Читать книгу: «Острые цветы», страница 3

Сначала прозвучал треск, а затем позади него на лыжню ухнулся огромный ствол, его отходящие ветви самую малость не дотянули до распластанного Давида, будь у него правая ступня, ветви приземлились бы прямо на неё, а так он лишь почувствовал мощную дрожь, но не нашёл в себе сил поворачивать голову.

На парковке перед ним появилось две человеческих фигуры.

***

Пробежав несколько метров, Георг обернулся.

– Вы так и будете стоять на месте?

Яков, ещё несколько секунд назад собиравшийся ударить дворника, сейчас стоял в нерешительности. Он ехал сюда явно не затем, чтобы подобно тренированной собаке прибегать на крики, он хотел покататься на лыжах, но день с самого начала выходил бракованным. Нужно было раньше выезжать на лыжах! Успей он уехать, его бы это не касалось, как раз для этого и существовали люди из обслуги, чтобы помогать другим. Яков собирался продолжить свой маршрут, но одна маленькая мысль заставила его задуматься.

Долетавшие до них крики звучали вполне серьёзно. Люди не кричат так, когда подворачивают ногу или натирают мозоль, не исключено, что человек у подножия склона серьёзно ранен… Якову виделись газетные заголовки с его фотографиями, а далее шёл пространный и насыщенный текст о том, как он принимал участие в спасательной операции. Героическая статья могла весьма положительно сказаться на его репутации. «Отдыхающий бизнесмен приходит на помощь», «В нужное время в нужном месте», «Репортаж со слов спасателя: как это было» … Он не может допустить того, чтобы вся слава досталась этому дворнику, которого во время их стычки покрывала уборщица. Это был бы удар по его чувственному самолюбию.

Яков бросил свои лыжи (в конце концов, ничего особенно в них и вправду не было) и стал догонять Георга, он не мог позволить тому добраться до ползущего человека раньше. По пути ему предстояло миновать машину Марьяны, на которой они сюда приехали, но он даже не обратил на неё внимания.

Георгу оставалось около пятидесяти метров до упавшего лыжника, как вдруг снова послышался треск. Уже наблюдавший утром эту картину, он всё равно вынужден был остановиться и заворожено наблюдать за падением толстого ствола. Этой задержкой воспользовался Яков и сравнялся с ним.

Одна из сосен, находившихся по левую сторону склона, начала угрожающе крениться, вытянутый мачтовый ствол с высоко расположенной кроной качнулся в их сторону, замер, как будто в нерешительности, а потом ускоренно поспешил вниз. Георг видел, что дерево падает прямо на человека, но ничего не мог предпринять. Глядя за падающим стволом, он благодарил судьбу за то, что в данный момент находится на безопасном расстоянии, а не на месте того бедняги. Дерево буквально догоняло ползущего.

Приземление вышло внушительным, удар поднял снежную пыль, и она принялась кружиться над древесными обломками, сам ствол переломился, а пышная крона разлетелась по сторонам фейерверком сучков и острых веток. Поднявшийся снег скрыл от них судьбу несчастного человека.

– Без шансов. – Хладнокровно заключил Яков, его спасательский пыл немного поутих, он почти не сомневался в том, что крикуна раздавило.

Но настырный дворник не желал сдаваться, дерево более не представляло для него опасности, поэтому Георг уже спешил к тому месту, где надеялся отыскать пострадавшего. Вероятность была невелика, но ему про не хотелось верить, что с человеком покончено. Полчаса назад он видел обезображенный собачий труп, не хотелось прибавлять к этому зрелищу ещё и человека.

Под валенками разламывались тонкие сучки, ветки потолще, образовавшие некое подобие кустарника затрудняли продвижение, но ориентиром ему служил стон, который предвещал хорошее окончание истории. Да! Он наткнулся на лежащего и вжавшегося в снег человека, которому повезло самым крупным образом: сверху пострадавшего накрыло несколько веток, но в этом не было никакой угрозы, а сам ствол опустился всего в нескольких сантиметрах от его ног. Воистину чудесное спасение.

– Нашёл! – Закричал Георг. – Он жив! Дерево его не придавило!

И пусть он кричал Якову, который собирался его ударить, их стычка, такая ничтожная, моментально отошла на задний план – человеку на снегу нужна была их помощь. Георг первым делом опустился на колени возле лица человека и заглянул ему в глаза. Они не были затуманены, в них царило сознание, мозг ещё функционировал. Георгу показалось, что лыжник хочет ему что-то сказать, но вместо слов были только стоны, так что все разговоры следовало отложить на потом.

Аккуратно, чтобы на него не наступить, Георг принялся убирать верхние ветки, чуть погодя к нему присоединился и Яков, причёска которого окончательно потеряла гарантийный вид. Но себя он успокаивал тем, что небрежность придаст ему на фотографии более отверженный вид. Именно Яков совершил открытие, повергнувшее их обоих в ужас. Он наклонился поднять очередной сук, когда резко отдёрнул руки и чуть не упал на спину.

– Чёрт! Чёрт возьми! У него нет ноги! У него там срезано всё… – Яков принялся трясти руками, словно боясь, как бы отсутствие конечности не передалось и ему.

– Нет ноги? – Переспросил Георг. – То есть вообще?

Яков наградил его одним из своих фирменных взглядов «умный профессор – глупый студент».

– То есть возьми и посмотри сам, если не понимаешь слов!

Перед глазами мысленно нарисовался Шмель, каким его обнаружила Агата на детской площадке, и тем не менее Георг подошёл к задним конечностям стонущего и отдёрнул в сторону ветки. Так всё и было: правая нога оканчивалась обрубком, штаны в этом месте были окрашены багровой каймой. Худшее заключалось в том, что ноги шевелились, давая разглядеть свежий разрез со всех сторон.

Приступ тошноты скрутил живот Георга, но тот не позволил себе поддаться, так же не выпустил из рук ветку, а напротив откинул её за спину. Ситуация становилась всё более пугающей. Всё больше параллелей с бедный Шмелём возникало у него в голове. А он не мог ими поделиться с Яковом, потому что тот так и не удосужился его выслушать.

– Нам всё равно нужно его отсюда вытащить. – Сказал он и сам почувствовал в своём голосе неуверенность. Лицо Якова показалось ему непривычно бледным и бумажным особенно после того, как в корпусе он весь залился краской. – Я один не донесу его до базы.

– У него нет ноги! – Услышь свой голос со стороны, Яков бы не поверил, что он принадлежит ему. Разве в обычной жизни в его словах была жалость? Разве он испытывал такой животный страх, находясь в кабинетах своего офиса? – Его чёртова нога отсутствует, и как такое произошло?

Вопрос явно адресовался Георгу, но кроме смутных ассоциаций тот ничего не имел. Георг с опаской осматривал лес, выступающий по склонам последнего спуска. Он очень внимательно приглядывался к застывшим соснам, гадая, какая из них может стать следующей. А почему собственно должны были быть следующие? Этого он не знал, но внутри него начинала формироваться определённая уверенность.

– Нужно скорее убраться отсюда. – Он продолжал наблюдать за лесом, а руками раскидывал ветки, освобождая от них лыжника.

Яков тоже приступил к работе, но куда с меньшим энтузиазмом. Отрезанная нога – полнейшая жуть, его передёргивало в те моменты, когда приходилось касаться пострадавшего, а ведь предстояло ещё донести его до корпуса. «Ни в коем случае не возьмусь за ноги, если будем его нести, то встану спереди. Пусть нахальный юнец сам тащит его ногу!» – так успокаивал себя Яков.

Вторая неприятная находка выпала на долю Якова. Он обнаружил лыжу с прикреплённым ботинком и немного выглядывающей из него стопой. Ему показалось, что он может назвать, какого цвета были носки на лыжнике. Ему в голову пришла идея, что этот ботинок неплохо бы смотрелся на демонстрационной витрине какого-нибудь спортивного супермаркета.

Яков поспешил отвернуться, а Георг напротив попытался рассмотреть новую находку, но сразу пожалел об этом. Дворник мыском валенка постарался отодвинуть как можно дальше одинокий ботинок. Они завершали расчистку пространства, можно было приниматься за пострадавшего.

Георг вновь опустился на колено и закинул себе на шею правую руку лыжника, в таком состоянии он попытался подняться. Ему почти удалось распрямиться, но в последний момент ему в ухо громко крикнули, лыжник ткнулся лицом ему в плечо. Что-то мешало, что-то не давало ему возможности разогнуть колени.

– Что там такое? Он за что-то зацепился? Посмотри!

В иной ситуации Яков обязательно ответил на команду Георга грубостью, обычно он сам раздавал приказы, но в этот раз он покорно выполнил просьбу дворника.

– Его левая лыжа запуталась в ветках, они мешают ему двигаться… – Яков сталкивался с лыжными падениями, после которых приходилось заниматься акробатикой, чтобы занять стоячее положение. Тут наблюдался именно такой случай.

– Так распутай, а ещё лучше просто отстегни его крепление, не имеет смысла тащить с собой ещё и лыжу. – Георг практически держал на себе всю массу лыжника, и ему приходилось напрягаться, чтобы не уронить травмированное тело. У него не было возможности обернуться, а ведь там за спиной находился лес, а возможно, и дерево, готовящееся упасть. – Пожалуйста, быстрее… Я не смогу в одиночку держать его долгое время.

Якову не осталось ничего, кроме как опуститься на корточки и попытаться избавиться от лыжи. Он стиснул зубы и старался не смотреть на нижние конечности человека, но тем не менее ему предстояло к ним прикасаться. «Хорош дворник, первым догадался поднять эту тушу, а мне предоставил копаться в его ногах».

Его костюм был безнадёжно испорчен, и так не хотелось касаться пальцами ног пострадавшего, но перед обслугой Яков не мог показать слабость, люди должны были видеть его твёрдым и уверенным в действиях. А хорошо, что парень в этот момент не видит его лица.

Начинающими замерзать пальцами Яков обхватил левый ботинок лыжника и стал пробираться к его носку. Сверху доносились постанывания, конечность под его пальцами била мелкая дрожь. Нога была вывернута, поэтому Якову приходилось работать исключительно на ощупь. Ага, вот оно! Кнопку на дешёвом креплении заело. Она никак не желала прогибаться и освобождать ботинок.

– Что там? Он не может стоять сам, а мне не хватает сил держать его. – Голос Георга в самом деле звучал устало и испугано.

«А мне не хватает сил продавить чёртову кнопку на его креплении!» – хотел огрызнуться Яков, но в следующий момент прозвучал тихий щелчок, и ботинок лыжника благополучно отсоединился от лыжного крепления.

– Всё. – Проговорил Яков, поднимаясь и оттряхивая руки, хотя всё только начиналось.

– Отлично, хватай его за вторую руку и пошли в корпус…

Яков с сожалением посмотрел на испачканные рукава лёгкой куртки, которые ещё полчаса назад были белоснежными. Направляясь сюда на семейный отдых, он и представить не мог, что ему придётся таскать на себе безногих мужчин, всю свою жизнь он был приучен работать головой и совершенно не умел делать этого руками. Для переноски тяжестей всегда находились другие люди. Мысли о газетной героике рисовались в его воображении уже не такими красочными.

Мысленно вознося хвалы за то, что ему досталась левая часть туловища лыжника, он устроил его руку у себя на шее и сразу почувствовал, как половина массы перешла на его ноги и спину. А ведь у него длительное время не болела спина, видимо, с этим придётся распрощаться, вряд ли его телу понравятся нынешние физические упражнения.

Медленно они двинулись в сторону корпуса, на пороге которого их дожидались две женщины, явно недоумевающие о том, чем они занимаются. Яков шёл слева, Георг поддерживал лыжника за правую часть, а сам пострадавший бесчувственно мотался между ними, его голова мотылялась, ударяясь в плечо то одному, то другому. На троих у них было четыре рабочих ноги, единственная оставшаяся нога лыжника волочилась следом за ним, обрубок раскачивался в такт их шагам и иногда ударялся о валенок Георга, оставляя на нём яркие кляксы.

Георг почти не удивился, когда за их спиной с треском повалилось ещё одно дерево. Почти не удивился, но это не помешало ему замереть на месте в страшном ожидании настигающей тяжести. Их не раздавило, до ближайших деревьев было метров сто, но это заставило их ускорить шаг. Попытавшийся обернуться Яков обнаружил порванным левый рукав своей куртки. И когда он успел? Пока он смотрел на рассечённую материю, из разреза выбежала капля крови и сразу впиталась в ткань. Так он ещё и поцарапался? Яков не помнил, чтобы чувствовал боль, наверное, он поцарапался, когда они копались в ветках, зацепился за какой-нибудь выступающий сук и не придал этому значения. Обычная царапина.

Они миновали машину Марьяны (естественно, купленную за его деньги), когда Георг предложил остановиться и немного перевести дыхание. Яков задыхался и чувствовал, как в груди сердце выбивает сильную дробь, и его вполне устраивало, что предложение об остановке исходило от более молодого Георга. Это льстило Якову.

Они аккуратно усадили лыжника на снег, Георг стал разминать спину и крутить руками в разные стороны, Яков предпочитал более пассивный отдых. Машина Марьяны стояла всего в нескольких шагах, её выступающий вперёд капот, так и манил, чтобы на него облокотились, что Яков и собирался предпринять. Возле того места, где они подобрали беднягу, теперь лежало два длинных дерева, с высоты птичьего полёта они напоминали огромную букву Х. Яков собирался положить натруженную руку на капот машины, но его остановил дзынь…

Лёгкий звук, как отдалённо звенящий колокольчик, как камертон с затухающими колебаниями… Дзынь…

На его глазах от выступающего бокового зеркала отделилась часть и упала в снег. Остекление фары и кусок переднего бампера последовали за ней, а потом он заметил, как бесшумные разрезы тянутся по всем поверхностям машины. Пассажирскую дверь разделило на две половины, наискось пересекло крышу, и чёткая, безукоризненно прямая линия стала тянуться по лобовому стеклу. Яков подумал о тонких жестяных банках, которые при помощи консервного ножа вскрывал в детстве, жесть всегда легко поддавалась, и сейчас он наблюдал то же самое. Только не замечал никакого ножа!

Пуууф! Это вместе с покрышкой прорезало колесо. С лязгом подломилась задняя ось, и машина осела на багажник, смахивая на собаку, выпрашивающую угощение. Машина распадалась на части, её пересекали всё новые линии, крыша с часть ветрового стекла съехала в сторону, явив ему внутренности салона. Невидимое вошло в подголовник пассажирского сидения и начисто отделило его от остального кресла. Запахло бензином из разорванного бака.

– Какого тут происходит? Что…

Скорее всего, Георг спас его в тот самый момент, когда Яков замер перед машиной своей жены, наблюдая за её уничтожением. Дворник резко отдёрнул его от машины:

– Не подходи! Ты что не видишь?

Он прекрасно всё видел, однако ни черта не понимал. А вот Георг, видимо, уловил основную суть происходящего и стремился как можно быстрее удалиться от распадающейся машины.

– Хватай его и бежим в корпус! – Прокричал он в ухо Якову, хотя вокруг них наблюдалась необыкновенная тишина. Линии скользили по деталям машины совершенно бесшумно.

Яков заметил быстрый взгляд дворника, брошенный в сторону поваленных деревьев, он видел усиленную работу мысли у него в глазах. Они взвалили потерявшего сознание лыжника на плечи и вдвое быстрее заработали ногами. Георг едва не срывался на бег, у него за спиной таинственные линии продолжали нарезать машину на отдельные части.

– Моя машина! – Со стороны корпуса послышался звонкий и жалобный голосок Марьяны. С большого расстояния ей были не видны все подробности, и она соскочила с крыльца, намереваясь собственнолично во всём разобраться. – Что с машиной?

Увидев её, несущуюся им навстречу, Яков гневно затряс головой и замахал рукой.

– Назад! Назад, дура, даже не думай приближаться! – С его губ срывалась слюна, лёгкие напрягала отдышка, и впервые за долгое время он проявлял заботу о своей жене, пусть и использовал для этого обзывательства. – Возвращайся в корпус! В корпус! Назад!

Она так и замерла на месте, глупо хлопая глазами и не зная, что предпринять дальше. Кассандра поспешила увести чуть успокоившуюся Агату внутрь.

– Возьми его! – Бросил Яков, когда их спасательная миссия поравнялась с Марьяной.

Сказано это было тоном, запрещающим споры. Георг поудобнее перехватил лыжника, по сути, закинул его себе на плечи и продолжил движение, Яков, отделившийся от них, приблизился к жене и мягко взял её за руки. В этом жесте не было ничего, напоминающего ту хватку, которой он стиснул её совсем недавно в холле административного корпуса.

– Идём внутрь, милая. Нет нужды стоять на морозе. – Он говорил с ней мягко, как с кротким зверьком, боящимся любого постороннего шороха.

– Но… но… машина… – Марьяна собиралась заплакать, внезапная нежность мужа поразила её. – Это же не просто машина, что с ней такое?

Яков счёл возможным проигнорировать вопрос. Он развернул Марьяну лицом к корпусу.

– Идём внутрь, там мы с тобой всё обсудим…

И она пошла, свято веря в то, что Яков ей всё расскажет, объяснит и успокоит, хотя это было на него не похоже. Сам Яков хотел бы знать, что именно он планирует обсуждать, потому как никаких предположений у него не было. Он будто очутился в пугающем сне и никак не мог выбраться из бредовых декораций.

Георг с лыжником пролез в дверь, следом за ним Яков провёл Марьяну, переступил порог сам и захлопнул за собою дверь. Рефлекторно он повернул задвижку замка. Просто так было немного спокойнее.

Разговоры

Когда Георг с Давидом на плече ввалился в корпус, Агата едва успела отойти от матери, ей казалось, что кошмар уже закончился, но вид вернувшихся мужчин снова заставил её ощутить тревогу. Георгу не хотелось ещё сильнее травмировать девочку видом обезображенной ноги, но прямо сейчас ему было не до сантиментов. У него перед глазами машина Марьяны распалась на куски, и до дверей административного корпуса он чуть не бежал, ощущая за спиной неслышные рассекающие металл линии.

Кассандра встретила его в холле удивлёнными глазами, но он проигнорировал её взгляд. Чёртовы лыжи ещё валялись по полу, Георг и не думал их обходить, его валенки ступали прямо по ним, а вот единственная оставшаяся нога лыжника, волочащаяся следом, затрудняла продвижение, но Кассандра очень своевременно пришла на помощь дворнику. Она взялась было за ноги, но на полпути её руки замерли. Она заметила отсутствие ступни, после небольшого колебания она обхватила лыжника за пояс и на пару с Георгом они опустили пострадавшего на скамейку.

«Ему бы сейчас в больницу под присмотр врачей. – Рассеяно думал Георг, восстанавливая дыхание и оглядывая попавшего к ним лыжника. – Аптечка у нас найдётся, но много ли в ней будет такого, что помогает от отрезанных ног?»

Стараясь перекрыть обзор Агате, Кассандра вместе с дочерью вошла в помещение гардероба и сняла с вешалки забытую кем-то пуховую жилетку. Всё так же закрывая собой скамейку с бездвижным лыжником, она кинула жилетку Георгу и красноречиво указала на принесённого человека, а потом скосила глаза на Агату. Георг понял её немую просьбу. Он расстегнул жилетку и аккуратно прикрыл ноги мужчины, стараясь не прикасаться к замерзающей крови на правой штанине. Маскировка вышла посредственной, тем более не было гарантии того, что Агата ничего не увидела.

По-хорошему принесённого человека нужно было переодеть во всё сухое, иначе к его проблемам вполне могло прибавиться воспаление лёгких или ещё какая-нибудь не менее противная дрянь. Лыжник показался Георгу смутно знакомым, да, определённо этот человек регулярно приезжал на лыжную базу, он имел привычку кататься по утрам, наверное, не переносил большого скопления народа, и сегодня это чуть не стоило ему жизни!

Георг наклонился и слегка расстегнул молнию олимпийки на груди бессознательного мужчины, как и следовало ожидать, под ней находилось только термобельё, полностью промокшее от пота или снега, по которому ему пришлось ползти. Для разгорячённого бегом тела в этом не было никакой опасности, но оставлять его в таком состоянии было нельзя. Мужчину требовалось переодеть.

Георг собирался заглянуть в гардероб – люди имели привычку вечно оставлять там свои вещи, к концу сезона в обязательном порядке набиралась коллекция шапок, перчаток и шарфов, более редкими экземплярами выступали беговые куртки и штаны, некоторые индивиды умудрялись оставлять собственные ботинки и даже лыжи. Сейчас чьи-то забытые вещи могли пригодиться лежащему на скамейке, но, прежде чем Георг успел двинуться с места, хлопнула входная дверь, и в холле появилась Марьяна. За ней следовал Яков, задержавшийся ровно настолько, что закрыть замок. Георг мысленно одобрил это действие.

Если некоторое время назад муж чуть было не сломал руку своей жене, то сейчас он трогательно поддерживал её за плечи и вёл к той самой скамейке, которую успела освободить Кассандра. На лицах обоих читалось потрясение, мысли Марьяны вполне очевидно крутились вокруг её машины, а вот Яков размышлял о вещах более глубоких. Разница заключалась лишь в том, что он находился на улице и видел, как линии (консервный нож) беспрепятственно делили металл и пластик на дольки. Нарезали ломтиками. А ещё он видел рухнувшие деревья и ногу того парня. Несколько раз он искал глазами дворника, складывалось ощущение, что ему не терпится перекинуться с ним несколькими словами.

Ещё вчера он бы и не подумал уединяться с обслугой для обсуждения упавших деревьев, но этот местный дворник практически за шкирку оттащил Якова от распадающейся машины, и это после того, как Яков его весьма чувственно припечатал к стене и чуть не ударил по лицу. Он вроде как был обязан Георгу.

Проблематика ситуации состояла в том, что ему не хотелось говорить при Марьяне, которая впала в подобие транса, но и оставлять её одну он не собирался. К тому же тут была девчонка, и вряд ли её мамаша будет в восторге от того, что он станет говорить об отрубленных ногах.

От необходимости выдумывать предлог его спасла мамаша, с головы которой окончательно сорвалась косынка, а на ноге до сих пор не хватало тапочка. Кассандра внезапно встрепенулась, и её голос прозвучал непривычно громко в гулком пространстве холла. Марьяна вздрогнула и стиснула пальцы мужа.

– Завтрак! Совершенно про него забыла! Поставила готовить, а потом закричала Агата, и я… Пойду на кухню, посмотрю, можно ли спасти утреннюю кашу. – Она подхватила Агату на руки и вдоль стеночки (чтобы не наступить на разбросанные лыжи) стала двигаться в направлении кухни.

– Если вас не затруднит… – Кассандра обернулась на голос Якова, он читал в её глазах презрение, и, возможно, в этом она была совершенно права. – Если вас не затруднит… моя жена как раз собиралась пить кофе. Может быть, у вас найдётся для неё чашечка?

За пять дней Кассандра успела невзлюбить богатую парочку, проживающую на втором этаже. Не раз и не два в её адрес сыпались упрёки, да и выполняя их прихоти, ей приходилось подниматься раньше привычного времени. Они не бывали на её месте и не считались с ней, они ставили себя в вершину угла и заставляли весь мир крутиться по щелчку… Но сегодня с миром творилось что-то странное, и фигуры на шахматной доске невероятным образом перемешивались между собой, как и крути, а короли и пешки выступали за одну сторону.

После того, как супруги вернулись с улицы, в них что-то перегорело, ушло то эго, затмевающее их глаза, как будто они разбили и потеряли свои розовые очки. И они были напуганы не в меньшей степени, чем сама Кассандра.

– Да. Чашечка кофе у меня точно найдётся. – Она обвела глазами случайных людей, собравшихся в силу обстоятельств в холле лыжной базы. – И думаю, остальным она тоже не помешает. Как не помешает и подкрепиться.

Не показалось ли ей, что в глазах высокомерного гостя промелькнула благодарность?

– Пойдём, Мари, крепкий и горячий кофе ещё никому не вредил. – Яков галантно протянул руку и поднял жену со скамейки. Не будь Георг свидетелем недавней вспышки гнева, он бы подумал, что перед ним образцовая пара.

Марьяна, постепенно отходящая от потрясения и резкой перемены настроения мужа, затопала лыжными ботинками по плиткам пола. Пристёгнутые к поясу перчатки, как и прежде раскачивались и били её по бёдрам. Как и Кассандра, она старалась не наступать на чужие лыжи, которыми уже никто никогда не воспользуется.

– Вы идёте? – Вопрос Кассандры относился к двум мужчинам. От неё не укрылось, что оба сразу посмотрели на бездвижного лыжника.

– Мы… – Яков не успел сообразить подходящий ответ, однако Георг без труда угадал его мысли.

– Мы тут немного приберёмся. – Дворник указал на разбросанные лыжи. – А потом присоединимся к вам на кухне.

***

По большей части уборкой занимался Георг, лыжи Якова остались на улице, к другим он относился с равнодушием. Да, предлог задержаться с дворником был хорош, но то был только предлог. Он собирался обсудить ситуацию с Георгом, но оказавшись наедине (если не считать лыжника), Яков понял, что не может начать разговор, он сам себе начинал казаться абсурдным. Что конкретно они намеревались обсудить?

К тому моменту, как Георг поднял и расставил почти все комплекты лыж, часть и которых оказалась в непригодном состоянии, Яков подобрал несколько палок и определил их в свободную нишу стойки.

– Нам нужно обговорить то, что мы там видели. – Произнёс он рассудительным тоном и сразу сообразил, что вопрос неудачный, потому как ничего конкретного они не увидели.

Георг кивнул, но не спешил открывать рта, видимо, ему тоже необходимо было для начала подобрать слова. На протяжении утра ему открывались вещи, для описания которых привычных терминов явно не доставало. Со стороны кухни до них долетали звуки доставаемой посуды и тихий разговор, оба мужчины после скоростного забега на улице не отказались бы от чашечки кофе, но перед этим им нужно было найти правильные слова для описания ситуации.

– Нам нужно его переодеть. – Голос Георга звучал тихо, как будто в комнате находился мертвец, хотя человек на скамейке подавал признаки жизни. – На нём лёгкий костюм, и он весь промок, такими темпами подхватить простуду плёвое дело.

– Думаешь, он слышит нас? Сейчас? – Яков и подумать не мог о том, чтобы заниматься переодеванием лежащего, ему в голову просто не могла прийти подобная мысль. Изо всех сил он старался уверить себя в том, что перед ними находится спящий человек.

– Мне кажется, это шоковый обморок. Его вырубила боль. – Георг на несколько мгновений заглянул в гардероб и вышел из него с большой охапкой вещей. – С одной стороны хотелось бы его послушать, ему найдётся, что нам рассказать, но с другой вряд ли он сможет это: едва он вернётся в сознание, как боль сразу накинется на него, и его крики… – Георг кивнул в сторону кухни, Якову был понятен ход рассуждений дворника. – У меня совершенно нет уверенности в том, что мы сумеем ему хоть чем-то помочь. Тут нет врачей. Кстати, в ящике дежурного должна быть аптечка, можете принести?

Георг быстро стянул с лыжника олимпийку, бросил её на подоконник, как можно более аккуратно избавился от прилипшей к телу термической майки и на этом решил прекратить с раздеваниями. Во-первых, не хотелось лишний раз тревожить неспокойное забвение лыжника, а во-вторых, там под пуховой жилеткой была спрятана нога без ступни, смотреть на которую не хотелось.

Георг не стал надевать принесённые сухие вещи на человека, он ограничился тем, что «запеленал» в них лыжника по мере возможностей. Он набросал их сверху, а потом подогнул края под тело. Таким образом, он успел сделать несколько слоёв, когда рядом со скамейкой очутился Яков с небольшой аптечкой в руках. Медицина не относилась к области его знаний, но он не сомневался в том, что бедняге по пробуждении срочно понадобится порция обезболивающего. Яков извлекал из аптечки маленькие флакончики и баночки, рассматривал их и рядком выстраивал на подоконнике.

– Сегодня я уже видел такое. – Начал Георг обсуждение, ради которого они и остались в холле. – По ту сторону корпуса на детской площадке Агата, девочка, обнаружила Шмеля, который был весь изрезан…

– Шмеля? – Переспросил Яков, откуда бы в зимнем лесу взяться шмелям?

– Собаку. – Уточнил Георг и Якову вспомнилось, что он видел гуляющую по территории старую, лохматую псину, совершенно не идущую в сравнение с Алабастром – его домашних доберманом. – Агата обнаружила Шмеля на детской площадке и закричала так, что я примчался к ней. Я толком не успел ничего разглядеть, увидел только, что собака мертва и как бы разрезана. А потом начали падать деревья. Если бы мы остались на том месте, нас бы раздавило. Пока мы добирались до корпуса, успело упасть три дерева.

– И что же их заставляло падать? – Яков словно размышлял в слух, не ожидая ответа от дворника. У него была уверенность, что Георг изложит известные ему события и, возможно, сумеет дать какое-нибудь объяснение, но тот лишь рассказал о происшествии на детской площадке, которое на первый взгляд не несло в себе никаких намёков на разрешение загадки. Однако они располагали только такими исходными данными, придётся работать с ними. – Выходит, что на данный момент мы имеем два похожих случая…