытаскивали этого беднягу из веток.

***

На кухне пахло подгоревшей кашей, Кассандра раскрыла форточку, чтобы дать возможность помещению немного проветриться. В ожидании мужчин женщины заняли самый ближний к линии раздачи стол. Агата сидела, уставившись в собственные ладони, лежащие на столе, Марьяна двумя руками держала возле рта большую кружку, полную, судя по всему, кофе. Они выглядели застывшими куклами, забытыми в пустой столовой, активность исходила только от Кассандры, которая ходила между столом и кухней, обеспечивая их завтраком.

Каша подгорела, для еды годился только верхний её слой, да и то в том случае, если вас не смущал горьковатый привкус и резкий запах. Благо на базе имелись запасы пищи, из которых было легко сформировать замену. Первым делом Кассандра обеспечила Марьяну горячим кофе (они вернулись как раз к тому моменту, когда чайник на плите стал подавать сигналы готовности), перед дочерью она поставила стакан какао с двойной порцией сахара, но Агата к нему так и не прикоснулась.

Кассандра нарезала хлеб, достала колбасу, паштет, взбила в глубокой миске яйца и приготовила омлет. Учитывая их количество, её пришлось готовить одновременно на двух сковородках. Ещё под руку вовремя попались бананы, и им она решила завершить импровизированный завтрак. После волнения, вызванного Агатой, она старалась не выпускать дочь из поля зрения, она намеренно как можно чаще выглядывала в столовую, убеждая себя в том, что с нею всё нормально. Кассандра так и не сумела определить, успела Агата увидеть увечье того человека, что Георг принёс с улицы, однако девочка более не плакала и судорожные всхлипы постепенно затихли. Усевшись за стол рядом с Агатой и поставив перед ней порцию каши, политой абрикосовым варением, она осмелилась задать несколько простых вопросов. К её удивлению, девочка не стала замыкаться в себе, видимо, шок от обнаруженного уже проходил. Марьяна, исключённая из их беззвучной беседы, цедила кофе маленькими глоточками, она не замечала, что её пальцы трясутся.

Приближающиеся шаги возвестили о появлении мужчин. Первым шёл Яков, и в таком ракурсе он показался Кассандре более приземлённым, чем обычно. Она всё ещё находилась под впечатлением от смены его настроения, от резкого перехода от агрессии до заботы, хотя даже это не могло полностью освободить её от того образа, который она уже успела сформировать. Он оставался неприятным человеком. Его прежде идеально уложенные волосы теперь в беспорядке разметались по голове, костюм был испачкан, а взгляд очень задумчивым, словно он пытался разгрызть орех, но у него всё никак не выходило. Яков походил на обычного человека, которых Кассандра привыкла видеть на базе каждый день, от этого контраст казался ещё более разительным.

Следом за ним шёл Георг, и его внешний в той же степени отличался от привычного состояния дворника. Кассандра поняла, что её знакомый растерян: он всегда знал, что нужно делать, если протёк кран, сколько времени потребуется на то, чтобы расчистить крышу от снега… То, что успела рассказать ей Агата, намного выходило за рамки обязанностей обычного дворника.

Яков занял четвёртый стул возле Марьяны, судя по всему, его жена немного ожила и отошла от потрясения, её глаза выражали ожидание – у её мужа всегда находилось решение проблем, и этот раз не должен был стать исключением. Яков заметил несколько капель кофе, упавших на воротник её костюма, он думал, что ему следовало прихватить из аптечки успокоительного.

К каше он не прикоснулся, ещё с детства не мог заставить себя жевать и глотать противную полужидкую консистенцию, а вот на омлет набросился сразу. До этого момента он даже и не представлял, что успел устать. Ещё в холле он почувствовал боль в мышцах спины, очевидно, переноска пострадавших лыжников не являлась рекомендованной для его организма нагрузкой.

Свободных стульев для Георга не оказалось, он взял один от соседнего стола. Успевший набегаться с Агатой на руках он сразу приступил к каше, не обращая внимания на горький привкус, ему нужно было избавиться от пустоты в животе, ел он чисто машинально. С детства приученный к правильному питанию он выполнял этот каждодневный ритуал, пусть его мысли и витали в иных областях.

– Агата рассказала мне про Шмеля. – Кассандра не сомневалась в правдивости слов дочери, и глаза обоих мужчин подтвердили её слова. – Описала всё, что увидела на детской площадке. А потом ещё и этот человек… – Она кивнула подбородком в сторону холла. – Сейчас слишком рано, никого из администрации ещё нет, а связаться сними у меня не получилось. Странно, телефон вообще не ловит сигнал. Полный ноль. Я пробовала набрать номер на стационарном телефоне на кухне, но и там только глинные гудки. Нужно срочно вызвать для него скорую, пусть они приедут и…

– Сомневаюсь, что скорая доедет до сюда. – Яков оторвался от омлета, он сидел точно напротив Кассандры, и сейчас их лица разделял всего метр. – Мой телефон тоже без связи, и это продолжается с самого утра, последний раз сигнал я ловил вчера вечером. Соответственно, позвонить мы не можем, и до нас тоже невозможно дозвониться.

Георг вспомнил про свой телефон, оставленный в доме, но не сомневался в том, что и тот выдаст нулевой результат. Кассандра более оптимистично смотрела на вещи, по крайней мере, старалась это делать.

– Ладно, но сейчас на базу начнут приезжать люди, не думаю, что они откажут нам в нескольких звонках…

Яков поднял левую ладонь, призывая Кассандру остановить свои рассуждения. Правую он держал на колене Марьяны, та сидела молча, но Яков не сомневался в том, что его жена очень внимательно ловила все слова.

– Во-первых, не стоит исключать того, что никто сегодня до базы не доберётся. – Георг с Кассандрой переглянулись. – Да-да, именно так я и считаю. Сейчас суббота и почти девять часов, уверен, что в обычный выходной к этому времени парковка заполнена хотя бы на треть, а сейчас нет ни одной машины, не считая автомобиля принесённого нами лыжника. Да к тому же, если бы здесь появились новые люди, то мы всё равно не смогли бы вызвать скорую, проблема не в наших телефонах, что-то случилось со связью.

Кассандра отложила в сторону надкусанный кусок хлеба, аппетит покинул её. Она и предположить не могла, что проблема окажется столь серьёзной. Стационарный телефон постоянно барахлил, да и у неё была старая модель, с которой случались ошибки, намного проще было уверить себя в том, что проблема заключалась именно в телефонах, чем осознать невозможность любого контакта с внешним миром. Это не то, чтобы пугало, но всё равно заставляло тревожнее воспринимать происходящее.

– Со связью? – Кассандра попыталась подобрать какое-нибудь объяснение, чтобы успокоить себя. – Но вышка сотовой связи стоит тут всего в двух километрах. Она новая, может, там какие-нибудь неполадки. Сейчас такое случается повсеместно, и очень быстро устраняется.

Яков не стал говорить ей о том, что его телефон подключен к спутнику и не зависит от новой вышки сотовой связи, стоящей в двух километрах от них. Пусть эта женщина выдумывает собственные причины, Яков не мешал другим людям жить заблуждениями. Для него факт отрезанности от мира являлся абсолютной истиной.

– А на дорогах вполне могут быть пробки. – Кассандра гнула свою линию, безопасное пространство в её сознании стремительно сжималось.

«Снега выпало совсем чуть-чуть. Из-за такого не могут случиться пробки» – Георг сказал это лишь про себя. Незачем было повышать градус беседы.

Не принимавшая до этого участия в разговоре Марьяна поднесла кружку к губам, а потом резко задала вопрос:

– Это как-то связано с моей машиной? Я имею в виду отсутствие связи. – Из дрожащей в её руках кружки выплеснулось ещё несколько капель и растеклись по её костюму. – И что вообще случилось с машиной? И почему это произошло?

Она напоминала обиженного ребёнка, не хватало только поджатых губ и срывающегося голоса, и всё же Яков обратил внимание на то, что за хрупкой оболочкой показного спокойствия просматривается истерика. До Марьяны пока ещё не дошла серьёзность выпавшего им положения. Вопросы относились исключительно к её мужу, и тот прекрасно понимал, что отвертеться от них не получится.

Агата, с унылым лицом жевавшая кусок хлеба, встрепенулась, и её лицо приобрело выражение интереса, так что там приключилось с автомобилем? Встревожилась и Кассандра, словно переняв от Марьяны напряжение. С крыльца ей практически ничего не было видно, да и смотрела она главным образом на мужчин и упавшее за их спинами дерево.

– А что с машиной? Что произошло?

Георг ложкой мешал кашу и явно не знал, что говорить Кассандре. Она была возбуждена, и её реакция могла выплеснуться во что-нибудь непредсказуемое. Сказать правду, но как объяснить? А если обойти острые углы и пробовать выражаться общими словами, то где найти эти самые слова?

Мужчинам нужно было принимать решение раньше, потому как, пока они думали, Марьяна лаконично ответила:

– Её разрезало. – На этот раз кофе пролился ей на штанины, но она не обратила на это внимания, она не замечала горячих капель, попадающих ей на пальцы. —Я видела, как в снег упала часть капота и лопнуло колесо…

– Разрезало? – Кассандра подумала, что ей послышалось. – Как? Чем её могло разрезать?

«Консервным ножом» – Яков чуть не высказал своё бредововое предположение слух. Кассандра испугано посмотрела на его жену, а потом выглянула в окно и придвинула стул поближе к дочери, видимо, желая обезопасить её. В их маленьком обществе появился второй полюс временно скрываемой истерии.

– Разрезать могло тоже, что лишило того парня ноги. И я думаю, что всё это влияет на связь, лишая возможности звонить. – Двумя предложениями Марьяна охарактеризовала непонятное положение, обобщила факты и голыми выложила их на обозрение.

– И что же это может быть? – Кассандра чувствовала себя ущербно из-за того, что даже её дочь разбиралась в ситуации намного лучше. Все обладали хоть какими-то фрагментами информации, она же всё утро провозилась с кашей, которая в итоге пригорела.

На этот раз Яков не стал сдерживать собственные мысли, он позволил себе сказать то, о чём думал. Тем более, что некоторые уже начинали догадываться.

– Невидимые линии.

Никто не засмеялся и даже не улыбнулся.

Сапёры

– Ты в самом деле собираешься туда идти? – Впечатление после разговора было тяжёлое. Георгу с трудом верилось, что в привычном атмосфере столовой они обсуждали невидимые линии.

Никто не засмеялся над предположением Якова, но всё равно он чувствовал себя не в своей тарелке, рациональное начинало постепенно изменять ему, хотя он всего лишь облёк в словесную форму то, что они оба видели собственными глазами. «Откиньте всё невозможное» – говорил Шерлок, но в данном конкретно случае становилось трудно отделить невозможное от реально происходящего.

Марьяна наконец отставила в сторону так и недопитую чашку с кофе и вытащила из кармана телефон. Несмотря на уверения мужа, она не прекращала снимать блок и проверять уровень связи. В мире кнопочного мышления это оказывалось проверенным способом успокаивать себя. Кассандра очень вяло приступила к уборке оставшейся после небольшого завтрака посуды, после всего услышанного она не отпускала от себя Агату. Девочка послушно ходила за ней, помогая носить к мойке тарелки.

Пока женщины пытались отвлечь себя повседневными действиями, мужчины отошли чуть в сторону. Вернее, отойти попытался Яков, но Георг вовремя заметил его удаление и поспешил догнать уходящего. Они стояли около дверного проёма, ведущего в холл, со стороны могло показаться, что между ними намечается дружеская беседа, но предмет их речи был вполне серьёзным. Яков понял, что ему в любом случае придётся отвечать, поэтому он прислонился к стене и обернулся.

– Да. Я собираюсь пойти на детскую площадку и посмотреть на вашего пса. – Он сделал сильный акцент на слове «вашего», как будто Шмель принадлежал исключительно Георгу, а ещё дворнику показалось, что в словах богато одетого жильца начинает сквозить раздражение. – И на деревья, которые упали. Нужно было осмотреть их ещё возле спуска, но там было совершенно не до этого. – Он указал пальцем через плечо, явно намекая на лежащего в холле лыжника. – По твоим словам деревья не должны были падать, так вот я хочу выяснить причину того, почему они всё же это сделали.

Георг понимал, что задерживает Якова, по тону тому не терпелось двинуться в сторону детской площадки и как следует там всё осмотреть. Яков не нуждался в помощниках, он прекрасно умел обходиться без напарников, доверяя исключительно себе. И это в немалой степени заставляло Георга колебаться: ему не хотелось возвращаться на детскую площадку, где чуть не придавило толстым стволом маленькую девочку и где лежали разбросанные части лохматого пса… Однако отпускать Якова в одиночестве было ошибкой. Дворник не мог подобрать слов для описания своего чувства, но а уровне интуиции он знал, что ему нужно присоединиться к вылазке на детскую площадку. Просто это было верным решением.

– Я пойду с тобой. – В старой флисовой кофте и мокрых валенках Георг не выглядел внушительно, но от слов своих отказываться не собирался. Пусть они и находились на различных материках социальности, им пришлось поделить вес бедняги-лыжника поровну. Они дотащили его до корпуса. Они и пойдут на детскую площадку.

Даже самому себе Яков не признался, что в тот момент почувствовал небольшое облегчение. Железные характеры бывают очень восприимчивыми к маленьким трещинам, появляющимся на их безукоризненной броне. Ему не хотелось тащиться в одиночестве, хотя и компания парня из обслуги и не являлась пределом мечтаний. Дворник боялся, но по крайней мере, в этом они были на равных. Желая успокоить собственную гордость, Яков вновь указал на бессознательного лыжника.

– А с ним что? С кем мы его оставим? – Предвидя очевидный ответ дворника, Яков доверительно склонился над ним. – Если ты думаешь про женщин, то это плохой вариант. Ты посмотри на них: моя жена еле держит в руках кружку с кофе и вообще пребывает в прострации, а посудомойку как будто уже раздавило. Да она же не слова не сказала по окончании завтрака, только носится со своей дочерью, как курица, и точно не сможет оказать помощь нашему знакомому. У них у обеих шок. Сам посмотри, девочка намного спокойнее переносит происходящее, чем эти две.

Георгу очень не понравилось, что он назвал Кассандру посудомойкой, но в целом он был согласен с мыслями Якова. Обе женщины совершенно не отдавали себе отчёта в собственных действиях, было просто опасно оставлять на их головы серьёзно раненного человека. К тому же с ними был ребёнок, и Кассандра была озабочена исключительно Агатой, на Марьяну ни в коем случае полагаться не стоило – она жила в воздушных замках и не была приспособленной для тех условий, когда приходилось покидать зону комфорта.

– Я не думаю, что за время нашего отсутствия он очнётся. – Проговорил Георг, но откуда он мог это знать? Разве только выдавал желаемое за действительное. – Нам хватит пяти минут, чтобы добраться до площадки, всё там внимательно осмотреть и вернуться внутрь корпуса.

Теперь они стояли на пороге двери и с этой позиции наблюдали за неподвижной фигурой, расположившейся на скамейке. С такого расстояния не было заметно, чтобы грудь лыжника периодически поднималась и опускалась, казалось он уже мёртв и не к чему думать о том, как бы ему помочь. Но он был жив, когда они покидали его, и Георгу не верилось, что за малое время их трапезы состояние лыжника могло ухудшиться настолько, чтобы его не стало.

Яков повернул голову и осмотрел столовую с единственным занятым столом. Обычно в это время и холл, и сама база уже изобиловала раскрасневшимися после физической нагрузки или только готовящимися к выходу на маршрут людьми. Но сегодня было очень необычное утро, и Яков сомневался в том, что кому-либо вообще удалось добраться до лыжной базы извне. Его жена продолжала водить пальцами по экрану бесполезного телефона, Кассандра медленно перемещалась между их столиком и помещением кухни, за ней хвостиком следовала Агата.

– Дамы, мы ненадолго выйдем. Нужно кое-что проверить на улице. – На звук его голоса обернулась девочка, её мать лишь слегка кивнула головой, хотя вовсе не вслушивалась. Материнский инстинкт заставил её мир сжаться до размеров восьмилетней девочки, за пределами которого всё вмиг стало враждебным и небезопасным. Марьяна никоим образом не среагировала на слова мужа. – Мы ненадолго…

И кому он это говорил? Для кого? Они прятались в скорлупы и абстрагировались от холодного ужаса, подкрадывающегося всё ближе. Придётся оставить их как есть, женщин необходимо будет встряхнуть, нужно будет привести их в чувство, потому что иначе они превратятся в балласт, но этим он займётся позже. Как только вернётся с детской площадки. Яков умеет добиваться своего и заставит их трезво взглянуть на вещи, а сейчас пусть ещё немного позависают в прострациях.

– Мы идём. – Напоследок бросил он и решительно вышел в холл.

Пластиковые крепления его лыжных ботинок выбивали громкую дробь на скользких от растаявшего снега квадратах плитки, по сравнению с ним валенки Георга практически не производили шума. Возле скамейки Яков на секунду остановился, раненый человек едва заметно дышал – живой, – но лицо его приобрело серый оттенок, чья-то забытая пуховая жилетка успела пропитаться кровью, пунцовое пятно выступало через ткань и успело захватить внушительную часть сидения.

«Наверное, следовало замотать ему чем-нибудь ногу. – Запоздало подумал Георг. – Наложить бинт или перетянуть рану, а если он скончается от потери крови? Если мы вынесли его со склона и дотащили до скамейки только для того, чтобы он просто истёк кровью, так и не приходя в сознание. Тогда всё было лишено смысла. Но мне раньше не приходилось с таким сталкиваться, откуда я должен знать, как в таком случае следует поступать правильно?»

Быть может, о чём-то подобном успел подумать и Яков, однако он не стал задерживаться возле скамейки дольше необходимого. Георг постарался проскочить мимо неё. «Потом, потом мы обязательно что-нибудь придумаем для тебя. – Оправдывался он перед лежащим лыжником. – Но сейчас нам нужно увидеть упавшие деревья».

Яков прошёл мимо стойки, которую они перед завтраком успели наполнить лыжами, его рука протянулась к входной двери, чтобы открыть замок, но внезапно он остановился и замер в раздумье. Перед глазами нарисовалась картинка ползущих по кузову автомобиля невидимых линий. Следующим действием с завидной для его возраста проворностью Яков развернулся на одном каблуке, чуть не сбив с ног Георга, и вернулся к стойке.

– Ты считаешь, что нам нужны лыжи? – Удивился Георг, глядя за тем, как Яков выбрал со стойки длинный чехол и повесил его себе на плечо.

У него появилось одно соображение, нелепое, но в тоже время весьма логичное. Отрезанная нога и распавшаяся на части машина подтолкнули его мозг в верном направлении. Один чехол он повесил себе на плечо, другой сразу протянул недоумённо наблюдающему за ним Георгу, потом взял себе в руки несколько лёгких алюминиевых палок.

– Зачем? – Не унимался дворник. Он принял протянутый чехол, но не видел в снаряжении надобности. – Куда нам столько всего?

– Для безопасности. – Лаконично ответил Яков и повернул замок, заставив Георга теряться в догадках.

Оказавшись на улице, Яков повёл себя ещё более странно. Стоя на крыльце, он принялся размахивать по сторонам лыжной палкой и только после этого сделал первый шаг на одну ступеньку, затем повторил свои манипуляции. Палка рассекала морозный воздух во всех направлениях, а следом за ней двигался человек.

– Тебе нужно встать у меня за спиной и заняться тем же. – Сообщил Яков, обернувшись на застывшего Георга. Лицо последнего было полно непонимания, поэтому он счёл нужным дать объяснения. – Ты уже успел увидеть собаку и того парня, ты видел, что с ними сделали невидимые линии, а теперь вспомни, как они ползли по кузову машины. Они движутся, в этом сомневаться не приходится, а напороться на такую вещь не хотелось бы. Понял?

Да, до Георга дошло. Неужели после предыдущего пребывания на улице он собирался отправиться на детскую площадку, не предприняв никаких мер? Глаза его сразу нашли искорёженную и неузнаваемую кучу, которая совсем недавно была автомобилем Марьяны. В самом деле, невидимые линии, чем бы они не являлись, двигались и в данный момент могли находиться где угодно, поджидая новых жертв. Вот с этой позиции действия Якова были исполнены смысла. Он пристроился позади него и начал проверять пространство вокруг них с помощью ярко-красной лыжи.