Читать книгу: «Светлая грусть», страница 22
–Это что же?
–Прошлое свое неоднозначное, – Стас таинственно хрустнул печенькой.
–Как-то я не слышала подобных историй про «Кристалл».
–А он и не был «Кристаллом» с самого начала. Его Борисыч специально переименовал. Надо же было стереть дурные ассоциации с девяностыми – тогда он акции у работяг за бесценок скупал, чтобы производственные площади заиметь, а потом кинул своего друга на деньги, – Стас помолчал, решая, договаривать ли – не решил и скомкал фразу:
–Да и вообще кинул…
–Откуда вы это знаете?
–Да все знают, кто в бизнесе крутится, но сквозь пальцы смотрят: это же дела давно минувших дней. Но отголоски есть – до сих пор не все с ним хотят дело иметь. Например, несколько наших главных поставщиков принципиально не работает с «Кристаллом».
–Бросьте, Кристаллинский уважаемый серьезный дядька…
–Я тоже серьезный дядька, особенно, когда пиджак надену, – попытка свести беседу в шутку не удалась.
–Если начали говорить, продолжайте – я теперь от любопытства умру, – она скинула сапожки и с ногами устроилась на диване.
–Ань, не думаю, что тебе нужно про это слушать, тем более, после болезни. Забей в инете, почитай – не найдешь – обращайся.
–Ну пожалуйста, – она его даже за руку взяла. И белоснежный манжет шоколадом испачкала.
–Ой, проблем с тобой не оберешься, – мужчина потянулся за салфеткой. – В общем, был Андрей Кристаллинский на подхвате у авторитетного человека, фамилии которого я тебе не назову. Тот имел серьезный пост в городской администрации, в то же время дружил с бандитами и не стеснялся присваивать себе чужое имущество – порой обманом, порой по дешевке, порой… ну, как тебе сказать, были тогда всякие неприятные силовые методы в ходу… Но из-за должности он не мог всю добычу на себя оформлять. Андрюша наш Борисович толково все обставлял, скажем так, с экономической точки зрения. И когда у его шефа уже неприлично много всякого добра было записано на жену и взрослую дочку, предложил документально оформлять на него – Кристаллинского. Тогда настоящее пацанское слово порой стоило дороже ценных бумаг, поэтому его товарища ни капли не смутило, что имущество – по факту его – по бумагам окажется в собственности Борисыча, который к тому времени к нему сильно приблизился и пользовался большим доверием – не на одну стрелку съездил… уж не знаю, что он там творил, но зарекомендовал себя конкретно – даже окружение сего влиятельного мужика его зауважало.
–Каких стрелок? – честно не поняла Аня.
–Ты в девяностые-то вообще жила?
–Да, я как раз родилась…
–А в курсе, что тогда за беспредел в стране творился?
–Как бы в общих чертах…
–Понятно, для тебя, что Великая Отечественная, что бандитские разборки – примерно одно и то же… И кино даже не смотрела?
–В кино все грубо, противно – кровища рекой. Я такое не люблю.
–Ха, в кино это еще приукрашено режиссером.
–А мне кажется, наоборот, специально режиссеры краски и сгущали! Не надо меня совсем уж дурочкой делать, я читала кое-что… А вы прямо помните все это?
–Нет, читательница, я не намного тебя старше и тоже про эти дела больше знаю понаслышке. Слава Богу. Самое близкое общение с бандитским миром было, когда мы с дедом как-то на рынок пошли. А вечерком узнали, что минут через двадцать после нашего ухода туда братки налетели и кучу народа перестреляли… Думаю, любому режиссеру плохо стало бы, попади он туда в момент разборки. А нам – мальчишкам – все интересно было. Помню, дождались, пока милиция, скорая и все другие поуезжают и пошли сами смотреть, что там осталось – хотели всяких мужских трофеев найти типа пуль или ножей забытых, а нашли удручающую картину разрушения…
Стас сам не заметил, как увлекся рассказом, вдруг, взгляд его остановился на Ане – в черешневых глазах одновременно читались удивление и испуг, правая рука нервно щипала мех из левого рукава, а сама девушка так плотно прижалась к спинке дивана, будто хотела в него спрятаться, да не смогла. Мужчина перехватил ее пальцы и спрятал в своей ладони:
–Не готова ты, по-моему, про эти вещи узнавать.
–Не-не, я это так… увлеклась… неприятно мне слушать, как людей убивают…
–Напомни никогда не начинать с тобой разговор про войну и революцию – чтоб потом валерьянкой не отпаивать.
–То давным-давно было, а эти люди, получается, и сейчас рядом с нами живут как приличные – те, которые вот так всех подряд, – она сделала жест рукой, означавший, что убивали, наморщилась и поближе придвинулась к собеседнику, словно просила ее от этого рассказа защитить, но на словах спросила:
–И Андрей Борисович что, стрелял тоже?
–Откуда же мне знать?! Раз он до сих пор жив и не шьет валенки где-нибудь на Колыме, значит, либо не так сильно засветился, либо слишком хорошо замел кровавый след… Наверняка я знаю, что когда на Борисыча оформили немалую собственность его покровителя, он выждал некоторое время, а потом потихоньку стал вживаться в роль хозяина этого добра. Поговаривали, размолвки у них начались. И как-то стряслась странная штука – машину фактического владельца трех мелких заводов, по бумагам приписанных Кристаллинскому, расстреляли из гранатомета, – Аня нервно поежилась – чуть чай не разлила. – Причем все знали: он ехал в банк и Андрей Борисович его должен был сопровождать, но в последний момент вспомнил про какую-то забытую бумажку и пообещал догнать шефа. В тот же день основной костяк бандитов, которые его босса крышевали, тоже перестреляли на стрелке с другой группировкой. Слух прошел, что они приехали, не рассчитав свои силы «просто поговорить»… А с теми, кто остался, Борисыч нашел общий язык, причем сам долго перекрывался в тени, стараясь не подставляться. Когда же дела в стране стали налаживаться, у него был неплохой капиталец, в получение которого он своих денег не вложил ни копейки. Тогда он устроил хитроумный ребрендинг и стал во главе совершенно нового предприятия, корни которого росли из всех этих нечистот. Как-то так, если коротко…
–Вы хотите сказать, все так страшно было? – Аня говорила это, сдвинув брови, готовая вот-вот заплакать.
–Ань, ты же на финансиста училась, неужели не в курсе махинаций типа вывода денег в офшор, подставных дочерних компаний, финансовых пирамид? Этим жили в девяностые…
–Да, но то бумажки, а вы говорите про убийства, убийства без разбора, да еще и безнаказанные…
–К сожалению, была и такая страница в нашей истории. Ее уже не переписать, – он налил девушке еще чая. – Хорошо, что с мятой – успокоишься немножко. Поверь, большинство этих людей сами себя наказали. В основном бандиты друг друга и поубивали.
–Но Кристаллинский – вот он, есть. Жив-здоров и процветает.
–Давай будем думать, что он не заказывал своего шефа и не подставлял его подручных бандитов, подговорив их врагов прийти во всеоружии… а оказался везунчиком – случайно миновал той злополучной машины и остался счастливым обладателем записанных на его имя активов. Вероятность этого тоже есть.
–Но вы же это все откуда-то знаете?
–Посчитаем это дурными слухами, которые бродят в наших кругах, – вид у Ани был настолько несчастным, что Стас уже пожалел о своем рассказе:
–Все равно никаких доказательств нет. А Андрей Борисович, надеюсь, больше к подобным методам прибегать не будет. Вам с ним, в конце концов, детей не крестить…
Фразу он не закончил – на поясе зазвонил мобильник, которому мужчина ответил, что подойдет минут через десять и обратился к своей загрустившей собеседнице:
–Ань, ты вообще по делу какому-то приходила или так, чая попить? А то мне уже бежать надо – заболтались мы с тобой…
–Вообще по делу. Я изучила все свои интервью и решила, что уже достаточно информации насобирала. Мне одного не хватает – истории про аварию…
Этот поворот беседы Стаса не порадовал. Рассказать про то, чего не помнил, он мог разве что с помощью Интернета и фантазии, да вдобавок история эта наверняка приведет девушку в такое же удрученное состояние, как сейчас. И мужчина не знал, первое или второе его больше смутило в Аниной просьбе.
–Ты уверена, что сможешь это пережить, мой пушистый друг? Там ничего веселого не было, – он погладил ее по плюшевому плечику и встал с дивана – пора было собираться. Аня поняла: и ей тоже.
–А как иначе? У меня книга тогда не получится… Видимо, вас придется просить со мной поговорить – Алиса на эту тему болезненно реагирует.
–Надо будет это интервью отложить на попозже, – Стас уже надел пиджак и поправлял галстук перед зеркалом. – Я спешу на важную встречу, а тебе надо морально подготовиться к подобному рассказу…
–То есть, вы согласны? – не поверила своим ушам привыкшая к его отказам журналистка.
–Я подумаю… если выхода другого не будет…
–Спасибочки! – теперь уже она радостно его обняла, но почти сразу вспомнила про негласную субординацию и отдернула руки.
–Чего испугалась? Не такой уж я и страшный.
–Ну, если можно, – прильнула к нему девушка. – Спасибо. Я сегодня прямо умнее стала.
–А теперь мне пора, – он протянул ей сумку. – К сожалению, история о гибели моей жены умнее не сделает – отвечаю, испортит она тебе настроение. – Стас взял пальто из шкафа и открыл дверь. – Так что приходи сразу с плохим.
Аня не нашлась, что ответить – улыбнулась, отчего-то замялась и, сказав такое же неопределенное как «Здрасьте» «До встречи», исчезла, пока мужчина оставлял секретарше какие-то распоряжения.
-Что-то не клеится во всей этой истории, – задумчиво проговорила Алиса.
–Да какая тут история, я бы назвал это «странность», – не понял ее муж. До того как Ирина принесла им кофе, супруги обсуждали сделку о правах использования разработок «Айсберга» – подписание бумаг по ней уже неоднократно откладывалось. Причем тянул Денис, стоически переживая нагоняи от Стаса, которому не мог объяснить, что именно его не устраивает – с предоставленными документами покупателя все вроде было в порядке, сумму они согласовали выгодную. Но Дениса настораживало, что едва открывшейся мелкой конторе понадобился патент на серьезное и дорогое оборудование, которое не оправдывает ее производственных мощностей. Попытки навести справки у знакомых из разных инстанций тоже результата не давали – видимо, сделке суждено было случиться. Гендиректор требовал разобраться с этим вопросом до конца года.
Когда вошла секретарша, супруги деликатно замолчали и, пока Алиса наблюдала, как на столе появляются чашки, сахарница и корзинка с плюшками из пекарни по соседству, в ее голове пронеслось чересчур много мыслей, чтоб возвращаться к прерванному разговору.
Первая из них касалась того, стоит ли ввести ограничения для секретарши на количество расстегнутых на вороте пуговиц – как-то совсем уж неприлично выглядела Ирина, когда, слегка наклонившись, расставляла посуду на невысоком журнальном столике – пить чай с мужем, сидя по разные стороны его рабочего стола приносило гораздо меньше удовольствия, нежели расположившись вместе на обитой шелком банкетке. Алиса посмотрела на супруга и успокоилась – его Ирина ни в каком ракурсе не занимала – Денис в очередной раз просматривал бумаги по сделке. Но зацепившаяся за секретаршу мысль начала развиваться в направлении того, стоит ли продолжать считать ее украшением офиса и снимать подозрения в произошедших не так давно конфузах. Собственно, за какие прегрешения подозревать Ирину, Алиса тоже не придумала. Мысль ее пошла дальше и запнулась – понять, кому обе случившиеся нестыковки со свояком могли быть на руку, не получалось.
Про это девушка и сказала, что история не клеится:
–Не могу понять, почему все странности со Стасом прекратились также резко, как начались, – пояснила она мужу. – Будто кто-то хотел его подставить, потом отчаялся и бросил это.
–А Ванину сломанную ногу ты не считаешь?
–Вряд ли это была подстава, – Алиса хотела продолжить словами, мол Ваня такой человек, который в далеком от роботов мире легко может не только ногу сломать, а вообще сгинуть, но эту мысль сбила новая неожиданная догадка:
–Хотя… может и притормозилось-то все из-за того, что он теперь дома в гипсе сидит?! – девушка стала вслух додумывать эту версию произошедшего:
–Подпись подделать он без проблем мог, причем даже не сам – запрограммировал какого-нибудь робота, чтоб тот отсканировал и нарисовал, где надо. Документ из рук Соболева Ира приняла и завизировала без подозрений. С телефоном тоже все сходится – Стас сказал, голос мужской был. Наверняка, каким-то образом его изменили до неузнаваемости – собрать подобный аппарат тоже ерунда для нашего гения…
–Лис, ты, конечно, здорово придумала, одно не получается – мотива все это делать у Вани нет совершенно. Зачем ему пытаться очернить Стаса? Тем более, сейчас. Если бы он хотел власти, мог открытым текстом еще полгода назад сказать, что готов взять на себя управление «Айсбергом», и друг был бы счастлив передать ношу – тихо пошел бы горевать о своей безвременной потере.
–Может, теперь он снова стал таким деятельным, и это испугало его друга… или даже обоих друзей? Типа теперь ему мало быть лицом компании, а опять надо свои правила диктовать, – в голос закрались нотки сомнения.
–Почему ты так плохо думаешь о людях?
Ей даже стыдно стало от такого вопроса мужа. Правда, почему? Ведь и Ваня, и Олег при всех своих заморочках были хорошими людьми и преданными друзьями ее свояка. Она это знала.
–Понимаешь, я не представляю, кто со стороны мог это сделать, – замялась Алиса. – Мотивы еще представляю, а исполнение – совсем нет.
–А что ты думаешь о приближенных к нему девушках – доктору и журналистке?
–Я о них не думаю – он говорил про мужской голос в трубке. Не мог же кто-то из них спуститься на пару-тройку этажей и за пятьсот рублей организовать звонок Станиславу Михайловичу.
–Не мне тебя учить, как симпатичная дамочка может заставить мужчину что-то сделать. Особенно, если знает психологические приемы…
–То есть, ты их считаешь симпатичными?
–Лисенок, неужели ты ревнуешь? – он так резко притянул ее к себе, что Алиса едва не разлила кофе, но последовавшему затем поцелую не противилась.
–У меня есть нехорошее подозрение: тот, кто это придумал, близок к своей цели, – посерьезнев, продолжил Денис. – Думаю, они хотят разобщить нашу верхушку. И у них это получается. Все мы где-то в глубине души считаем, что Стас мог элементарно подзабыть свои поступки. Он, в свою очередь, начал подозревать лучших друзей, а те тоже друг на друга напраслину возводят. Ты даже усомнилась в Ване, который, по моему мнению, настолько погружен в свое изобретательство, что идеям о захвате власти на предприятии в его голове даже места не найдется. Но я не удивлюсь, если прямо сейчас они с Олегом по телефону обсуждают, что это мы с тобой решили подставить Стаса.
–Нам-то зачем?!
–И им незачем. Если это не память Стаса....
–Нет, – поспешила вставить Алиса. – На том форуме мне вообще показалось, он на грани того, чтобы все вспомнить. И доктор утверждает, таких провалов быть не должно.
–Тогда точно происки кого-то чужого. Понять бы, кто мог сюда попасть…
Повисла пауза. Алиса задумчиво мешала остатки кофе в чашке, обдумывая возможные варианты.
–Слушай, – вдруг осенило ее. – А ведь у нас Татьяна Борисовна вознамерилась пополнить ряды бухгалтерии! Претенденты как раз дважды приходили в «Айсберг» – сначала всей толпой на какое-то там общее тестирование-анкетирование, а потом – те, кого отобрали, на личное собеседование с главным бухгалтером.
–Ежедневно сюда приходит много людей, но сомневаюсь, что кому-то из них доступна внутренняя информация компании…
–Да послушай же: среди них есть мужчина, который трудится в «Кристалле». Понимаешь, он не уволился оттуда, а уже пришел сюда. Я подумала, нет в этом ничего страшного – боится ту работу потерять, если здесь не срастется. А если его специально оттуда подослали?! Резюме отличное, опыт работы прекрасный. Представляешь, мы его берем, и он начинает гадить в пользу «Кристалла» изнутри!
–Эта версия мне кажется интересной, – Денис обнял свою Алису. – По крайней мере, тут есть мотив. Но чтоб ее подтвердить сложновато будет восстановить детали… Вот как он смог подготовить и отдать секретарю бумагу про грузовики?..
–Стас же присылал какие-то документы в «Кристалл», как минимум, поздравления, – девушка продолжала рассуждать, уютно расположив голову на плече мужа. – Если это не личная инициатива пришедшего наниматься Александра, а спланированная акция его конторы, то они все заранее подготовили. Бумагу подложить он мог в какую-нибудь папку с документами на столе – ее потом нашли, прочитали и переправили Ирине – не выбрасывать же документ за подписью гендиректора. И его городской номер в «Кристалле» известен, а про внутренний они не подумали…
–В принципе, картина складывается, но надо как-то побольше подробностей выяснить…
–А чего далеко ходить?! Меня Татьяна Борисовна просила провести собеседования с ним и еще парой соискателей. Я сначала отказалась, зато теперь самое время согласиться – все узнаю.
Девушка внутренне ликовала от появившейся возможности показать некогда бросившему ее мужчине, что она здравствует и даже преуспевает, а вдобавок еще уличить его в серьезном проступке, почти преступлении. И, разумеется, принять участие в наказании.
Алиса была уверена, личная встреча с Сашей расставит все точки над i, осталось ее назначить.
Стасу порой приходилось опаздывать на занятия с психологом – в таких случаях ей разрешалось не ждать своего делового пациента в приемной, а готовиться к встрече в его кабинете, что экономило время обоим. Заходя к себе, стучаться он не привык, потому был удивлен и сконфужен, обнаружив Мирославу рыдающей возле окна. Он так тихо открыл дверь, что девушка даже не успела вытереть слезы и попытаться придумать какое-то внятное объяснение своему состоянию – так и стояла, сжимая в руке мобильник. Худенькая, красивая и, как показалось Стасу, абсолютно несчастная.
–Доктор, что случилось?
–Ничего, ничего страшного, – ответила она, вздрогнув от неожиданности, попыталась отвернуться, чтоб быстренько протереть щеки и без того насквозь мокрым бумажным платком, но слезы хлынули с новой силой.
Мужчина в этой ситуации мог лишь обнять ее, приговаривая, что все образуется, и деликатно пытаясь выяснить, может ли он чем-то помочь. Казалось, в руки к нему попал какой-то хрупкий раритетный предмет – сожми сильнее – сломается.
–Он не верит, он ревнует, он требует, чтоб я вас бросила, – всхлипывала девушка, – а я не могу, мне кажется, у нас вот-вот все получится, я не могу от вас отказаться. А он, – она не закончила – снова разрыдалась.
–Муж что ли? – догадался Стас, Мирослава закивала. – Хотите, я с ним сам поговорю?
«И наговорю много нехорошего», – добавил он про себя, вспоминая, чьими силами добываются средства на их ипотеку.
–Не надо, я сама разберусь, вы меня простите, – она, наконец, сообразила, что злоупотребляет состраданием своего пациента и уже хотела освободиться от его объятий, когда он вместо стандартных фраз вроде «не переживайте, все наладится» проговорил:
–Вы так Олесю мою напоминаете, – Мирослава буквально замерла, крепко сжав его плечо обеими руками, и вся превратилась в слух.
–Как-то также прибежала ко мне вся заплаканная, – продолжал между тем Стас. – Уткнулась в плечо, долго всхлипывала, а я ее по голове гладил и минут десять не мог добиться никакого толка – понять, что стряслось-то? Выяснилось, она захотела стать донором и детям помогать – у Олеси какая-то редкая группа крови была – а когда пришла на станцию переливания, выявили недобор по весу – значит, нельзя кровь сдавать, опасно. А она не просто так это придумала – там вполне конкретный ребенок был, наши девочки из отдела благотворительности нашли. Олесеньке так его жалко было и хотелось помочь. «А ты уверена, что выдержишь?» – спрашиваю. Она также как вы сейчас мне куда-то в воротник кивнула. И мы стали думать вместе, что делать. Придумали. Она к юбке металлические пластины пришила – и сдала-таки кровь. Я ее в машине ждал – вернулась абсолютно счастливая с синющими губами, сжимая дрожащими руками шоколадку. Бедняжка моя.
Стас почувствовал, как у него по щеке тоже катится слеза и вдруг понял, что рассказал сейчас то, чего полчаса назад не помнил.
Мирослава отпустила его плечо, обвила мужчину руками и прижалась к нему, прошептав:
–Вы помните! Мы сделали это!
–Точно, – согласился он, тоже крепко ее обнимая.
Так они и стояли, молча постигая результат своей многодневной работы. А внутри каждого разливалась радость.
–Станислав Михайлович, к вам Анюта пришла, – не вовремя вмешался в тишину селектор.
Стас, словно очнувшись ото сна, метнулся к столу, нажал нужную кнопку и попросил Аню подождать.
Мирослава воспользовалась моментом – заняла свое обычное место за столом, быстро припудрилась и вооружилась блокнотом для записи свежих воспоминаний пациента.
–Удивительно, – проговорил мужчина, – когда вы перестаете строить из себя строгого надзирателя, мне становится проще вспоминать.
–Вообще-то, консультирование родных и друзей, словом, близких людей – это первое табу любого психотерапевта. А я с вами работаю как гремучая смесь психолога и психиатра, потому тем более не могу допустить сближения.
–Оно и видно, – улыбнулся Стас.
–У меня есть одно предположение, почему табу работает в обратную сторону, – продолжала она, – возможно, я нехотя вынуждаю вас вести себя так же как с Олесей, поэтому память воскрешает какие-то фрагменты, связанные с ней. А с остальными людьми вы выбираете другие модели поведения, соответственно, необходимости прибегать к опыту общения с супругой у вас не возникает.
–Любите вы поумничать, но я вас понял.
–Думаю, в свете произошедшего сегодня, мне придется несколько изменить характер наших занятий…
–Предлагаю начать дарить вам цветы и водить в ресторан.
–Станислав Михайлович, не вижу ничего смешного. Таким поведением вы разрушите мою семью.
–Мирослава Валерьевна, не сочтите за хамство, но вам, по-моему, действительно не повредит почаще питаться в ресторанах. Я бы даже короче сказал – почаще питаться. – Стасу совсем не хотелось быть серьезным – он был счастлив, что память постепенно к нему возвращается. Мужчина не понимал, сколько забытой печали спрятано в его мозгу, потому искренне радовался возвращению к нормальной жизни, в которой не придется водить с собой друзей в роли нянек и придумывать хитрые ходы, чтобы узнать о собственном прошлом от близких людей. Он делал над собой неимоверное усилие, чтобы смирно сидеть за столом, а не броситься бурно праздновать первое боле-менее внятное и законченное воспоминание, но на язык просилось гораздо больше вольностей, чем он позволял себе в общении с доктором. Их он сдержать не мог.
–У вас эйфория, – заключила вернувшаяся в свой холодный рассудительный образ Мирослава. – Сосредоточиться теперь вы не сможете, сочтем, что занятие сегодня пропало.
–Едемте отмечать!
–Нет, Станислав Михайлович, пожалуй, я лучше пораньше вернусь домой. Извините.
–Гонорар свой вы все равно заслужили, – он положил деньги на стол.
–Не думаю. Это было спонтанно и совсем не красиво с моей стороны позволить себе подобное поведение в вашем кабинете.
–К черту поведение! – он взял ее за руку. – Побалуйте себя на эти деньги. Вы представить не можете, насколько я вам благодарен сейчас.
Она, краснея, приняла купюры.
Аня вошла в не успевшую закрыться за доктором дверь, сама поставила на полку пушистую сумку и исподлобья посмотрела на стоявшего тут же Стаса – он проводил одну гостью и уже протягивал руку, приветствуя другую:
–Ну здравствуй, приятная неожиданность, какая срочность привела тебя сегодня?
Она слегка пожала его пальцы, а вместо приветствия невразумительно кивнула и выдавила из себя:
–Не знаю теперь даже…
–Слушай, да ты прямо как по заказу с прошлого раза – взаправду пришла в плохом настроении. Это зря. Анют, мне некогда тебе интервью давать, да и вообще, я тут подумал, давай, мы про аварию опустим.
Признаться честно, думал Стас совсем о другом – кроме него и Алисы рассказать про катастрофу было некому, но сам он сделать это пока не мог, а напрягать дурными воспоминаниями свояченицу не имел ни малейшего морального права.
–Да вы что, совсем мне всю книгу испортить хотите?! – взорвалась девушка. До этого она еще пыталась спрятать в себе недовольство. Сейчас оно полилось наружу бурным фонтаном:
–Вы тут своей личной жизнью уже и так всю концепцию сломали: никакой светлой грусти не выйдет! Про благотворительность писать не разрешили, теперь еще и про аварию не получится… И что тогда я издам – сборник разбросанных тут и там рассказов?!
–Погоди, пушистый, – он взял ее за плечи, чтоб приостановить словесный поток. Хотя мех в Анином костюме остался лишь на сапожках, Стасу казалось, на девушке буквально шерсть дыбом стоит:
–Что ты несешь, какая личная жизнь, при чем тут концепция?
–Ваша, – обиженные черешни впились в его глаза. – Я в окне вас видела, когда к зданию подходила. Вы с этой красоткой обнимались, которая отсюда выпорхнула. Как я теперь напишу про ваши страдания по Олесе, если вы тут?..
–О Боже! – почти взвыл Стас и закрыл лицо руками, чтоб удержать приступ хохота. В глубине души он понимал, насколько его веселость не соответствует трагедии автора недописанной книги.
–И не отнекивайтесь, у вас до сих пор пудра на воротнике. Так неприлично…
–Конечно, ты сюда настолько стремительно ворвалась, что я даже не подготовился к встрече, – сказал он, открывая дверцу шкафа – висевшее внутри зеркало подтверждало: рубашку нужно сменить, ибо бежевое пятно на воротнике действительно ставило мужчину в неловкое положение.
–У девушки беда стряслась, а ты, – с укоризной обратился он к собеседнице.
–Таки беда? – недоверчиво вскинула брови Аня.
–Слушай, а почему я должен перед тобой отчитываться? За эти два с лишним года я мог бы уже детей народить.
–Я бы тогда и не связалась с этой книгой, а вы сейчас все ломаете – ведь совсем чуть-чуть осталось. Сами же идею подали!
–Анька, – он снова потряс ее за плечи, – брось меня пилить! Заказ на плохое настроение отменяется!
–У вас точно с ней ничего нет?
–Да ну тебя. Не смешно уже.
–Понимаете, у меня еще кое-что есть…
Девушка достала из кармана вязаного платья два билета и протянула мужчине.
–Опера Верди? В Большом? – Ане удалось его удивить:
–Откуда такой пафос?
–Мне на работе подарили в благодарность за один материальчик, – глядя куда-то мимо Стаса, проговорила она. – Я не придумала, кто кроме вас это сможет оценить… но если у вас есть девушка, она наверняка заревнует… вот я и подумала: тогда мой сюрприз не к месту… немного вспылила…
–Да у тебя большие связи! Туда билеты меньше чем за пару месяцев не купить… а тут, – он прикинул сроки. – Чуть больше недели осталось…
–Откуда мне знать, где и когда их купили! Может, заранее готовились. Говорите, пойдете или нет?
–Ты уверена, что больше не с кем?
–Не хотите?
–Конечно, хочу. Но я вряд ли вхожу в список твоих ближайших друзей, чтоб соглашаться на такие дорогие приглашения.
–Станислав Михайлович, – у нее появилась привычка хватать его за руку и крепко-крепко держать, пока не настоит на своем. – Я же не случайно зову. Я решила: вы – лучший вариант.
–А твои подруги-мажорки? Отличное место посверкать бриллиантами.
–Нет, – даже нельзя сказать, что она наморщила нос – как-то все лицо перекосила. – Я боюсь, они заснут там, жвачку надуют или еще чего вытворят… Я за себя-то до конца не отвечаю, чтоб еще про их поведение думать…
–А за меня, значит, отвечаешь?
–Вы положительный, – протянула Аня, отчего-то краснея. – Вам хочется верить.
–Ладно.
Она уже собралась запрыгать от радости, но собеседник продолжил:
–У меня будет три просьбы, – девушка насторожилась. – Не надевай в театр свой пушистый наряд, не опаздывай и не называй меня на вы и по имени-отчеству. Кстати, о последнем мы еще на катке договаривались.
–Там был парень в джинсах, который обалденно умеет кататься, а здесь бизнесмен из первой сотни страны в дорогущем костюме…
–То есть, ты и дома батюшку на вы величаешь? Или он в другой ценовой категории?
–Ой, ну ладно, – она сделала паузу и картинно закончила фразу:
–Тебе.
–Уже лучше, – на Ане не было плюшевого свитера, а желание обнять и погладить ее осталось. Стас был в слишком хорошем настроении, чтоб отказать себе в этом маленьком удовольствии, да и девушка не особо противилась.
–Спасибо за приглашение.
В итоге, через неделю с небольшим он сам с трудом нашел, где припарковать машину, вбежал в театр далеко после первого звонка и каким-то чудом пробрался в зал до третьего, не успев даже полюбоваться красотой храма искусства. А на месте ее заслонил неожиданный блеск спутницы. Стас даже подумал, что ошибся – рядом сидела девушка в стильном черном платье с элегантно уложенными светлыми волосами и строгими, но очень к месту подобранными украшениями из крупного жемчуга. Лишь висевшее над ней облако самых ароматных духов на свете сигнализировало, это была именно Аня.
–Добрый вечер, – проговорила она, сжимая его руку перчаткой из черного бархата.
–Очарован, – ответил он, поднося к губам протянутую кисть.
–Вы слишком любезны, – Аня улыбнулась и добавила. – Представь, где-то здесь в позапрошлом веке разгуливали цари и их придворные. С ума сойти!
Стас, наконец, посмотрел вокруг – оценил великолепие обстановки, и раздался третий звонок.
По всему было видно, Анюта готовилась к этому походу загодя, а может, ее просвещенности помогала купленная и зачитанная до дыр в ожидании спутника программка. Она то и дело теребила его руку и шептала на ухо что-то о перипетиях сюжета. Несколько раз на девушку шикнула куда менее шикарно одетая, но судя по всему, гораздо более сведущая в творчестве Верди и поведении в театре дама. Стаса это задело, он попросил Аню подождать с обсуждениями до антракта, но ощутил, как ее внутренний восторг передался ему – несмотря на не так давно закончившийся суматошный рабочий день, совершенное непонимание итальянского языка и нежелание читать субтитры в ущерб просмотру происходящего на сцене, он получал истинное удовольствие.
В перерыве его ждал еще более приятный сюрприз – спутница, как и он, терпеть не могла ходить в театральный буфет, чувствуя, словно этим крадет время, предназначенное для общения с прекрасным. Молодые люди решили прогуляться по зданию. Аня призналась, что не помнит уже, когда последний раз была в театре:
–Наверное, в детстве еще ходила с родителями на всякие сказки, но не сюда, разумеется. Я так боялась идти.
–У тебя был отличный шанс не приглашать меня, а загнать оба билета спекулянтам.
–Хватит издеваться! Я даже некоторые мелодии узнала, а ты меня темнотой какой-то называешь.
–Анечка, мы здесь не на шоу «Угадай мелодию». И я тебя никак не обозвал, наоборот, рад, что тебе не чужда классика. Я, признаться, думал, ты больше склонна к современной музыке.
