Читать книгу: «Испытание бессмертием», страница 17
Глава 26
Джулиан находит себе применение
По утрам Вадим вставал раньше всех, шел в кабинет Квентина, варил кофе и поджидал второго уже с горячим напитком в кружках, чтобы успеть поболтать с колдуном в непринужденной обстановке до прихода остальных. Но сегодня он с удивлением обнаружил там Джулиана, прикорнувшего на диване с какой-то папкой на животе.
– Доброе утро, – сказал Вадим, заметив, что Винтер с его приходом проснулся. – Извини, если нарушил твой сон.
– Я ждал тебя, – молодой человек сел и взял в руки папку. Его волшебные глаза светились азартом и энергией, как будто бы это не он был только что спросонья. – Рыбников вчера закончил исследование твоего организма, за ночь я ознакомился с результатом и… кажется, у меня для тебя кое-что есть.
Вадик, привычным движением засыпавший кофейные зерна в кофеварку, даже не вздрогнул и не обернулся, хотя новость должна была бы его порадовать.
– Я думал, мне Квентин все скажет, – произнес он.
– Мы вчера с ним все обсудили, ему моя идея понравилась, – Джулиан продолжал излучать позитив. – Я могу избавить тебя от обмороков, но мне понадобится твоя помощь.
– Чем же я могу помочь Великому Черному колдуну? – Вадим, наконец, закончил возиться с кофеваркой и повернулся к собеседнику лицом.
– В этом-то вся проблема, что я больше не колдун. Вчера я потерял свою магию, когда попытался заполучить третью книгу из своего наследия. Книга принадлежит Кате Графской, она потомок Самперкота. И пока она не передаст мне ее добровольно, магию мне не вернуть. А без магии я не смогу тебе помочь. Отчет Александра Рыбникова и результаты экспертизы квентиновской пули, подобной той, что ранила тебя, натолкнули меня на мысль, что я могу сделать тебе оберег, связав твою кровь и вещество, начинявшее пулю, Оборотным заклинанием. Впрочем, тебе это ни о чем не скажет…
– Я понял. Без магии ты этот оберег не сотворишь. А Квентин?
– Примет участие. Но как колдун я сильнее.
– Я понял, – повторил Вадим и нахмурился. – И что ты хочешь? Чтобы я обокрал Катю?
Джулиан невольно усмехнулся.
– Мы вчера это уже сделали. Я хочу, чтобы Катя по своей воле передала мне книгу графа Самперкота. Для этого я предлагаю тебе попытаться завязать с ней теплые дружеские, а лучше любовные отношения. Во-первых, если она в тебя влюбится, она захочет тебе помочь и, чтобы я тебя вылечил, вернет мне магию. Во-вторых, девочка – самый необходимый для тебя человек из всех нас. Она со способностью: на ее глазах не может произойти несчастный случай. Каждый раз, теряя сознание, ты подвергаешься риску: если это произойдет за рулем, ты можешь разбиться; если это произойдет при переходе дороги, тебя может сбить машина, и так далее. Все это несчастные случаи. Если Катя постоянно будет с тобой, риск потери сознания для тебя уменьшится. Все равно, как если бы рядом был Квентин. Даже лучше. В твоих интересах стать неразлучным с этой девочкой.
– Это низко, – Вадик с отвращением поморщился. – Почему ты не хочешь соблазнить ее сам? У тебя быстрее получится, а мне достаточно оберега без всяких Катиных способностей.
– Во-первых, ты – самое заинтересованное лицо. Во-вторых, она влюблена в Квентина. В-третьих, ты на него похож.
– Тогда попроси Квентина.
– ?!!
Взгляд Джулиана приобрел такое красноречивое растерянное и недоуменное выражение, что Ландышев и сам понял неуместность своего предложения.
– Попроси его сам, наивный человек, – сказал бывший Великий колдун. – В конце концов, я не прошу тебя тащить ее в постель. Дави на жалость. Ты – бедный, несчастный, молодой и больной. Это несправедливо. Между тобой и твоим чудесным исцелением стоит только Самперкотова книжка. Но ты ни в коем случае не в праве неволить слабую девушку отдавать ее злому колдуну на поругание. Лучше ты до скончания дней будешь мучиться и страдать, но любовь и только любовь к Кате позволит тебе все преодолеть и не сломаться. Ради нее ты готов пожертвовать здоровьем и нормальным образом жизни. Поверь мне, очень скоро ее замучает совесть, и она сама предложит отдать мне книгу.
– Боже, и за что только Света тебя полюбила… – переварив информацию, потрясенно пробормотал Вадик.
– Я хорош, – Джулиан откинул со лба челку и усмехнулся. – А ты на что рассчитывал, обращаясь за помощью к двум Черным колдунам? Что мы изгоним из тебя бесов молитвами и всенощным бдением? Да, методы у нас не всегда честные, зато действенные. Ну так что, согласен?
– Да, – выдавил из себя парень, избегая смотреть Винтеру прямо в глаза. В этот миг он максимально был похож на себя прежнего, а не на изменившего его колдуна. Холодный и прямолинейный Паулус никогда не прятал глаз.
– Отлично. Квентин и Катя заканчивают работу в восемь. Квентин обычно подвозит ее домой. Напросишься с ними, поболтаешь по дороге. Дай время ей привыкнуть к твоим приходам, потом пригласи куда-нибудь, напросись в гости…
– Может, ты позволишь мне думать своей головой?
– Извини, нет. Думать будем вместе. Я слишком заинтересован в результате.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Квентин. Почувствовав напряжение, повисшее между Вадиком и Джулианом, он быстро смекнул, о чем была речь, усмехнулся и как ни в чем не бывало прошествовал к своему столу.
– Скоро сюда придут наши взбалмошные помощнички, – сказал он. – Сделайте лица попроще, я не хочу, чтобы они знали, что внезапно вспыхнувшие чувства Вадима к Кате – наши интриги, а не правда. Кое-кто может сболтнуть ей об этом.
Ландышев молча отвернулся к кофеварке и принялся разливать кофе по чашкам. Квентин и Джулиан за его спиной переглянулись с хитрыми ухмылками.
* * *
На подъезде к аптеке Квентина ожидало занятное зрелище. На крыльце он сам или, вернее, человек – точная копия Паулуса громким взбудораженным голосом что-то втолковывал смущенной и растерянной Кате, которая, наверное, не сумела без своего коллеги открыть заедающий замок и теперь маялась, вертя в пальцах ключ. Паулус сначала подумал, что это Вадим, каким-то немыслимым образом опередив его, ударно бросился исполнять план Джулиана, но, приглядевшись повнимательнее, отбросил это предположение. Ни мимика, ни жестикуляция не соответствовали манере поведения всегда спокойного и сдержанного Ландышева. Лиц, могущих принять его облик, Квентин знал немного и после недолгого размышления пришел к выводу, что это Оуэн рискнул покинуть свое загородное убежище.
"Настолько соскучился по любимой?" – цинично подумал колдун.
Квентин припарковал машину и, не торопясь выходить, пошире открыл окно, чтобы слышать разговор.
– Катя, ни ему, ни его дружку нельзя доверять! Уходи, меняй работу! Жизнь важнее! – быстро говорил Оуэн. Голос его прерывался от волнения, видимо, он сильно переживал за девушку. – Из-за своей книжки Винтер вчера был готов убить меня! Его ученик ничем не лучше! Катя, он спокоен, потому что ты не стоишь у него на дороге, но если ему взбредет в голову, что ты ему мешаешь, он убьет тебя! К тому же, теперь колдуны в курсе, что ты – потомок Самперкота. Тебе опасно оставаться с ним вдвоем! Пойдем со мной, я тебя спрячу.
– Оуэн, я и здесь в полной безопасности, – упрямо отнекивалась Катя. – Я нужна им живая, иначе Джулиан никогда не вернет свою магию. Он ничего мне не сделает, раз уже знает о свойствах книги. А Квентин… он не мешает личные отношения с рабочими. Так что аптека для меня – самое надежное убежище.
Колдун невольно улыбнулся, узнав свои слова. Надо же, запомнила.
– Катя, ты их совсем не знаешь! Света и Валя уже обожглись, единожды доверившись волшебным глазам Винтера. Посмотри, ни одна из них не счастлива. Не повторяй их ошибку!
– Но каждая по-прежнему готова последовать за ним хоть на край света. Они не похожи на смертельно обиженных.
– Катя!
Оуэн взглянул с непередаваемым укором. Катя отвела глаза.
– С работы я не уйду, – твердо сказала она. – Но твои предостережения приму к сведению. Попроси Аргуса встречать меня с работы на всякий случай.
– И пусть он везет тебя к нам, – твердо сказал Мейерс. – Не оставайся дома одна.
– Учитывая то, что нападение и похищение книги имело место именно у них дома, – конечно, Катя, поезжай, – Квентин больше не мог это слушать без смеха и вышел из машины.
Запуганная Оуэном Катя от неожиданности попятилась; Мейерс инстинктивно закрыл ее спиной.
– Вы долго будете загораживать проход? – спросил блондин. – Я, вообще-то, на работу приехал.
– Катя, ты точно хочешь с ним работать? – напряженно уточнил человек без своего собственного лица.
– Да. Оуэн, спасибо за заботу. Мы сами разберемся, – твердо сказала Графская.
– Умная девочка. Понимает: хотел бы – давно бы убил обоих, – хмыкнул Квентин.
– Средь бела дня в людном месте? Да никогда! – огрызнулся Мейерс. – Иначе всю свою вечную жизнь просидишь в тюрьме!
– Да ладно! Думаешь, за годы работы юристом я не завел там полезных знакомств? Меня еще и выпустят досрочно за хорошее поведение, – паршивенько усмехнулся Паулус. Потом резко посерьезнел. – Исчезни! Или не хватило вчерашнего?
Оуэн обернулся к Кате. Та утвердительно опустила ресницы.
– Иди. Мне ничего не грозит.
Скрепя сердце Мейерс вынужден был уйти. Квентин проводил его презрительным взглядом и повернулся к Кате.
– Надеюсь, этот доброхот не настропалил тебя подкладывать мне кнопки на стул и подсовывать неверные рецепты? Не начинай войну – останешься цела.
Девушка ответила ему молчанием. Она стояла на крыльце и сверху вниз смотрела на человека, в которого влюбилась: высокого, неаристократично худого, с резкими чертами лица, несимпатичного, но обладавшего какой-то мистической внутренней силой, которая притягивала ее к нему, как магнитом, заставляя забыть о недостатках внешности и злокозненном характере. Не лицо, нет, ей нравилась его манера двигаться, разговаривать, одеваться. Именно сегодня, когда он стоял перед ней, такой легкий, небрежно облокотившийся о перила, в идеально отглаженных брюках и распахнутой у ворота кремового цвета рубашке, и свежий утренний ветерок ерошил его короткие светлые волосы, – именно сегодня он меньше всего казался ей врагом. Не лицо, нет… Все говорили о необыкновенных, волшебных глазах Джулиана, а ей нравились глаза Квентина. Холодные, отталкивающие, стальные… Горький цинизм – следствие приобретенного им жизненного опыта – щедро плеснул в них тоски. Смотреть в такие глаза было неприятно, но Катя смотрела, смотрела без отрыва, до щемящего чувства в груди, до слез на ресницах. Она не боялась Квентина. Ей было его жалко. Перед ней был человек, на глазах которого менялись века. И все это время он был одинок. Одному ему ведомо, через что он прошел, чтобы не сойти с ума. Катя не могла его бояться и желать ему смерти.
Квентин больше ничего не говорил. То ли ждал реакции девушки на свои слова, то ли шестым чувством понял, о чем она думает, и решил не усугублять ситуацию. Наконец, Катя пошевелилась и протянула ему ключ.
– Пожалуйста, открой дверь.
Ее голос и ее движения были совершенно обычными, спокойными, привычными, как если бы разговора с Оуэном не существовало. Но он был, и отношение Кати изменилось. Ее слова и действия больше не сопровождала улыбка – простая милая искренняя улыбка маленькой девочки. Теперь это была девушка, почти женщина, враз повзрослевшая и не желающая выходить за строгие рамки сдержанности, которые она сама для себя установила.
В это утро Квентин и Катя стали даже дальше друг от друга, чем в первый день знакомства. Паулус это понял, молча взял ключ и распахнул перед Графской дверь.
* * *
За этот день Джулиан, оставшийся на хозяйстве в обществе, успел сходить к Квентину на квартиру и припрятать там книгу, встретить подозрительно трезвых стекольщиков всех видов восточных национальностей и показать им фронт работы, сходить с Валей в магазин одежды (вещей с собой у нее не было, а к родителям хотелось прийти нарядной) и поцапаться с Морисом.
Стрелок уже с утра пребывал в раздражении. Во-первых, Венкот забрался в одну из лабораторий, нашел там незапертый шкафчик с медикаментами и наглотался каких-то таблеток, наивно полагая, что тренированный организм словит кайф от всего. Тренированный организм полдня "ловил кайф" в туалетной комнате. Из-за чего, и это во-вторых, Вормсу пришло,сь в одиночку инспектировать общество в поисках Дениса Графского (Афорея он просто не дозвался. Куда тот запропастился – оставалось загадкой до сих пор). Хоть Валька вчера и сказала ему, что молодой врач сбежал, почувствовав, что запахло паленым, он ей, естественно, не поверил и решил лично проверить информацию. Никого, похожего на Графского, он не встретил, но в то, что общество осталось без шпиона, Вормсу верилось слабо. Все это никоим образом не способствовало улучшению настроения лучшего стрелка Разбойничьей Гильдии средневековой Англии, и поэтому, когда ему навстречу попался Джулиан и торжественно вручил распечатанное на принтере изображение Дениса Графского (пришел ответ из полиции на запрос Паулуса), он просто скомкал его и швырнул под ноги.
– Без толку! – зло рыкнул Вормс. – Его здесь нет! Твоя Можаева организовала ему побег!
– Что за истерика? – Джулиан холодно сузил глаза и скрестил руки на груди. – Если что-то видел – говори.
– Она ходила с ним у нас перед носом, а как только нам стала известна его внешность – помогла сбежать!
– Это невозможно. Общество под заклинанием. Ни один врач не может его покинуть. Графский здесь. Просто сменил внешность.
– Пусть так. Как его теперь искать?
– А это уже твоя забота. Ты у нас рабочая сила. Сам попросился, – сухо напомнил Винтер.
– С тобой невозможно работать! Ты все секреты Квентина поверяешь своим любовницам! – огрызнулся стрелок.
– Ты путаешь меня с Афореем. Не справляешься с работой – возвращайся в музей.
Морис не сдержался и замахнулся на колдуна. Тот успел перехватить его руку и от души полоснул по горлу начавшими отрастать острыми ногтями. Выступила кровь. Джулиан оттолкнул мужчину и приказал:
– На колени!
Все существо Вормса возмутилось такому повороту событий, но, к своему удивлению, противиться он не смог. Тело, послушное сильной Воле Винтера, забыло своего настоящего хозяина, и опустилось перед колдуном на одно колено. Волшебные глаза смотрели с раздражением.
– Ты забыл, с кем разговариваешь? – приятный баритон Джулиана был опасно ровен. – Ты зарываешься, хамишь… Давно не получал воспитательных уроков? На мне твоя кровь, и пока царапина не зарастет, ты в моей власти. Имей в виду, малейшее поползновение в мою сторону, и я начну выпивать твою жизнь, медленно и очень для тебя мучительно. Отныне, чтобы я твоего панибратства в своем присутствии больше не видел и не слышал. Я король и Великий колдун, а ты – низкосортный убийца! Знай свое место!
– Да, ваше величество, – послушный чужой воле, Морис с усилием склонил голову.
Тут же страшная черная Воля отпустила разбойника. Колдун наотмашь ударил его по лицу и произнес:
– Даю тебе три дня на поиски Графского. Не найдешь самого или хотя бы каких-то следов – пеняй на себя. Квентин тебя не защитит. Он просто узнает обо всем постфактум.
Джулиан ушел. Только когда само эхо его шагов стихло в отдалении, разъяренный Морис позволил себе выругаться:
– Сукин сын!
"Нужно найти средство, очень быстро заживляющее царапины. Я еще с тобой поквитаюсь, Великий колдун! За все!"
* * *
Вечером, выпроводив наемных работяг, Джулиан встретился с Валей в кабинете Квентина. И хотя мысли его были заняты проблемами "Паранормальное-нормально" – прытким шпионом, хитрым Самперкотом, распоясавшимся Вормсом – он не мог не заметить, какой красивой постаралась для него быть сегодня Можаева. Свои короткие темно-рыжие волосы она собрала вверх, оставив выбиваться в беспорядке несколько накрученных прядей; красивые зеленые глаза ее были так искусно подведены, что казались неправдоподобно огромными и неестественно яркими на покрытом тонким ровным загаром лице. Темно-зеленое платье-сарафан, которое она сегодня купила, оставляло открытыми плечи, выгодно подчеркивало тонкость талии и было в достаточной степени коротко, чтобы ее длинные ноги привлекали не меньше внимания, чем лицо. Заметив легкое замешательство Джулиана, застывшего на пороге, девушка самодовольно улыбнулась: старалась она не зря.
– Валя, сегодня ты превзошла сама себя, – Винтер тоже улыбнулся. – Не слишком ли дерзновенно с моей стороны будет сегодня навязать общество старого занудного Черного колдуна столь обворожительной фее, что уподоблена летней заре, встающей над ласковым морем?
– Не слишком, – не впечатлилась неромантичная Можаева и легким движением подала ему руку.
Джулиан галантно поцеловал ее и позволил девушке опереться на свой локоть. Вместе они покинули "Паранормальное-нормально".
Это была красивая пара. Пока они шли пешком до автобусной остановки, прохожие, не стесняясь, глазели на них: девушки – на Джулиана, парни – на Можаеву. Они были похожи на голливудских актеров, сошедших с кадров кинолент: молодые, красивые, улыбающиеся, совершенные. Вальке нравилось прижиматься к Джулиану и чувствовать его своим. Хотя бы на этот вечер! Сегодня на нем была тонкая рубашка с коротким рукавом, и кожа его сильной твердой руки под изящными пальцами девушки казалась ей шелковой. Они были почти одного роста, и близость его красивого лица настолько манила ее, что она с трудом удерживалась от того, чтобы не смотреть на него влюбленными глазами. Просто удивительно, прошло столько времени, и они знают друг друга не первый день, а сверхъестественная, волшебная красота Джулиана все еще восторгала ее, как девчонку. И как же она жалела сейчас, что может быть для этого мужчины только сообщницей и другом! Жалела и молчала. Потому что стоит ей снова заговорить о своих чувствах – и она потеряет его навсегда.
"Лучше бы я упросила Квентина", – с досадой на саму себя подумала Можаева.
– Валя, а что у вас за отношения с Морисом? – вдруг спросил бывший Великий колдун, с не меньшим интересом изучавший встречных девушек, чем они его.
– А что? – сразу же насторожилась рыжая.
– Он зол на тебя и подозревает в том, что ты заодно с квентиновским шпионом, – молодой человек прямо взглянул на свою спутницу. – Если он скажет об этом Квентину и они станут копать, и если окажется, что они правы… Ты не выйдешь из общества. Вся твоя изобретательность тебе не поможет.
– Ты обещал мне помочь в этом случае, – сухо напомнила Можаева.
– Так это правда? Ты знаешь, кто шпион?
– Нет.
– Ты лжешь.
Девушка промолчала. Они как раз дошли до безлюдной остановки и остановились, ожидая автобус.
– Я не буду просить тебя выдать его мне. И не буду заставлять. Но рано или поздно тебе придется сделать выбор между ними и нами. Те, кого ты в этот раз предашь, уже не простят тебя. И я разговариваю с тобой сейчас только потому, что хочу, чтобы ты осталась с нами.
В зеленых Валькиных глазах промелькнуло удивление, но она опять ничего не ответила Винтеру.
"Неужели… я все-таки нужна ему?"
До дома Можаевой добрались за двадцать минут. Родители девушки уже поджидали "парочку" и несказанно обрадовались, увидев у себя на пороге прилично одетую дочь в компании с представительным молодым человеком располагающей наружности. Сразу было видно, что Валя пошла в маму. Та была высокой красивой хорошо сохранившейся женщиной, в джинсах и футболке со спины походившей на девушку. Отец был жизнерадостным мужчиной с густой темноволосой шевелюрой и светло-серыми глазами. Он был слегка полноват, но крепок. Как и следовало ожидать, Джулиан им понравился. Он попробовал всю мамину стряпню и, как водится, все похвалил; он обсудил с папой машины, политику и бестолковую книжку какого-то новомодного писателя, которую, конечно, не читал, но о которой успел чисто случайно узнать вчера вечером, когда в менее дружеской обстановке сканировал мысли Оуэна; он восторгался их дочерью как редкостным бриллиантом, незаслуженно попавшим к нему в руки, – и к концу вечера "купил" Валькиных родителей с потрохами. Сама Валька была спокойна и счастлива: от нее больше ничего не требовалось, и она подъедала из вазочки виноград, чтобы иметь благовидный предлог не участвовать в разговоре и не мешать складному вранью колдуна.
– Дима, ты обмолвился, что интересуешься стариной, – было уже поздно, и все избитые темы для беседы подошли к концу, как вдруг папа Вали, Александр Борисович, решил возродить угасший разговор. – Я коллекционирую статуэтки правителей со всего мира. Мой друг – антиквар, и когда к нему в руки попадает новый экземпляр, он продает его мне. Они подлинные. Хочешь посмотреть?
– О, это Сашина гордость, – ласково улыбнулась Ирина Степановна, как и все женщины совершенно очарованная Джулианом. – Дима, обязательно посмотри. Они у нас весь сервант занимают. Как в музее!
Винтер изобразил полагающийся ему по статусу вежливый интерес.
Сервант стоял в зале – самой большой комнате в квартире, – занимал полстены и вмещал в себя полсотни статуэток. Дерево, фарфор, стекло, гипс – чего тут только не было! Увидев все это великолепие, Джулиан заинтересовался уже всерьез. Подойдя к серванту, он открыл стеклянную дверцу и, прежде чем потянуться рукой к одной из статуэток, спросил:
– Можно?
Александр Борисович, которому живой блеск в глазах молодого человека польстил больше всяких слов, кивнул:
– Ну конечно!
Джулиан одну за другой вынимал статуэтки, внимательно разглядывал их и возвращал на место. Александр Борисович вкратце рассказывал ему про каждую, но Винтер слушал вполуха. Он сознательно искал. Что – он и сам не понимал, но его вело чутье, его хваленая интуиция. Среди всех этих мертвых, застывших в разных нарядах и позах фигур была одна волшебная, заряженная чьей-то древней силой. Именно ее чувствовал Джулиан. Наконец, в углу второй полки он наткнулся на нее – вырезанную из дерева маленькую фигурку принцессы в пышном платье. Волосы, руки, черты лица – все было проработано с мельчайшей точностью.
– Это принцесса Пирай Трудентс, жила в XIII веке, – вещал папа Вали. – В один несчастливый день она пропала без вести, не выходя из дворца. Поговаривали, что она любила Черного колдуна, и он погубил ее. Средневековые байки. Но эта статуэтка одна из моих любимых, и в полном изложении ее история любви очень красивая и трагичная.
Джулиан поднял глаза и столкнулся взглядом со стоявшей на пороге Валей. Ее лицо выражало удивление. Про наличие деревянной Пирай Трудентс у себя в квартире она не знала.
– Скажите, Александр Борисович, а этот ваш друг-антиквар, он откуда берет все эти вещи? – спросил бывший Великий колдун.
– У него договор с Центром Археологии. Все свои находки оттуда поставляют в его магазин, ели они подлежат продаже, или в музей, если они представляют ценность для страны. Только мой друг уже стар. Увы, скоро он оставит свой бизнес и уйдет на пенсию. Придется искать статуэтки в другом месте.
– Оставит магазин? На кого?
– В том-то и дело, что не на кого. Ни дети, ни внуки не хотят заниматься антиквариатом. А жаль. Дело у него хорошее, налаженное, он всю жизнь в этот магазин вложил.
– А можно у него магазин выкупить?
– Выкупить? – Александр Можаев удивился. А потом обрадовался. – Дима, ты себе хочешь? Да он даром отдаст! Только бы нашлись желающие продолжить его дело!
– Ну, даром мне не надо, это все-таки будет нечестно, – произнес Винтер под ошарашенным взглядом Вальки. – А о собственном деле я думаю уже очень давно. Антикварный магазин – именно то, что мне нужно. Вы не могли бы устроить мне встречу с вашим другом в ближайшие дни? Мы бы обговорили условия сделки.
– Дима, с удовольствием! Ты не представляешь, как он будет рад!
И Александр Борисович, совершенно очарованный своим лжезятем, по-отечески обнял его.
Позже, когда Джулиан с Валей вышли на улицу в теплые летние сумерки, девушка спросила его:
– Зачем тебе магазин?
– Квентин просил меня найти себе работу. Вот я и нашел. Статуэтка Пирай, которая хранится в твоем серванте, волшебная. В XIII веке ее вырезал какой-то маг, и она пропитана его силой. И такого волшебства в древних вещах может быть сколько угодно. Я не прочь, чтобы оно стало моим. В современном мире могло сохраниться много вещиц, подобных этой статуэтке. Я буду их искать, как искал свои книжки. Контакты археологов, я думаю, мне передадут, знакомый реставратор у меня уже есть. Осталось вернуть свою магию – и я сам смогу заняться поиском предметов старины. Обычные буду продавать, магические – исследовать и использовать.
– А где ты возьмешь деньги на магазин?
– В "Паранормальное-нормально". Едва ли перед перспективой окончательного прекращения работы магазина старик заломит баснословную цену. К тому же, если он уже готов отдать его даром.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – Валя с сомнением покачала головой.
– Более чем, – Джулиан уверенно улыбнулся, и молодые люди, обнявшись, чтобы было теплее, как самая настоящая парочка побрели в "Паранормальное-нормально".
* * *
Рабочий день давно уже подошел к концу, но ни Катя, ни Квентин не торопились уходить. На самом деле никаких срочных дел ни у кого из них не было. Катя не хотела возвращаться домой с Паулусом, но, чтобы не превратить их внутренний молчаливый конфликт в открытый, не признавалась ему в этом. Она делала вид, что ей во что бы то ни стало надо приклеить сегодня новые ценники на товары, а сама ждала, пока Квентин уйдет. Тот, в свою очередь, легко разгадал ее нехитрый план и нарочно издевался, сидя на работе и ожидая дальнейших действий девушки. Ему было интересно, к чему приведет ее показная неумелая "холодная война".
Так они просидели около часа. Катя не выдержала первой. Осторожно заглянув в подсобку, она с предательски проскальзывающей обидой в наигранно ровном голосе спросила:
– Почему ты не уходишь?
– Жду, когда соберешься ты.
– Чтобы убить меня?!
– Чтобы закрыть дверь.
Катя мгновенно устыдилась своих слов. Она понимала, что сейчас ведет себя по-детски, и из-за этого Квентин издевается над ней, но упрекнуть его не могла. Он играл свою роль не в пример лучше. Заметив реакцию приумолкнувшей девушки, блондин сжалился над ней. Он поднялся из-за стола и произнес:
– Может, уже и вправду пойдем домой?
Катя кивнула и поспешно вышла.
Когда Квентин, закрывший подсобку, вышел в холл, Графской уже не было. Усмехнувшись, он погасил свет и вышел на крыльцо. Он думал, девушка убежала, но она дожидалась его там.
– Чего стоишь? Настаиваешь, чтобы тебя убили? – подколол ее Паулус.
– Хотела попрощаться, – пробормотала девушка, которой воспитание и симпатия к коллеге в самый последний момент не дали ускользнуть домой по-английски.
– До завтра, – вполне миролюбиво сказал ей Квентин.
– До завтра, – прошептала она и заторопилась по тротуару.
Паулус сразу же забыл о ней, как только очутился за рулем своего "форда", и повел машину в "Паранормальное-нормально".
Вопреки обыкновению в обществе было тихо. Десяток окошек на первом этаже уже застеклили. В кабинете сидел только Джулиан. В глубине души Квентин очень обрадовался этому. У них уже очень давно не было таких вечеров, когда они могли пообщаться спокойно, без свидетелей, никуда не спеша и не думая о делах. Не включая свет, разговаривая вполголоса, они сварили себе кофе и устроились друг возле друга на широком кабинетном подоконнике. Квентин совсем по-мальчишески склонил голову на плечо своего учителя и друга, тот по-отечески обнял его одной рукой. Паулус поведал о событиях сегодняшнего дня безэмоционально, Джулиан – с восторгом. Слушая его уверенный бодрый голос, Квентин только сейчас понял, как же он от всего этого устал. Даже от общества. Как же ему хотелось, чтобы Джулиан, всегда уверенный и деятельный Джулиан, все за него решил и сказал, что ему делать, – как когда-то в XIII веке.
Когда Винтер умолк, чувствуя, что голова его ученика все тяжелее упирается ему в плечо, как будто тот сейчас уснет, Квентин неожиданно спросил:
– Джулиан, я тут вдруг подумал о Ларте. Он ведь был для нас не просто напарником. Впервые за столько лет кто-то стал для нас равным, не чужим. Ты любил его, Джулиан? Я – да. Хоть и сам этому удивляюсь.
– Его нельзя было не любить. Помнишь, когда мы угодили в ловушку Терца и разбойники напали на Ларта, мы как один кинулись защищать его. Честно, тогда я не думал, что ты подставишься под удар. Ты рисковал жизнью, в отличие от меня. Он действительно заслужил и нашу любовь, и наше уважение. Такой был человек.
– Я тогда не думал о риске. Я действительно хотел его спасти. До него только твоя жизнь вызывала у меня такие сильные эмоции.
– И я тоже. Действительно хотел его спасти. И мы оба не смогли.
– Почему так получилось?
– Не знаю. Спи. Все это в прошлом. Мы не в состоянии защитить всех, кого в течение всей нашей жизни будем любить. А некоторые сами не хотят этого. Главное, мы пытаемся.
– Джулиан, тебя я буду защищать всегда. В любом состоянии, при любых обстоятельствах. Ценой собственной жизни. Я никогда не позволю себе потерять тебя навсегда.
– Я знаю, Квентин. Так и должно быть.
"Но если вдруг тебе самому понадобится защита, а я ничего не могу, кто тебе поможет?"
